***
Кот бежал по крышам, бережно держа Маринетт на руках. Она не знала, куда он ее нес, но ее это совершенно не волновало — главное, она, наконец, почувствовала себя в безопасности. Да, акума не очищена, да, по Парижу бродят толпы кровожадных упырей, но хотя бы сейчас, в данную минуту, секунду ей ничего не грозит. Скопившиеся эмоции дали выход наружу новой порцией слез. Прижимаясь к Коту, — такому теплому, надежному, живому, — Маринетт сбивчиво повторяла, как она чертовски боялась, как сильно его ждала, как верила в то, что он придет и спасет, как ей начинало казаться, что она умрет, не дождавшись. — Мне впервые было так страшно, Кот Нуар, — шептала она, уткнувшись носом ему в ключицу. — Все будет хорошо, — отвечал он, стоя на крыше и озираясь по сторонам в поисках укрытия. Он старался держать Маринетт так, чтобы она не видела залитых кровью парижских улиц. Вот только отчаянные, истошные крики людей доносились отовсюду. — Мы с Ледибаг со всем разберемся. Не найдя в себе сил признаться, что помощи от Ледибаг ждать бессмысленно, Маринетт лишь еще громче всхлипывала и снова шептала: «Мне впервые было так страшно», чтобы услышать все тот же ответ.***
Кольцо пропищало в третий или четвертый раз, когда Нуар запрыгнул на какой-то чердак. Он убедился, что внутри никого нет, осторожно поставил Маринетт перед собой и большим тяжелым шкафом забаррикадировал ведущую на лестницу дверь. Они оба знали, что упырей такая преграда не остановит, но даже такая мелочь добавляла спокойствия. — Мне нужно отойти восстановить силы, — почесав затылок, сказал Кот, направляясь к чердачному окну. — Я буду на крыше, скоро вернусь и отнесу тебя в более безопасное место. Закусив губу, Маринетт схватила его за хвост. — Н-не ух-ходи, — в ужасе прошептала она. — Я буду рядом, — Нуар извинительно улыбнулся и чуть поморщился из-за разбитой губы. — Если что-то случится, все услышу и сразу приду. Но не бойся, — поспешил исправиться он, — я уверен, что все будет хорошо. Я рядом с тобой, а ты под моей защитой, Принцесса. Он попытался сделать еще шаг к окну, но Маринетт сжала его хвост-ремень в кулаке до побеления костяшек. В ее памяти всплыл торжествующий хищный оскал упыря. Глаза округлились, дыхание перехватило. Страх ледяными пальцами сдавливал горло, стискивал сердце и закручивал живот в тугой узел. Она не хотела оставаться одна — слишком живы еще были кошмары, увиденные на киностудии. Казалось, если Нуар уйдет, вместе с ним исчезнет и шаткое ощущение безопасности. Маринетт держала ремень так крепко, будто от этого зависела ее жизнь, будто стоит ей слегка разжать пальцы — и Кот исчезнет. А из темного угла в тот же миг выползет вурдалак, жаждущий ее крови, вспорет когтями ее кожу, вонзится клыками в шею раньше, чем она успеет хотя бы пискнуть. Он будет с чавканьем пожирать ее плоть и обгладывать кости, брезгливо отбрасывая в сторону то, что показалось невкусным. Как это делали упыри на киностудии с телами тех, с кем Маринетт еще утром смеялась за чашкой кофе. — Принцесса, мне… нельзя, — вздохнул Кот и виновато отвел в сторону взгляд. — Никто не должен знать мою личность. — Я не буду смотреть! — отчаянно выпалила Маринетт. Сломленная, испуганная, уставившаяся на Кота обезумевшим взглядом, она была непохожа сама на себя и уж тем более совсем не походила на героиню Парижа. Она чувствовала, что сходит с ума и непременно свихнется, если останется в одиночестве. Нуар едва заметно кивнул: — Только сядешь ко мне спиной. Он не знал, что Маринетт — Ледибаг, у него не было причин доверять ей. Она не знала, почему он сдался: не выдержал слез? Не смог оставить, когда она была так напугана? Или до сих пор винил себя в том, что отказал «влюбленной» в него девушке, доведя ее отца до акуманизации? В любое другое время Ледибаг бы отчитала его даже за мысль о снятии трансформации в присутствии посторонних, но не сейчас. Не тогда, когда его присутствие ей было так необходимо. Сейчас она как никогда