Отравленная пешка

      Будильник звенит над ухом ни капельки не раздражая. Лениво открываю веки, отмечая, что забыл вчера перед сном занавесить шторы. Солнце ласкает комнату мягким светом. Улыбаюсь, вальяжно потягиваясь. Можно позволить себе десять минуть простого человеческого «поваляться». В конце концов, не стану заморачиваться с омлетом и наскоро сделаю сэндвичи.       Переворачиваюсь на спину, положа руки под голову. Взгляд скользит по пустой половине постели, но привычная картина не вызывает негатива. Это старая жизнь, которая может скоро закончиться, сбросив с себя заскорузлую кожу прошлых утрат и боли, освободив и, наконец, позволив дышать свободной грудью.       Надеюсь, Ольгу удастся сломать и сделать хотя бы отдаленно похожей на Эл.       Сегодня нужно нанести решающий удар. Никаких вчерашних сомнений, ни тени жалости. В шаге от цели, нельзя отступать. Минута слабости, навеянная воспоминаниями, прошла. Бросаю взгляд на комод, на котором стоит рамка с фотографией Эл. Ради памяти о ней.       Пора вставать, пешка сама себя не отравит.       Утренние сборы, как зажеванная кинопленка, что каждый чертов раз проматывается по кругу. Идеально белая рубашка без единой складочки, отглаженные стрелки на брюках, галстук с ровным узлом и начищенные до блеска туфли. Серая обыденность, что за столько лет стала второй кожей. Смешно подумать, но ведь в спортивных штанах да майке я чувствую себя безумно некомфортно. Будто голым вышел на оживленную площадь.       Вспоминаю, как после инициации, получив работу в Главном Корпусе, я каждый день подбирал себе шмотки на завтра. Все деньги тратил на ненавистные костюмы, дорогой парфюм. Все, чтобы выглядеть более выигрышно на фоне других, чтобы привлечь внимание Эл. Чтобы соответствовать ее сногсшибательной красоте. Бесполезно. Она даже не смотрела на меня как на мужчину. Исключительно как на напарника.       Улыбаюсь, шагая по коридору. Теперь эта привычка — содержать себя в безукоризненном порядке, стала привычным образом жизни. Эл делала меня лучше абсолютно во всем. С ней я был совсем другим. Только ради Эл стоило быть заботливым и проявлять ласку. А остальные этого попросту не заслужили.       Едва я успеваю добраться до кабинета, как на моем пороге разворачивается настоящий проходной двор: все тащат мне вчерашние необработанные документы, обещаясь заглянуть вечером с еще одной партией. Массирую виски, недобро косясь на растущую в углу стопку с бумажками. Только разберешь завалы, а они вновь плодятся как кролики.       Когда все папки с документами собраны в одну кучку, я делаю себе кофе и сажусь за разбор. Однотипные рапорты вялой чередой проползают перед взглядом. Ничего нового, черт побери, сплошные передовые показатели, а если копнуть вглубь буквально у каждого, то от масштабов проблемы останется только тихонечко обалдевать в сторонке.       О, да это же мой любимый Морроу!       Подпираю щеку ладонью и скептически пробегаюсь по строчкам взглядом. И дыру-то они залатали, глянь. Молодец, прямо хоть сейчас орден великого дыркозатыкателя во всю грудь ему вешай. Кладу листок на стол и постукиваю по нему пальцами. Не может быть, чтобы он все доделал. Морроу – очень толковый мужик, и действительно хорошо следит за безопасностью Штаба, но есть у него грешок: любит отсвечивать достоинствами и умалчивать о недоделках. Особенно после свежих выволочек. Передовой Глава Корпуса — звание, к которому он стремится, но на которое никогда не хватает сил и смекалки.       Сейчас я наступлю ему на хвост.       Набираю на стационарном телефоне внутренний номер Морроу и жду, когда он отзовется.       — Сэр, — уверенно отвечает он на звонок, а у меня сама по себе на лицо наползает ухмылка.       — Добрый день, Морроу, я за бумаги взялся... — многозначительная короткая пауза, чтобы еще раз пробежаться взглядом по строчкам. Вдруг он где-то все-таки упоминал инвентаризацию? А то буду выглядеть как идиот. — Читаю рапорт и не вижу ничего об инвентаризации складов боеприпасов. Вы ее провели?       Молчит. Готов поспорить, что мысленно материт меня на чем свет стоит.       — Почти, сэр. Она на финальной стадии, — отвечает нехотя. Не любит расписываться в собственных недоделках. Я улыбаюсь. — Осталось проверить еще несколько наименований.       — Тогда как проверите — акты принесешь мне. Я подпишу рапорт вместе с ними.       — Сэр, — боже, сколько возмущения в его голосе. Мы с ним вечно как кошка с собакой – не умеем работать мирно. Скорее бы усадить в это кресло Стюара. — Глава ждет от меня рапорт по ликвидации бреши в информационной безопасности Штаба. Мы ее залатали...       — Морроу, учимся читать документы вместе: «Рапорт о выполнении требований согласно предписанию №20/203», — чуть не по слогам зачитываю ему текст абсолютно ровным тоном. — В это самое предписание входит и проведение полной инвентаризации складов боеприпасов. Где инвентаризация?       — В процессе, — буркает он озлобленно.       — А какого счастья в рапорте это не указано?       Тишина. Чирикни на том конце провода кузнечик — можно будет услышать, черт побери. Потираю переносицу. Работники хреновы, как мы еще в безопасности-то до сих пор с такими тугодумами?       — Потому что это рапорт об устранении бреши в безопасности, — на мой манер цедит он по слогам.       — Тогда он должен называться рапортом о частичном выполнении требований, — педантично замечаю я, чувствуя, как Морроу агрессивно молчит в трубку. — Так что подпишу, когда будут акты инвентаризации.       — Я понял, сэр.       Кладу трубку, не дожидаясь ответа. Коротко смеюсь в кулак. Кого-кого, а Морроу я не оставлю в покое до того момента, пока не сменю его на нужного мне человека. Слишком преданный О’Харе пес.       Леплю на бумажку красный стикер и откладываю в сторону. Обещания нужно выполнять, в конце концов.       Читаю другие рапорты, местами заверяю, местами откладываю до выяснения. Вечером придут за документами, тогда и буду спрашивать. Нет желания звонить всем, я не мальчик на побегушках.       Через час звонит стационарная трубка. Удивленно перевожу на нее взгляд. Райан.       — Глава, — отвечаю я, решая не раздражать его лишним ожиданием.       — Зайди ко мне, — безапелляционным тоном требует он и следом кладет трубку.       Стискиваю зубы от злости. Ты еще со мной будешь в таком тоне разговаривать? Ненавижу его и командирские эти замашки, была бы воля – давным-давно пресек ножом по горлу. А с другой стороны, даже интересно, что так спровоцировало его? Надеюсь, это не связано с Ольгой или какими деталями по делу Рейзора. Делать нечего, заставлять его ждать — себе дороже.       Беру с собой папку, в которую заботливо сложены документы на подпись Райану. На всякий случай беру с собой рапорт Морроу. Дело может быть и в этом говнюке, он любит ныть Райану о том, что я его гноблю.       И уже в кабинете Главы я позволяю себе расслабленно выдохнуть. Действительно, дело всего лишь в нем. Он мнется у стола Райана, нехотя отдавая мне поклон. Ничего-ничего, стану Главой — начнешь кланяться куда охотнее. Я научу.       — Глава, — короткий приветственный кивок Райану, быстрый взгляд на его лицо: зол. Брови хмуро насуплены, а губы поджаты. Да здравствуют разборки в песочнице.       — В чем дело с рапортом Морроу?       Вот так с порога? Видимо, Райан действительно ждал этот рапорт.       — Сэр, он не полон, — прохожу к столу и под самый нос Райану подсовываю бумажку с красным стикером, на котором крупными буквами написано: «Акты?!» — Полный рапорт подразумевает полный отчет, а здесь упущен пункт об инвентаризации. Я позвонил Морроу и уточнил этот момент. Переделанный акт мне не приносили.       Райан сосредоточенно пробегает взглядом по документу, а затем косится на Морроу. Тот спохватывается мгновенно.       — Я сказал, что инвентаризация проходит к концу, сэр. Раз это так принципиально, то я переделал акт, вот он, — выкладывает свою бумажку на стол. — Решил принести напрямую к вам, чтобы процесс не тормозить, потому что вы ждали рапорт срочно. Акты будут завтра.       Райан отчетливо закипает, а затем, проведя ладонью по лицу, наконец дает выплеск эмоциям.       — А словами, блять, изо рта, вы не могли решить эту проблему? — цедит сквозь зубы, явно старается не заорать. Я стою как ни в чем не бывало. С точки зрения документов я прав, а то, что Морроу побежал к Главе, минуя Заместителя, — его косяк. И Райана заодно, слишком распустил своих сошек. — Один гребаный день, тонна принципиальности и гора отнятого у меня времени на херню!       Молчу, с ехидной ухмылкой глядя на Морроу. Райан меня не видит, а потому можно себе позволить.       — Сэр, — пытается оправдаться тот, — но...       — Что но? Проблемно было прислать мне скан и написать, что Джейсон забраковал бумагу до получения актов? — а затем переводит взгляд на меня. В секунды становлюсь серьезным. — А ты, трудно было подписать рапорт с оговоркой? На кой черт мне Заместитель, если Глава Корпуса бегает ко мне лично?!       — Сэр, я планировал дождаться от Морроу исправленного акта, а затем поставить вас в курс дела, — монотонно выдаю я, старательно подавляя желание съездить Райану по роже или хотя бы повысить голос.       Он еще смеет во мне сомневаться?! Я везу этот Штаб на своих плечах уже давно, и даже идиоту было бы ясно, что без меня всему давным-давно пришел бы конец! Нашелся мне тут великий Глава, деться некуда от его деловитости!       — Мне плевать, что вы там собирались делать, — он расправляет ладонь, жестом приказывая замолчать. Ненавижу, больше всего на свете ненавижу эту его выходку. Как собаке, словно команду «фу». Еще хуже этот жест выглядит разве что в исполнении его щенка, у которого и вовсе молоко на губах не обсохло. С ощутимой агрессией, но при этом не повышая тона, он чеканит каждое слово чуть ли не по слогам, как малым детям: — Вы Заместитель и Глава Корпуса и должны уметь взаимодействовать! Вам языки и стационарная связь на что? Нельзя было решить эту проблему? Я устал возиться в вашей песочнице и каждый раз делить между вами совки! Это последний раз, ей-богу, вы меня достали. Еще раз – и я сниму с должностей обоих, до конца жизни будете в псарне служебным овчаркам хвосты вычесывать! Вот там можете собачиться сколько влезет. Штабу нужны не ваши срачи, а слаженная работа. Поняли меня?       — Да, сэр, — произносим в один голос с Морроу, он виновато, а я, скорее, раздраженно. Ну сука. Я вам обоим это припомню.       — Морроу, иди работай. Если завтра актов инвентаризации не будет — лишу жалования на два месяца. Джейсон, останься.       Морроу молча отдает поклон и быстро скрывается за дверью. Индюк бестолковый. И себе проблем нажил, и мне устроил разборки. Сейчас совсем не до Райана с его припадками.       — Сядь, — командует он, и я подчиняюсь. Сейчас надо быть хорошим, черт побери, Заместителем. Бездна, как хорошо, что в повседневности не нужно носить при себе оружие. Иначе сдерживать свою агрессию было бы куда труднее. Ствол, прилегающий к ребрам, придает смелости любому. Райан заметно успокаивается, и от практически крика остается, скорее, усталое ворчание: — Какого черта происходит, Джейсон?       Я пожимаю плечами, глядя перед собой.       — Видимо, получив от меня выволочку, Морроу решил, что он самый умный. Но не задалось.       Райан потирает лоб ладонью, а затем с раздражением откладывает оба неподписанных рапорта в сторону.       — Я не об этом, — бросает он. — Вы вечно с ним цепляетесь. Неужели за столько лет нельзя было привыкнуть друг к другу?       Мне остается только многозначительно промолчать. Как бы тебе так сказать, что ты поставил к должности человека, которого я иррационально не перевариваю? И ведь с Морроу как-то с первого дня не сложились отношения. И ладно, меня раздражают моменты, когда он откровенно прогибается под О’Хара, это разумно, под ними тут весь Штаб ходит, и Морроу не дурак, чтобы портить себе жизнь. Но вот почему раздражает весь его вид сам по себе, даже когда он грамотно и очень хорошо выполняет свою работу — для меня загадка.       — Не знаю, — честно отвечаю я с долей вины в тоне, смотрю на Райана. По идее, я не должен переносить личное на рабочее, и, если отбросить всю горячку в сторону, О’Хара в своем нагоняе абсолютно прав. Штаб не должен страдать из-за того, что мне не нравится кто-то. Должен пострадать этот кто-то. — Неужели у тебя ни разу не было, что человек тебя бесит просто тем, что существует?       Так же, как ты меня, или твой выродок, например.       — Было, — кивает он, — по бестолковой юности. Отец вовремя мозги на место поставил. Знаешь как?       Вопросительно выгибаю бровь, глядя на него. Не помню ничего такого. Впрочем, в период с момента его возвращения из Москвы до самой смерти Элеоноры я вообще не помню ничего, кроме своей семьи, которой отдавал все силы. Тогда я был занят домом, а не интригами и постоянным учетом промахов противников.       — Он поставил меня в подчинение тому, кто меня бесил. Томас Эриксон...       Вот это номер. Удивленно уставляюсь на Райана. Как же я мог проморгать такое шоу?       — Неприятный был мужик, — соглашаюсь я, брезгливо морщась. Глава Корпуса передовых технологий был весьма специфической личностью, а уж от его занудства и вовсе можно было вздернуться. — Помогло?       Райан прыскает со смеху, кивая.       — А как ты думаешь? Пока я у него в подмастерьях месяц ходил, успел привыкнуть к его нраву. Да и как на специалиста посмотрел, что называется, совсем другими глазами. После этого не было желания с ним цепляться: он профессионал, и я увидел это своими глазами.       Почесываю затылок.       — Я надеюсь, ты не собираешься поставить меня в помощники к Морроу.       Райан коротко смеется в ответ на мои слова, окончательно избавляясь от раздражения.       — Боюсь, вы слишком взрослые мальчики для этого, — разводит руками, а затем с хитрой мордой прибавляет: — Но я обдумаю этот вариант, если не угомонитесь.       Закатываю глаза.       — Пощади, — стонуще протягиваю я, глянув в потолок. — Лучше убей!       Пристрелю Морроу лично, если Райан догадается провернуть этот трюк. Хотя нет, не пристрелю. Глава Корпуса Безопасности просто оступится на лестнице и сломает себе шею...       Райан хохочет. Все-таки снять с него напряжение нетрудно. Достаточно создать видимость откровенного разговора с примесью юмора — и он уже не такой бешеный, как буквально пятнадцать минут назад. Смеюсь вместе с ним. Мы же друзья. Так и должно быть.       — Ты неисправим.       О, Райан, ты даже себе не представляешь насколько. Порой мне кажется, что меня не исправит даже могила.       — Меняться поздновато, — замечаю я, пожав плечами.       — Не соглашусь, перемены есть, — хитровато щурится он. Ровнее усаживается в кресле и с легкой улыбкой смотрит в глаза. Собрался читать как открытую книгу. Мысленно подбираюсь. — Ты в последнее время часто пропадаешь где-то. На рабочем месте тебя застать — проблема. Грех жаловаться, работа не застаивается, но на тебя это не похоже. Что происходит?       Вот тебе и привет откуда не ждали. С чего он взял, что меня не бывает на рабочем месте? Просто наткнулся на закрытую дверь пару раз или же следит после случая с Риком? А если так, то видел ли, что я провожу много времени с Ольгой? Блять, Райан, умеешь же ты обосрать настроение.       — Все в порядке, — непринужденно улыбаюсь.       — И при этом ты молчишь и пропадаешь? — непробиваемо спокойный взгляд его серо-голубых глаз заставляет толпу мурашек холодными колючими лапками пробежаться по спине. — Не стыдно тебе иметь секреты от друга?       Мягкий допрос? Или действительно дружеское любопытство? Райан, порой тебя сам черт не разберет! Отвожу взгляд. Пусть чувствует свое превосходство, что он на коне. Так проще обмануть.       — Да это личное, я пока не хотел грузить.       