Всё равно не сдамся тебе

Мужчина смотрел в окно и наслаждался горячим чёрным чаем с нотками бергамота. Снег хлестал по огромным окнам. В этом году зима выдалась особенно злостной, но несмотря на это светило солнце, пусть и не ярко. Сквозь высокие стёкла виднелась большая комната. Личные покои англичанина отличались невероятной роскошью. Комната, выдержанная в буро-золотистых тонах так и говорила, что она лучшая из всех. Всюду висели дорогие шёлковые занавеси, количество которых могло хватить на целый дом обычного человека. Были мягкие ковры, а стены украшены большими картинами. Имелась также и личная библиотека, хотя Великобритания обычно предпочитал газеты и психологию, нежели обычную литературу. Когда-то чёрная мебель уже успела выцвести, а кожа была специально состарена — этакий винтаж. Собственное одеяние аристократа тоже блистало и не уступало его окружению. На удобной кровати сидела Франция, наблюдая за своим мужем, с которым она рассталась много лет назад, но которого так и не смогла полностью выкинуть из сердца. Тем не менее, каждый день у них были ссоры. Великобритания постоянно показывал всему народу свои гнусные инсинуации на тему ревности. Францию это очень раздражало, так как она приезжала к нему не для того, чтобы флиртовать с этим англичанином, она не пыталась заинтересовать его собой. Их связывало лишь то, что они работают заодно против Третьего Рейха. Великобритания всегда старался вернуть расположение бывшей жены, но всё тщетно. Длинных роз мало для того, чтобы женщина изменила своё мнение и простила его за прошлые ошибки, а от его слов она могла согласиться лишь на десятиминутную прогулку по саду. Мужчина мог часами так сидеть у огромного окна в своём кабинете-спальне, беспричинно улыбаясь. Вот только война смогла стереть эту улыбку с уст англичанина, так как все мысли теперь были лишь об одном человеке. Человеке, что и устроил всю эту войну. Несмотря на то, что происходит сейчас в мире, Великобритания вёл себя очень спокойно. Были лишь малые исключения, когда мужчину реально можно было вывести на конфликт. Его меньше всех удивило это нападение. То ли сыграла свою роль маниакальная подозрительность, то ли профессиональное умение анализировать людей, но с каждым новым собранием он видел, как немец становится всё агрессивнее и агрессивнее. Изменения были почти незаметными, потому что немец тоже замечал, как любитель чая изучает его, поэтому закрывался всеми силами. Мужчину всегда удивляло то, что эти изменения видит только он. Конечно, он особо не спрашивал других, но другие его и не интересовали. Его интересовал СССР - вот этот русский мужичок всегда вызывал множество вопросов у англичанина. Рейх настойчиво проявлял к окружению неуважение, прямо излучая одни отрицательные эмоции, но Союз будто не замечал этого. Англичанин удивлялся, но не долго, так как знал, что такие отношения между немцем и русским, скорее всего, были результатом доверия, что устанавливалось долгими годами. У Третьего Рейха и Великобритании всегда были натянутые отношения, если можно так выразиться. Сюрпризом для англичанина стало лишь то, что напал Третий на СССР. По подсчётам Великобритании, первое нападение должно было упасть на кого-нибудь из Европы. Хотя… Если вспомнить события 1939 года, то так и было, а там уже не поймёшь ничего. Мало ли, из-за чего этот чокнутый напал. Может Польшу не поделили. Кто ж этих психов разберёт... Пусть англичанин и был спокойным, у него можно было отметить живую и быструю речь. Эти факты делали его образ молодым, несмотря на раннюю седину. У него в планах сегодня был небольшой отдых. Недавно он отсылал письмо Третьему Рейху на очень щекотливую тему. Мужчина очень тщательно готовился к написанию, подбирая слова, да так, что наизусть смог его