Всё равно не сдамся тебе

POV СССР Солнце грело щёки, ветер шевелил волосы, облака блестели, как девственный снег, и вообще погода с самого утра стояла такая, что до смерти хотелось стать счастливым. После вчерашнего ливня, воздух был прохладным и свежим и я с блаженством вздохнул полной грудью. Я всё-таки нашёл это «тайное» место, куда отправлялся летними вечерами, но благополучно забыл дорогу сюда. Это место было с западной стороны деревни, только поодаль от неё, чтобы не было лишних взглядов. Я сидел на зелёном мху под деревом напротив озера. Солнечные лучи игриво сверкали, отражаясь на его волнах. В пол уха я слушал шелест листьев и какие-то отрывки слов над головой. Как хорошо, что прямо под яблоней поместились. Весь день он там лазит, то в меня яблоко запустит, то сам захрустит сочным плодом. Я блаженно растянулся на земле и закрыл глаза, покусывая травинку. А всё-таки моя встреча с Рейхом окрасила не только моё детство, но и всю жизнь воспоминаниями, впечатлениями и первым дорогим опытом. В детской дружбе заложена какая-то таинственная сила, которая проходит через всю остальную жизнь. Те, кого мы любили в детстве, служат точно путеводными маяками для остального жизненного пути. Уверен. Послушав ещё несколько секунд шорох, я принялся беседовать с Рейхом. — Ты там как? — спросил я, посмотрев наверх. — Нормально, только комары замучили, — послышались смех, скулёж, треск веток. — Это ж кошмар какой-то, просто лошади летающие, а не комары! — Хех, а ты как хотел? — наконец разглядев друга, я устремил взгляд прямо в его глаза. Немец висел на стволе дерева и тоже смотрел на меня с игривой улыбкой. Мне бы так радоваться яблокам на дереве. Навряд ли он до этого момента лазил по деревьям, хотя уже четырнадцать лет. — Ладно, слезай. А то закусают тебя там, — я встал со своего места и вытянул руки. Уверен, что он побоится слезать сам. Он приподнялся и громко засопел, а затем его рука соскользнула и он полетел вниз спиной. У меня сердце замерло. Я уже собрался его ловить, как вдруг понял, что он успел ухватиться за ствол. Я облегчённо выдохнул. — Аккуратней, — тихо произнёс я и потянулся к спине друга. Рейх, видимо, почувствовав руки на спине, отпустил ствол и легко упал мне на руки. Такое ощущение, будто бы мы и не растём — я всегда выше него на одно и то же расстояние, с весом тоже самое. — Спасибо, — Рейх обвил мою шею и я медленно опустил его на траву, сам же сел на колени. Он выпустил меня из объятий и тогда быстро перекочевал к озеру. Сначала я даже удивился — неужто он решился наконец сплавать? Нет. Просто решил ополоснуть лицо. Его еле заметно трясло из-за испуга. Я подошёл к нему и стал наблюдать за его действиями. Приглядевшись, я понял, что его рубашка была чуть порвана. Ух… ГИ это не понравится. Рейх это тоже увидел, потому сейчас сидел нахмурившись, а уголки губ растянулись в сторону и опустились, олицетворяя недовольство. Как я понял, плакать из-за этого он не собирается. Он вообще в последнее время стал более серьёзным в этом плане. Молодец, я им горжусь. Но всё равно, чтобы он не грустил из-за такой ерунды, я решил что-нибудь предпринять. Разгадка была очевидна. Я опустил руку в озеро, набрал в ладонь воды и вылил ему на шею. Пока он осознавал то, что сейчас произошло, я набрал ещё и смочил ему плечи и тонкая рубашка стала прозрачной. — Эй! — он улыбнулся и тоже окатил меня водой. — Я же не успею высохнуть до вечера. А потом что? Мёрзнуть в ней ночью? — А потом ты её снимешь и наденешь мой свитер, — я ещё раз брызнул на него водой. — Ещё чего! — Рейх встал и метнулся в сторону леса. Меня охватил азарт игры. Может он и дохляк, а бегает быстро. Что ж, думаю стоит устроить награду за эту игру — догоню, потащу в озеро, не догоню, то… Да не будет такого! Когда-то же он устанет. Вот только предупреждать его об этих условиях не стану. Конечно же, он откажется. Пусть для него это будет сюрпризом. Я пробежал несколько метров и остановился, чтобы оглядеться. Куда