Face to face

      Они так и не встретились с тех пор. Мегатрон не мог перестать об этом размышлять: Оптимус Прайм делал вид, будто не было никакой попытки убийства, как игнорировал десятки, если не сотни приглашений за стол переговоров. Для него словно не существовало Мегатрона, кибертронского главнокомандующего с особыми полномочиями. Поначалу Мегатрон думал, что дело в сенаторах, стоявших за его избранием – в том, что Прайм презирает его, считая игрушкой старых правителей. Но постепенно он пришел к выводу, что Оптимус не дурак. Он должен понимать, что костяк армии Мегатрона составляют его собственные сторонники. Что сенаторы вынуждены были согласиться со всеми условиями, которые им поставил лидер десептиконов. По сути, он тоже захватил власть. Просто иначе.       Он всегда полагался на переговоры, и вот, теперь бывшие властители судеб тоже носят алые инсигнии – Рэтбэт, Кросскат, Шоквейв… Его сила – это сила убеждения. А армия, которую он собрал не ради войны, а для подкрепления своей политической кампании, стала его козырем, когда Оптимус обезглавил планету, взорвав Сенат.       Так что едва ли Оптимус заблуждался. Однако – не ответил ни на один вызов.       После первого покушения Мегатрон переживал острые приступы стыда. Перед собой, и вовсе не из-за поражения. Он стыдился того, что сыграл по чужим условиям. За действиями Оптимуса Мегатрон видел желание править, а не уничтожать, и хотя одно это не делало его менее жестоким мехом, все же оно значило, что с ним можно вести переговоры. Мегатрон пытался вернуться к дипломатии, но – не находя отклика – прибегал и к другим возможностям, которые дарили слова.       В Тетрахексе он совершил ошибку. И – захватил рубеж. Именно так трактовала события официальная десептиконская агитация. Мегатрон лично с ближайшими товарищами отбил у Прайма штаб, заставил автоботов отступить…       Мегатрон думал, что хотя бы на это Оптимус ответит. На вызов. На наглое вранье. Он ведь сам начинал с тайных игр, интриг и опасной лжи: гонения на десептиконов разгорелись благодаря его умению провоцировать! Почему бы не ударить его же оружием? Увы, как бы идеально Мегатрон ни владел словом, Оптимус даже этот слух не счел достойным внимания.       Автоботы отказывались обсуждать мирные инициативы. За всю войну единственным исключением стало Соглашение Шоквейва-Тайреста, подписанное всего несколько лет спустя после переворота, и, наверное, в этом была заслуга самого Верховного Судьи. У Оптимуса были влиятельные сторонники, пока он готовил захват власти. Они прикрывали его махинации, снабжали информацией, находили союзников… Прайм был им должен. Кто знает, как Оптимус в действительности относился к Тайресту, но тот все же обладал в обществе автоботов большим весом, занимал высокий пост и очень хорошо понимал, что любые зверства сейчас приведут к анархии в будущем.       По крайней мере один автобот думал о будущем. Мегатрону это внушало надежду. Когда вдруг на Кибертроне вспыхнула «горячая точка», первая за сотни тысяч лет, и автоботы замаячили на горизонте, он отправил послание не Оптимусу, а Верховному судье Тайресту – после смены Прайма вернувшемуся на прежнюю должность. Мегатрон предлагал не рисковать искрами, ценность которых – не в том, что они могут стать новыми солдатами на той или иной стороне, а в том, что это, возможно, последние кибертронцы, которым суждено родиться на истощенной планете. Появление новых искр стало чудом еще во времена войны с Консорциумом, а с тех пор они вспыхивали еще реже. История конфликта десептиконов и автоботов уже помнила уничтоженную «горячую точку» под Тарном, и Мегатрон не хотел, чтобы трагедия повторилась.       Тайрест ответил, что согласен на перемирие во время переговоров, и вот Мегатрон здесь, в Паттерн Хилл – холмистом местечке неподалеку от Воса, – с учеными и медиками, в сопровождении пары боевых отрядов. Условия Тайреста были – никаких телепатов и телепортеров на встрече. Условие Мегатрона – Прайм должен присутствовать.       Они должны, Юникрон подери, поговорить! Хоть раз! О чем угодно! Мегатрон не мог нащупать никакую стратегию, пока Оптимус оставался анимированной фигуркой на тактическом столе.       Смело было брать с собой Шоквейва на переговоры, учитывая ненависть автоботов к экс-сенаторам, но они со Старскримом лучше всего представляли, что делать с новорожденными искрами. Старскрим – потому что учился у кузнеца, много знал о специфике sentio metallico и занимался проектированием корпусов для десептиконских линий холодной сборки. Шоквейв же обладал знаниями в самых широких сферах… а еще мечтал увидеть искры своей оптикой.       Формисты считают, искры до обретения корпуса максимально близки к Праймусу. Они – его чудо, щедрый дар бренному миру; и пока они не заключены в металлическую тюрьму, отдаляющую их от божественного начала, они – и есть его «оптики». Символ формистов, объясняющий ритуальное строение фейсплейта, можно было раньше встретить во многих часовнях, даже не обязательно принадлежащих секте. Это был распространенный знак, напоминавший, что Праймус смотрит. Что ему не безразлично.       