It's the tearing sound of love-notes

На следующее утро Фрэнк просыпается на белоснежных простынях Джерарда, которые приятно пахнут свежестью кондиционера для белья. То, каким чистоплотным и аккуратным был его парень, не могло не заставлять Фрэнка чувствовать нотки умиления и нотки раздражения одновременно, но после вечера долгих разговоров, вина и глубоких поцелуев это ощущение чистоты вокруг было самым лучшим ощущением в мире. Конечно же, после ощущения руки Джерарда на своей талии. Фрэнку действительно нравится чувствовать Джерарда, даже с тем беспокойством, которое осталось у него из-за прошлых отношений. Но у него на самом деле буквально кружится голова, когда тот перед сном целует его в загривок, пуская по его коже миллионы маленьких мурашек и заставляя себя чувствовать таким особенным, будто бы из его позвоночника распускаются самые настоящие цветы. Иногда, когда они целуют друг друга в губы, Фрэнк неосознанно сжимает свои пальцы на ногах, потому что в нём так много разных эмоций, которым он не может дать ни названия, ни объяснения, ни выхода. Будет странным, если он скажет своему парню: «Ох, Джи, милый, ты заставляешь пальцы на моих ногах сжиматься». Потому что так не говорят ни в книгах, ни в фильмах, ни, тем более, в жизни. Сейчас их тела разделяют пижамы, которые они надевали перед сном из последних сил, и Фрэнк разворачивается в руках Джерарда, чтобы видеть его лицо. Каждый атом Фрэнка наполнен благодарностью, нежностью и, наверное, самой сильной любовью, что он когда-либо испытывал. Джерард смешно приоткрыл рот, и его щека, прижатая к подушке, забавно прикрывает его правый глаз, а сам он размеренно сопит, выглядя при этом невероятно расслабленно и умиротворённо. Больше всего на свете Фрэнк хочет, чтобы он был его последней любовью. Он мягко целует его в щёку и наблюдает, как на губах Джерарда расцветает маленькая улыбка. — Доброе утро, Джи, — шепчет Фрэнк и оставляет ещё один нежный поцелуй на его подбородке, стараясь его разбудить. Но глаза Джерарда всё ещё закрыты какое-то время, так что Фрэнк уже решает сдаться и пойти завтракать одному, как неожиданно тот подскакивает на месте и нападает на него с мокрыми поцелуями, оставляя их на всём лице Фрэнка и тихо хихикая. — Доброе утро, Мистер-Я-Пинаю-Своего-Парня-Всю-Ночь-Своими-Короткими-Ножками, — смеётся Джерард, прекращая свою ласковую пытку, и Фрэнк заливается румянцем.  — Прости, пожалуйста, — виновато бормочет он и подставляет своё лицо под губы Джерарда, прося ещё один поцелуй, в котором он, конечно же, не может ему отказать. — Почему мы встали в субботу так рано? — Потому что я, в отличие от некоторых, работаю шесть дней в неделю с девяти утра до пяти вечера. Джерард цокает и, поднявшись вместе с Фрэнком с дивана, поправляет постель. — Я не виноват, что художники могут работать на дому, а сотрудники приюта для животных нет. Я заеду за тобой сегодня, хорошо? — У тебя есть какие-то планы? — Да, Фрэнки, но придётся дождаться заката.