Вопросительно выгнув бровь, Райан устраивает подбородок на кулаке, глядя, как малолетний спиногрыз, алчущий до интересностей. А я совсем теряюсь, не понимая, что происходит. Так же ли он отыгрывает роль, как я перед ним? Неужели насторожился после слов Рика? Хотя, о чем я, было бы странно, если бы эта наседка от мира Фениксов не взялась подозревать всех и каждого. Или же?.. Ненавижу такие ситуации.       И самое забавное, что только один человек может застать меня врасплох своими выходками — Райан. И сейчас именно такая ситуация. Он тоже актер от бога, да и шпион действительно сильный. Даром только что привык доверять друзьям, особенно старым. А в нашей жизни верить нельзя никому, даже самому себе.       — С Кайлом что-то? — предполагает он, но я тут же отмахиваюсь.       — Нет, с ним, слава Штабу, все нормально, — мнусь под взглядом Райана, понимая, что он не отступится, пока не получит ответ. Черт. Думай, Джейсон, думай! Если со щенком все нормально, то где ты можешь пропадать?! Была не была. Делаю картинный вздох, смущенно косясь на О’Хару. Поправляю галстук. — Там просто... Есть одна женщина.       Райан изумленно подается вперед, глядя на меня так, словно увидел привидение. Разумно. После смерти Элеоноры у меня не было серьезных отношений. По крайней мере, я никогда не считал их таковыми. Баб в постели было не мало, а вот жить я пытался лишь с парочкой, и то больше для удобства, чем от чувств.       Я так и не полюбил никого из них.       Одна была слишком заносчива и лихо принялась устанавливать в моих покоях свои правила. Я терпел, надеялся, что она принесет в дом хоть какое-то подобие уюта, и мне будет чуть легче справляться с застарелой болью. Но когда она подняла руку на Кайла — вылетела с порога, как пробка. Я могу бить своего выродка сколько пожелаю, но ни одна посторонняя мразь не смеет поднимать на него руку.       Вторая оказалась смирнее, но толку от нее не было. Она хорошо поладила с Кайлом. Если тотальное игнорирование с его стороны, конечно, можно назвать «хорошим общением» с ребенком. Только сейчас, с высоты опыта, я понимаю эту выходку. Он бы никогда не смог принять чужую женщину. Всегда сравнивал бы с матерью и гнобил. Любую. Будь она сто раз шикарной хозяйкой и заботливой мачехой. В этом мы с Кайлом похожи. Нам никто не сумел заменить Элеонору ни в одной ее роли.       — Ты? — прерывает тишину удивленный голос Райана. — Да за женщиной бегаешь? Обалдеть, ты кто такой и куда дел моего Заместителя?       Закатываю глаза, чуть улыбаясь. Кажется, заглотил? Надеюсь. Впрочем, едва ли я соврал. Да, я присмотрел себе девку твоего сына, и я уверен, что хотя бы с моими аппетитами она сумеет управиться. А все остальное придет к ней со временем. Вот только чувств здесь нет и близко. Похоть, желание обладать, скорее из мести, чем из здравого смысла.       Я просто хочу остепениться и приходить в уютный, наполненный вкусными запахами и согретый теплом другого человека дом. Даже если этого придется добиваться силой. И Ольга может мне это дать.       — Я ее знаю? — не унимается он. — Давай колись!       — Нет, — качаю головой, надо придумать какой-то серьезный барьер. Точно, и тут не совру. Делаю глубокий драматичный вздох. — Она гражданская, Райан.       — Как тебя угораздило-то?       — Да я тут катался в город как-то... Надо было пару новых рубашек прикупить, да Кайлу давно хотел присмотреть что-нибудь к дню рождения, лучше заранее, чтобы потом галопом не бегать, — ага, лучший его подарок на день рождения — отсутствие отцовских тумаков. Ну ладно, может, тортик ему какой куплю, если будет паинькой. С чем-нибудь ядовито-издевательским из глазури. Классная идея! Надо запомнить.       — И? — выведывает он. — Давай, чего из тебя все клещами тащить надо?       — Да а смысл рассказывать? — бубню с досадой. — Все равно не выйдет ничего. Я шпион, она гражданская. Не светит нам, в общем-то. Но Райан... Она так похожа на Эл! Такая же добрая и заботливая. А красивая какая... Глаза одни чего стоят!       Тараторю, как восторженный юнец, а О’Хара только улыбается загадочно. Во взгляде буйствует искренняя радость. Знал бы ты, что я сейчас так отдаленно твою же потенциальную невестку описал — вообще бы обалдел.       — И что, — мечтательно выдает он, — хочешь сказать, что мой серьезный Заместитель, как сопливый мальчишка, бегает в город на свидания к гражданской женщине?       Ага. В архив. Исключительно с гадостями о тебе и твоем сынишке.       Поджимаю губы.       — Понимаю, звучит дебильно.       — Наоборот, — улыбается он. — Ты со времени смерти Эл ни с кем не испытывал ничего хотя бы отдаленно похожего на душевную теплоту. А тут, раз ты даже с работы уматываешь, то это явно серьезно. Как вы познакомились-то?       — А, — спохватываюсь. Я действительно упустил эту деталь. О чем я врал до этого? Ах да, подарок. — Да я обошел все эти магазинчики и толком ничего не нашел интересного. Заглянул в ювелирку напоследок. Думал, может, там выберу запонки какие или зажим для галстука. Ну, чтобы привыкал как человек ходить. А там — она, — давлю мечтательную улыбку. — Подошла проконсультировать. Блондинка, а глаза синие-синие...       Так будет проще отыграть восторг. Ведь представить себе такую сцену и помечтать о ней совсем не трудно, так ведь?       — Не продолжай, — кивает он и откидывается на спинку кресла. — У тебя не было шансов.       — Да. Мы поболтали, она сказала, что у них предполагается поставка новой серии этих запонок, и дала номер телефона, чтобы я мог уточнить даты. Ну и все. Уж с таким-то козырем на руках я уже не смог угомониться.       