Apocalypse now

— Молю тебя! Прошу! Заклинаю тебя, прости меня! Придворный духовой оркестр играл нежную мелодию, разносившуюся по круглому залу, широкому, как ипподром. Весна только началась, но повсюду стояли мириады прекрасных цветов, одни других краше, а столы ломились от яств. Обыватель и мечтать бы о таком не смел. Повсюду дамы и господа в красивых нарядах. Пары танцевали вальс, другие гости смеялись и разговаривали или тихо шептался о чём-то подальше от всех. Слуги в отутюженной одежде без единой складочки работали слаженно, как механические куклы. И Абель в который раз извинялся, склонившись чуть ли не в три погибели. Эстер и Мэй одновременно раздраженно выдохнули и даже подивились такому единодушному мнению. — Абель, угомонись уже, — попросила Мэй. — В который раз ты это говоришь? Не привлекай лишнего внимания. — К тому же, на нас и так смотрят, — поежилась Эстер. — Ну, технически только на тебя. — М-Мэй! Та пожала плечами. Присутствующие поглядывали на них без какой-либо злобы, но и не очень-то дружелюбно. Они не подходили, просто наблюдали со стороны. Это раздражало. Мэй не любила быть в центре внимания, но и покинуть этот ужасный прием не могла. Хотя очень хотела. «Надо было поехать с Каином», — тоскливо подумала она. — Местные не очень-то рады моему приезду, — тихо заметила Эстер. — Такое ощущение, будто они не знают, как вести себя со мной. — Местные не очень хорошо относятся к чужестранцам, — заметил Профессор и закурил трубку. — Особенно к Ватикану. Если бы не нынешние обстоятельства, они бы и Папу Римского не пригласили бы. — А что за обстоятельства? — спросил Абель. — Даже я в курсе, что королева тяжело больна, — качнула головой Мэй. — Она внезапно слегла всего-то неделю назад. В народе ее состояние вызывает волнения. — Не просто тяжело… О, спасибо, Эстер, — поблагодарил Профессор, принимая протянутую пепельницу. — Бригитта смертельно больна. У нее случился инсульт, и она до сих пор не пришла в себя. Никто уже не верит, что она доживет до следующего месяца. Уильям Вордсворт, он же Профессор, тяжело вздохнул. Мэй не могла понять, что сейчас чувствовал ее наставник, вернувшись на родину. Они вместе с ним несколько раз посещали Альбион ради научных конференций, но сейчас действительно был особый случай. Горевал ли Профессор по тяжело больной королеве? Переживал ли о будущем своей родины? — Они все не могут определиться с наследником, — прошептала Эстер. — Он был, конечно, но умер восемнадцать лет назад из-за болезни. — Это ты про принца Гилберта, единственного ребёнка королевы? — спросил Профессор, не вынимая трубки изо рта. — Мы вместе учились в университете. Очень одарённый был, умный, спортивный. Он бы стал прекрасным монархом. Да, судьба — жестокая штука… — Ну да, это всё печально, только причём тут престолонаследование? В королевской семье больше никого нет, что ли? У принца же должны быть дети? — поинтересовалась Мэй. — Он умер спустя полгода после женитьбы на Виктории, герцогине Остмарк, когда ребёнок ещё не родился. Принцесса Виктория родила спустя несколько месяцев, но, к несчастью, младенец был мёртв. У принца нет братьев, поэтому после него некому наследовать престол. Принцесса тоже вскоре погибла. Её безжалостно убил… Уайт. — Уайт? — брякнул Авель, не заметив, как помрачнела Эстер. — Рыцарь, да? Он убил принцессу и собственную жену, так? Лорд Эдвард Уайт, кажется? — Да, он самый. Его считали самым достопочтенным дворянином Альбиона. Прекрасный полководец. Принцесса больше всех доверяла ему и его супруге Джулии, — вздохнул Профессор. — Ясно… А почему он убил? — Кто знает. Слухов много. Одни говорят, что он был влюблён в принцессу, другие, что у принца и Джулии был роман. Никто не знает правды. Когда это случилось, меня уже не было в стране. — Странно все это, — хмыкнула Мэй, сложив