выучить: «Здравствуй, Рейх! И не надоело тебе? Сколько лет на свете живёшь и всё никак не уймёшься. Сколько можно причинять боль? Ты разве не знаешь, сколько моих, и не только моих, людей из-за тебя полегло, сколько слёз выплакано, и сколько осталось сирот и калек? Ты, как чёрная дыра, всё втягиваешь в себя: дома, людей, народы. Если честно, то я совсем не вижу твоего смысла. И не только смысла твоих поступков, а просто смысла твоего существования. Такие как ты не достойны существовать в этом мире. Но ведь всё можно изменить, если попытаться, верно? Чем тебя евреи не устроили? Ты несёшь смерть и разрушения во всех местах, где они прибывают. Тебя не смущает то, что у тебя ничтожное количество союзников? Неудивительно, ведь большинство людей боится тебя. Я просто хочу спокойно объяснить тебе, что евреи — народ, как любой другой. Все нации равны, так что твой стиль правления бессмыслен. Такие утверждения — сплошная глупость. Настолько уверенными в своих действиях могут быть только самонадеянные идиоты. Пойми, я не ненавижу тебя, я ненавижу то, что ты делаешь, кем ты являешься. Я всего-то хочу донести тебе, что ты можешь лишь уничтожать, а это удел слабых. Ты уж прости, но мне недавно доложили, что моих шпионов взяли в плен твои войска. Топят их, значит, в кипятке, головы ножами режут, в печи бросают. Танкистов лишили конечностей, вырезали языки, после чего сожгли. А со снайперами что сделали… Отправили в лучший мир целых тридцать два человека. Жестокая у вас забава — скидывать солдат в глубокую яму и хихикать, смотря, как она водой отравленной заполняется. А истребители зачем подбил? Не к тебе же летели. Я, между прочим, собираюсь предложить стране СССР сотрудничество, чтобы тебя убрать. Ты ведь в курсе, что ты потом не отвяжешься, если проиграешь? Тебя казнят в первый же день, как только попадёшься на глаза одному из моих солдат. Надо отметить, что в совсем недалёком будущем именно это произойдёт. Ты ведь всё равно будешь повержен — у тебя слишком много врагов. Ты всё равно не сможешь составить конкуренцию сильнейшим странам мира сего, а потому ты не в наших рядах, ты устранился, ты — слабак и предатель. Но у тебя ещё есть шанс всё исправить без крайних мер — подпиши акт о капитуляции и мы оставим тебя. Даже денег не надо, я знаю, у тебя с этим постоянные проблемы. Прими мою самую сердечную благодарность за то, что уделил время этому письму.» Конечно, дерзить немцу, пусть и в письме — это самое неразумное, что только мог сделать обладатель монокля, но в ином случае Рейх просто не обратил бы внимания на этот кусок бумаги. К тому же Великобритания просто не мог выражаться по другому, он привык говорить правду в лицо, не боясь при этом того, что о нём подумают. Этим он был немного похож на Рейха. Все слова давно были произнесены и навряд ли вызвали в немце хоть какие-то чувства, но у Великобритании был довольно хитрый план и для этого ему требовалось вывести фашиста на конфликт. Могло всё закончиться двумя дорогами: либо Третий Рейх одумается, что вряд ли, и испугается объединения двух держав, либо оставит тылы на некоторое время и переведёт войска на страны Европы, что было очень даже возможно. Фашист мог бы послать на Великобританию войска КИ и не рисковать своими солдатами. Но итальянские войска не смогут выдержать удара более развитого оружия и Рейх прекрасно это понимал, вот только его агрессия и раздражение никуда не денутся и выплеснуть эти эмоции поможет лишь то, что он разобьёт Великобританию в пух и прах. Но нужно улучшить оборону рядом находившихся стран, так как сейчас каждый может попасть под его прицел. Англичанин был уверен, что если нацист захочет, то он и США достанет, как никак неприязнь уже есть, ведь Америка мешает ЯИ помогать Рейху. Мужчина шумно выдохнул