Всё равно не сдамся тебе

Немецкий мужик привстал со своего места и подошёл к СССР. Тот тихо и спокойно спал. Немец тяжело вздохнул и взял одеяло из-под кровати. Укрыв тело своего соседа по дому, Отец подошёл к камину, чтобы подкинуть дров, но его отвлёк стук в дверь. Мужик нахмурился и побрёл к двери. Когда дверь была отперта, в дом вошли двое немецких солдат. Мужик напрягся. Что им нужно? — Слышь, старый, — подал голос белобрысый солдат. Говорил он на немецком, как и его товарищ. — Нет у тебя чего поесть? — Не обделю… — с облегчением ответил Отец и собрался выйти из дома, чтобы взять в сарае готовые грибы. — А это кто у тебя здесь? — спросил второй солдат-дылда. — Да… — Отец замялся. — Товарищ мой, пьяный совсем. С этими словами он удалился на улицу. Белобрысый стал осматривать дом с нескрываемым интересом. Он бы делал так и дальше, если бы Дылда не толкнул его в бок локтём. Белобрысый резко повернулся к Дылде. Высокий указал пальцем на СССР. Точнее не на него, а на его пальто. Из-под пальто выглядывала шапка-ушанка с красной звездой. Немцы стали перешёптываться, но действовать не решались. Когда с улицы послышался грохот от двери сарая, Дылда быстро вынул фотоаппарат и сфотографировал так называемого пьяницу. Немец быстро спрятал фотоаппарат обратно в сумку. Отец вошёл в дом и протянул солдатам грибы в мисках и две картошины. Столовые приборы были включены. Сам Отец не знал, что всё это время скрывал у себя самого СССР, как и не знали пришедшие солдаты. Союз же совсем отмороженный прибыл к Отцу (не в том смысле, что он неадекватный, а в том, что ему холодно было). Солдаты поели всё, что дал им Отец и вышли из дома. За ними должны были выехать, но сначала они должны были прийти на точку встречи, к станции, откуда они отправятся в штаб. Отец облегчённо вздохнул и сел на стул, прильнув спиной к стене. Так и заснул. *** За окном постепенно светлело, как заведено при рассвете. Чистенький вагон тихонько поскрипывал в такт монотонно стучащим колёсам. Ох уж эта поездная романтика. Третий Рейх, уперевшись лбом о стекло тщетно пытался не заснуть. За окном мелькали незатейливые лесные пейзажи. В мягком кресле вагона было очень хорошо и уютно. Мысли так и улетали куда-то. Было сложно сконцентрироваться на чём-то, сложно удержать мелькающие мысли в голове. Не мудрено, ведь фашист не спал уже два дня. Глаза Рейха слипались. Спать нельзя, а ведь день только в самом разгаре. Чтобы не уснуть, Третий решил отвлечься на вид за окном. Ели, сосны, берёзы, дубы… В общем, деревья. Они исчезали из виду так же быстро, как и появлялись. Видны были не только деревья, но и отражение лица немца. Всё это выглядело очень гармонично. Может потому что это всё было, как в дорогом и успешном романтическом кино, а может это чувство вызывал жёлтый приглушённый свет, а может всё сразу. Ну, просто благодать! Тишину и отстранённое состояние Рейха прервал грохот двери. Он даже оборачиваться не стал. Кто это ещё может быть, если не ЯИ? Мужчина довольно смело подошёл прямо к Рейху и рухнул задницей в кресло напротив своего союзника. Было видно, что и сам ЯИ довольно измучен всей этой войной и не только. Третий Рейх и Японская Империя абсолютно разные по характеру, пусть сначала это и незаметно. Но кое-что именно сейчас их объединяло несомненно — оба сейчас хотели просто улечься, не важно в какой позе и в какой одежде, закрыть глаза и поспать. Рейх, видите ли, очень коварное существо. На эти два дня у него был один девиз: «Мой девиз четыре слова: сам не спишь — буди