была далека от храброй Ледибаг. Позволив хвосту Кота выскользнуть из своих рук, Маринетт невольно прикоснулась к порванной мочке уха. — Все заживет, — успокаивающим тоном произнес Нуар, трактовав это по-своему. — «Чудесное Исцеление» моей Леди — и даже никакого следа не останется! Маринетт стыдливо отвела в сторону взгляд и поспешила сесть на пол, отвернувшись от Кота. Он спас ее от вурдалаков, не оставил в одиночестве на этом чердаке. И так верил в то, что пятнистая напарница скоро появится и все исправит… Она не могла найти в себе силы сказать ему правду и разрушить надежду. Вскоре он сам поймет, что Ледибаг не появится. Не может же Кот ждать ее вечно? Сев позади нее, Нуар прислонился к ней спиной и отменил трансформацию. Приятной прохладой ощутила Маринетт, как по нему проносится магическая волна. — Черт, от отца много пропущенных вызовов, — с досадой прошептал незнакомец, сидевший на месте родного и верного друга. — Не помню, когда он последний раз мне лично звонил. — И что дальше? — без особого интереса лениво протянул новый голос, в котором Маринетт узнала его квами Плагга. Она тихо всхлипнула от мысли, что вместе с серьгой потеряла и Тикки. — Отключу телефон, — устало ответил парень. — Я не про это, — фыркнул квами с набитым ртом, облетел круг над головой Маринетт и уселся на голову своему подопечному. — Что дальше с акумой? Маринетт напряглась. Они виделись с Плаггом несколько раз, он точно знал, что она Ледибаг, и уже должен был понять, что ждать помощи от нее не имеет смысла. Древняя магия не позволит ему раскрыть ее личность, но он хотя бы сможет объяснить Коту, что Ледибаг не придет, верно? — Нужно перевести как можно больше людей в безопасное место и дождаться Ледибаг, — произнес тот, ничуть не сомневаясь в том, что Леди придет. — Так что ешь быстрее, нельзя терять время. — Пойдешь туда без нее? А если она не появится? — Не говори ерунды, Плагг. Моя Леди уже наверняка продумывает план действий. К тому моменту, как она придет, я должен хотя бы еще парочку комаров-переростков прихлопнуть, а то позорище — измазался в крови, а толку от меня… Маринетт усмехнулась, а глаза защипало от выступающих слез. Нуар видел не меньше ужасов, чем она, но в отличие от нее, смог найти в себе силы дать отпор врагам. Ледибаг никого не защитила, пустилась в бегство, только встретившись с упырями. Кот же самоотверженно с ними сражался, смог найти и спасти ее и даже готов был вернуться туда, чтобы продолжить борьбу за безопасность Парижа. Восстановив силы, он снова бросится в бой, даже не зная, что Ледибаг не придет и все это бессмысленно. Он снова не думает о себе, о том, что может не пережить новой встречи с кровожадными упырями, насколько остры их клыки, с какой легкостью они могут перегрызть его глотку. Не допускает мыслей о том, что лучший способ выжить в этом аду — со всех ног бежать куда-нибудь на край света. Кот Нуар верит в нее… слишком незаслуженно верит. Маринетт тихо шмыгнула и поджала под себя ноги. Глупый, наивный, преданный Кот… из них двоих только он может называться героем. Слишком смелый, слишком самоотверженный. И на его фоне она — сбежавшая, сдавшаяся, снедаемая страхом — уж точно не достойна быть героиней. Думая лишь о том, как бы выжить, она позабыла о родных и друзьях, которых клялась защищать. О горожанах, надеющихся на спасение. О Нуаре, слепо доверяющем ей. Она подвела всех. И Париж, и Кота, и Тикки. Струсила, потеряла серьгу и пыталась спрятаться от последствий. Забыла, что никто, кроме нее, не сможет развеять черную магию и вернуть все на свои места. Надеялась, что кто-нибудь другой позаботится об этом, пока она сбежит от кошмаров в объятия папы и мамы. Вот только сейчас, когда Париж утопал в крови, Маринетт даже не могла узнать, не добрались ли упыри до ее родителей. Она всхлипнула так громко, что сидевший позади нее парень вздрогнул. Маринетт чувствовала, как он поерзал, будто намереваясь что-то сказать, но промолчал, видимо, не