Лучше бы я была одинока

Её глаза округлились при виде меня, взгляд стал таким грустным, каким никогда не был. Наверное, мой вид так сильно её огорчил. — Привет, мам, — не знаю почему, но именно её я винила во всём произошедшем. Наверное, потому что мне просто нужно было кого-то винить. — Что случилось? — её голос был обеспокоен, она не отводила взгляда от меня и её выражение лица не менялось. — Ничего необычного, — проговорила я своим охрипшим голосом, после чего просто прошла обратно в дом. Какое-то время она стояла и боялась просто зайти внутрь. Должно быть, её пугало то, что предстоит увидеть в квартире дочери, которая выглядит как смерть. Она прошла в квартиру, а я наблюдала за её эмоциями, чувствами, которые так явно показывались на её лице. На лице, на котором ни одной морщинки. Этот человек тратит и время, и деньги на то, чтобы выглядеть красиво, как можно дольше, но как же я? На протяжении сколького времени я должна была жить в аду? Тебе всегда было всё равно, так что теперь взгляни на мой дом, на меня. Теперь, я вот такая, и тебе очень повезло, что ты не видела, что делали с твоей дочерью, через что она прошла и как она стала такой, какая есть. Эти ошарашенные глаза, которые смотрят на разбросанные вещи, на сотни кружек от кофе, на разбитую посуду, которая прекрасно расположилась посреди комнаты, на мигающую лампочку и испачканный ковёр. Эти стены больше никогда не забудут, что происходило здесь, а птицы никогда не смогут простить полёт Синхе. Почему она? Уже вечер. Я стала замечать, что у меня какие-то провалы в памяти. Наверное, потому что ничего не меняется. Мама говорит что-то, но мне так насрать. Снова луна, снова солнце, твою мать, какая разница? В голове кружатся вопросы. На которые я так и не получила ответы. Этот человек, имя которого страшно произносить, он убил во мне всё. Нет больше надежд и радости, но почему же тогда, я так хочу коснуться его снова? Эти моменты боли, эти секунды разочарования и больше ничего. Я не помню даже минуту счастья рядом с ним, но почему я так хочу в его объятия? Стук в дверь. Чимин. Фрукты. Спасибо. День спустя: Мама, крики, боль, уныние, страх. 2 дня спустя: Разговоры, молчание, птицы, апатия, разочарование. 5 дней спустя: Кофе, уговоры, холод, слёзы, истерика Неделю спустя: Мама уехала, бутерброд, Чимин, воспоминания, небо. 2-3 недели: 1 день. Не помню день, не помню время, не помню ничего. Хотела ли я забыть? Хотела. Рада ли? Нет. 5 день. Мне очень страшно и очень больно. Хочу видеть звёзды. Холодно, очень холодно. Чимин приходит и приносит еду, говорит со мной часами. Зачем? Я решила, что хочу одного, улететь, словно птица, улететь с Синхе вдаль и перестать бояться, перестать умирать с каждым днём всё больнее, перестать задыхаться, перестать слышать биение сердца. 7 день. Крыша. Ветер больше не заставляет ёжится. Я вижу, как выпирают кости на моём теле, вижу, как выпадают волосы, как ломаются ногти и как же холодно на крыше. Я села на край крыши и стала вспоминать, то, что делает только больнее. Где это гребаное молоко? Сил не было, но было желание, я громко крикнула: «Я так больше не хочу! Почему больше нет смысла?! Зачем ты сделал это?!». Хочется плакать. Буду плакать. 10 день. Снова крыша. Снова холод. Я сижу и смотрю вдаль. Вдали слышаться шаги. Обернувшись, увидела Юнги. — Привет, Юра, — сказал он, медленно приближаясь ко мне и садясь рядом. Я промолчала, — возьми, — он протянул мне бутылку коньяка. Того самого коньяка, который мы пили так давно. Я взяла его и тихо заплакала. Юнги накрыл меня своей кофтой и приобнял. Мы пили, говорили. Я курила и плакала, кричала. В ход пошла вторая бутылка. Мы целовались и лежали на крыше. Я танцевала, он касался меня там, где касаться нельзя. Музыка убивала меня, но я была уже мертва. Колени разбиты, руки холодные, а губы горят. Сердце стучит, сил нет, а мне хорошо. 11 день. Я хочу умереть. Юнги в моей кровати. Где моё бельё?