другого!». ЯИ это, конечно, выводило, но ничего не поделаешь. Правда, ЯИ даже не разу поязвить не смог, так как Рейх за всё это время стал настолько нервным, что периодически стал трястись, будто ему холодно. Сам Рейх этого, конечно, не замечал, но другие, завидя этот ад эпилептиков, принимались обходить его стороной, и ЯИ не исключение. Но сейчас Рейх вроде бы был умиротворен, поэтому… почему бы и не подойти? Третий уныло перевёл взгляд от окна к своему союзнику. Он тяжело вздохнул и стал ждать, когда ЯИ подаст голос. Ждать долго не пришлось. Азиат сначала обратил на себя внимание странным звуком, хотя это было бессмысленно, так как всё внимание Рейха уже было на нём. — Хей! Устало выглядишь. Может… выпьем? — ЯИ говорил с Рейхом на немецком. — Как ты на это смотришь? С этими словами, мужчина достал из-под стола бутылочку коньяка. Рейх скептически посмотрел сначала на ЯИ, а потом на бутылку. — Совсем не вовремя, — Рейх покачал головой. — Хм… — ЯИ закатил глаза. — Тогда может покурим? Рейх понял, что от ЯИ он не отделается. Всё равно заняться нечем. Волей-неволей Рейх согласился. Они встали и побрели в тесное отделение, из которого можно было перейти в другой вагон, предварительно пройдя через улицу. Там было прохладно. Свет стал потихоньку проникать в эту комнатушку. ЯИ открыл маленькое окошко, достал сигареты и спички. Азиат закурил свою сигарету и протянул пачку Рейху. Немец вытащил одну сигарету и тоже закурил её с помощью спичек. Признаться, Третий даже удивился тому, что никотин прибавил ему бодрости. Разговаривать он не хотел, но ЯИ, по-видимому, был совершенно не согласен с желаниями немца. — Хорошо… — начал ЯИ. — Романтично, не так ли? Рейх промолчал. Он был не против того, что ЯИ будет разговаривать, но сам он говорить не планировал. — А куда мы едем-то? Ты так быстро собрался, меня на уши буквально поднял, я даже подумал, что нас русские бомбят, — на шутливой ноте протараторил азиат. — Не каркай! Ещё раз так выразишься — я тебя в газовой камере запру, — вдруг всполошился фашист и пригрозил собеседнику пальцем, потом достал из заднего кармана нож, по типу тесака «Немецкий Красный Крест», и стал крутить его в руках, а ЯИ с шутливой укоризной покачал головой, глядя на его угрозы. — Уху-ху! Слышал бы тебя твой папочка, — ЯИ поздновато понял, что сморозил, но не стал ничего предпринимать. — Был бы у меня отец… в детстве… и сейчас… — Рейх замялся и это было как-то непривычно для ЯИ. Но сказал это немец злобно, а это уже было для ЯИ не в новинку. Азиат попытался перевести тему, но понял, что его, в общем-то, не слушали. — «Как же это всё печально. Надеюсь, что он не прирежет меня посреди ночи этим ножом. И всё-таки, куда мы едем? Я точно знаю, что мы едем в Германию, но точно не в Берлин. Направление и маршрут не тот.» — думал неудачливый шутник, как вдруг он услышал странные звуки со стороны Рейха. ЯИ повернулся в сторону фашиста. Тот чуть ли не зажевал сигарету от злости. Немец сильно сжимал руку в кулаке. Нож уже куда-то подевался. Рейх злобно что-то шипел на немецком. Азиат сначала не понял в чём дело, но когда он увидел несколько бордовых капель, которые упали на пол, всё стало предельно понятно. «Доигрался…» — единственная мысль ЯИ в этот момент. Японец долго думать не стал. Он взял левую руку нациста и осторожно раскрыл его ладонь. Указательный палец был порезан. Небольшая царапина, а кровь льёт так, будто он вены вскрыл. Вдруг в голове ЯИ появилась странная идея, от которой он сам удивился. Но то что он сделал дальше поразило его