через нос и встал на ноги. Чай уже давно был выпит и теперь нужно было решать политические дела, а их, в связи с войной, было немало. Франция тяжело перевела взгляд на бывшего мужа. Ей и самой не хотелось вновь потратить день на нескончаемые потоки бумаг, но, увы, это её обязанности. — Ужасный денёк сегодня, правда? — спросил Великобритания и подошёл к своему рабочему столу, чтобы взять стопку бумаг. — Согласна. Зима как-то затянулась, — женщина направилась к рядом стоящему стулу и вновь села. — Что-то США давно не слышно. Не хочешь с ним связаться? — Связаться? Если бы ему нужна была помощь, он попросил бы. — Нет, Великобритания. Вдруг с ним что-то случилось? — Максимум, что может произойти с моим сыном — это второй переходной возраст. Хотя… у него первый ещё не закончился, — Великобритания сел рядом с Францией и принялся заполнять документы. — Лишь бы так и было, — после этих слов, женщина взяла другую половину бумаг и стала помогать англичанину. Далее, работа проходила молча. Парочка не имела привычки отвлекаться на что-то во время работы. И беседа эта молчаливая могла длиться ещё очень долго, но главные шишки Европы были вынуждены отвлечься от дел. В дверь кто-то сильно постучал. Великобритания немного удивился — не так уж часто его в последнее время тревожили. Потом же до англичанина дошло. Постучали сильно — рука тяжёлая, а это значит… Гость не стал дожидаться разрешения войти и открыл дверь без пропусков. В дверях показался молодой парень брюнет с улыбкой во весь рот. На нём была лёгкая полевая куртка цвета хаки, такого же цвета брюки и коричневые ботинки. Вот вспомнишь… — и вот оно. За незваным гостем вошёл и другой парень. Был он одет попроще — в рубашку и брюки с чёрными туфлями. Такой же брюнет, но лицо абсолютно отличается от братца. — Отец! — весело пропел Америка и раскинул руки. — Здравствуй, отец, — поздоровался Канада, пряча лицо за телом брата. Великобритания изобразил не очень счастливую физиономию и поспешно встал изо стола. США, поняв, куда всё катится, поставил руки перед собой, пытаясь так успокоить родителя. — Прежде чем ты будешь ругаться, я расскажу, в чём дело. Я немного задержался, пока направлялся к тебе, но я прихватил много чего вкусного из города любви, — Америка жалобно посмотрел на Францию, надеясь, что та защитит его от отца, но женщина, по видимому, больше заинтересовалась гостинцами из её страны. — Ты что, сдурел в самую середину событий разъезжать? — строго спросил англичанин и выгнул бровь. — Ты разве не знаешь, что за план у меня зреет. А если бы здесь бойня проходила? Чем ты вообще думаешь? США опустил голову, но совсем не от стыда. Он пытался скрыть улыбку. Его всегда смешило то, что отец на него ругается. Правда, когда Великобритания принимался за наказание, парню становилось уже не так смешно. Великобритания не бил своего ребёнка, нет. Самое ужасное наказание для американца было ущемление свободы. Его это просто выводило и приводило в бешенство. Англичанин не прекращал отчитывать своего отпрыска. Понятное дело, что Америка выслушал о себе всё, от отсутствия совести и заканчивая угрозами лишения независимости. Пока шла эта моральная порка, Франция недовольно качала головой, а Канада молчал всё время, словно предназначенные братцу крики, приходились ему. Ругают одного, а стыдно другому. — М… Пап, всё! Давай без этого. Я приехал к тебе не скандалить, а поговорить, — США подошёл к англичанину ближе. — Я слышал, что советские танкисты разбили вражескую артиллерию, что была ближе к границе Польши. Эта новость смогла хорошенько взбодрить Великобританию. Сменив гнев на милость, англичанин предложил сыну чай, но тот отказался, как и Канада. — Бой закончился совсем недавно. Там и танки были уничтожены и один концлагерь. В общем, этот