же он мог побежать? Тут возникла хорошая мысль. Он же сегодня научился такому прекрасному действу, как лазанье по деревьям. Не успев посмотреть наверх, я почувствовал тупую боль и тяжесть в районе шеи, а потом полетел прямо лицом вниз. Чудом успел руки подставить. — Рейх, с ума сошёл?! — я быстро перевернулся на спину, зажал шутника ногами и погладил ушибленное место. На шею сигануть — ну-ну. За это ты поплатишься. — Прости… — Рейх невинно улыбнулся и, заприметив мой недовольный взгляд, попытался выбраться. Ага, щас! Я быстро обхватил его руками и поднялся, потащив обратно к озеру. Сначала он смеялся, потом, когда я не остановился у яблони, он стал что-то подозревать. А потом… — Я не хочу купаться, Союз! — крикнул он, а в голубых глазах вспыхнул дикий ужас. Вот именно этого он больше всего и боялся. Сначала я решил, что положу его на траву возле озера, да раздену, чтобы окончательно не испортить бедную рубашку. Более не раздумывая, стал выполнять план. Я осторожно положил его на спину, пытаясь не сделать больно. Могу предположить, что я пренебрёг своими правилами уже множество раз, пока выполнял задуманное, но мне хотелось надеяться, что я действительно делаю всё аккуратно. Когда я стал расстёгивать пуговицы на рубашке, он вновь крикнул. Даже повторный крик получился не криком, а каким-то жалостливым писком. Так или иначе, он не стал покорно лежать на месте. Мальчишка ныл, выворачивался и иногда хныкал. В какой-то момент я заприметил влажность возле его глаз. Ну вот… Он только-только прекратил пускать слёзы по любому поводу. Ну что ж, глупо было бы предполагать, что он не сорвётся в какой-то момент — у сентиментальных слёзы всегда на краю. Неужели он так боится плавать? — СССР, не надо, прошу! — в голосе его прозвучали жалобные нотки. Что же он так кричит, будто не я его за руки держу, а водяной какой, что его утопить хочет? В процессе своего «злодеяния» я стал замечать нечто странное. Чем больше пуговиц я расстёгивал, тем больше мне открывалась его ладная фигурка: белые хрупкие плечи, руки. Так вот, чем дальше, тем больше тот самый бледный оттенок кожи превращался в болезненное зрелище. И вот он лежит передо мной с полностью распахнутой рубашкой. Уже не вырывался, смирившись с тем, что я всё же узрел его тело. Он просто тихо шмыгал носом, пытаясь не смотреть на меня. Как же пришибленно он выглядит сейчас, вот так вот лёжа на траве с изодранной одеждой и… кровавыми синяками на груди и выпирающих рёбрах, уродовавшие почти всю его нежную кожу. Заживших порезов было не меньше. Прямо как тогда, несколько лет назад… От потока мыслей меня отвлёк судорожный вздох моего бедного Рейха. Не медля ни секунды, я опустился к нему и крепко обнял, прижал к себе. Тот шумно выдохнул и тоже обвил мою шею. В какой-то момент мне даже показалось, что он душит меня, но этого просто быть не могло — он просто распереживался, что я увижу всё это. Не понимаю, что именно его волновало: то что я начну агрессивно реагировать на его отца, то что начну презирать его за якобы уродливость, а может вообще не обращу внимания. Неизвестно, что его напугало. Думаю, сейчас самое время узнать. — Рейх, я тебя напугал? — я начал издалека, надеясь, что Рейх сам начнёт этот разговор. — Нет… — он вытер нос рукой и попытался отстраниться, но я ему не дал. — Разве тебе не противно? — Противно? — меня даже на нервный смех пробрало. Что значит «противно»? — Конечно нет. С чего ты так решил? — Почему ты смеёшься? — Просто я удивился, что тебя это волнует. Как по мне, ты очень красивый. Подумаешь, синяки! Меня это не оттолкнёт от тебя, — я стал вставать, за мной потянулся и Рейх. — Честно? — Честно. Вдруг я почувствовал тяжесть — он повис на мне и закинул ноги на бёдра. Хех, любит же он на мне виснуть. Ну, а почему нет? Он же мелкий, а мне не сложно, к тому же, ему это доставляет удовольствие. С его стороны я услышал лёгкий смешок. Кажется, он сам понял, что его страхи были совершенно необоснованными. И