Райан только коротко смеется в ответ, с пониманием глядя на меня. Кажется, я в безопасности. Но с Ольгой действовать надо шустрее. Уже и так слишком туго сплетается паутина лжи, из нее потом будет попросту не выбраться.       — Здорово, конечно, — выдает в итоге он. — Жаль, что она гражданская. Вот так просто не объяснишь, что у нас тут происходит. Да и едва ли она, узнав, согласится перебраться в Штаб. Хотя это от тебя зависит.       Теперь наступает моя очередь удивиться. Обалдел, что ли, гражданской бабе предлагать в Штаб перебраться? Хотя, о чем я. Он вон спит и видит, как Рика женить на гражданской девице, да и сам его мамашу был готов привезти в Штаб. И привез бы, упертый дурень, если б та не сбежала в закат, узнав, откуда ее принц родом. И ведь как надежно спряталась: Райан не сумел найти, следом и я не смог отыскать ни одной ниточки, которая могла бы навести меня на нее. Действительно, не иначе как сквозь землю провалилась прямо в этом роддоме.       — Она же гражданская.       Райан отмахивается, морщась так, будто я сказал несусветную глупость.       — И что? — спрашивает он. — Ты ее не для пыток привезти собрался, а добровольно, если она пожелает. И если у вас вообще все сложится. Так что благословляю тебя, друг мой, действуй и борись. А там посмотрим по ситуации.       Хитровато улыбаюсь в ответ на его слова. Он толкует жест по-своему, перенимая мое выражение лица. Спасибо за благословение, напарник, я, в общем-то, и так борюсь уже черт знает сколько времени и все никак не завершу эту эпопею. Да помогут мне пешка и твое легковерие.       — Я тебя понял.       — Это хорошо, — заговорщицки подмигивает он. — А теперь иди, Ромео. Мне работать надо, и тебе, кстати, тоже.       — Тогда я убежал. Действительно, работы еще невпроворот.       Райан кивает и переводит взгляд на монитор. Действительно, пора взяться за дела. Поднимаюсь с места и, бросив дежурное «удачного дня», ухожу к себе. Так, вроде удалось уклониться от лишних расспросов. Это плюс. А вот то, что вопросы вообще появились — безусловный минус. Игра заходит слишком далеко, и чувствую, что скоро банальными любовными делами прикрыться не выйдет.       Нужно брать себя в руки и вести партию в сторону завершения.       Падаю в кресло, ощущая после разговора странную усталость. Постоянно врать и выкручиваться в режиме реального времени очень трудно. И каждый раз это утомляет меня все больше. Теряю силы, а затем наскребаю новые и вновь иду вперед, как всегда, будто я заключен в проклятый круг, из которого нет никакого выхода. Роняю лицо на ладони. Сейчас настало время собрать в себе силы для очередного рывка.       Провожу руками по волосам, приглаживая их. Кошусь на стопку бумаг. Чертов Морроу отвлек своим стукачеством. С другой стороны, я сгладил подозрения Райана, которые у него могли бы возникнуть, и, скорее всего, возникли. Во всем нужно уметь искать плюсы, особенно когда ходишь по острию катаны каждый гребаный день. Не соскользнул вниз — и на том уже спасибо.       В лучах солнца вальсируют пылинки. Закрываю глаза и делаю вдох. Пахнет бумагой и деревом, а еще бесконечными обязанностями и властью. Протяни руку — и вот она, на ладони. Но нет. Не тот сорт власти. И чем мне мало быть вторым по счету человеком в Штабе? Многие люди, десятки, сотни, а то и тысячи — завидуют мне, ядовито шепчась за спиной, считая, что сумели бы работать лучше. Но это место — мое, и даже в спорах с Риком Райан продолжает занимать мою сторону, понимая, что никого более толкового он на это место не найдет сейчас.       Но я устал быть вторым. Мне надоело быть чьей-то тенью, осколком чужого величия. Я хочу большего.       Всю жизнь я был в числе лучших, но на вторых ролях. А все отчего? Родился не в той Династии, не с той фамилией? Найт. Родись я О’Харой — все было бы моим, будь я хоть безнадежно бездарен. Оставалось бы опасаться только хитрых интриганов вроде меня, которые обманом подбили бы остальных на переворот. Ведь Штабом должен править достойный.       Нет, я родился в правильной семье. Хитрой, целеустремленной и трудящейся Династии. Отец всегда учил работать над собой, и именно его воспитание сделало меня таким, какой я есть. Добиться можно всего, если иметь достаточное количество сил и острый ум, который станет опорой. Нужно всего лишь проститься с жалостью и перестать оглядываться на посторонних и прошлое.       И я пошел вперед. Ведь даже близким другом я Райану никогда не был. О’Хара, Девингемы, Стоунеры — Династия Элеоноры, Эвансы и Найты. Золотая пятерка самых влиятельных родов Штаба. И — судьба, что ж ты за сука? — по злой иронии мы были в самом хвосте. Но мне удалось изменить расклад.       Стоунеры слились с нами, автоматически подарив нам третью позицию. А вот Девингемов пришлось двигать лично. Кристиан и Райан всегда были лучшими друзьями. Они выросли бок о бок, так же как их отцы, отцы отцов. Издревле эти две Династии шли в ногу. Идеальный тандем — потомственные Главы и Заместители, которые уже с молоком матери и кровью своего рода впитывают постулаты Штаба. Кристиана от должности Заместителя могла избавить только смерть.       