бой был очень удачным. Ты уж извини, что не предупредил, что приеду и что Канаду с собой возьму. Мне просто нужно было с кем-то посоветоваться на счёт следующих действий против Японской Империи. В комитет ехать времени не было, а так мы увиделись хотя бы. Ты же знаешь, что мы не так уж и часто видимся. Согласись, братец. — Угу, — Канада закивал и вдруг разул глаза, будто вспомнил что-то важное. — Отец, мы внизу немного покопались в твоих письмах и нашли кое-что интересное. Вот, — жестом фокусника, парень извлёк конверт из сумки и вручил его англичанину. — Только сегодня пришло. Мужчина принял конверт и принялся его разглядывать. Конверт был очень опрятным, белым, чистым и осторожно сложен, что говорило об отправителе, как об аккуратном человеке. На нём были надписи, свойственные для письма. Отправитель: Третий Рейх… — Сказали, что его доставили срочной почтой. Кажется, что-то очень важное, — пояснил Канада и присел рядом с Францией. Великобритания посмотрел на конверт ещё немного, после чего раскрыл его и развернул ровно сложенное письмо. Буквы английские. Ну ничего себе! Подзапарился - на чужом языке написал. Да ещё как! Почерк красив, изящен. Англичанин ухмыльнулся. Вся эта напыщенность… Он и сам любил выпендриваться, но ведь это нужно уметь делать и по мнению Великобритании, Рейх был обделён этим умением. Немец из кожи вон лезет, чтобы угодить аристократу, этакий «человек в футляре»*. Что ж, смотря на то, как изо всех сил фашист старается поразить англичанина, наверное, здесь действительно что-то важное и, скорее всего, не опасное. Хотя, любитель чая нутром чувствовал, что это не так. Великобритания откинул свои внутренние смешки в адрес Рейха и принялся читать письмо: «Здравствуй, дорогой. Давно не списывались. Милое письмецо, чайничек. Попытаюсь ответить на все интересующие тебя вопросы: нет, не надоело; могу причинять боль вечно и буду; не знаю, подсчёт не веду; что верно, то верно; мне они просто не нравятся; меня смущает лишь то, что я до сих пор не собрал всех евреев вместе и не отправил на них атомную бомбу; я не проиграю, поэтому думать, как я буду отвязываться, я не стану. Всегда пожалуйста, мистер чайный пакетик. Теперь к делу. Не нравится то, что я издеваюсь над твоими шпионами? Нечего совать своих рабов куда не надо. Не мои проблемы. Мне плевать к кому твои истребители там летели. Моим солдатам был отдан чёткий приказ, стрелять во всё, что не наше и они чётко его выполняют. Не зря же я вооружил их до зубов. И да, меня не интересует твоё мнение. Следи за сыночком, а не за мной. ЯИ отвлекается на твоего отпрыска и не может нормально уделить мне время и если так будет продолжаться, то я приму меры. Я и так сдерживаюсь всеми силами, чтобы не послать все свои правила куда подальше и, поддавшись своим желаниям, стереть тебя с лица земли. Так что можно сказать, что я добровольно избавляю тебя от необходимости терпеть мой гнусный характер. Хотя, если тебе так не терпится, жди меня на своей границе. Поговорим, как ты любишь — спокойненько… Не подумай ничего, это не угроза. Убийства я обычно не планирую вслух, так что расслабь свою филейную часть, чайная ты душа. Ты мне не нужен. Мне не нужны люди, считающие, что жизнь возможна лишь с этими вонючими банкнотами. Ты как произошёл от жалкой продажной твари, так ей и остался. Ты готов продаться за лишние гроши. А вообще забавно. Честно говоря, я заинтересован твоими принципами. Если тебе не нужны некоторые твои органы, я всегда открыт для предложений. Но если ты продолжишь помогать СССР, то мне придётся взять органы за бесплатно. Эту войну я веду с СССР, а не с тобой. Не лезь, это не твоего ума дело. Иди ковыряйся со своими бумагами. До тебя руки ещё потом дойдут, не переживай, обделён моим вниманием не будешь. Я