зная, как подобрать слова. Закусив губу, она вытерла слезы. Нельзя убегать. Ради мамы и папы, ради возможности каждое утро обнимать их перед завтраком. Ради Альи и Нино, ради того, чтобы однажды стать подружкой невесты на их свадьбе. Ради Адриана и тех часов, которые она проведет в мечтах о нем. Ради Кота Нуара, с которым они обязаны в завершении всего стукнуться кулачками. Ради Тикки, которой она обязательно испечет целую гору печенья и которая всегда повторяла, что Маринетт — Ледибаг, неважно в маске она или без. Пусть на ней нет костюма, пусть она потеряла серьгу, героиня Парижа просто не имеет права сдаваться. — А ты что скажешь? — обратился к ней Плагг, зависнув прямо перед заплаканным лицом. — Что дальше? — спросил он, кинув взгляд на пустую, слегка кровившую мочку уха. — Я… должна вернуться обратно, — обхватив себя руками, чтобы унять сковывающий страх, ответила Маринетт. — На киностудию. — Вернешься, как только мы с Ледибаг со всем разберемся, — поддерживающе мягко произнес тот, кто был Нуаром. — Мне нужно, — Маринетт облизнула пересохшие губы, — сейчас. Я потеряла там важную вещь. — Прости, Принцесса, — тон парня стал тверже, — но придется потерпеть. Соваться туда сейчас — самоубийство, даже мне трудно сражаться с ними не один на один. Но когда Ледибаг все исправит, — он снова смягчился, — я помогу тебе в поисках. Маринетт закрыла руками лицо, чтобы снова не погрузиться в рыдания. Ей было стыдно за свои страхи и слабости, за то, какого высокого мнения был о ней Кот. За то, что она хотела, чтобы Нуар и дальше считал Ледибаг такой же идеальной и непогрешимой. — Хорошо, — чуть слышно прошептала она. — Спасибо, что спас мне жизнь. Ты, как восстановишь силы… иди. Я останусь здесь, не думаю, что есть смысл искать другое безопасное место. Парень облегченно вздохнул — Маринетт спиной почувствовала, как он расслабился. Вот только его квами, сверливший ее взглядом, все еще был необычайно серьезен. — Одна пойдешь? — спросил Плагг, и она напряглась всем телом. — Ну-ну, булочка, не забудь приправу для мяса взять. Только без чеснока, — он прищурил глаза, а Маринетт показалось, что в ней сейчас появится дыра от его взгляда. — Сказать два слова для тебя страшнее толпы разъяренных упырей? — Не беспечный обожающий сыр котенок, а древнее существо, читающее смертных, как открытую книгу, пристально смотрело на нее светящимися зелеными глазами. — Или ты моего оболтуса так боишься? — ухмыльнувшись, уточнил квами и закинул в рот последнюю крошку сыра. Маринетт понимала, что Плагг прав. Безумством было соваться в захваченную вурдалаками киностудию в одиночку, особенно когда она цепенела от одной мысли о встрече с ними. Даже Ледибаг в волшебном костюме с верным йо-йо в руках не смогла ничего противопоставить вампирам. Беззащитную Маринетт Дюпен-Чен они растерзают в мгновение ока. Чтобы добраться до оранжереи, найти серьгу и снова превратиться в Ледибаг, ей нужен Нуар. Чтобы Кот пошел с ней… он должен был знать, что ей действительно нужна его помощь. Она слышала, как парень за ее спиной спросил, о чем речь, и не слышала, как квами шепнул ему на ухо «Сыром отблагодаришь». Глубоко вдохнув, она попыталась собраться с духом, но в горле пересохло, язык, будто чужой, с трудом шевелился, отказываясь произнести хоть слово. Эта заминка была последним шансом передумать, ведь от этого изменится вся ее жизнь. Маринетт потрясла головой и хлопнула себя по разодранным щекам, тотчас же ответившим вспышкой резкой боли, вмиг отрезвившей ее. Изменится жизнь? Плевать. Кот разочаруется в ней? Плевать. Нарушит древние правила, о которых постоянно твердили Тикки и мастер Фу? Да чихать она на них сейчас хотела. Все это не важно, главное сейчас — спасти родных и друзей, защитить Париж и очистить акуму. И чтобы сделать это, Маринетт должна была сказать правду. Откинув голову на плечо тому, кто был ее напарником, она прикрыла глаза и произнесла: — Это я Ледибаг, и я потеряла серьгу.