Apocalypse now

Начало сентября, 3060 год Начало сентября выдалось дождливым, а оттого каким-то совсем уж унылым и серым. Погода не располагала к прогулкам, да и вообще к продуктивной работе и хорошему настроению, а у Мэй и без того оно было на редкость отвратным. То, что эту ночь ей удалось провести в стенах собственной квартиры, девушку ничуть не радовало. Более того, она была на сто, нет, тысячу процентов уверена в том, что чувствовала бы себя лучше, останься в мастерской, но Профессор ее буквально пинком выкинул оттуда. Чайник, стоявший на плите, издал тонкий свист, оповещая о том, что вскипел. Мэй разлила по чашкам кипяток и кинула по пакетику заварки. — Конечно, это не фирменный чай сестры Кейт, но что есть. — О, ничего страшного, Мэй. Ты же знаешь, нам, рабочему классу, выбирать не приходится. — Это уж точно… На маленькой кухне высоченный Абель, сидевший за столом, выглядел несколько комично, но Мэй была благодарна напарнику за то, что он не отказался прийти к ней, пожертвовав одним из немногочисленных выходных. Ей хотелось просто с кем-нибудь поговорить на отвлеченные от работы темы, чтобы хоть немного развеяться, но все равно неприятное тянущее чувство тревоги не покидало Мэй ни на мгновение. «Правильно ли я поступаю?» Казалось, волноваться было уже не о чем: точка невозврата миновала, все прошло благополучно, но на душе все равно кошки скреблись. — Эх, тебе стоило охомутать своего нового знакомого, глядишь, и проблем с деньгами теперь бы не было, — Абель тяжело вздохнул, закрывая свой вечно пустой кошелёк. — Я бы вас даже благословил ради такого дела. Мэй несколько долгих секунд молча наблюдала за напарником, не совсем понимая, о чем это он, а потом совершенно спокойно спросила: — Наглость — второе счастье, да, мой дорогой друг? — Не наглость, а чувство голода заставляет меня желать для тебя счастья, неразумное дитя… Ай! А вот пинать своего благодетеля не стоит… Ай! Мэй! — Дурак ты, патер Найтрод. Абель промычал что-то непонятное в ответ, благоразумно отодвинувшись на безопасное расстояние от Мэй, чтобы опять ненароком не прилетело. Девушка тихо хмыкнула. Сейчас денежный вопрос был актуальным, как никогда, ведь она потратила все свои командировочные ещё в Берлине, и если бы не помощь Каина (который даже билет на поезд ей любезно купил), то неизвестно, что бы с ней в итоге было. До зарплаты оставалось чуть больше недели, в их кошельках снова было пусто, а жрать хотелось до одури. — Нет, всё-таки я тебе завидую, — вновь заговорил Абель. — Пока я тут работал в поте лица, ты целый месяц отдыхала в Германике совершенно бесплатно. Наверняка ещё и кормили хорошо, да? Мэй решила тактично промолчать. Про то, что она большую часть этого «отдыха» провела, прикованной к постели, и питалась в основном таблетками и капельницами, девушка решила не говорить напарнику, чтобы не расстраивать его лишний раз. Абель и так переживал из-за ее простреленного плеча, хотя и старался не показывать этого. Но по его лицу все было видно и без слов. — Были кролики из яблок, — только и сказала Мэй, усмехнувшись. — Нет, ты точно идиотка, — после недолгого молчания заявил Абель. — Надо было хватать его в охапку и тащить под венец. Такой шанс упустила! — Если тебе не дают покоя эти кролики, я готова хоть осьминожек из сосисок сделать специально для тебя, — поспешила перевести тему разговора Мэй. — Только вот… — Деньги. — Да, деньги. Они немного помолчали, думая каждый о своем, пока Абель вновь не заговорил. Его сегодня прямо-таки распирало, что было удивительным. — Но если серьезно, то я рад, что с тобой все в порядке, ведь это была твоя первая миссия без напарника. — Ты не представляешь, как мне было страшно, — насмешливо фыркнула Мэй, передернув