надеюсь, я хорошо объяснил, что тебя ждёт на этом пути, поганый аристократ. Переходи на нашу сторону, тебе понравится здесь. И прекрати ворчать, я не переношу зануд. Не бросишь СССР - попадёшь под обстрел. Солдат у меня достаточно, чтобы обороняться СО ВСЕХ СТОРОН, так что имей в виду. Ещё раз я увижу подобные письма от тебя, утоплю в твоём же наркотике. И я всё ещё не угрожаю. А сейчас серьёзно: кто тебе, чудо в перьях, разрешил обсуждать мой бюджетный статус? Мои люди — не твои, они не будут спасать деньги, стараясь всеми возможными способами прихватить и чужие. Можно подумать, до войны ты давал мне шанс пополнить мой сейф. Не припоминаю, что ты был готов хоть как-то помочь мне. На моей памяти ты то и дело, что валил меня, так что не жалуйся теперь. Если бы мой план можно было выполнить так быстро, то я бы тратил деньги менее осторожно и мои дела бы поправились. Ты, велик (велосипед), абсолютно не знаешь толк в жизни, а пытаешься меня чему-то научить, да уколоть своими словечками. Прекращай уже, это отвратительная привычка. Я ведь не учу тебя, как распоряжаться деньгами, не осуждаю твою напыщенную рожу за то, что ты можешь позволить себе тратить деньги впустую. Я же не считаю твой кошелёк! Это важно для кого-то, но не для меня. Мне нужно лишь беспрекословное подчинение и звук переломанных костей — вот в чём моё счастье. Я рад, что благодаря щедрости нашего уважаемого господина Японской Империи я имею хотя бы это. У меня нет много денег и меня это не волнует. Зато в отличие от тебя, у меня есть вещи, которые стоят намного больше. Что именно, пока не скажу. Рано ещё. Что ж, надеюсь, этого разговора больше не возникнет. Сам знаешь, для меня это больная тема. Я имею в виду, если ты не знал, ты всё ещё стоишь у меня в чёрном списке на первом месте. Ну это так, предупреждение. Если что, ты сам до этого докатился. Не стоило меня унижать. Думаешь, если ты действуешь пассивно, то я не пойму, кто мне на собраниях воду мутит? Я, к твоему сведению, не такой идиот. Я тебя насквозь вижу и всю твою корыстную душонку. Поспешу тебя расстроить, ты не единственный, кто может незаметно манипулировать людьми. Пиши, если захочешь работать со мной. В ином случае можешь засунуть своё письмо куда подальше. Удачи, тоска ходячая. Настроение только испортил. P.S. Давай-ка встретимся? Найди в тексте намёк и угадай с какой стороны я к тебе приду. Если для тебя, чайные мозги, это слишком сложно, то дам подсказку: «Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт.» — Так что насчёт французских угощений к чаю? — внезапно спросила Франция и все трое представителей мужского пола уставились на неё так, словно она сказала несусветную глупость. В принципе так и было. Франция мигом утихла, как только увидела эти взгляды. Америка перевёл взгляд на отца. Судя по виду англичанина, США понял, что тот очень хочет обсудить всё прочитанное, но не знает, как начать этот разговор без бурной реакции. Было видно, что всё идёт не так, как планировал Великобритания, и ситуация, скорее всего, немного выходит из-под контроля. Потому американец решился заговорить первый. — Пап? — США уже было хотел предложить отцу выпить успокающего чая, но не успел. В порыве бессильной злости англичанин ударил по столу ладонью. Свою ярость мужчина проявлял редко, даже в кругу семьи, но сейчас было исключение. — Нет. Всё. Я сыт им по горло, — сквозь зубы произнёс любитель чая и сощурил глаза. Наконец, не выдержав такое скопление явных оскорблений и море неуважения, при всём желании сохранить тишину, Великобритания сорвался. США молча наблюдал за происходящей истерикой родственника и, не отважившись что-то сказать, ждал окончания «концерта». Видимо, Рейх действительно способен сводить даже уравновешенных людей с ума. — Как? Как