Теперь последователей формизма почти не осталось – ответственность не позволила им удрать с планеты, пацифизм – выжить, когда автоботы начали гонения на религиозные общины. Шоквейв во многом изменил основам веры – присоединился к десептиконам, взялся за оружие, пусть и всего лишь импульсную стазис-пушку, вновь погрузился в науку… Зато его эксперименты помогали десептиконам побеждать в боях. И все, о чем он попросил, это позволить ему взглянуть на «горячую точку». Мегатрон позвал его с собой, из уважения – и вопреки страху.       Если он будет бояться, что не так поведет себя при автоботах, лучше уж и не садиться за стол переговоров! Шоквейв – его старый союзник, талантливый ученый и дальновидный политик; как бы он ни перестраивал свой корпус, этого не изменить. Наоборот, он – хорошая компания.       Сопровождали Мегатрона и ученых отряды Скрэппера и Онслота. Астротрейн доставил всех, кто не мог летать, на вершину холма, по склонам которого вспыхнули искры, и, трансформировавшись, встал позади – крылатый мех на полкорпуса выше самого крупного из десептиконов. Технология масс-шифтинга позволяла Астротрейну в альтмоде брать невероятные грузы, но чем больше пассажиров он перетаскивал – тем сильнее уставал. Так что он остался не столько ради боевой поддержки, сколько чтобы не тратить ресурсы на смену габаритов и подождать обратного рейса на месте.       Для переговоров выбрали старую наблюдательную площадку, расположенную на втором этаже ныне ополовиненной вышки Паттерн Хилл. Голографический проектор, чудом работавший до сих пор, показывал миниатюру поля – и семнадцать разбросанных по нему сверкающих точек. Были времена, когда искры собирались сотнями и отправлялись к кузнецам. Позднее кибертронцы радовались даже паре десятков. Война шла уже полмиллиона лет; и автоботам, и десептиконам регулярно требовалось создавать новых солдат, новые корпуса, однако запас искр был конечен. Десептиконы вынуждены были выкрадывать искры и искать способы их деления, ведь технология Тайреста принадлежала автоботам – те спокойно брали новые из его тайников.       И вот. Семнадцать. За двести тысяч лет. Так мало! Похоже, обеим сторонам ясно, что это особенные искры. Рожденные во время войны, которая угрожает вовсе разрушить Кибертрон.       Так что автоботов на встречу явилось не меньше, в том числе – старших офицеров. На краю голографической зоны, поставив одну ногу на корпус проектора, сидел Джазз. Он склонил голову и наблюдал будто бы только за Мегатроном; его внимание ощущалось беспрестанно, словно он царапал броню когтями, а не поворачивал визор на каждое движение. Тайрест, Ультра Магнус и Праул стояли рядом. Чуть позади – Рэтчет и Скайфайр.       «Я знал, что он будет тут», – на личной частоте посетовал Старскрим.       С прежним учителем его ничего больше не связывало, но хватало и давних, еще до войны обрубленных нитей, чтобы отвращение вмешивалось в каждую реплику Старскрима о нем. Омерзительные опыты над искрами Скайфайр начал ставить еще при Сенате, когда никто не знал, чем за закрытыми дверями занимается мастер-кузнец. А именно – искажает искры и уродует формирующиеся корпуса. Автоботы извращенные пристрастия Скайфайру явно простили.       Скайфайр был не единственным старым знакомым для десептиконской делегации. Мегатрон встретился взглядом с Импактором. Тот держался в стороне, среди боевиков, обвешанных оружием. Что ж, обе фракции привели на переговоры не только ученых… И все же старого товарища Мегатрон среди автоботов увидеть не ожидал. Он то и дело замечал его имя в докладах; Импактор многократно пытался взять Тарн, например. Однако складывалось впечатление, что Оптимус не пускал его слишком высоко в вертикали командования. Шлейф «друга Мегатрона» мешал – или есть другие причины?       Импактор не стал ни кивать ему, ни приветствовать. С большим вниманием он следил за холмом, а не за теми, кто пришел на встречу. Вид у него был серьезный, в то время как другие автоботы-силовики вели себя скорее вызывающе. Из старших военных чинов еще присутствовал Кап, но держался отнюдь не по уставу. Сидел на пустой цистерне и жевал ки-гару. Лениво отсалютовал десептиконам, когда те появились, и вновь положил локти на колени, сплетая пальцы в замок.       Мельком Мегатрон отметил, что среди автоботов не оказалось Хаунда. В его присутствии никакие переговоры не могли пройти успешно – телепатам или взломщикам обеих сторон нечего здесь делать. Много позже первой встречи с Хаундом, казалось бы, скучной фигурой – автоботским снабженцем, разведке удалось узнать, чем он действительно опасен. Это объяснило панику Тандеркрекера и, хотелось верить, Мегатрона тоже. Оказалось, Хаунд порождал галлюцинации, влияя на мозговой модуль жертвы. Он заставлял ее верить в самые живые и неприятные страхи, личные для каждого меха, тайные, возможно – не осознаваемые. Хаунд делал эти галлюцинации крайне правдоподобными, а потом расправлялся с попавшимся в ловушку врагом. Причем десептиконам так и не удалось выяснить, ограничен ли он хоть чем-нибудь: количеством жертв, местом, временем.       Хорошо, что его нет… однако плохо, что кое-кто другой до сих пор не появился.       – Переговоры не состоятся без Оптимуса, – произнес Мегатрон, обводя взглядом автоботов.       – Я за него, – откликнулся Джазз, покачивая ногой. Ухмылка расползлась по фейсплейту. Он лениво водил когтями по голограмме со своей стороны, перебирая ближайшие к нему полупрозрачные искры.       – Прайм присоединится позже, – взглянув на Джазза безо всякого выражения, пообещал Тайрест.       – Но ты пока можешь выдвинуть свое предложение, – не смутился Джазз, по-прежнему глядя лишь на Мегатрона. – Ты хотел встретиться поболтать, вот, мы слушаем.       Какой бы дурацкой ни была ситуация, странно разворачиваться и уходить сейчас. Разумеется, джеты ждут сигнала. Обстрел или бомбардировка – крайние меры, но если автоботы что-то выкинут, Мегатрон отдаст приказ. Однако пока что это все еще единственное перемирие за всю войну. Десептиконы его первыми не разорвут.       – Я заметил, что вы подтягиваете силы, – Мегатрон скрестил руки. – И собираюсь честно предостеречь вас от атаки. Поле находится на территории Воса…       – Весь Кибертрон принадлежит Прайму, – перебил Джазз, поднимая палец.       Он продолжил жестче:       – …и наша авиация не позволит вам приблизиться к искрам. Но мы все знаем, когда начнутся бои, они могут пострадать.       – Ты думаешь, мы позволим тебе собрать семнадцать новых солдат? Нам выгоднее затушить их сейчас, – Джазз демонстративно поймал голографическую искру в кулак.       – Мы не будем тушить искры, – вмешался Скайфайр. Голос бывшего наставника Старскрима – и известного садиста – звучал гулко и глубоко, соразмерно тяжелому альтмоду. И бывший ученик мгновенно напрягся. – Что вы собираетесь с ними делать?       – У нас есть кузнецы, – Старскрим, впрочем, заговорил спокойно.       Сейчас он покривил против истины: из специалистов среди десептиконов оказались только подмастерья и не очень опытные теоретики. С тех пор как искрения стали редкими, формирование новых корпусов поручали лишь избранным.       Вроде Скайфайра.       – И вы стесняетесь их показать, – проницательно заметил тот. – Вы не сможете вылепить семнадцать правильных корпусов для созревших искр. Это не на заводе болванки клепать и вставлять консервированные подделки.       Старскрим вспыхнул. Он был собран холодным, получив в камеру одну из искусственно выращенных искр. Мегатрон знал, что во времена учебы он восхищался своим наставником. Порой он отвлекался от мрачных воспоминаний и рассказывал о том, как непросто работать с sentio metallico… с тех пор, как заговорили про новые искры, эти рассуждения зазвучали чаще.       Скайфайр поддевал его нарочно. Дразнил. Слабым местом Старскрима во все времена было его происхождение – собранный для войны джет, выбравший науку, покинувший авиацию. С большим трудом он доказал, что не хуже других. Скайфайр поддерживал его в начале пути, помог устроиться в Кристалл-сити.       Он знал, что Старскрима восхищает тайна создания корпусов из sentio metallico, что на самом деле он хотел бы родиться, как выкованные, и узнать, какой альтмод желала его искра, прежде чем Сенату потребовалось склепать тысячи летающих воинов, и судьбу выбрали за него.       Как опытный ученый, Скайфайр едва ли искренне считал один тип создания «правильнее» другого. Но как кузнец, знающий слабости бывшего ученика… о, он бил по самому больному.       «Не зацикливайся», – скинул Мегатрон Старскриму на комлинк. Тот не повернулся, но возразил Скайфайру сдержанно:       – Ты ошибаешься. Мы готовы.       Кузнец снисходительно улыбался, глядя на него сверху вниз, как на подмастерья, который сморозил глупость.       – Битвы у Тарна достаточно, – Мегатрон перехватил инициативу. – Вы все ее помните, – Импактор неуловимо скривился. – «Горячую точку» уничтожили*. Мы не хотим повторения.       Джазз шумно фыркнул.       – Я не догоняю! – заговорил он, соскакивая и вылезая вперед Тайреста. – К чему сантименты? Эти искры принадлежат Прайму. Вы хотите украсть их и просите вам не мешать… Ну, знаете! Если случайный снаряд их сожжет, вы же и будете виноваты. Просто доверьте их профессионалу, – он кивнул на Скайфайра.       Рэтчет что-то негромко проворчал, после чего Скайфайр хохотнул вслух:       – Не, твоя очередь наступает потом!       – Ты не получишь больше ни одной искры, – отрезал Старскрим, глядя бывшему наставнику в оптику. Разве что вперед не шатнулся, только сжал кулаки.       Вдруг вмешался Шоквейв. Мегатрон этого не ждал – единственный автобот, с кем у бывшего сенатора мог получиться нормальный диалог, это Тайрест, но тот пока отпустил ситуацию. Казалось, он встревожен – и поэтому отвлекается.       – Анализ энергетического излучения «горячей точки» показывает, что искры еще не дозрели. А мы уже готовы воевать за них, – голос Шоквейва, как всегда, звучал невозмутимо. – Праймус подарил нам эти семнадцать искр как знак надежды на перемирие и восстановление Кибертрона. Сражение за них нарушит его замысел.       Пока он говорил, Мегатрон наблюдал за другими автоботами. Рэтчет хмыкнул. Кап заулыбался еще шире… Что они готовят, раз тянут время? У них наверняка тоже есть план.       – Ух, боженьки, мы нарушим замысел Праймуса, – картинно схватился за голову Джазз. – Ты, блаженный, как видишь картинку? Нам обняться и принять твой сенаторский бампер в Даркмаунте? Там для тебя плавильня-то готова…       – Не будем дикарями, – остановил его Тайрест. Джазз махнул рукой в ответ, но замолчал. – Это не семнадцать солдат. Это, возможно, последние искры Кибертрона. И у нас есть возможность сберечь их и помочь оформиться. Ваши эксперименты куда более рискованны.       