руки на груди. — Внезапное предательство и все такое… — А когда оно бывает не внезапным? — невесело усмехнулся Профессор. — Ну, любом случае, нам теперь не узнать истинных причин, так чего гадать? Влезать в политические дрязги чужой страны — дело крайне неблагодарное, не находите? С этим трудно было поспорить, поэтому все трое согласно закивали. Лично Мэй для себя уже давно уяснила, что влезать в дела чужой страны при любом раскладе — дело не только неблагодарное, но ещё и крайне рискованное. Ей хватило приключений в Империи. Да и в Вене тоже. Ох, а ведь еще был Таллин… Может, хоть в этот раз все обойдется? Хотя кого она обманывает, ведь здесь появился Каин собственной персоной. А это может означать только большие неприятности для всех. — Мэй, что-то ты взгрустнула, — Абель толкнул ее локтем в бок. — Все в порядке? — Живот что-то скрутило, — пробормотала Мэй. — Кажется, я очень сильно переживаю за будущее Альбиона. И свое в частности. Потому что разнимать сцепившихся близнецов ей совсем не хотелось. А то, что они обязательно сцепятся, в этом даже сомневаться не приходилось. Интересно, удастся ли направить энергию Каина в другое русло? Ну, там выгулять его так, чтобы вся охота на что-то иное пропала? Да нет, скорее, ее саму укатают до такого состояния. — Да ладно тебе, — Абель похлопал Мэй по плечу. — Профессор ведь сказал, что наследников практически не осталось. Значит, кто-то все же есть из королевской семьи? — Да, двое, — кивнул Уильям. — Дети младших сестер королевы, вступивших в брак с дворянами из других родов. У Бригитты Второй есть племянник и племянница. — Вот видишь, Мэй! Ещё не все потеряно! Если кто-то из них займёт престол… — Будет просто кошмар, — прервал Абеля Профессор. — Племянник Бригитты — германский монарх Людвиг Второй. От этого имени Мэй аж содрогнулась. Людвиг Второй был известен как деспот. К тому же Германика хоть и была молодым государством, но благодаря продвинутым технологиям и отличной разведке она быстро набрала военную мощь и захватила соседние страны, став головной болью для Ватикана. — Какой ужас, — пробормотал Абель. — А что с племянницей? — Тут тоже не все так просто. И чего я распинаюсь перед тобой? О, легка на помине… Утомлённый расспросами Абеля Профессор махнул рукой на открывшиеся двери. В зал вошли человек тридцать, невероятно красивые юноши и девушки, будто ангелы, спустившиеся на землю. Любой бы загляделся на них, но все смотрели на молодую женщину впереди: она шла не спеша, придерживая подол платья. На вид ей было лет двадцать пять, может, чуть больше. Роскошное платье, расшитое драгоценными камнями, облегало фигуру, тёмные волосы усыпаны серебряными блёстками. Лицо с изящными чертами и острым подбородком казалось томным и в то же время довольно суровым, а родинка над губой придавала ей незабываемое очарование. Что там красавица, самая настоящая обольстительница. Мэй тихо присвистнула. Да, от такой красавицы взгляд оторвать было просто невозможно. Слуги вертелись вокруг нее, поправляя то маникюр, то сияющую прическу или одежду. А от огромного количества сверкающих драгоценных камней слепило глаза. На прибывшую леди в прямом смысле смотреть было столь же приятно, сколько и больно. — Джейн Джудит Джослин, герцогиня Эринская, вице-адмирал королевского военно-морского флота Альбиона, заместитель главы казначейства… — принялся перечислять ее титулы Профессор, и Мэй тут же отчаянно захотелось спать. Даже в Империи таким количеством титулов аристократы похвастаться не могли! — Она больше, правда, известна как Бедовая Джейн, — закончил Уильям, обеспокоено поглядев на молодую даму в платье с разрезом чуть ли не до бедра. Несмотря на ее невероятную красоту, на Джейн дворяне поглядывали с досадой и отвращением. Это было не удивительно. Ведь хотя Эрин сейчас и принадлежал