Жаль, что с его сыном — Каином — вышла осечка. Я рассчитывал убрать их вместе, и тогда место Каина занял бы Кайл. Воспитанный бок о бок с Риком, он бы невольно нахватался от него нужных вещей, получил бы лучшее обучение и сразу работал бы на свой имидж как будущий Заместитель. А имеем то, что имеем — клин в лице младшего и единственного в своем роду Девингема. Палка в колесе, ей-богу.       Воспоминания приходят на ум сами собой, и я коротко улыбаюсь им. Горячий и полный уверенности в своих силах. Кристиан всегда считал, что ему все по плечу. Мне было не одолеть их с Райаном силой — уровни обучения слишком разные. Наследника и его напарника всегда тренируют куда усерднее, они ведь должны быть лучшими. Пришлось побеждать умом, вспоминая все уловки, которые я использовал, отвоевывая Элеонору.       На границе с Канадой было неспокойно. Мелкая потасовка пограничников, что грозила перерасти в серьезный конфликт двух соседствующих стран. Кому же это нужно? Кто-то должен был уладить ситуацию. Кристиан вызвался лично, и Райан отпустил, навсегда потеряв друга.       Аварию устроить оказалось легко. Поддельные документы да приличная сумма денег, и водитель фуры сам влетел в лоб машины Кристиана. Он ехал с женой, и оба разбились насмерть, умерев на месте. Морщусь, качая головой. Оба тела Райан опознавал по особым приметам. Лица оказались сильно обезображены. А кроха Каин даже не смог проститься с родителями — похороны в закрытых гробах, ребенку решили не показывать этот кошмар.       Барабаню пальцами по столу. Я добился чего хотел. На правах представителя самого знатного рода после Девингемов я стал Заместителем. Тогда Каин не казался мне помехой, но Райан и тут умудрился спутать все карты — забрал сына друга под свое крыло и воспитал Рику напарника лично, как собственного сына. Я-то рассчитывал, что Девингем отправится ко всем сиротам и вырастет никем. Не срослось.       Лишнее ребро в идеально выверенном плане. И теперь, убрав Рика, мне придется заморочиться с тем, чтобы осторожно убрать Каина. Ведь обезумев от горя, Райан отдаст титул Наследника Девингему. Он ему как сын, а потому никто в Штабе не будет против. Это предсказуемый ход.       Опасный для меня ход, ведь Девингем всегда подпевает О’Харе, и если Рик считает, что я виновен во всем, что произошло в пустыне, значит, и Каин придерживается того же мнения. Неизвестно, как он прополощет мозги Райана после смерти брата.       Его нужно будет грохнуть как можно шустрее.       Но обо всем этом рано думать сейчас. Весь расклад стопорится именно из-за Рика. Вот он — главная причина моего многолетнего и незатейливого перебора миллионов вариантов его гибели. Даже будучи маленьким Рик умудрялся обходить ловушки. Шило у него в жопе, не иначе.       В углу монитора выскакивает оповещение. Что-то упало на специальную почту, которую мы завели со Стюаром давным-давно как раз для скользких делишек. Открываю сообщение и просматриваю содержимое. Хищная улыбка сама собою ложится на губы. Потираю подбородок, довольно кивая содержимому. Вот и настал момент истины. Пора добивать Ольгу.       Опять уходить с ней в покои? Разговор, скорее всего, вновь будет эмоциональным и долгим. А в кабинете разговаривать чревато. Бросаю взгляд на часы. Десять. Успею ли за пару часов раскидать стопку бумаг, чтобы не сильно бросаться Райану в глаза своим отсутствием? Придется. Теперь нужно оглядываться еще и на него, чтобы не злился лишнего. Это сейчас совсем ни к месту.       Мне нужно покорять пешку и наконец-то заканчивать с подготовительными маневрами. Настало время более решительных ходов.       Предвкушение чего-то важного и захватывающего — лучший стимул для любой работы, оттого и дела раскидываются гораздо легче и охотнее, чем обычно. Я заканчиваю с бумагами даже чуть раньше, сам удивляясь своей производительности. Кошусь на часы. Можно позволить себе пропустить чашечку кофе и выдвигаться к Ольге.       Аромат терпких зерен вытесняет привычный бумажный шлейф. Вдыхаю поглубже, прикрывая глаза. Один только запах и тот бодрит. Я уже забыл, как давно начал закидываться кофе каждый день. В какой-то момент только он помогал взбодриться. А коньяк — расслабиться. Как-то так и вышло, что именно эти два напитка стали настоящим топливом для моего организма, которое разгоняет его в нужные моменты и тормозит, когда наконец можно позволить себе немного передохнуть.       Горечь прокатывается обжигающей волной по языку, проходится по гортани, согревая внутренности своим теплом. Ухмыляюсь кружке, в следующий момент примыкая к краю губами. Хорошо, что Райан не догадался попросить фотографию девицы показать. Об этом нужно хорошенько подумать, с него станется. Любопытство — еще один грешок О’Хары. Фамильный, что он, что его сын, что отец — все этим страдали. И такой ход придется предвосхищать.       Хмурюсь. Только этого мне еще и не хватало для полного счастья.       Ополаскиваю кружку и отставляю на полку. Смотрюсь в небольшое зеркало, висящее в углу кабинета, и приглаживаю выбившуюся прядь волос. Я должен выглядеть идеально и производить на девчонку приятное впечатление. В конце концов, планы на нее не ограничиваются лишь хитрой многоходовкой.       Захватываю со стола папку с документами, предназначенную Райану, и ненадолго заглядываю к нему. Лучше заберу у него бумажки сам, чем он опять поймет, что я ушел раньше положенного времени. Благо ему некогда обращать на меня внимание: он слишком сосредоточенно возится с делами.       