Мегатрон покачал головой. Рискованнее извращений Скайфайра? Или на службе Оптимуса он вдруг одумался?       – Мы можем воевать, но они не принадлежат ни одной из сторон. Им не успел причинить вреда Сенат, их не предавали братья, – Мегатрон не стал смотреть на Импактора, чтобы ненароком не создать дешевый театральный эффект. Многих предали. Они с Импактором хотя бы честно разошлись разными дорогами, без ударов в спину и эффектных взрывов. – У вас есть опытный кузнец и твои технологии, Тайрест, но вы никогда не дадите им выбора.       Джазз заржал, обходя голопроектор, но не перебираясь пока на условную половину десептиконов.       – А ты дашь, добренький наш? Что ты сделаешь? – он театрально простер перед собой ладони. – Положишь перед ними две инсигнии и расскажешь честную историю о том, как послал Прайма наболт и сколотил свою армию, чтобы доказать, что ты не неудачник?       Все-таки Джазз – сообразительный мех. Кажется, что они с братом помешаны лишь на жестоких убийствах… Но, когда он заявляется на переговоры и болтает, а Праул молчит, сразу становится ясно, что он не просто вокалайзер разминает. Он знает, что сказать, пусть и в своей уличной грубой манере.       Он намекает, что Мегатрон лжет. И, в глубине искры, Мегатрон был с этим согласен. Так все и выйдет, и не важно, какие слова и кто подберет, чтобы рассказать семнадцати новым кибертронцам, почему автоботы и десептиконы воюют. Кто будет в этом рассказе злодеем, а кто героем, очевидно. Даже если Мегатрон очень захочет представить ситуацию объективно.       Шоквейв считает, что эти искры – особенные, но чем они отличаются от законсервированных искр, выкраденных из хранилищ Тайреста? Их помещали в корпуса, на которых уже была алая инсигния! И даже если удастся выковать новых кибертронцев, а не собрать, выбор у них будет фиктивным.       Война заставляла Мегатрона лгать, даже когда он изо всех сил хотел быть честным. Но еще он хотел, чтобы «горячая точка» не выгорела из-за их конфликта.       – Довольно, – мрачно отрезал он. – Как я уже сказал, без Оптимуса Прайма мы ни о чем не договоримся.       «Мегатрон, что-то не так, – взволнованно вломился на частоту Скрэппер. – Активность прямо под нами!»       – Уф. Как всегда, последнее слово за ним, так? – Джазз поднял пальцы к аудиодатчику. – Босс?       Мегатрон не успел потребовать, чтобы автоботы прекратили ломать комедию, – башню сотрясло, и они все попадали. Он сам еле удержался на одном колене, упираясь рукой в пол, такой сильный был толчок. Тайресту помог устоять Ультра Магнус, подставив плечо. Старскрим взлетел, не трансформируясь, и замер под потолком. Галерея старых колонн по периметру зала дрожала.       Джазз единственный сохранил равновесие. Он вновь запрыгнул на проектор и выглянул наружу с выражением нетерпения на фейсплейте. Теперь он стоял ровно на том месте, где располагалась голографическая модель полуразрушенной башни, а вокруг него полупрозрачные куски породы медленно поднимались. В реальности они тоже ползли вверх – с характерным рокотом и треском ломающихся под невероятным давлением пластин.       Жаль, что Скрэппер заметил неладное слишком поздно, пусть и раньше остальных. Хотя, даже если бы у десептиконов было несколько кликов, успели ли бы они проанализировать характер «активности»? Потому что оказалось…       Что – оказалось? Холм, шлак, взлетает?!       Пол дрожал и трещал. Башня, судя по скрежету колонн, могла и развалиться, утягивая с собой в руины всех, кто не умеет летать.       – Что происходит?! – воскликнул Браул и выругался. Ему пришлось трансформироваться, поскольку на гусеницах устоять проще, чем на двух ногах.       Похожий вопрос Мегатрон услышал со стороны Тайреста. Обращался Верховный судья к Праулу, но тот ограничился жестом, скорее предназначавшимся Ультра Магнусу. Что-то вроде «уводи его». Магнус кивнул.       Что бы автоботы ни приготовили, похоже, Тайреста они в известность не поставили.       – Они прут наши искры! – возмутился Хук, и это «наши» звучало естественно и тревожно, и было ложью, в которую все верили, как во многое, что говорил Мегатрон. Или подразумевал. Или хотел…       Старскрим вызвал своих – не только Тандеркрекера со Скайварпом, но и еще два звена. Траст назначил его временным командиром в Восе, пока Скурдж не вернется**. Или – пока не выяснится, что Скурдж мертв. Он пропал недавно, и Траст воспользовался этим, чтобы испытать Старскрима на прочность. Когда его поставили над несколькими тройками, он удивился. Ясно, что полноценно совмещать командование с исследовательскими проектами невозможно! Но, принимая полосы на крылья, он в том числе клялся повиноваться приказам авиакомандующего.       На этот раз Мегатрон Траста ни о чем не просил. Принять Старскрима и опальных, когда-то изгнанных джетов обратно в авиацию – да. Но посмотреть на него в роли не просто ведущего звена, а руководителя повыше Траст пожелал сам. Тогда обстановка располагала к кадровым экспериментам. Кто же знал, что в надежно защищенном Восе станет так неспокойно, когда среди холмов в округе загорятся искры?       