плечами. — Но меня больше беспокоят те документы, что удалось достать… — Новый Ватикан, да? Это будет проблемно… — Абель тяжело вздохнул, вмиг становясь серьезным. — То, что тебе удалось помешать им доставить оружие — огромная удача. — Прямо-таки божье провиденье, — хохотнула Мэй. — Как все-таки все удачно сложилось, да? — Катерина в таком случае говорит, что дуракам всегда везет. — И она права. Учитывая то, каким отбитым был ее план, иначе сказать было и нельзя. Мэй провела рукой по волосам, вспоминая то, что творилось на корабле. Как же все-таки Каину удалось справиться с теми парнями? И если он их убил, то куда делись трупы? Мэй очень хотелось спросить у Абеля, один он такой или есть еще кто-то со схожими способностями, но девушка заставила себя прикусить язык и не лезть не в свое дело. Все-таки это было слишком личным для ее друга, чтобы так бесцеремонно расспрашивать его. И все-таки… — Иногда я думаю, что мне никогда не приблизиться к тебе, Абель. — О чем ты? — О силе. То, что я видела тогда… Это было потрясающе. Я… — Мэй осеклась, решив, что не стоит перегибать палку, и закончила уже спокойно: — В общем, не понимаю я твоего страха перед этим. Лично мне ни капельки не страшно. — Мэй, ты не понимаешь… — Возможно, я не отрицаю этого. Но ведь первое впечатление — это очень важно. И вот я тебе говорю о нем. Ты ни капельки не страшный. В конце концов, ты — это ты, Абель Найтрод, мой дорогой друг и напарник. Сейчас Абель выглядел таким несчастным, что его хотелось прижать к груди и утешить. Мэй с тоской подумала, что уж у Ноэль нашла бы нужные слова для утешения, но, увы, мертвых невозможно было вернуть к жизни. Сколько таких погибло? А сколько погибнет еще? — Знаешь, — заговорила Мэй. — Тот человек сказал, что жизнь нам дается только один раз, а потому надо брать все, что она предлагает, и не жалеть себя по пустякам. Я с ним в этом согласна, хотя и нахожу его подход к некоторым вещам несколько… прямолинейным. Но не могу сказать, что это отталкивает меня. — Зная менталитет жителей Германики, могу сказать, что они там все такие — типы, идущие напролом, — отозвался Абель. — Может, их верхи и хороши в коварных планах, как и все аристократы, но рабочий класс достаточно прямолинейный. И упрямый. — О, вот как. Ну да, он был похож на местного жителя. Вообще-то он был больше похож на Абеля, но Мэй отчего-то решила не упоминать эту деталь. Ей казалось, что узнай патер об этом, и что-то обязательно изменится. И явно не в лучшую сторону. Своей интуиции Мэй привыкла доверять, а потому и промолчала. — А какой у тебя родной город, Абель? Ты же не из Рима, да? — Я? — мужчина как-то нервно рассмеялся. — О, мой город такой старый… И погода там всегда была отвратительной. Уверен, тебе бы там не понравилось. Рим гораздо лучше! — Абель. — Лучше расскажи, что ты целую неделю делала в мастерской! Мэй вздрогнула и посмотрела на Абеля так, словно ей только что отвесили хорошую такую оплеуху. Когда она ставила чашки с чаем на стол, ее руки заметно дрожали, и это не укрылось от внимательного Абеля. — Случилось что-то? Я слышал, что как раз неделю назад Трес вернулся в тяжелом состоянии… — Не только он. Мэй сжала и разжала кулаки, борясь с подступившей внезапно тошнотой. События недельной давности вновь пронеслись у нее перед глазами, будто это случилось только вчера. Хотя если учитывать последствия… — Я почти потеряла его, — хрипло произнесла Мэй, невидящим взглядом уставившись в окно, по которому стекали крупные капли разошедшегося дождя. — Еще бы немного и… — она судорожно сглотнула и тряхнула головой. — Мэй. — Знаешь, я теперь понимаю тебя гораздо лучше, — она нервно усмехнулась, садясь, наконец, напротив Абеля. — Это чувство действительно