Альбиону, но когда-то он был противостоящим государством, свободной Ирландией. И пусть с присоединения прошла уже добрая сотня лет, Эрин по-прежнему оставался практически независимой страной со своим парламентом и армией. А Джейн правила там как королева. Герцогиня не только добилась высот в промышленности и в военном искусстве, но ещё и покончила с пиратством и разрешила многочисленные пограничные споры с Испанией. С таким послужным списком Джейн стала бы прекрасной королевой, но многие дворяне считали такую мысль просто оскорбительной из-за ее высокомерного поведения. К тому же, герцогиня не любила Церковь, чем становилась неугодной и для Ватикана. — Вокруг этой женщины витает столько скандалов, — вздохнул тяжело Уильям. — А что за скандалы? — спросил Абель. — Да всякие: то она с мужчинами крутила, то с женщинами. То вовсе устраивала оргии и наркотики принимала. Она была замужем семь раз, и все ее мужья умерли от каких-то болезней. Понятное дело, что в народе ходят слухи о том, что она их всех отравила. — Семь раз замужем? — искренне удивилась Мэй. — В столь молодом возрасте? — А что, долгое ли это дело? — хмыкнул Профессор. — Тем более, для кого-то вроде нее. — Да, тут вы правы… — Какая страшная дамочка, — поежился Абель. — Что германский монарх, что герцогиня Эринская — оба хороши. Неужели больше никого нет? Даже среди совсем дальних родственников? — Ну, есть ещё один, — пожевав трубку, задумчиво произнёс Профессор. — Человек военный и по слухам очень способный. Но, к несчастью, бастард. По церковным законам все дети, рожденные вне брака, считались побочными. К ним относились и дети матерей-одиночек, и любовниц — они не могли ничего наследовать и вообще были лишены всего. Так что о чем-то столь важном, как о престолонаследии и говорить не стоило. Прозвонили колокола, и Профессор вынул карманные часы. Званый вечер и не думал заканчиваться, хотя стояла уже полночь. — Как время быстро пролетело, — заметил Уильям. — Абель, сестра Эстер, завтра утром мы встречаем его святейшество. Нам нужно хорошо отдохнуть, а то не выспимся, если останемся. А у нас ещё и помимо этого много дел. — Э? А что насчет меня? — на всякий случай уточнила Мэй. Профессор окинул ее оценивающим взглядом и, тяжело вздохнув, покачал головой. — Не думаю, что тебе стоит идти с нами, Мэй. Папа Римский наверняка приедет в сопровождении Бюро Инквизиции, а у тебя с ними не очень хорошие отношения. — Ох, ну да, отправить с ним кого-то из Бюро было бы правильным… — Мэй осеклась и резко помрачнела. — Погодите. Вы хотите сказать, что та женщина будет здесь? — прорычала она, сжимая руки в кулаки. — Мэй, успокойся… — попытался урезонить ее Абель. — Вот об этом я и говорю, — цокнул языком Профессор, перебив его. — Нам неизвестно, кто будет сопровождать Папу, но если там окажется сестра Паула, мне бы хотелось избежать конфликта. Поэтому в первой половине дня, Мэй, ты можешь быть свободна. Потом я вызову тебя, поможешь мне кое с чем. Мэй раздраженно выдохнула и кивнула. Даже если сюда прибудет сестра Паула, ей не удастся поквитаться с этой женщиной. Уж точно не на виду у всех. Не стоило доставлять неприятности окружающим. Профессор прав, будет лучше, если она погуляет где-нибудь и вообще станет поменьше сталкиваться с Инквизицией. — Поняла вас, Профессор, — кивнула Мэй. — В принципе, у меня и так были планы, я просто уточнила, буду ли вам нужна. — Эм… А что за дела такие? — подала голос Эстер. Насколько она знала, Абель и Мэй приехали в Лондиниум, чтобы найти украденные документы. Позже к ним присоединился и Профессор. В их задачу изначально не входило сопровождение Эстер, просто так сложились обстоятельства. — Разве вы уже не нашли те документы? Преступником оказался простой священник. Он украл документы, чтобы продать и расплатиться с карточными