Автоботы похватались за оружие – Импактор в том числе. Рэтчет и Скайфайр отступили за их спины. Онслот уже отдал приказы команде – как распределиться, чтобы покрыть огнем больше противников… до начала схватки оставались считанные наноклики. А ведь важнее – то, что происходит снаружи! Развороченный холм сотрясался, воздух раскалился. По стыкам пластин, на которых горели искры, прошли трещины, и детали выдранного из кибертронской породы кольца неравномерно разделились. Их удерживали вместе крепкие внутренние конструкции, но любая неполадка в одном из двигателей могла обрушить всё.       Поднимаемое тремя двигателями, кольцо достигло наконец уровня галереи, окружающей место переговоров. Так напротив Мегатрона выросла фигура Оптимуса Прайма: он стоял на поле – похищаемом прямо сейчас поле искр! – будто шлаков настоящий хозяин Кибертрона. Который, если захочет, просто заберет «горячую точку» с собой.       Что ж, он высказался. Переговоры окончены. Мегатрон поднялся на ноги.       – Комбинируйтесь! – крикнул он Скрэпперу. – Не дайте им улететь!       Как именно автоботам удалось прикрутить к холму двигатели под присмотром сканеров, контролировавших состояние «горячей точки»? Сейчас не важно. Оптимус украл Матрицу, теперь крадет искры. Бой с ним никогда не будет честным.       Приказ не стрелять по кольцу Старскрим авиации уже озвучил. Если они подорвут двигатели или нарушат структуры, питающие искры, «точка» погаснет. Автоботы и так могли уже достаточно навредить. Время конструктиконам вступать.       Объединение в Девастатора занимало многовато времени – над ускорением комбинирования десептиконы еще работали. Однако эффект неожиданности сыграл им на руку. На то, как конструктиконы трансформируются в детали огромного меха и стыкуются между собой, вырастая над врагами несокрушимым колоссом, автоботы смотрели завороженно. Проняло даже Джазза. Увы, обалделое выражение на их фейсплейтах не принесло удовлетворения: в другое время – может быть, но сейчас Мегатрон слишком боялся за искры.       Превращение в гештальт помимо физического объединения влекло за собой множество более глубинных связей. Были и неприятные последствия: каждый член команды в отдельности стал куда более сварлив, вынужденный улавливать все сигналы от товарищей. Конструктиконы сильнее уставали, словно каждый работал за всех. Скрэппер и другие мехи, участвовавшие в проекте, изобрели новый сорт близости, такой, от которой невозможно избавиться или хотя бы отдохнуть. А еще комбайнер, названный Девастатором, обладал не только совокупными знаниями всех членов гештальта, но и отдельным сознанием. И характер у него был… тяжелый. Соразмерно кулакам.       Он размашистым жестом снес Джазза с голопроектора и перехватил Праула за корпус. Тот попытался выбраться из огромной руки, но Девастатор сжал пальцы крепче. В момент взрыва, впрочем, смятый корпус уже летел в сторону автоботов. Праул уничтожал своих клонов, если они попадались врагу; обычно дрон разлетался на части, нанося ущерб тем, кто его «убил». Однако на этот раз досталось боевикам. По именам Мегатрон знал только Рэка и Руина, да еще в сводках фигурировал Гиперион. Двое неизвестных бойцов казались подходящей для них компанией: массивные, бронированные. Обломки дрона посыпались на них горящим дождем, а они даже башками не пошевелили, завороженные воплощенной в Девастаторе силой.       Девастатор утолил разрушительный импульс и развернулся к кольцу. Оно все так же неумолимо медленно поднималось. В один шаг гигант, проломив своды наблюдательной башни, шагнул наружу и обрушил обе руки на край кольца. Навалился, вдавливая его вниз, обратно. От усилий из суставов посыпались искры.       – Что стоите? – рявкнул Импактор. – Вперед!       Шоквейв вскинул импульсную пушку, прицелился – и Гиперион сложился первым. Светлейший формист участвовал в боях, только если появлялась необходимость, и никогда не убивал. Однако одно то, что у него было при себе оружие, пусть и не смертельное, нарушало все прежние каноны его религии. Шоквейв не стеснялся своей позиции: есть вещи, требующие борьбы, и – как можно не сражаться за искры? Ему удалось убедить многих единоверцев.       Джазз набросился на Шоквейва сзади, но неповоротливость эмпурированного корпуса – иллюзия, если над ним работали профессионалы. Шоквейв был намного крупнее дуобота и пятьсот тысяч лет потратил на усиление – себя и других десептиконов. Когти Джазза скользнули по белой броне, оставив поверхностные царапины. А наноклик спустя на него напал Браул и выкрутил руки за спину.       Мегатрон ненавидел треск, с которым ломаются суставы. Скрежет сервоприводов. Взрывы и выстрелы. Но за годы войны он слышал их чаще, чем обыкновенную речь. Некоторые сражения велись столетиями. Они тысячи лет осаждали Тетрахекс с тех пор, как захватили базу Оптимуса на границе его оборонного рубежа. Они строят все больше кораблей, перенося войну в космос. Рано или поздно звуки битвы победят молчание Вселенной.       