отвратительное. Мне никогда не было так… страшно? Хотя нет, было. Когда тебя ранили в Венеции. Но там были врачи, а тут… Мэй говорила сбивчиво, заламывая руки и постоянно отводя взгляд. Мысли ее разбегались, хотелось выговориться, выплеснуть все скопившееся за эту неделю, но в то же время она понимала, что не стоило грузить этим Абеля. У него всегда было столько забот… — И вот я все думала: а что если бы Трес тогда не послушал меня и выстрелил? Что бы я тогда сделала? И когда я представляю это, у меня внутри все обрывается. Это неправильно, Абель! Так не должно быть! Все уже прошло, все разрешилось, но почему ей до сих пор было так страшно? Неделю назад — Кейт, сбрось трос! Быстрее, ну! — Сейчас-сейчас. Боже, что за спешка… — пробормотала монахиня, морщась от нетерпеливого рыка Мэй, что раздался в коммуникаторе. Это задание должно было оказаться рядовым. Да, очередная попытка Катерины перехитрить собственного брата, заполучив данные быстрее. Да, не исключена была стычка с Инквизицей, поэтому Мэй и отправили вместе с Тресом, оставив на Железной Деве для прикрытия. Все должно было пройти на раз-два, но… Когда Мэй увидела Дуо на мониторах, ее сердце ухнуло куда-то вниз. Когда киборги затеяли перестрелку, она вдруг поймала себя на мысли, что переживает вовсе не за Треса. Когда Дуо оказался лежащим на земле, Мэй не выдержала. Ей еще никогда не доводилось спускаться по тросу, да еще и в движении. Пусть Дева и замедлила свой ход, но ситуация легче от этого точно не стала. Мэй, впопыхах забывшая надеть перчатки, содрала ладони в кровь, но не обращала на это никакого внимания. Потом, все потом. Она, наверное, никогда не бегала так быстро. Мышцы ныли от перенапряжения, дыхание сбилось уже где-то на середине дистанции, но сейчас было не до него. Последний рывок дался Мэй особенно тяжело. Девушка бросилась наперерез Тресу, сделала перекат, заслоняя собой лежащего на земле Бартоломео. — Все, хватит! Трес, прекрати! Мэй до последнего не хотела вмешиваться, понимая, что в пылу перестрелки киборги ее попросту убьют. Какая ирония, что во время этой миссии их противником стал Бартоломео, а не кто-нибудь другой! Любого другого Мэй не пожалела бы. А этот… — Противник мешает выполнению нашей миссии, сестра Мэй, — ровным холодным голосом отозвался Трес. — Его необходимо уничтожить. — Он же твой брат! — Негатив. Мы не братья, мы — киборги серии HC, машины, созданные, чтобы убивать. Отойдите в сторону, сестра Мэй. — Нет! Дуло пистолета было нацелено ей прямо в лоб, но Мэй не собиралась так просто сдаваться. Позади лежал Бартоломео, который из-за полученных повреждений не мог пошевелиться. Под ним уже образовалась приличных размеров лужа крови, а из развороченного бока выглядывали оголенные контакты. Если сейчас не предпринять никаких мер, то киборг мог умереть, и тогда уже никакой ремонт ему не поможет. Счёт шёл на секунды. — Пожалуйста, Трес, опусти оружие. — Если мы оставим его в живых, это может нанести серьёзный вред госпоже Катерине. Мэй отчаянно замотала головой. — Дуо никогда так не поступит, — уверенно произнесла она, смотря на Треса снизу вверх. — Иначе он не был бы моим другом. — Мэй, хватит. Искаженный из-за повреждённого речевого синтезатора голос заставил девушку нервно вздрогнуть и повернуться к Бартоломео. — Мы все должны были быть уничтожены. Пусть добьёт, тем более, я же инквизитор. — Да хоть сам дьявол! Мне плевать, на кого ты работаешь, как и на то, что должно было быть! — отрезала Мэй. — Поэтому заткнись и не усугубляй ситуацию. Она прекрасно понимала, что против Треса не сможет выстоять. Даже с одной рукой он запросто пристрелит ее и даже глазом не моргнет. Тень от подлетевшей Железной Девы накрыла их, в коммуникаторе