долгами. Несмотря на то, что к нынешней политической обстановке старые документы никак не относились, все равно бы поднялась страшная шумиха, если бы о похищении узнал народ. А поскольку виновником был священник, то уладить дело без огласки выгодно было именно Ватикану. Церковь не хотела портить отношения с Альбионом в такие непростые времена, поэтому и послала агентов АХ решить этот вопрос. — Не совсем, — покачал головой Профессор. — Мы нашли не все документы, однако вор сказал, что больше у него ничего нет. Как понимаешь, легче нам от этого не стало. Абель достал из кармана смятый лист бумаги и прочитал: — Пропали бумаги за ноябрь 645 года. Это были документы по убийству принцессы Виктории, по делу Уайта. У Эстер все внутри сжалось, а дыхание перехватило. Дело Уайта. Из-за двух каких-то слов по телу уже побежали мурашки. Тот противный репортер ведь говорил с ней об этом… — Эй, ты чего? — окликнула Мэй. — Живот болит? — Ты как-то разом побледнела, — обеспокоился Абель. — Устала? — А, нет, просто… — промямлила Эстер и с трудом сделала глубокий вдох. — Профессор Вордсворт, можно с вами посоветоваться по личному делу? — Буду рад помочь, — ответил тот, пожевав трубку. — В каком-то смысле у меня уже вошло в привычку консультировать леди в личных проблемах. — Ох, не так уж часто я к вам обращалась за советом, — фыркнула Мэй и обратилась к Эстер: — Выкладывай, что там у тебя. Это из-за того придурка-репортера, которого я грозилась пристрелить? — Пристре… Погоди, что?! — вскинулся Абель. — Кому ты опять угрожала, Мэй?! Когда?! — Да вот буквально пару часов назад, когда Эстер нашла… — Кхм, — откашлялась та. — Да, вообще-то это из-за него, все верно. Мне неловко просить, но вдруг вы узнаете что-то об Эдварде Бланшетте. Был ли он вообще? Кто он такой? — Конечно, узнаю. Эдвард Бланшетт, да? Твой родственник? — спросил Профессор. — Вообще-то мой отец, но теперь я совсем не уверена в этом, — вздохнула Эстер и вынула из кармана журнал, который ей показал тот репортер — Климент. В переполохе он забыл его забрать. — Это записи из журнала посещений церкви Святого Матьяша, — пояснила монахиня. — Тот репортер сказал, что нашел его в развалинах. А ещё он сказал, что мой отец — убийца. Тот самый, о котором вы говорите. — Ты про Эдварда Уайта? — улыбнулся Профессор, внимательно изучая подпись и весь журнал. — Это же ерунда. Уайт сбежал с Альбиона и погиб в Вене. Нигде не сказано, что он был в Иштване. Это правда, что у него была дочь, но она погибла вместе с ним тогда. Так что журналист просто все выдумал, подобные ему люди любят раздувать небылицы. — О, так он умер в Вене, — выдохнула Эстер. — Слава богу, это все выдумки. Тот репортер хотел задурить мне голову выдумками! Вот негодяй! — При следующей встрече, если такая будет, задай ему жару, — засмеялся Профессор. — Или возьми с собой Мэй, она с этим лучше любого из нас справится. Он посмотрел на свидетельство о рождении с подписью Эдварда Уайта и тяжело вздохнул. — С этим не шутят. Если они напечатают, что святая — дочь врага народа, доброе имя Ватикана пострадает. Нужно приглядеть за этим журналистом. Мэй, все-таки поможешь мне? Хочу устроить с ним встречу. И вообще, откуда он взял это… — Уильям осекся. — В чем дело, Профессор? — обеспокоился Абель. — Вы что-то резко побледнели. — Дай-ка мне список. Абель даже рта не успел раскрыть, как Профессор выхватил у него лист бумаги. Он пробежал глазами документ и остановился на одной строчке. — Что случилось? — спросила Мэй. — Вы что-то нашли? — Он в списке. — Что в списке? — Этот документ, который дала мне Эстер. Едва Профессор это сказал, как Эстер тут же выхватила у него список. Украденные документы были обведены кружочками, а найденные зачёркнуты. И один из них был записан как «Эдвард Уайт, свидетельство о рождении». — Эстер, кто тебе