Всё равно не сдамся тебе

Германия копался в шкафу, пытаясь найти тёплые вещи для своих друзей. Было уже семь вечера — время их встречи на складе. Да, они наконец-то решили сбежать из этого места, ведь Армения вернулся к своей семье. Вот только, прямо после того, как мальчик вышел из диспансера, произошло непредвиденное, а именно пожар. Горел немецкий госпиталь. Горел вместе со всеми психбольными и врачами. Крики о помощи стихли довольно быстро, не потому что попавших в беду спасли, а потому что… потому что кричать уже было некому. Конечно, были те и кто спаслись, но основная часть погибла в огне. Рейха в этот момент не было вообще в стране, но эта новость для него не стала болезненной. Ему было всё равно. Психбольница для него была не так важна.* — Агх… Да где же? — Германия стал потихоньку закипать, потому как уже опаздывал на встречу с детьми. Он и так рисковал, так как отец был дома. Всё же, спустя какое-то время куртка была найдена. Пожалуй, последняя тёплая вещь в его шкафу. Тёплых вещей у Германии было немного, так как на улицу он не выходил, а дома всегда тепло, и Рейх не видел причины обогащать шкаф сына всякими шерстянными свитерами, пальто и остальными вещами. Завязав все эти вещи в мешок, Германия высунулся из комнаты, чтобы оценить ситуацию. Никого. Это был шанс. Лучше сейчас поспешить, потому что неизвестно, что может произойти буквально через минуту. Если он сейчас же не смоется, то его может застукать отец и начнутся вопросы, которые довольно быстро перерастут в брёх. Не успеет он и глазом моргнуть, как на него накинется разгневанный родитель и тогда и детей СССР будут ждать проблемы. Малец даже одеться не удосужился — так спешил. Главное, чтобы с его друзьями ничего не произошло. *** В кабинете было душно. Конечно, ведь топилась квартирка немцев ого-го, а окно было закрыто. Но Рейху было плевать. Ему вообще почти на всё было плевать, после «прекраснейшей» встречи у Франции с Великобританией. Да, он согласился на встречу, о которой заговорил сам Великобритания две недели назад. Было подозрительно, что англичанин как-то безбоязненно и спокойно предложил встретиться. Соглашаться было рискованно, так как могло произойти всё: засада… Хотя, это, пожалуй, единственное, чего опасался Рейх. Потому немец предложил встретиться в стране, которая была оккупирована им самим. Так было безопаснее. Сама встреча прошла отвратительно по мнению Рейха. Нацист давненько не обижался на кого-то всерьёз, но Великобритания умеет задеть. Не сказать, что у немца была злость, скорее тоска. Никогда ранее он не замечал за собой подобной чувствительности и ранимости. Что ж, могло быть и хуже. К мужчине должен был зайти его союзник, но когда именно он не знал. Чтобы занять себя хоть чем-то, Рейх достал лист бумаги и положил перед собой, предварительно макнув перо в чернила. Почему-то немцу было удобнее пользоваться пером, нежели чем-то другим. Это занятие помогало расслабиться и забыться. Этим он занимается ещё с самого детства, но занятие это Рейх забросил ещё очень давно и вот, сейчас он вновь делает это — пишет письма. Письма-воспоминания. Просто. От руки. Так увлёк его этот процесс, так унёс его в детские дали, настолько увлекательным был, что сие действие захватило немца с головой. Только вот, писать те трогательные и нежные письма более не получалось. Он писал СССР. Писал, зная, что тот никогда не увидит этих писем и не прочитает. От того и было так спокойно. Скрипя пером, Рейх думал о том, при чём думал сразу текстом, как помнит запах друга, его голос в детстве, как ждал каждой встречи, как искал хоть какую-то весточку от него, как ходили на папины похороны и друг подарил ему замечательный военный нож, но это был чуть ли не божественный дар для немца тогда… Рука выводила совсем иные строки, игнорируя мысли. Много других трогательных и интимных воспоминаний и не одно не было запечатлено на бумаге, хотя Третий не отрицал того, что хочет написать что-нибудь сентиментальное, вроде того, что всё ещё любит СССР и он самый дорогой для него человек. Как раньше он переживал и хотел, чтобы Союз был с ним, чтобы болезни обходили его стороной. Рейх отложил перо, внимательно всматриваясь в написанное. Письмо Великобритании и то больше умиления рождало. Рейх отметил, что его занятие впервые пошло на спад. Не помогло. Он мог бы сходить к своему новоиспечённому врагу, но в последнее время все пытки стали для Рейха чем-то скучным и не заслуживающим внимания действом. Спасибо Великобритании за это… Откинувшись на спинку стула, немец закрыл глаза и попытался занять свои мысли чем-то другим, помимо англичанина с его дурацкими привычками… привычками, которые имел и сам Рейх. Пусть Третий и люто ненавидел англичанина, но он считал, что с Великобритании стоит брать пример, даже ему. И он брал. Брал, превозмогая все свои принципы. Немец даже в какой-то степени уважал своего врага, а вот враг его… В помещении раздался злостный рык. *** — Ну хватит цапаться! — шикнул Казахстан. Он пытался быть тихим и одновременно угрожающим, но у него это плохо получилось. Россия и Украина опять возобновили свои терки и теперь наровились привлечь внимание всех окружающих охранников. Склад был освещён лишь одним фонарём, свет которого еле-еле достигал пять метров. Это было плюсом для детей СССР, ведь они могли спокойно прятаться за коробками и быть незамеченными. — Россия, где Германия? Он ведь не забыл про нас? — жалобно прошептала прямо на ухо брату Беларусь. — Не имею понятия, — сухо ответил Россия и высунулся, чтобы посмотреть на то, что происходит. Ничего. Только немцы ходили снаружи ангара. Вдруг откуда-то с сзади послышалась возня, короткий тихий вскрик и что-то тяжело упало на щебень. Россия даже удивился, что немцы этого не услышали. Все обернулись. На земле валялся Германия с мешком. Кажется, он поранил локти. Россия привстал и поспешил тому навстречу, но Германия показал ему, что не нуждается в помощи. Мальчик встал и наспех поприветствовав всех, он накинулся на Украину и сдавил её в своих объятиях. России и всем остальным стало очень жалко Германию. Они уходят, а он остаётся здесь. — А ты что не одет-то? — спросил Казахстан. — Да, не подумал. Сразу выскочил из дома, — Германия оторвался от девочки и развязал мешок, после чего вытащил куртку и отдал её России. — Бери куртку и одевай сестру. Всем показалось, что немец нервничает посильнее прочих. Оно и ясно! Если заметут, то первый, кто получит — это Германия — так думали дети СССР, а Германия на самом деле переживал за своих друзей. Было горько расставаться, но отступать уже было некуда. Дети оделись и стали пролазить в нычку. Первой была Беларусь и дальше по возрасту от мелких до взрослых. Как только они скрылись, Германия сразу же отправился домой, у него были ещё кое-какие дела. Россия вылез последним. Последним он и вдохнул этот запах — запах свободы. Зима кончалась. Ночное небо слабо светилось над серыми лесами. Воздух был морозный. Благо снега не было, иначе было бы сложновато бежать. — Идём, Россия? — спросила Беларусь, заметив, что брат её стоит на месте. — А? — мальчик посмотрел на сестру, а потом часто закивал. — Да-да, идём.