всё из-за такой мелочи! Постояв пару секунд, я поддержал его смех своим, а потом направился к озеру. Заметил его молчание я только тогда, когда опустил свои пятки в воду. Она показалась обжигающе холодной, но этот факт не испугал, а, наоборот, добавил мне бодрости. Рейх тем временем отстранился от меня, но слазить не стал. На мгновение я заметил трогательную беззащитность в его глазах. Он смотрел с нарастающей паникой, но не на меня, а по сторонам. Телом я ощущал, как он перестал дышать. Не прошло и минуты, как он стал упираться в меня руками, извиваться, изредка принимаясь уже знакомым голосом хныкать. — Союз, ты что делаешь? — я промолчал. — Я никогда не плавал прежде. Я вновь проигнорировал его. Я же не отпущу его в, так называемое, свободное плавание… Хех… ирония. Я его держу, он никуда не уплывёт, здесь же нет ошеломительных волн. Чего он так боится? Я уже зашёл по колено. Вода уже не казалась такой холодной, она как-будто согрелась от моего тела. Рейх что-то мямлил и чуть не плакал. — Союзик, — я приоткрыл рот от удивления, он никогда раньше меня так не называл. — Я тебя прошу, пойдём обратно. И… Я не издал ни звука. Я словно отгородился от него, чтобы не слышать жалостливой мольбы. Иначе я могу сломиться и пойти обратно. Я же должен научить его бороться со страхом. Когда я не ответил вновь, это, судя по всему, стало последней каплей, так как дальше он стал непривычно истерить. Теперь вперемешку со слезами были громкие крики и уже не просьбы, а чистые требования и ругань. Обычно бывает наоборот. Но, я так полагаю, он просто считает, что борется за жизнь. — СССР, обратно быстро! — он стал вырываться с новой силой. — Я не хочу умирать молодым! Последняя фраза мало того, что оглушила меня, так ещё и заставила хихикнуть. Возникло ощущение, что я совершаю убийство. Рейх, ну ты же не помираешь, зачем так кричать? Дальше последовали не менее смешные обращения к природе и богу. Мы уже зашли по грудь и он заметно дрожал от холода. — Мне холодно, тупой русский! Прекрати! Иди обратно уже! Я тебя сейчас… — он не договорил, но я, в принципе, предположил, что он может сделать. Так или иначе, зубами он не воспользовался. Когда мы зашли в воду по его шею, я остановился. Мы стали игриво подпрыгивать в такт мелким волнам. Он вцепился в меня ногтями так, что уверен, мои плечи поцарапались. Следует не забываться, а то не хотелось бы переохлаждения. — Союз… — мне показалось или его зубы застучали? — Что? — наконец подал голос я. — Отпусти меня! — в голове блеснула нехорошая мыслёнка. — Ладно, — я перестал сжимать его тельце и сложил руки за спиной. — Нет! Держи-держи-держи! — и во всех этих трёх словах он запнулся, произнеся их неправильно — это меня рассмешило. — Да ну ты определись уже, — я вернул руки на прежнее место. — Ладно. Отпусти меня на берегу, — уже более спокойно ответил он, а потом легонько поцеловал меня прямо в щёку. Я обомлел от подобного. — Это на случай, если я всё-таки скончаюсь. А теперь иди к дереву, пожалуйста. Пожалуйста, Союз. Не знаю по какой причине, но я его послушался. То ли я не отошёл от поцелуя, то ли он был слишком убедителен в этот раз. Да… Нарыдался он на год вперёд, я предполагаю… А может он просто компенсирует все эти дни без слёз. Не знаю, но точно уверен в том, что накупался он вдоволь. Интересно, он когда-нибудь ещё сможет зайти в воду, ну хотя бы ванну? Ладно, на самом деле стоит задаться вопросом — а он вообще когда-нибудь ещё пойдёт со мной куда-нибудь? Ну… После подобных прогулок-то? Блин. Чувствую вину… Мы выбрались на берег и, не дождавшись, когда я отнесу его к дереву, он слез. Рейх сел на колени и стал глубоко дышать. Я же не стал его тревожить, а просто лёг на траву загорать. Постепенно я вспомнил, что он всё ещё в мокрых штанах. Их следует снять, а то простудится. — Рейх, сними штаны. Не хорошо же в мокром сидеть. А ещё стоит костёр зажечь. Веток я натаскал, — он повернулся на меня очень медленно, мне аж не по себе стало. Да