этот безжалостный убийца, организатор этой мясорубки, посмел вообще называть меня так? Совсем уже крыша поехала. Я просто удивляюсь количеству идиотов на планете, — после Великобритания стал обращаться уже к самому виновнику его расшатанных нервов и при упоминании его имени заскрипел зубами, до боли сжимая челюсти. — Как же я тебя ненавижу, Рейх! Мне противны все люди, которые разжигают огонь войны. А ведь в этом огне сгорают человеческие мечты, жизни, судьбы! И именно ты и разжигаешь этот огонь. Ну, а больше всего мне противны люди, которые фанатично следуют за тобой, которые обожествляют тебя! Не важны ему деньги — говорит. Да кто услышит, умрёт со смеху. Хотя, да, ведь эти люди не живут в нашем мире, они живут в мире, где главными ценностями являются не героизм и патриотизм или даже деньги, а в мире, где ценятся злость, ненависть, жестокость и коварство. Да ты самое нелепое зло, какое есть на всём свете. Не считал он жертв. А ты посчитай! Ну ничего! К обороне мы готовы, так что пусть прикроет свою варежку и бежит поджав хвост, а то нашлась «элита». Решает он здесь, в каком регионе планеты нужна войнушка. Самый главный нашёлся. Нет, терпеть этого конченого садиста я не собираюсь. Далее последовала тишина, давящая, которая нарушалась лишь англичанином, который шумно переводил дыхание. Остальные присутствующие пребывали в тихом шоке и глаза у каждого были по пять копеек. — Всё? — вдруг подал голос Америка и Великобритания оглянулся на сына. — Дай-ка письмо мне. Англичанин молча отдал листок США и стал терпеливо ждать, когда сын его прочитает. Американец особо не вчитывался — его не особо волновали личные отношения между этими двумя. Обратил внимание лишь на последние строки, обещающие скорое прибытие иностранных гостей. Не подлежал сомнению тот факт, что англоговорящая семья приобрела теперь злейшего врага в самом близком соседстве. Конечно, такое было и раньше, но сейчас фашист, судя по всему, стал более агрессивно смотреть на страну Великобритании и теперь продумывает план нападения. Но это не точно, а это значит, что нужно пока что ждать. Вот только ждать становилось опасно и США это прекрасно понимал, поэтому стал придумывать выход из этого положения. Первое, что нужно было сделать — это защитить границы Франции и отца Америки, так как последнее предложение в письме, скорее всего, означало, что к Великобритании Рейх пойдёт через Францию. Немец церемониться навряд ли станет, а это означало, что времени не так уж и много, надо сделать всё, чтобы спасти других. Вот только зима совсем в этом году разбушевалась. Окопы, землянки — всё засыпало снегом. Стоит очень постараться, чтобы отбиться от фашистов. — У меня есть идея, — попытался привлечь внимания Канада, который всё это время стоял за спиной брата и тоже читал письмо. — Нужно заключить контракт со страной СССР против общего врага. Потом запросить подкрепления — силы танковой армии СССР. — Да тут не только танки нужны. Командиры гады встречаются, а этот побил все рекорды, с этим по особому надо, — оспорил предложение брата Америка и скрестил руки на груди. — А то так и до моей страны не далеко. Хорошо, что пока до этого не дошло. Уверен, что не то, что с пистолетом, то голыми руками задушил бы подлеца. — Не переживай, дойдёт. Он просто так не оставит то, что ты ЯИ отвлекаешь от сотрудничества с его страной, — наконец заговорил Великобритания, после чего поправил монокль. — Контракт мы заключим, это не обсуждается, а всё остальное идёт по плану. — По плану? О чём ты говоришь? — удивился Америка и нахмурил брови. — Именно так выглядит польза в действии. Он клюнул. Сейчас направит дополнительные войска на север, к нам, а шпионы СССР пойдут по оголённым тылам. — Подожди, так СССР ведь пропал без вести. Его уже месяц