Он обвел взглядом вскипевший бой и обнаружил, что Кап до сих пор так и не оторвал бампер от цистерны. Ветеран многих войн, на момент переворота Оптроникса он был действующим генералом. Однако Мегатрон не слышал, чтобы он командовал операциями автоботов. Он постоянно крутился в ставках, при важных боях, но как будто – в качестве наблюдателя и советника. В данный момент он расслабленно вентилировал через ки-гару. Заметив внимание к себе, он негромко хмыкнул:       – Чего тупишь? Молодежь…       Шлак, он прав. Почему Мегатрон застыл? Кольцо накренилось. Девастатор весит много, но ему в одиночку не удержать импровизированный летающий остров на месте. Нужно направить кого-то ему на помощь.       А еще нельзя забывать о Прайме. Он пришел на переговоры, чтобы сорвать их… как можно было думать, что выйдет иначе? Что Оптимус способен позаботиться не о пополнении своих рядов, а о сохранении вида?       Джетов, которые сделали пару попыток пролететь над Оптимусом, начали обстреливать с корабля Ультра Магнуса, и стало ясно, что автоботы не боятся потерь. Лазерный снаряд или пуля – что угодно может повредить искре! Даже трещина в породе рядом!       Похоже, Тайрест не в силах остановить это безумие. Мегатрон не мог представить, чтобы он приказал открыть огонь, однако кто бы это ни был, Верховный судья ему не помешал. Действия автоботов яснее любых угроз.       «Астротрейн, – вызвал Мегатрон, отворачиваясь от Капа, – подкинь меня внутрь и помоги Скрэпперу».       Сложно называть конструктиконов новым именем, пусть у Девастатора и другая личность. Гештальт-проект открыл принципиально иные возможности: если вы по любым причинам не можете усовершенствовать мод до военного, то станьте гигантом! Девастатор сам по себе уже ни во что не трансформировался, зато на поле боя играла роль заключенная в нем мощь шести мехов, сильных и крепких, пусть и с рабочими альтмодами. Ее в совокупности хватало, чтобы комбайнер стал потрясающей, уникальной боевой единицей.       Над Девастатором работало много мехов. Исследования, опыты, ресурсы… тестовые испытания показали хороший результат, но в боях он еще не участвовал. Мегатрон подозревал, что именно на этой встрече стоит при случае оказаться намного сильнее, чем автоботам кажется. Он не прогадал.       Комбатиконы меткой стрельбой скидывали автоботов со спины Девастатора, пока тот удерживал кольцо – сервоприводы визжали под давлением его веса и силой двигателей. Автоботы упорно лезли обратно. Гипериона даже стазис-пушка надолго не вывела из строя, а обычные патроны и вовсе застревали в броне. Остальные головорезы тоже не боялись обстрела. Впрочем, серьезно ранить Девастатора им пока не удалось. Под его ногами проминался металл пола, следы дымились, темные и горячие. Мискмастеру и Скрэпперу придется несладко после расстыковки.       Астротрейн подхватил Мегатрона и направился к тому сегменту кольца, на котором стоял Оптимус. Тот не прятался – знал, что стрелять по нему десептиконы точно не рискнут, – но и расслабленным не выглядел. В последний миг Мегатрон почувствовал, как когти скользят по ноге. Оказалось, зажатый между Брауном и Шоквейвом Джазз выкрутился и скакнул в сторону кольца. Браул закрывал фейсплейт, видимо, ему досталось. Заряд из пушки Шоквейва вскользь прошел по плечу, и поэтому Джазз не успел догнать Мегатрона. Он прыгнул слишком низко, упал, а Астротрейн унес Мегатрона к подножию импровизированного летающего острова. Он дождался, пока лидер высадится, и поднырнул под кольцо. Минуя двигатель, безопаснее всего пролететь к внешней стороне – туда корабль Тайреста не достреливает.       – Что расселся? – сердито прикрикнул Джазз на Капа.       Тот пожал плечами:       – Я? Лезть к этой туше? Уволь.       Дальше Мегатрон уже не слышал. Ему нужно было подняться наверх.       Само по себе выдранное из холма кольцо не такое уж большое, шириной метров двадцать. Однако высокое – это да. Чтобы поднять участки с искрами, автоботам пришлось монтировать двигатели глубоко под поверхностью планеты. Им удалось проделать ровный срез почти до верхних пластов металла – видно было, что неаккуратный слом начинается только наверху. Небыстрая работа. Шоквейв отмечал периодическую энергетическую активность, но поскольку никто точно не знал, как выглядит рисунок излучения под «горячими точками», ее списывали на подпитку растущих искр.       Хорошо, что искры выбрали холм с крутыми склонами. Будь рельеф более плоским, кольцо быстрее покинуло бы зону досягаемости Девастатора. Но пока что ему хватало роста… Астротрейн потянет с другой стороны. Нужно посадить взлетевший холм обратно!       Чтобы не испытывать судьбу, Мегатрон не стал подниматься по внешнему краю кольца, хотя по торчащим балкам и листам металла карабкаться было бы удобнее. Раз автоботам налить на искры, лишь бы они не достались десептиконам, то они наверняка откроют пальбу. Но если Мегатрон незаметно доберется до Оптимуса, то положит всему этому безумию конец. По своему Прайму автоботы стрелять не станут.       Пробираться по узким лазам вверх, цепляясь за переборки, – задача не для меха с его габаритами, и все же Мегатрон занимался чем-то похожим полжизни. Задолго до войны он так же вгрызался в породу, как сейчас, правда, тогда у него был бур, а теперь только руки. Но это по-прежнему руки шахтера, да и настройки оптики он не менял. Даже в кромешной тьме он по-прежнему легко видит, куда можно наступить, понимает, на что опереться и как не повредить пролегающим внутри породы энергетическим жилам.       