дал этот документ? — К-Климент, журналист из газеты «Пикадилли», — произнесла монахиня, чувствуя, как список буквально тяжелеет в руках. — О-он сказал, что подписи одинаковые… поэтому Эдвард Бланшетт и Эдвард Уайт один и тот же человек. Доктор Вордсворт, мой отец же не был предателем, да?! Он бы ни за что не убил принцессу и свою жену… правда?! — Успокойся, Эстер. Прости, я поспешил с выводами. Я невнимательно посмотрел на документы. Я сказал, что Эдвард Уайт никогда не был в Иштване, и ты никак не можешь быть дочерью предателя. Это без всяких сомнений. — Н-но ведь эти документы… — Давайте сначала узнаем, откуда журналист их вообще достал, — предложила Мэй. — Потом уже и будем думать, что делать дальше. — Я изучу документы, и завтра мы с Мэй поговорим с этим Климентом, — кивнул Профессор. — Остальное по делу, Абель, на тебе. — На мне? Только не говорите, что мне отчет писать? Профессор, я не высыпался все эти дни… — начал было причитать Абель, но Уильям уже поспешил покинуть их. Мэй хмыкнула и тоже собиралась отправиться отдыхать, но патер схватил ее за руку. — Мэй, хоть ты сжалься надо мной! — Э? С чего бы? — удивилась та. — Профессор сказал тебе написать отчет, а у меня и так забот добавилось. — Но, Мэй! — Давай, работай, Абель. В конце концов, труд из обезьяны человека сделал. Не расстраивай эволюцию, не деградируй обратно, хорошо? Мэй улыбнулась и нежно потрепала расстроенного Абеля за щеку. Потом вздохнула и уже серьезнее добавила: — Когда разберёмся с этим делом, я свожу тебя в кафе, договорились? — Не думай, что меня можно подкупить едой… — За свой счет, разумеется. — Договорились. — Вот и славно, — Мэй, наконец, отцепила руку Абеля от себя и поспешила покинуть зал, махнув на прощание. — Она чем-то расстроена? — спросила тихо Эстер. — О, наверное, тем, что может встретиться с Инквизицией, — предположил Абель, пожав плечами. — Разве у Мэй там нет друзей? — Есть один. Но с остальными у нее… эх… несколько натянутые отношения. Эстер хмыкнула. Такому ответу она была совершенно не удивлена. По ее наблюдениям, у Мэй в принципе со всеми были натянутые отношения. Просто с кем-то она общалась лучше, с кем-то — хуже. Исключением разве что оказался тот странный мужчина по имени Каин. Уже одно только то, как они с Мэй держались за руки, наталкивало Эстер на мысль, что между этими двумя не все так просто. Но… Нет, если она будет лезть в дела Мэй, та ее точно убьет. Эстер поежилась. И только теперь заметила, каким внимательным взглядом Абель провожал спину удаляющейся Мэй, а та даже и не подумала обернуться. — Патер? — А? Что? — Абель встрепенулся и поспешил натянуть на лицо привычную глуповатую улыбку. — Все в порядке, Эстер. Не переживай. Раз Профессор пообещал разобраться с твоей проблемой, он обязательно разберется. Тем более, ему будет помогать Мэй — уж она точно выбьет всю правду из того репортера! Эстер покачала головой. Ее, конечно, это волновало, но сейчас она хотела спросить совсем о другом. Например, о том странном мужчине, так похожем на патера Найтрода. Или о том, почему Мэй так холодно вела себя, хотя обычно готова была глотку любому перегрызть, кто посмел бы даже просто косо посмотреть в сторону Абеля. — Вы с Мэй все-таки поссорились, патер? Абель откашлялся и мотнул головой. — Понимаешь, Эстер, иногда даже лучшие друзья могут повздорить, — ответил он. — В этом нет ничего такого, хотя мы с Мэй вовсе не ссорились. Ха-ха, это же невозможно! — Невозможно, да? Эстер совсем не верила оправданиям Абеля, потому что только идиот мог бы не догадаться о том, что между этими двумя царило какое-то напряжение. Кажется, все началось с ситуации в гробнице? Или раньше? «Ладно, это не мое дело», — решила для себя Эстер. Ей действительно не стоило лезть в чужие отношения. Со своими бы проблемами для начала разобраться!