ещё глазами заморгал настолько быстро, будто у него нервный тик начался. — Вот не делай теперь вид, что ничего не было, — явно разозлённый он подполз ко мне и стал недовольно смотреть. Я на это только улыбнулся самой невинной улыбкой. — Ладно… Честно говоря, я удивился тому, что он со мной разговаривает, а не сидит, отвернувшись от меня. Рейх достал из кармана монокль. Он был весь мокрый. — М… Его надо высушить. Так от него никакого толку, — сказал я и немец кивнул. Рейх положил линзу под солнечный свет, а сам стал снимать брюки. Всё это время я за ним наблюдал, но когда он стал раздеваться полностью, то бишь снимать нижнее бельё, пришло время кричать мне. — Рейх, штанов хватило бы! — послышался смешок, но самого его я не видел — глаза рукой прикрыл. — Ну не надевать же их обратно… — судя по звукам, он зашагал ко мне. — Одолжишь свитер? Я молча закивал — нет, ну, а что мне ещё сделать, кроме как не согласиться? — и попытался с закрытыми глазами нащупать нужный элемент одежды. Опередив меня, Рейх сам достал его и потом стал надевать. — А говоришь не противно… — Не противно, но я стесняюсь смотреть на тебя нагого, — только сейчас я решил открыть глаза. Рейх поднял одну бровь и скрестил руки на груди. Ишь ты… И впрямь, сидит в чём мать родила и только мой свитер, что больше него на пару размеров, прикрывает все его секреты. Они, конечно, не такие уж и секретные, но всё же секреты. Далее мы развели костёр и дождались темноты. Спать не хотелось, да и не было так холодно, как ожидалось. Меня очень беспокоило то, что ноги Третьего босые. Как бы его не продуло. Пытался перестать смотреть на его ступни, но всё же не выдержала душа поэта, накинул на его ноги свою ушанку. На это он лишь кратко улыбнулся. Мы грели друг другу бока и смотрели на звёздное небо. Его тело грело мне ладони, а аромат успокаивал. Рядом ещё согревал огонь. Вдруг он привстал со своего места и пошёл к озеру. Честно говоря, я испугался. Зачем ему туда? Чтобы выяснить это, я пошёл за ним. Сели с ним, считай, вместе. Он устремил свой задумчивый взгляд в озеро. Его очертания отражались в водной глади, а лунный свет придавал его лицу больше красоты. Он сидел ссутулившись, что на него не похоже. Душой чувствовал, сейчас начнётся душевный разговор. И не прогадал. — Рейх? — он лишь что-то промычал. — Пойдём. Я сделаю нам по бутерброду. — Как думаешь, он когда-нибудь решится убить меня? — почему-то я сразу понял, что речь идёт о его отце. Он сидел неподвижно. Я даже не слышал его дыхания. Из глаз покатились слезы. Так бесшумно они крались к уголкам его губ. Я придвинулся к нему и приобнял. — Каждый день он то и делает, что бьёт меня. Может я действительно в чём-то виноват, — я не решился ответить, он впервые заговорил об отце так откровенно и я боялся его спугнуть. — Иногда хочется вывернуть себя наизнанку, лишь бы не ощущать всего этого и… Прости, что тебе приходится всё это слушать. Прости… Он уткнулся носом в моё плечо, видимо, находя в этом спасение. Я не знал, как сделать так, чтобы он перестал винить себя в том, в чём не виноват. ГИ сам виновен в том, что Рейх есть. А сам он нет. Да и вообще! Это не вина! Это… Нормально. Нормально существовать. И я очень рад, что Рейх существует. — Давай я кое-что тебе покажу, — я обхватил его тело руками и пригнул к водной глади. Теперь его лицо было видно более отчётливо. — Кого ты видишь? — Лишь очертания никчёмного неудачника, плаксы и лишнего в этой жизни. В общем, бездарность, — я не обратил внимания на резкость всех этих высказываний. — А я вижу здесь мальчугана невероятно светлого. Порой мне кажется, что он может заполнить своим светом весь мир. Я вижу его прекрасное будущее, ведь он из тех, кто добивается своего, цепляясь даже за то, за что, по сути, невозможно ухватиться. Также я вижу очень красивого мальчугана. Я знаю, что ты не любишь, когда речь заходит о твоем внешнем виде, но послушай, я видел «массы» и мне есть с чем сравнить. Ну, а про то, что ты