раздался обеспокоенный голос сестры Кейт: — В чем дело, Мэй? — Трес, прошу, — она не сводила глаз со своего товарища. Товарища ли? Ведь он мог в любой момент выстрелить ей прямо в лоб. Щелкнул затвор. Мэй даже выдохнуть не успела, и… ничего не произошло. Позади нее захрипел Бартоломео, видимо, желавший что-то сказать. — Трес… — Боеприпасы кончились, — пояснил тот, убирая пистолет. — В иной раз вам бы так не повезло. Трес прошел мимо нее, кое-как одной рукой помог Бартоломео подняться с земли и поволок его к спущенной грузовой площадке. Мэй отчего-то показалось, что патеру очень хочется протащить своего брата за шкирку весь этот путь, но она быстро отогнала от себя эти мысли и поспешила за киборгами. Работы предстояло много. — Сестра Кейт, у нас трехсотый! Подготовьте палату, пожалуйста! Мэй старалась действовать быстро: связалась с Профессором, чтобы проконсультироваться по поводу ранений и оказанию первой помощи — все-таки она никогда не имела дел с киборгами, хотя и была свидетелем того, как Трес проходил диагностику. В Риме их уже ждали. А пока за эти несколько часов Мэй предстояло подлатать Бартоломео достаточно хорошо, чтобы он смог дождаться более квалифицированной помощи. Выслушав отчет Треса о состоянии, Мэй извинилась перед ним, чувствуя за собой определенную вину. Все-таки не должна она была так волноваться за инквизитора, но… Разве можно было бросить друга? Трес извинения то ли не услышал, то ли решил проигнорировать. Он просто сгрузил Бартоломео на операционный стол в медотсеке и отошел к стене. Уходить, похоже, патер не собирался. — Трес… — Делайте, что должны, сестра Мэй. Мэй кивнула. У Бартоломео точным выстрелом был перебит позвоночник, и не хватало приличного куска бока, будто что-то огромное его попросту откусило. На самом же деле это было всего лишь результатом прогремевшего на складе взрыва. Убить киборга он не убил, но знатно покалечил. Последующий беглый осмотр (все делалось быстро, ведь каждая секунда была дорога) выявил еще несколько довольно крупных, но неопасных для жизни повреждений, так что Мэй сконцентрировалась на боку. Система жизнеобеспечения, видимо, была тоже неисправна, иначе бы перекрыла ход питательной жидкости, по цвету, напоминавшей самую обыкновенную кровь. Мэй недовольно цыкнула. Она до последнего хотела верить в то, что это не сам Бартоломео вырубил систему, решив сдаться. Нет, это попросту не в его характере. Он не мог так поступить! — Лежать! — рявкнула Мэй, заметив слабое движение. Киборг огрызнулся в ответ скрежещущими помехами, изо рта тонкой струйкой потекла «кровь». — Живи! Не отключайся! *** То, что видел он, почти не отличалось от воспоминаний HC-IIIX, только красного цвета там не было. Зато был черный, много черного. И был голос. Громкий, неприятно режущий слух, не позволяющий заснуть. Говоря Тресу, что его воспоминания ничего не стоят, Бартоломео покривил душой, потому что сам, даже находясь на грани, продолжал отчаянно цепляться за то, что все это время воспринимал как должное. — Ты ведь хочешь жить! Хотел ли он? — Состояние HC-IIX критическое. Голос HC-IIIX как всегда был монотонным, механическим. Не человек, а машина. — Зачем вы вообще сюда его приперли? — А что, надо было его бросить? — У нас точно будут проблемы… — В жопу проблемы, Профессор! Мой друг погибает! И без того громкий голос Мэй сейчас особенно ощутимо резал слух, отдаваясь импульсом в каждой микросхеме. Если бы Дуо мог, он бы попросил девчонку заткнуться. Черный, много черного. И почему перед его взором застыла ее хрупкая спина? Почему ее слова до сих пор эхом звучали у него в голове? — Да хоть сам дьявол! Мне плевать, на кого ты работаешь, как и на то, что должно было быть! Ей плевать. Мэй на все