не меньше, чем нациста. Азиат засунул палец Рейха себе в рот и стал слизывать выступившую кровь. По лицу немца было всё понятно: сначала оно выражало шок и безысходность, потом недоумение, потом недовольство вперемешку со смущением, а потом и вовсе дошло до русского мата, а это последняя стадия морального потрясения. Между прочим, при этой стадии все начинают материться по-русски, независимо от нации. Третий отдёрнул руку, после чего легонько шлёпнул тыльной стороной ладони по щеке ЯИ, приводя его в чувство, так сказать. — Я, конечно, понимаю, что у тебя два года секса не было и мне это льстит, честно, но тебе не кажется что домогаться до всего, что двигается — это как минимум не здорово? — Ой, можно подумать, что тебе не хочется, — ЯИ обиженно и одновременно смущённо поглядел на Рейха, но когда он увидел разъярённый взгляд союзника, то резко поменял взгляды на ситуацию. — Хотя… На самом деле можно так подумать… — Правда? Интересно, почему же ты так решил? — съязвил Рейх и отвернулся от азиата. Сигареты уже были выкурены. Поэтому мужчины принялись за новые. По ЯИ было видно, что он хочет что-то сказать, но он будто не решался. Но ЯИ — не ЯИ, если он будет молчать. — Признайся, тебе ведь понравилось? — японец весело улыбнулся. Немец нахмурил брови. Эти пошлые сентиментальные словечки ужасно резали ему слух. Он не исключал, что и сам время от времени пользуется ими, но слышать такое от ЯИ — это совсем другое. — Я сейчас выкину тебя из поезда и потом с удовольствием буду любоваться тем, как твои кости трещат под колёсами… — сказал Рейх, но подвох был в том, что всё это он произнёс на русском языке. — Чего? — ЯИ знал русский, но так как он не ожидал такой резкой смены языка, всё равно ничего не понял. — Конечно… — с явным сарказмом признался Рейх и на этот раз на немецком. — Хех, я знал. Рассвет уже состоялся. Он стал настоящей усладой для усталых и безжалостных глаз Третьего. У него возникло такое ощущение, будто он никогда в жизни рассвета не видел, хоть это было и не так. — Ну так что ты собираешься делать с этими детьми? И ты объяснишь мне куда мы всё-таки едем? — внезапно заговорил ЯИ, на что Рейх просто закатил глаза. — К границе мы едем. Пришло известие о выживших немецких солдатах. Они должны нас ждать у железной дороги рядом с границей между нашими с СССР странами, — пояснил Рейх и после напрягся. Его смущало то, что Союз всё ещё не нашёлся, а ведь пора бы уже. — А детей этих в штаб повезём потом, как и солдат. — И что потом? — Что потом? Потом я сделаю из этих гадких мальчишек и девчонок настоящих фашистов, уж можешь не сомневаться в этом. — Гадких? — ЯИ не в первый раз слышал от Рейха подобные словечки, даже в адрес его собственного сына, но почему-то всё равно удивился. — А разве нет? Спрятались, засранцы. Так ещё эта мелкая… Украина, марафон вокруг стола мне устроила. Нашла с кем в догонялки играть. Если сказано тебе «Стоять!», значит стой и не рыпайся. Никакой дисциплины у СССР нет, — Рейх на секунду почувствовал себя дедом. — Издевательство какое-то. — Издевательство — это когда перед казнью топор протирают спиртом, чтобы инфекцию не подцепить, — задумчиво произнёс ЯИ, после чего улыбнулся, когда Рейх попытался скрыть смех за грозной гримасой. — Ну ничего. Ты-то сможешь перевоспитать их. Уж не знаю как, может беседы с ними проведёшь какие… — Хах, беседы! Что я, на переговорах международных, что ли? Один удар кулаком в ухо заменяет три часа воспитательной беседы! Это работает безотказно. — «Ну, по Германии видно…» — ЯИ не