До поверхности осталось несколько метров, когда что-то схватило его за ступни и потянуло вниз. Мегатрон инстинктивно ухватился за ближайшую переборку, но тут же отпустил, побоявшись сломать, – слишком тонкая. Он скатился в сторону, задевая спиной обрезанные трубы, вслепую, не приглядываясь, пнул атаковавшего меха – и ощутил тяжесть на коленях. Аварийные огни на плечах высветили оскаленный фейсплейт Джазза.       – Надо было Омегу брать, – прохрипел он, подтягиваясь. Мегатрон вдавил руку ему в шлем, толкнул на острый обломок трубы. Джазз выдержал удар, хотя визор и треснул. – Я говорил Оптимусу! А он – «ковши», «ковши»… – в тесноте лаза ему приходилось прижимать дверцы к корпусу. Мегатрон воспользовался своим более устойчивым положением, чтобы, подцепив за одну из них, перевернуть Джазза на спину. Тот немедля выбросил руку вперед и всадил когти ему в горжет. Чуть-чуть не дотянулся до шейных шлангов. – Нешлаково ты так прокачал свои ковши, Мегатрон!       – Вы напали первыми! – выпалил он, не сдержав будоражившее его возмущение.       – Вы привели монструктора на переговоры! – парировал Джазз с ухмылкой.       Мегатрон вжал его коленями в стену, он завертелся, все еще стараясь заползти повыше, и тут кольцо – стараниями Астротрейна и Девастатора – накренилось сильнее. Удержаться не получилось. Джазз с Мегатроном сползли на ту стенку лаза, которая при нынешних условиях стала полом.       – А ты кое-чему научился, я смотрю! – сказал Джазз и, воспользовавшись моментом, ударил снизу. И еще раз – пока Мегатрону не удалось обрести равновесие.       Похоже, все-таки проломил честплейт. Фантастическое упорство… Но в тот миг, когда когти царапнули камеру искры, Мегатрон всем весом повалился набок, выворачивая Джаззу руку. Рваный край пробитой грудной пластины врезался в светлую броню автобота, а шипы на его кисти пропахали платы Мегатрона, вспарывая топливные каналы. По крайней мере, до искры не достал.       – Ух! Какой ход, – Джазз скривился, осознавая, что застрял. – Не дерись в шахте с шахтером… Я не готов к таким близким отношениям!       – Хватит шуток, – теперь уже Мегатрон хрипел. Пробоина не так страшна, как то, что Джазз сгреб какие попало шланги и провода внутри. Намотал на пальцы. Пошевелить плечом у него не получится, но кисть-то не повреждена. Если сигнал проходит к ее сервоприводам, Джаззу ничего не помешает продолжить. Выпотрошить Мегатрона на месте.       Однако Джазз пока что не калечил его больше.       – Вы отдерете себе кусок, – посерьезнел он. Мегатрон в такой позе почти не видел его лица, но голос зазвучал иначе. – Я уже знаю, что да. Советую довольствоваться этим – до Оптимуса ты все равно не доберешься. Он поднимется на корабль Тайреста. Прикажи своим не стрелять и отступи сам. Тогда у вас останется пяток искр для экспериментов.       – Если вы собираетесь забрать Оптимуса, зачем тогда ты бросился меня догонять? – не поверил Мегатрон.       – Думал, может, грохну тебя, – пожал Джазз другим плечом. Свободной рукой он ухватился за торчащую сбоку балку, чтобы не свалиться при следующей встряске и не разворотить правое плечо. – Заработаю баллов. Хотя, не так много ты стоишь, Мегатрон… пляшешь под старых сенаторов. Спелся с матерыми классистами. Даже твой лучший друг посчитал тебя идиотом.       Мегатрон очень надеялся, что Импактор не обсуждал его с автоботами… с личной стороны. По правде, он с теплотой вспоминал о тысячелетиях, проведенных вместе в шахтах и за освободительной борьбой. То, что Импактор выбрал более… решительную и воинственную сторону, не странно. Странно, что он согласен рисковать невинными искрами, защищая Прайма, который даже не пытается позаботиться об их безопасности.       – Они изменились, – отрезал он. – Вы – нет.       Джазз усмехнулся и провернул руку внутри. Почти дотянулся когтями до камеры вновь – не хватило совсем чуть-чуть. Мегатрон сдавленно вскрикнул и торопливо заблокировал сообщения от нейросети в груди, успев заметить только пару оповещений о разорванной проводке. Температура под искрой скакнула на несколько градусов вверх.       – Бери свою добычу и отзывай громилу, – повторил Джазз условие. – И мы разойдемся.       – Не лги! – Мегатрон перехватил вторую его руку и заломил назад.       Джазз сполз еще ниже, потеряв опору; когти оказались еще дальше от камеры, но задели нейроствол, и Мегатрона подбросило на месте. В тот же наноклик контроль над бедренным поясом исчез. Трансформационная система перешла на аварийное питание, а потом контур, ведущий к ти-когу, пропал из схемы. Двигать ногами он тоже больше не мог.       – Хочешь рискнуть всем ради того, чтобы доползти до Оптимуса? – переспросил Джазз ехидно. Понял ли он, какие повреждения нанес? Воспользуется ли моментом? Но диалог продолжался: – Зачем он тебе? Тебе лично? – Мегатрон непонимающе взглянул на него. – Ты даже со мной одним справиться не можешь! – Джазз запрокинул голову и ухмыльнулся в ответ, как будто не болтался, застрявший в своей жертве посреди неудачно пошедшей драки. – А, на тебя давит твоя армия, верно? Твоя ответственность. Ты обещал победить, а еще ни разу никто из вас даже близко не сунулся… Что они, свергнут тебя? Заменят?       