плевать: на звания, организации, титулы… За их знакомство Дуо понял, что она живет по каким-то своим законам, которые часто расходятся с общепринятыми правилами. Мэй хотела стать сильной, но не понимала того, что уже изначально была сильнее многих из них. Не физически, но морально. Она была самым настоящим человеком. — Бартоломео! Да, так его звали. Брат Бартоломео из Бюро Инквизиции. Дуо остался там, в замке Сант-Анджело. HC-IIX умер пять лет назад. — Состояние стабилизировалось. Зрительные сенсоры все еще передавали нечеткую картинку, а левый глаз так и вовсе не видел, но Бартоломео сумел различить склонившуюся над ним Мэй. — Тц… Глаза тоже повреждены, — недовольно цыкнула девушка. — После работы я выставлю такой счет кардиналу ди Медичи, что он вовек не расплатится. — Это была твоя идея притащить его сюда, — второй голос принадлежал Уильяму Вордсворту. — По-хорошему, Инквизиция должна предъявить нам обвинения в краже их имущества. Имущество. Не человек. — Бартоломео не вещь, а ценный сотрудник! Вы же не считаете Треса вещью, Профессор. — Не все такие добрые, как ты, Мэй. — Кто сказал, что я добрая? Бартоломео запустил программу диагностики, и тут же перед внутренним взором забегали строчки отчета об общем состоянии системы и тела: «Общая площадь повреждений: 78% Поврежден локтевой сустав Поврежден коленный сустав Повреждены 11 и 12 позвонки грудного отдела Повреждены 4 и 5 позвонки поясничного отдела…» Строки запрыгали, мигнули, и темнота вновь обволокла Бартоломео. Похоже, зрительные сенсоры окончательно вышли из строя. Где-то справа чертыхнулась Мэй. — Не нагружай систему, кретин! А потом пропал и звук. Сколько Дуо провел в отключенном состоянии, он так и не понял. Просто в какой-то момент перед внутренним взором выскочила табличка: «Система восстановлена», заставившая открыть глаза. Картинка была четкой, звук — тоже. По крайней мере, киборг прекрасно слышал хриплое дыхание дремлющей рядом с ним Мэй. Рядом тихо жужжал работающий компьютер, скосив глаза, Бартоломео смог различить полоску загрузки, а уже только потом почувствовал провод, зафиксированный на задней стороне шеи. Он вновь запустил диагностику системы, но на этот раз выставил приоритет на программное обеспечение. «Установка ПО: 100% Установка боевой системы: 85% Файлы памяти: доступ открыт…» Стоп. Они что, копались в его воспоминаниях? Бартоломео скосил глаза на спящую Мэй и отогнал мрачные мысли прочь. Вряд ли эта неугомонная девчонка позволила бы что-то у него стереть или копаться в его файлах. Мэй ревностно охраняла свои секреты и не позволяла никому рыться в секретах ее товарищей, за что Бартоломео был ей бесконечно благодарен. — Эй, — новый речевой синтезатор был еще толком не настроен, поэтому голос казался каким-то совершенно чужим. Мэй резко дернулась, свалилась со стула, громко выматерилась и только потом соизволила встать с пола. — Очнулся, — на выдохе произнесла она. — А ты уже списала меня на утилизацию? Бартоломео попытался пошутить, но заметив, как побледнела от этих слов Мэй (система тут же подсказала: пульс девушки стал выше нормы), понял, что шутка вышла паршивой. Надо было срочно перевести тему разговора на что-то более… нейтральное. — Я все еще не могу двигаться. — Ага, запчасти будут только завтра. Так что придется тебе полежать еще какое-то время. Первым делом мы должны были устранить дыру в твоем боку. — Судя по отчету системы, вам это удалось. — Искусственная кожа еще не до конца прижилась. — А потом?.. — Потом мы занялись твоими глазами и синтезатором голоса. В общем, верхней частью твоего тела. Бартоломео прокашлялся, подстраивая синтезатор под себя. Новые запчасти всегда поначалу казались ему неудобными. Это как новая обувь, которую