сказал ранее в разговоре — «не противно ли мне?». Ты что серьезно? Если ты считаешь себя противным, ты ошибаешься, Рейх. Я знаю о чем сейчас говорю. У меня было таких предостаточно. Что же я чувствовал на тот момент? Лишь отвращение, — Рейх опустил взгляд, видимо, не поверив в мои слова. — Ну хорошо. А если так? Я вновь пригнул его к воде, но на этот раз я пригнулся вместе с ним. Теперь мы отражались вдвоём. Посмотрев на это, мой друг слегка улыбнулся и прислонился к моей щеке теснее. — Теперь нравится. — Смотри не на меня. Смотри на себя рядом со мной, — он стал вглядываться внимательней. — Видишь? В тебе умещаются столько разных интересов. Хоть мы и не часто видимся, но я успел заметить, какой ты бываешь разный. То ты предстаешь в образе мальчика-загадки и до того становишься притягательным для всех окружающих, что невозможно и глаз оторвать. Ты можешь быть ужасно смешлив, а можешь быть до безумия прост. Ну, а разговоры? Ты помнишь, как увлеченно мне что-то рассказывал о поездах? А что ты сказал потом? Я сейчас тебе это напомню. Разговор закончился тем, что ты выразил неимоверное желание посетить настоящую оперу. Как же в тебе это все умещается? Скажи… — Ну… я… Отец говорит, что его бесит эта моя разносторонность. — Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю. Забудь обо всем и помни лишь одно — я твой самый близкий друг и я всегда тебе помогу. Ты можешь рассказать мне всё. Если понадобится, я заберу твою боль. Ну… Я попытаюсь. — Да-а, как много размышлений в сегодняшний вечер, не находишь? — окончил он и я понял, что на этом наш разговор больше не вернётся к этой теме, по крайней мере сегодня. Я смахнул его прозрачные слёзы с щёк и в этот момент он смущённо покраснел. Даже его способность заливаться румянцем из-за каждого пустяка казалась мне восхитительной. И всё же он будоражит во мне совершенно новые и интригующе приятные чувства, которые, в свою очередь, вызывают яркий стыдливый румянец уже на моих щеках. Он улыбнулся, обнажив острые зубы. Какой же он уникальный. Этот парень стал моей настоящей любовью. Во рту пересохло, я даже не мог дышать — так мне хотелось схватить всю эту роскошь, щедро открытую моему взгляду, и утащить вниз, на мягкую траву. Так я и сделал. Я бережно схватил его за плечи и поволок за собой на траву. Он засмеялся, а с ним и я. Чтобы ему было удобней, я развёл руки. Он незамедлительно уткнулся мне в шею. Мне показалось, что ещё никогда я не чувствовал себя настолько превосходно, как сейчас, когда полуголое, избитое тело льнуло ко мне. Его дыхание приятно защекотало мне ухо, и от этого по моему телу прошла сладкая дрожь. Так щекотно… Хм… А что, если… Я положил руки на его бока. Он сразу как-то насторожился. Я же без промедлений стал его щекотать. Он залился звонким смехом. Я собирался защекотать его до такой степени… пока он не начнёт задыхаться… Да, про это не стоит забывать. Но пока что всё хорошо. И меня разбирает такой нездоровый азарт. Он тоже пытался дотянуться до меня, но я с лёгкостью перехватывал его руки. Поединок длился около двух минут — срок, вполне достаточный, чтобы началось удушье, но Рейх смеялся без каких-либо последствий. Меня это не могло не радовать. В какой-то момент я так увлёкся, что не заметил, как стал пробираться под свитер. Добравшись до обнажённой плоти, я сжал её и только тогда почувствовал, что уже перегнул палку. Но месть не заставила себя долго ждать. В моё плечо крепко так вцепились зубы. Я испуганно втянул воздух сквозь зубы. Было больно и неожиданно, ведь он ещё не разу меня так сильно не кусал. — Эй, Рейх, ты вообще-то… Ай! — моё плечо прокусили. Не насквозь, но всё равно ничего хорошего. Он мигом отшатнулся от меня и с испугом посмотрел на свою ошибку. Я понял, что нужно срочно что-то делать, иначе он ещё долго будет корить себя за это. Но я не успел ничего сделать. — Знаешь, а вообще, это… — его лицо стало более смелым. — Это тебе месть за то, что ты меня не послушал и потащил в