Конечно, не свергнут. Мегатрон стал символом сопротивления, которое создавали тысячи других мехов. Символ пасть не может.       Но в чем-то Джазз прав. Что если, понесшись сюда вместо того чтобы сосредоточиться на защите искр, Мегатрон хотел доказать себе – очень глупо, – что чего-то стоит даже в нынешних реалиях? История его борьбы, политическая карьера в Каоне… он нашел свое место. Он знал, что это его место. А Оптимус навязывает ему – всем десептиконам – войну снова и снова, снова и снова…       – Хочешь, чтобы мы отступили?       – Как тебе нравится, выживет больше народу… В этом есть смысл, – заметил Джазз. – Девастатор топчет одного автобота за пинок, я к нему не полезу…       Он все еще насмехался. Неужели, понял, что Мегатрону куда хуже, чем может показаться? Жалящие укусы искр, срывающихся с оборванных кабелей, отвлекали. Если отключить все сигналы, он не заметит, как останется без ног, так что приходилось терпеть.       – Вот как, ты решаешь, не Оптимус? – скривился он.       – Для тебя не должно быть разницы! Ты с ним никогда не сразишься, скажи спасибо, – ухмылка Джазза стала… игривой? – Я всегда буду Оптимусом для тебя.       – Смелое заявление для того, кто рискует искрой, – предупредил Мегатрон, встряхивая его. Теперь уже не так важно, что еще Джазз в нем пропорет.       – Только твоей, – тот подбородком указал на утопающую глубоко в груди Мегатрона руку. – Короче. Командуй отступление – и разойдемся на твоих пяти штуках. Развлечений вам хватит.       «Старскрим, доложи».       «Где ты?! – донеслось в ответ. – Кольцо ломается. Мы спустим обратно часть. С остальным пока не ясно. Над полем корабль Тайреста, я боюсь, что они заберут Прайма и начнут бомбардировку. Мы собираемся атаковать».       «Отставить! – провентилировал Мегатрон. – Я внутри. С их стороны. Не открывайте огонь».       «Но они заберут…»       «Или заберут, или все погибнут», – он оборвал связь, зная, что Старскрим послушает.       – Мы отведем джетов, – озвучил он.       – Надеюсь, они не будут сильно по тебе скучать, – отозвался Джазз с низким урчанием и дернулся вверх.       Мегатрон этого ждал. Вместо того чтобы тратить резервные мощности на восстановление подвижности ног, он, взревев двигателем, всем корпусом двинулся в сторону, чтобы отбросить Джазза. Плечо он при этом зафиксировал мертвой хваткой.       Треск, с которым ломаются сервоприводы. Мегатрон ненавидел его. Но шахтеров строили крепкими мехами.       Джазз, оставшись без руки, все же зацепился за переборку рядом и не упал назад. Плечо искрило. Энергон окрашивал розовым его бок, ноги Мегатрона и нутро развороченного холма. Мегатрон сел, хватаясь за застрявший внутри кусок чужой руки, и, стиснув денты, согнул ее, чтобы не выступала и не цеплялась за переборки.       – Ниболта ты сильный, – одобрительно процедил Джазз, сверкая визором. Он отполз от Мегатрона и прижал уцелевшую руку к плечу. – Еще один хороший сюрприз за сегодня.       «Старскрим, обстановка?»       «Автоботы отступают. Ты в порядке?»       Мегатрон стиснул денты. Нет, но панику разводить рано. Нужно связаться с Астротрейном, предупредить, чтобы преследовал автоботов поближе к поверхности. Придется выброситься наружу с улетающего островка. Даже с работающим ти-когом Мегатрон рисковал разбиться насмерть, так что надежда лишь на то, что его поймают в полете. Он уже представлял, как это будет… неприятно.       Если вообще удастся выброситься. Его противник все еще здесь, и, потеряв руку, он даже не вскрикнул.       Впрочем, Джазз подтянулся на одной левой, забираясь повыше. Лезвия, активированные в кончиках ступней, помогли ему удержаться на стене. Он явно собирался ползти к Прайму, оставив обездвиженного противника внизу. У него даже есть шансы. Он сильно меньше Мегатрона и проберется там, где шахтеру потребовались бы дополнительные инструменты, пусть и рискует потерять дверцы.       Останавливать его Мегатрон не стал. Как и в прошлый раз, сложно понять, в конце битвы выиграл он или проиграл.       Джазз широко улыбнулся ему сверху:       – Скайфайр соберет нам из этих ребят авиацию! Он уверен, какой бы альтмод они ни хотели, они будут летать. Искры Тайреста не настолько сильные, чтобы хорошо переносить опыты нашего кузнеца, но тут – другое дело! Мы все настроены позитивно, знаешь. Я жду пополнения! – скрипуче добавил он.       Мегатрон не сомневался, что чем-то таким автоботы и собираются заняться. Однажды десептиконы спасли нескольких джетов, над которыми Скайфайр ставил эксперименты. Его жертвы страдали… но летали до сих пор, под алым знаком. Потому что их убедили, что Мегатрон вправе распоряжаться их жизнями, а Оптимус Прайм – нет.       Сколько же шлака они все делают!       Но рассуждать, пока враг нависает над тобой, а ты из последних сил скрываешь паралич ниже пояса, не лучшая идея. Пусть Джазз отступает. Мегатрон сказал только:       – Ты же понимаешь, что это неправильно.       Разбитый визор снова наклонился, теперь – на другую сторону.       – Неправильно – соваться к Оптимусу без толпы поддержки. Даже в прошлый раз ты поступил умнее, – Джазз подмигнул треснувшим краем. – Увидимся!