первую неделю приходилось разнашивать, а до этого ты успевал натереть себе мозоль и проклясть все на свете. — А что сказал… — Франческо чуть ли ядом не плевался, когда узнал, где ты оказался. Но госпожа Катерина вроде как уладила с ним вопрос, — Мэй задумчиво пожевала губу. — Сказать по правде, мне было не до этого немного. Бартоломео представил своего разъяренного начальника и подумал, что не так уж плохо — полежать здесь еще какое-то время, подальше от нервного кардинала. — Что по файлам? — Операционная система, программа личности… По сути все осталось при тебе. Мы разве что подгружаем новую боевую систему, — Мэй перевела взгляд на монитор компьютера, Бартоломео последовал ее примеру, отмечая, что загрузка почти завершена. — Это ваши умники из конструкторского бюро приперли диск. — Вот как. — Ты их не слишком-то жалуешь, да? Бартоломео попытался пожать плечами — не вышло. Пока он мог свободно двигать только головой. Мэй тем временем обошла стол, на котором он лежал, и взяла в руки небольшой планшет, видимо, с отчетом по выполненной работе. Некоторое время она просто шевелила губами, читая что-то — Бартоломео особо не старался узнать, что же с ним все это время делали. Сейчас Мэй была одета в простой рабочий комбинезон грязно-песочного цвета, но перед глазами киборга до сих пор стояла ее худая спина в черной форме АХ. Черный цвет Мэй очень шел.  — Спасибо. — Что? Ты что-то сказал? Я не расслышала, прости. — Нет, ничего. *** Когда спустя целую неделю за ним пришли коллеги из Бюро, Бартоломео уже мог твердо стоять на своих двоих. Мэй все еще настаивала на более тщательной калибровке, но, видимо, «больной» настолько уже осточертел окружающим, что девушку никто попросту не слушал. — В конце концов, он не беспомощный ребенок, — заявил Профессор. — А ты не курица-наседка, Мэй. Марш отсыпаться! — Но ведь… — Состояние HC-IIX стабильно, — в своей привычной манере доложил Трес. — А вот вам необходим отдых, сестра Мэй. Бартоломео, слушавший их перебранку, перебил возмущенную донельзя девушку, не дав ей возразить: — HC-IIX? Негатив. Мое текущее имя — брат Бартоломео из Бюро Инквизиции. Судя по тому, как на него посмотрел Трес, фраза произвела нужный эффект. Бартоломео коротко кивнул замершей рядом с ним Мэй, поблагодарил Профессора и отправился восвояси, уже предчувствуя взбучку от кардинала. Он больше не хотел быть «всего лишь машиной». Настоящее время — Мэй, успокойся. Все ведь прошло, — мягко произнес Абель, беря ее за руку. — Тебе больше нечего бояться. Нечего бояться. Если бы! Мэй шумно втянула воздух и посмотрела своему напарнику в глаза. Абель все прекрасно понимал, и именно это ранило больше всего. Осознание того, через что этому человеку довелось пройти, чтобы стать таким… таким чужим для этого мира. Потому что таких добрых людей попросту не должно было существовать. — Homo Caedelius — человек убивающий, — глухо произнесла Мэй. — Не люди, но и не машины. За что с ними так? — В таком времени мы живем, и с этим ничего не поделать, увы, — Абель тихо вздохнул и встал. Обойдя стол, он сел напротив сгорбившейся Мэй на корточки и взял ее руки в свои. — Этот мир несправедливый и жестокий, и тебе часто будет казаться, что он не достоин существования, но… — Абель мягко улыбнулся, заглядывая Мэй в глаза. — Дай ему шанс, Мэй. Ведь в нем мы встретились. Это ли не чудо? — Чудо, да?.. Мэй тихо усмехнулась. Абель был прав, ведь в этом прогнившем насквозь мире она однажды встретила его и Треса, а потом познакомилась со многими замечательными людьми. Абель, Трес, профессор Уильям, Вацлав, сестры Кейт и Ноэль, потрясающая госпожа Катерина… И, конечно же, Бартоломео и Каин. — Да, пожалуй, миру стоит дать еще один шанс, — согласилась Мэй.