стал это озвучивать, так как подобное перевоспитание могло коснуться и его. — Но в чём-то ты прав. Я точно смогу это сделать. К тому же, задатки у них уже есть. — Какие? — Фашисты они, не фашисты, а руки в школе все тянут без исключения, — Рейх довольно прикрыл глаза. — Точно! — ЯИ докурил и выбросил сигарету в окно. — Кстати, а что это за парень был с мешком на голове? Буйный он какой-то. Лично я в жизни не видел такого мерзкого мальчишки. — А что, разве не узнал будущего приемника СССР? — с усмешкой спросил Рейх. — Чёрт, неужели Россия? — ЯИ будто не поверил. — Да, и поверь, на этих мерзких словечках его буйство не заканчивается. Какой же отвратительный ребёнок. — Согласен. — Да и вообще, все дети невыносимые идиоты! — Рейх не на шутку разошёлся. У ЯИ неплохо получилось вывести его на разговор. — Вон, родной сыночек и то проблем не меньше подкинул! — А что он сделал? — Заболел, гадёныш такой, — процедил сквозь зубы Третий и уже самостоятельно залез в карман ЯИ за очередной сигаретой. Мда… А ведь он думал бросать, хотя с его нервами это будет очень сложно. — Когда же этот идиотизм закончится? — Когда ты умрёшь, — ЯИ заодно протянул Рейху и спички. Немец вспыхнул от этой шутки. Неизвестно почему она его так задела. Он вообще-то пока не планировал умирать. Успокоился он, правда так же быстро, как и разозлился и про себя добавил: «Или когда умрёт он… (Германия)». — А Германия в штабе? — ни с того ни с сего поинтересовался ЯИ. — Нет. Здесь где-то шляется. Он частенько намекал мне на то, что мечтает покататься на поезде. Ну, а мне что, сложно, что ли? Пусть порадуется немного… Пока можно… — с этими словами Рейх выкинул недокуренную сигарету в окно и потянулся. — М-м-м! ЯИ благодарно улыбнулся Третьему, понимая, что этот короткий разговор по душам окончен. Рейх тем временем глубоко и протяжно вздохнул, потом зевнул и наконец встал ровно. — Ладно… Иди приготовь-ка мне кофе, а я пока пойду найду Германию, — с этими словами Рейх вышел из этой комнатушки и наконец ощутил тепло. Уверенным шагом он направился в личное купе. По идее там и должен был находится Германия. И не прогадал. Маленький мальчик лет двенадцати, сидел на койке отца напротив закрытого окна и глядел на быстро проносящиеся деревья. Рейху показалось, что он что-то шепчет, молитву кажется. Сынок явно не заметил присутствия кого-то ещё, настолько он был увлечён. Нацист тихо прикрыл дверь и подошёл к сыну со спины. Германия всё так же ничего не замечал, пока Рейх не положил руку ему на лоб, он был горячим. Мальчик дёрнулся от неожиданности и даже испуга. — А я гляжу ты так и не выпил лекарство, которое я дал тебе вчера вечером, — Рейх говорил очевидные вещи, но это было необходимо, чтобы пристыдить Германию. — И кстати, выкинь эту дурь из головы. Молятся только слабые, перед тем как лечь в постельку. Ты ведь в курсе, что Бог совершенно не причастен к тому, что ты всё ещё дышишь. Понимаешь, что я имею в виду? — Понимаю… — тихо и немного хрипло ответил Германия. — Я вижу ты не спал эту ночь. Почему? — Рейх отошёл от сына и открыл дверцу тумбы, чтобы достать лекарство. — Ну… Просто я не могу спать, зная что ты не спишь, хотя и хочешь… — так же тихо ответил мальчик. — Ох… — Рейх умилился настолько, что ему даже показалось, будто он хочет обнять своё дитятко, дабы помочь ему, убаюкать, приласкать его. Но гордость~ Третий уже успел достать лекарство. Вроде это было похоже на сироп. Нужно было выпить полстакана. Набрав этой чуть мутноватой жидкости в стакан, Рейх всучил его Германии. Мальчик