найти не могут. — Сынок, русские — это не немцы, у них есть множество воевод, достойных вести войска вместо самого СССР. Взять того же Сталина. Им не важно, где находится их главный полководец, они идут без приказов, они знают своё дело. Они хотят защитить свою родину и исчезновение вожака не повлияет на их патриотизм. Третий Рейх умён, но Союз тоже не глуп, он предусмотрел возможность своего исчезновения. Ты же знаешь, как немцы любят брать в плен. — А если всё пойдёт не по плану? — Можешь не волноваться. Рейха легко вывести на конфликт. Он свято уверен в том, что он умнее всех и великим стратегом может быть только он. Это его главная слабость — излишняя самоуверенность. Он так любит обманывать, так давай посмотрим, как он отреагирует на то, что его поразило его же оружие. Хе-хе. — Хех. Да… Посмотрим… А что ты так разбушевался тогда? — Да это из-за его фамильярного отношения ко мне. Он позволяет себе слишком многое. А ещё меня взбесило то, что из-за его идиотского поступка теперь каждый человек знает, кто он такой. Он известен всем и вся лишь благодаря предательству, убийствам и Второй мировой войне. До этого о нём знали малое количество людей, даже не смотря на то, что он правитель целой страны. — А что, дело всё в комплексах? — Думаю, нет. Слишком уж он самовлюблённый для подобных мотивов. Да и не настолько глуп он. Что ж, надеюсь, что русские подпишут контракт и будут играть на нашей стороне. Если этого не произойдёт, то зуб даю, жертв будет ещё больше. Борьба даже на сегодняшний день имеет очень грубые очертания и я уверен, что у неё есть ещё более зверские планы и дальше будет только хуже. Количество убитых уже измеряется тысячами. Боюсь представить, что будет дальше. Это будет очень тяжёлое время для нашего народа и останется кровавым отпечатком в истории на долгие годы. — Да… Я тоже уверен, что это только начало. Рейх, судя по всему, не собирается сбавлять обороты. — Это ещё ничего. Эти гитлеровцы сейчас близкую развязку ещё почуют, так вообще, будто с цепи сорвутся. — А он всегда такой жестокий был? — Люди не меняются, они лишь на время играют нужную роль ради своих интересов. К тому же, если говорить о жестокости, то этому человеку сложно составить конкуренцию. Я понимаю, что на войне жестокость — это обыденное дело, но беспощадность к врагам на поле боя — это одно. Ты бьёшься за жизнь и некогда думать о милосердии. А вот беспощадность к пленным — совсем-совсем другое. — Кстати, он так о своих людях в письме говорил… По логике получается, что он жестоко закабалил*(2) свой же народ. Вот гады немцы, правда ведь? — Не немцы гады, а их правитель. Кто по твоему довёл целую страну до такого ужасного состояния своей не менее ужасной политикой? — Ясное дело, но народ тоже виноват, ведь дурным запахом несёт не только от правителя, — США приблизился к отцу и стал шептать, будто не хотел, чтобы его услышали. — По моему, дурным запахом несёт от всех служителей этого придурка. К тому же ты сам об этом говорил. — Согласен. Ну хорошо… Так что ты там говорил о французской кухне? — как можно громче произнёс Великобритания, после чего поймал воодушевлённый взгляд Франции на себе. — Пойду заварю чай на всех нас. — Ой, отец… — вдруг замялся Канада и отвёл взгляд в сторону. — Я надеялся лишь увидеться с тобой и помочь США с его политическими проблемами. Пойми, у меня совсем времени на всё не хватает… — Ни слова больше. У меня самого нет времени, чтобы спорить с тобой, неблагодарное дитя, — сразу, после сказанного англичанин поднялся со своего места и подошёл к сыну, чтобы заключить его в короткие, но не лишённые любви, объятья. — Смотри же, будь осторожен, хорошо? — Да, отец. До свидания. Распрощавшись с остальными Канада удалился из кабинета. — А с чем круассаны, если не секрет?