озеро. По груди поползо что-то мокрое и я сдвинул брови в недоумении. Я уже было хотел потрогать место укуса, но он не дал мне этого сделать. — Нет! Не трогай, занесёшь какую-нибудь заразу, — Рейх поглядел по сторонам. — Я сейчас. Только-только он поднялся на ноги, как вдруг я потянул его обратно. — Эй! — я сжал его в объятьях. — Да забудь ты об этом. Ничего со мной не сделается, — с этими словами я положил руку ему на голову и стал водить по ней рукой. Оглаживая волосы, я целовал его пряди, ощупывая чуть ли не каждый волосок. Как же мне нравится это занятие. Спустя минуту я услышал от Рейха облегчённый вздох, после которого и сам он смог спокойно вздохнуть. Дальше всё по стандарту — ласка, да нежность. Рейх перевернулся на живот, затем скользнул губами к шее. Я запрокинул голову, чтобы ему было удобнее, ну, а сам стал наслаждаться его пылкими поцелуями. Прошло ещё какое-то время и, как я и предполагал, он не смог долго заниматься одним и тем же делом, поэтому принялся просто, из своей вредности, слюнявить мою шею. Я отстранился, вытер слюни с кожи и засмеялся, когда он стал предпринимать новые попытки напустить слюней на другие участки моего тела. Сказать честно, у него это получилось. И вот, когда я уже устал реагировать на его махинации, он сам отлёг от меня. Я стал рассматривать его. Лицо мягко щекотала трава, а густой запах земли подействовал, как снотворное. Глаза стали потихоньку закрываться, но я успел заметить, как Рейх, немного смутившись, принялся поправлять свои растрепавшиеся волосы и оглаживать раскрасневшиеся щёки. Когда же я всё-таки закрыл глаза, моей щеки коснулась нежная ладонь. Меня осторожно погладили, а потом и вовсе заключили в объятья. — Спасибо за прекрасно проведённый вечер, Союз, — я улыбнулся, после чего намеренно задел носом его нос. — Но если ты всё ещё думаешь, что я на тебя не злюсь, то вынужден тебя огорчить. Укусом ты не отделаешься. Я всё равно тебе отомщу… — Ну ладно, мсти сейчас, если тебе так хочется, — я ухмыльнулся. Это как он, интересно, собирается мне мстить, если укус — это не предел? Конечно же я напрямую показал своё неверие. — Прекрати! Не то я тебя побью, Союз, больно, — после этого я засмеялся, из-за чего Рейх зарычал. — Когда-нибудь я тебя убью, Союз, — тихо пробубнил он, но я услышал. — Правда? Да я завалю тебя в два счёта, — сон, как рукой сняло. Не знаю, почему я так развеселился. — Вот вырастем и тогда посмотрим, кто кого завалит, — всё ещё посмеиваясь, я закивал, соглашаясь с ним. Не буду спорить с ним сейчас, а то вдруг я его обижу очень сильно. Наконец успокоившись, я прикрыл глаза. Настроение упало, потому что друг молчит и я не знаю, обидел я его или нет. Сегодня я устроил для него столько переживаний… Бедный мой Рейх. Так жалко его за то, что у него такой друг, как я. — Мы ведь всегда будем друзьями? — вдруг раздался голос Рейха и я очень удивился. Я-то был уверен, что он меня игнорирует из-за обиды. Но насторожило меня не только это… — Ты постоянно задаешь мне один и тот же вопрос. Почему? — я открыл глаза и передо мной сразу возникли два светлых голубых огонька, что так наивно глядели на меня. — Просто я хочу убедиться, что ответ не изменился, — меня его слова так умилили, что я не позволил себе даже какие-то размышления на эту тему — ответ может быть лишь один. — Тогда, да. Да, Рейх, мы останемся друзьями навсегда. — Обещаешь? — Обещаю, — я улыбнулся, но потом почему-то решил добавить ещё кое-что. — Я тебя люблю, Рейх. — Оу… — с его лица сползла улыбка и вообще он весь как-то напрягся, но лишь на мгновение. Через секунды его лицо вновь пылало счастьем и безграничной радостью. — Я тоже люблю тебя, Союз. Больше жизни. — Да? А судя по твоему поведению в озере… — Да заткнись уже, — он плюхнулся прямо на меня и придавил меня к земле. Придавил — это не то слово. Просто лёг. С его весом будет трудно кого-либо придавить. И всё-таки, этот день не прошёл зря. Любой день, проведённый с ним никогда не бывает зря.