смухортился, вспоминая вкус этого лекарства и начал мычать что-то невнятное, попутно пытаясь оттолкнуть стакан подальше от себя. Рейх стал злиться и скрывать он этого не собирался. — Так, а ну пей давай! Я тут нянчиться с тобой не собираюсь! — нацист повысил голос на Германию, что сработало, так как мальчик всегда боялся, когда его отец кричит. Рейх лично поднёс край стакана к губам Германии и стал насильно вливать лекарство в горло мальчика. Он стал задыхаться. Даже в такой безвыходной ситуации Германия до последнего не хотел принимать этот ужас в себя. А Рейх тем временем приблизился к лицу сына и очень угрожающе произнёс: «Пей-пей, а то хуже будет…». Германия очень хотел надеяться, что отец имел в виду то, что его болезнь ухудшится и хуже будет именно от неё. А если он подразумевал совсем другое? В итоге Германия сдался и всё-таки проглотил эту противную жидкость, которую врачи называют лекарством. В первое время Германия с большим подозрением смотрел на отца, потому что он часто грозился его отравить. Ну, а что? Нужно ведь все сценарии просматривать. Вдруг всё же решился. Но нет, как оказалось, это такое лечение. При таком раскладе Германия сам был согласен на яд, только бы не пить эту гадость. Спустя минут пять, Германию сильно потянуло в сон. Он лёг на свою койку и стал понемногу засыпать. Рейх сам уже хотел было завалиться к сыну под бок, но в дверь постучали. Это был ЯИ и в руке он держал кружку кофе. Рейх стал рассуждать, все ли дела он выполнил: детей СССР забрал, всех их вроде как усыпил, с бумагами разобрался, сына уложил… Да, всё. Теперь можно было идти и дальше вести беседы с ЯИ. Рейх вышел и сел на кресло, в котором сидел ранее. Японец прошёл за ним, но садиться не стал, предпочтя стоять. ЯИ протянул Рейху кофе. Немец же абсолютно не обращая внимания на своего союзника, стал неспешно потягивать напиток. — Наслаждайтесь этим ароматным кофе… папуля. Хе-хе, — ЯИ отвёл взгляд. — Стих, — Рейх вновь перешёл на русский. — Какой стих? — ЯИ пришёл в чистое недоумение, во-первых потому что Рейх говорил по-русски, а во-вторых потому что «стих». — Стих — это глагол. Сел и стих, — грозно ответил немец и сжал зубы. Этих слов хватило, чтобы угомонить азиатского союзника. Рейх сделал ещё один глоток и посмотрел в окно. Сегодня его ждёт сложный день, нутром чувствует. Ехать до границы осталось совсем ничего. Вскоре он стал строить планы на сегодняшний день. Ну вот заберут они солдат и что дальше? Сон, наверно. Да, этим-то Рейх и займётся. Тогда зачем он пьёт кофе? В принципе можно и не давиться этой искусственной энергией, а просто вылить её. Так немец и сделал. ЯИ это вывело. — Серьёзно? Сигарету недокуренную выкинул, кофе недопитый вылил. И зачем я его готовил? Совсем ты не экономный. — Заткнись… — тихо произнёс Рейх и прикрыл глаза. — И так голова болит. Японец немного подостыл и наконец сел, но на этот раз не напротив Рейха, а рядом с ним. — Хей… Ты вот что, иди приляг на часок. Гномам ведь тоже нужно иногда спать. Обещаю, что разбужу тебя, как только мы заберём солдат, — с весёлым тоном произнёс ЯИ. — «Да… Наверное, ты прав…»*(1)- с этими мыслями Рейх удалился к себе в купе, оставив японца одного со своими размышлениями. *** POV СССР Я не чувствовал ничего. Такое обычно происходит, когда ты сильно уставший приходишь домой и просто засыпаешь. В таких случаях мозг настолько устаёт, что не способен выдавить из себя хоть малейший намёк на сновидение. Вот и сейчас так было у меня. Поднялся до свету. На столе стояла керосиновая