***

Ровно в пять вечера Фрэнк прощается с последней собакой, даёт ей угощение, проверяет, закрыта ли клетка, и выбегает на улицу, где его уже ждёт Джерард, при виде которого он выдыхает тихое «вау». Лениво и небрежно облокотившись на капот своей машины с сигаретой меж губ, Джерард улыбается, задумчиво выпуская дым в воздух и, кажется, смотря куда-то вдаль. Но Фрэнк никак не может понять этого точно, потому что его глаза скрывают солнцезащитные очки. Он даже останавливается на пути к Джерарду, восхищённо рассматривая его, и неловко поправляя лямку своего рюкзака на плече. — Эй, Фрэнки! — зовёт Джерард и широко улыбается, бросая окурок сигареты куда-то в сторону и встречая его в своих объятьях. — Ты такой красивый, — лепечет Фрэнк, вдыхая запах, исходящий от его кожаной лёгкой куртки. — Ты выглядишь, как рок-звезда. Джерард тихо смеётся и открывает перед Фрэнком дверь, чтобы он занял своё законное место рядом с водителем. — А ты выглядишь, как очаровательный свитерный мальчик. После того, как Джерард пристёгивает Фрэнка ремнём безопасности, тот начинает безостановочно болтать, делясь с ним впечатлениями прошедшего дня и рассказывая каким собакам, наконец, удалось найти хороший, любящий дом. Он разговаривает так быстро, что Джерард тормозит автомобиль на обочине и принимается мягко и щекотливо тыкать пальцами в грудь и живот Фрэнка, отчего тот хохочет и визжит: — Прекрати! Что ты… делаешь! — Как что? Ищу кнопку, чтобы уменьшить скорость, с которой ты разговариваешь. Фрэнк даже не успевает смутиться, когда Джерард целует его в губы и, отстраняясь, ласково смеётся: — Мм, кажется, нашёл. Спустя полчаса дороги, когда городские многоэтажки сменяются зелёными, густыми деревьями, а воздух становится свежее и слаще, Фрэнк начинает нетерпеливо ёрзать на месте, требуя у Джерарда сказать, куда они едут. Но тот лишь качает головой и просит потерпеть, прибавляя скорость, потому что лучи предзакатного солнца уже накладывают на их веселые лица розовые тона, а им срочно нужно успеть доехать до заката. Наконец-таки остановив машину, Джерард завязывает глаза Фрэнка чёрной, не пропускающей свет тканью, и берёт его за руку, аккуратно ведя вперёд. Фрэнк крепко сжимает его ладонь в своей, почему-то ужасно волнуясь, делая неуверенные и медленные шаги. В какой-то момент Джерард останавливается, здоровается с кем-то, и Фрэнк как-то неосознанно дёргает рукой. — Эй, ты что, хочешь сбежать? — ласково бормочет Джерард и обнимает его, заставляя расслабиться. Фрэнк проводит носом по его груди, прижимаясь ещё сильнее, и тихо бубнит: — Что это за шум? — Фрэнки, не нервничай, хорошо? Я не хочу, чтобы ты волновался. Пару недель назад Джерард лежал рядом с Фрэнком на его кровати и перебирал его волосы. Он выглядел очень уставшим и в любую секунду собирался уснуть, лениво отвечая на вопросы своего парня, один из которых был: «Ты боишься высоты?». Фрэнк пробормотал сонное «нет», широко зевнул и, прижав к себе одеяло, провалился в сон. И тогда в голову Джерарда пришла чудеснейшая идея. Вероятно, самая лучшая из тех, что приходили в его светлую голову. Спустя пять волнительных для них минут Джерард осторожно развязывает ткань, позволяя Фрэнку вновь всё видеть, и, обняв его со спины, шепчет на его ухо только одно слово: — Сюрприз. И тот буквально подпрыгивает в руках Джерарда, озаряясь счастливейшей улыбкой и восторгом. Перед ними стоит огромная корзина воздушного шара, в которой их ждёт пилот. Нетерпеливо забравшись внутрь, Фрэнк прижимается к Джерарду, осматривая всё вокруг. — Знакомься, это наш пилот Дэвид, он будет управлять нашим полётом. — Привет, парни, — здоровается крупный парень, стоящий рядом с газовой горелкой. — Сейчас поднимемся, через час начнём спускаться. Когда я скажу, что шар опускается, вам надо будет присесть и держать вот эти верёвки. Это всё. Наслаждайтесь. Дэвид даёт огня, и шар плавно взмывает вверх, отчего Фрэнк пугливо дёргается и лишь потом, чувствуя, как крепко его держит Джерард в своих руках, расслабленно улыбается. Его охватывает такое непреодолимое чувство влюблённости, что, если Джерард отпустит его, он, вероятно, просто упадёт вниз на полевые цветы и тут же исчезнет под землёй. Потому что он не хочет, чтобы кто-то, кроме Джерарда, держал его так. — Так красиво, — завороженно шепчет он. С каждой секундой они поднимаются всё выше и выше, встречая закат настолько близко, насколько это вообще возможно. — Можно я поцелую тебя? — не в силах терпеть, тихо спрашивает Фрэнк. — Почему ты спрашиваешь? Фрэнк переходит на шёпот, чтобы объяснить Джерарду, что стесняется Дэвида, но тот лишь хмыкает и берёт его лицо в свои ладони, даря ему медленный и чувственный поцелуй. — К чёрту весь этот мир, Фрэнки. Я люблю тебя.