лампа и скудно освещала бревенчатые стены избы. В печке, не буду её камином называть, потрескивали дрова. Старый чайник свистел, из носика вытекала тонкая струйка пара. Видимо меня разбудил именно он. Я стал искал глазами что-нибудь, что утолит мою жажду. Во рту пересохло и стучало в висках. Рядом с кроватью на тумбочке стояли две солдатские кружки. Их я выпил в четыре глотка, но облегчения мне это не принесло. Я даже не заметил, что Отец стоял рядом. Он на меня не смотрел и меня даже смутило то, что он вообще почти не обращает на меня внимание и редко когда смотрит в мою сторону. О глазах даже говорить нечего, он не разу в них не посмотрел. Может это нормально для немцев? По Рейху что-либо судить не имеет смысла, ведь я с ним вырос и, конечно, Рейх был приучен смотреть мне в глаза, когда разговаривает, соответственно, со мной. Ладно, не буду задумываться над этим. Отец тяжело вздохнул и немного приподнял плотную ткань штор, чтобы выглянуть на улицу. За окном было очень спокойно, снег плотно замёл всё, что только можно. Я, безусловно, хорошо переношу морозы, но сейчас мне даже нос высовывать не хочется, не то чтобы на улицу, просто из-под одеяла. Отец поморщился, ещё раз вздыхая. Не нравится ему такая погода. Скоро нужно будет уходить. Возможно даже сегодня, но только ночью, потому что в ином случае меня могут легко заметить, а я уверен, что меня ищут. Рейх меня просто так не оставит. Ещё как на зло меня бил мандраж. Заболел, что ли? Чувствую себя отлично, рана даже почти не болит, но это странное чувство. Чувствую какой-то подвох. — Хороша погода, — хриплым голосом произнёс Отец. — Нужно за дровами. Я почувствовал себя тварью. Я, значит, дрыхнул всё это время, а мужик, который меня приютил, пусть и немец, будет ходить и изводить себя, лишаться сна. Нет, так не пойдёт. Я осторожно встал и подошёл к Отцу. Он даже не повернулся. — Давай я схожу? С таким образом жизни ты себя быстро в могилу сведёшь. Отдохни, — я положил ему руку на плечо. — Как скажешь, — странные немцы… я ожидал хоть какого-нибудь сопротивления. — Только одежду свою смени, с русскими здесь не церемонятся. — У тебя есть одежда? На этот вопрос Отец не ответил. Он просто залез под кровать и достал пальто, на вид очень тёплое. Я сразу понял, что качество немецкое. Делать было нечего. Я снял своё пальто, накинул другое и почувствовал отвращение к себе. Да, это пальто Отца; да, это пальто теплее, чем моё и оно может меня скрыть, но… Оно немецкое. Не знаю, что в этом такого, но мне было противно носить его. Что ж, придётся наплевать на свою гордость. Шапку тоже пришлось сменить. В таком виде я и вышел на улицу. Нужно было взять топор из сарая, но тогда-то и появилась новая проблема — сарай нужно открыть. Это была настоящая проблема. Замок заледенел и тогда я просто целый час, я не преувеличиваю, стоял и дышал на замок, пока Отец не выглянул в окно и не сказал мне, что есть горелка. Я стал реально злым, после этой великолепной информации. А раньше нельзя было сказать? За дровами я вышел тогда, когда уже был рассвет. Отец сказал мне, что рубить нужно только пни, при чём отмеченные зелёными крестиками. Да… Меня ждёт долгий день… Я ходил и искал эти пни довольно долго, пока не дошёл до железной дороги. Где-то вдали виднелись два человека. По-любому немцы. Меня, кажется, не замечали. Хорошо меня отец замаскировал. Ну, да ладно! Я прошёл рельсы и ушёл в другую чащу леса. Там просто обязаны быть пни, иначе я просто начну рубить все деревья, без какого-либо порядка. POV СССР закончен