Забираю папку и ухожу, пока не закидал вопросами. Оставляю документы в кабинете. Настало время для решающего удара. Знакомыми коридорами иду в архив, куда бодрее, чем вчера. Ведь самый ответственный рубеж в обмане Ольги уже пройден. Сомнения все равно ее добьют. А уж когда дело касается любимого человека — подобные вещи воспринимаются куда острее.       У самой двери архива я ненадолго останавливаюсь. Стоит быть настороженным или же вновь выдавливать из себя опечаленный вид? Или же лучше подойдут беспокойство о ней и искреннее желание помочь? Бездна, как много чувств и как мало ясности в том, какое из них выстрелит лучше.       Сориентируюсь на месте, мне не привыкать.       Вхожу внутрь, сходу подмечая, с какой стороны доносится шум.       Ольга гремит коробками, перетаскивая их из угла в угол волоком. Тяжеленные ведь. Щурюсь. О’Хара, ты бы ей хоть кого из Свиты дал что ли в помощь, жених хренов. С другой стороны, хорошо, что он до этого не догадался. Иначе мне к ней дорога была бы заказана наглухо.       — Ольга... Привет.       Она реагирует моментально: резковато отрывается от коробок и переводит на меня тяжелый взгляд. Ни капельки былой легкости и искрящего задора. Да и цвет сейчас едва ли можно назвать изумрудным, скорее, темная-темная зеленая бездна, в которую без труда превращается густой лес в сумерках, когда листья темнеют в закатных лучах светила.       — Мистер Найт, — кивает она, и только сейчас, когда ее взгляд ускользает от меня, я понимаю, что под потухшими глазами залегли тени. Не спала? Так ведь и перед Риком спалиться недолго. Но она деловито переходит к важному: — Есть новости?       В ее тоне теплится слабая надежда. Нет, девочка моя, не сейчас, я слишком близко подобрался к цели. И теперь у тебя есть два варианта: или играть по моим правилам, или заподозрить подвох и умереть. Если Ольга меня раскусит, то от нее придется избавиться, пока не рассказала слишком многое Рику.       — Да, — делаю тяжелый вздох, и она понимает меня без дополнительных объяснений, повержено закрывая глаза. — Но лучше не здесь. Я не могу тебе показать.       Кивает дергано, дух переводит, будто спасалась бегством буквально пять секунд назад. Я касаюсь ее плеча, мягко поглаживая его пальцами, Ольга не реагирует, полностью замкнувшись в своих мыслях.       — Мне очень жаль, — раздавлено шепчу я, интуитивно выбирая эмоцию. И она срабатывает: Ольга буквально спустя мгновение кидается ко мне в руки, прячась в объятиях. Дрожит, как мгновение назад спущенная тетива. Я легко прижимаю ее к себе, пряча ухмылку в ее волосах. Умная, но слишком доверчивая. Эта неосторожность будет дорого стоить.       — Я не уверена, что готова это видеть, — тихо шепчет, голос на грани того, чтобы оборваться и затихнуть вовсе. Провожу ладонью по ее спине.       — Лучше увидеть один раз, чем сомневаться всю жизнь, — качаю головой, чуть отстраняя ее от себя. — Я не ожидал от него... Не думал, что Рик на такое способен.       Ольга кисло улыбается, но на удивление не плачет.       — «…Сыновья должны быть похожими на отцов. Иначе как будет продолжаться род?»       Ошарашенно смотрю на нее, не зная как реагировать. Она запомнила мою фразу про Рика и его сравнение с ревнующим и мелко мстящим Райаном. Значит, она запала ей в душу еще тогда. Прекрасно.       Грамотно пророщенные ростки сомнений всегда приносят роскошные плоды.       Растерянно киваю, соглашаясь с ее мыслью. Вот он, момент истины, когда ничем не примечательная беленькая пешка О’Хары превращается в сильную и ключевую фигуру на моей половине доски. Стремительно чернеет, переходя на сторону врага, чувствуя себя окруженной и беззащитной.       Как только она поймет масштабы лжи — забудет как дышать от шока.       Пока же мы будем продолжать игру.       — Что мне теперь делать? — потерянно спрашивает она, глядя глаза в глаза. Наивно так и беззащитно, что инстинктивно хочется прикрыть ее спиной. Соберись, Найт, что за бред? Такие желания и тягу к геройствам во мне всегда вызывала лишь одна женщина...       — У меня есть мысли, — пробегаю по помещению взглядом, говоря как можно тише. — Идем. Тебя надо спасать.       Цокает следом за мной своими высокими каблуками, а я изо всех сил стараюсь не скользить взглядом по ножкам, изящно подчеркнутым удачной юбкой-карандаш, не задерживаться на аккуратном, но притягательном декольте ее блузки. Осталось потерпеть совсем немного, и все это будет моим. Не только Штаб и кресло Главы, но и каждый изгиб ее тела. И она сама. Останется лишь немного перестроить определенные моменты ее характера и поведения.       И она сможет заменить мне Элеонору. Надеюсь... Видит дьявол, как бы мне этого хотелось.       Мы вновь приходим в мои покои, и, сбросив туфли в коридоре, Ольга босиком следует за мной. Русские... У них не принято ходить в обуви по дому, они любят переобуваться в страшенную домашнюю обувь, которая раздражающе шлепает о пол, о пятки, да обо все! Кошмарно. Но ступая босиком, Оля напоминает тихую мягколапую кошку, что в состоянии неслышно подкрасться к кому угодно.       Пропускаю ее в кабинет первой, и она усаживается ровно туда же, куда и вчера. Зябко ежится, будто мерзнет, обнимая себя руками.       — Холодно?       Она качает головой.       — Мерзко.       — Понимаю, — отдаю ей папку с фотоматериалами и данными о покупке билетов. — Как видишь, они все заверены печатью отеля. Это официальная выписка о постояльцах. Райан действительно был в этом отеле, а Рик — нет.       Ольга не плачет, просто пусто смотрит в листок, раз за разом пробегая взглядом по фамилии Бранта — гражданской фамилии Райана и Рика. Она будто выгорела еще вчера, а сегодня оказалась неспособна ни на что. Выставляю перед ней ноутбук.       — Вот видео, здесь видно, как Райан приезжает и заселяется в отель со Свитой. Увидев документы, я предположил, что они могли заселиться в один номер, двухкомнатный же. Но нет, Рика на записях нет, он вообще не входил в отель. Здесь все записи с участием Райана.       Пару минут безразлично понаблюдав за видео, Ольга отодвигает от себя ноутбук, кивая.       — Все понятно, — поджимает губы, а затем проводит ладонями по волосам, вцепляясь в них пальцами. — Как он мог...       Убираю ноутбук, вряд ли она станет смотреть еще раз. В ее глазах уже все сложилось, и можно считать мою аферу удачной. Операция по превращению «пешки» завершена, теперь нужно хорошенько продумать ее ходы и подтолкнуть к первому и самому важному — она должна вызвать мне «коня». Он-то и подаст мне голову «ферзя» на блюдечке.       — Скорее всего, он пытался как-то поговорить с отцом о них, — попытка обелить Рика однозначно провалится с треском, Ольга не сможет простить ему смерть семьи, но зато я в ее глазах буду выглядеть ангелом. — Я думаю, что Райан запретил туда лезть, ведь рядом Рокоссовский. Рик понял, что ты все равно будешь тянуться к ним, и решил убрать то, что связывало тебя с родиной. Окончательно обрубить все концы и привязать тебя к себе и Штабу. Райан в любом случае в курсе этой выходки, ведь они уехали вместе и разделились.       Ольга кивает, закусывая губу. И слезы наконец-таки подкатывают к ее глазам. Ну надо же, а я уж думал, мы сегодня без этого обойдемся.       — Это моя вина, — шепчет она, позволяя хрустальным капелькам скатиться по щекам. Ни одного всхлипа, просто тихое бессилие и усталость, осознание собственной вины, очевидно, угнетает ее. Что ж, дорогуша, твоей вины в их смерти нет совсем. Ты просто оказалась между двух сильных Династий — удобной фигурой на доске, которая открывает большие возможности, только и всего.       — Не вини себя, ты не могла знать, что такое произойдет, — наливаю воды в стакан и подношу ей. Ольга хватается за него, с жадностью заглатывая воду. Надеется затушить угрызения совести? Не выйдет. Я не спас Элеонору, и хоть и не виновен в ее смерти, но до сих пор терзаюсь этим бестолковым чувством, которое мешает жить. Так же будет и с Олей. Какие бы оправдания она себе не придумала, как бы ни успокаивали ее окружающие — она все равно будет считать повинной себя.       — Если бы я тогда не пошла на эти чертовы шашлыки с ребятами, — со злостью цедит каждое слово. Так недолго поверить и в то, что она готова сама себя возненавидеть. Не спеши, милая, у тебя еще будет такая возможность. — То меня бы не спутали ни с кем, и все было бы хорошо.       Усаживаюсь на подлокотник ее кресла и приобнимаю за плечи. Она мелко дрожит, взметая на меня взгляд: полный гнева и вместе с тем открытый. Как раненый зверь, что на последнем издыхании ищет поддержки у человека, которого чудом нашел в лесу. И я стал этой мнимой поддержкой. Пора приступать к действиям. Осторожные реверансы закончены, я добился желаемого.       — Прошлого не вернешь, Оля, как бы ни было жаль, — надломленный тон делает свое дело. Девчонка видит во мне «своего», такую же жертву О’Хара. — Нужно действовать сейчас.       — Но что я могу сделать? — скептически фыркнув, выдает она. — Я даже семью свою защитить не смогла.       — Подумать о себе и будущем, Оля, — более жестко выдаю я, касаясь руками ее щек. Обращаю лицом к себе, заставляя смотреть в глаза. — Ты должна подумать о себе, потому что ты — единственное, что у тебя осталось!       Ольга не понимает, о чем я, замерев в моих руках. Не отбивается, и это уже хорошо. По ее щеке катится небольшая слезинка, и я смахиваю ее большим пальцем, открыто и ласково глядя глаза в глаза.       — О’Хара нацелились на тебя, Оля, — вздыхаю, будто перебарывая ком в горле. — Так же как когда-то на Элеонору. Да, она когда-то была нужна Райану, но что произошло потом?       Она хватается руками за мои запястья, но не убирает ладони от лица. Ее пальцы дрожат, цепляясь за рукава пиджака, а кожа лица бледнеет, будто от нее отхлынула вся кровь. Она понимает, к чему я клоню. Это хорошо.       — Что будет, если Рик наиграется? — добиваю я. — А если Райан сочтет, что политический брак выгоднее?       Судорожно вздохнув, она отворачивается, отстраняясь от моих рук.       — Думаете, они меня убьют? — бесцветный голос заставляет холодок прогуляться по шкуре. Никаких эмоций, просто прямой вопрос в лоб, банальное желание подтвердить догадку, словно она пытается предугадать погоду за окном, а не собственное будущее.       — Я не знаю, Оля... — честно выдаю я, качая головой, и, неслышно соскользнув с подлокотника, возвращаюсь к своему креслу. — Но если Райан позволил себе убить Элеонору, то нет никаких гарантий, что они не тронут тебя. Можно было бы рассчитывать на Рика, но он уже проявил себя.       Поджимает губы, дергано кивая. Нужно подвести ее к мысли о побеге. Или же сказать прямо и в лоб, что я могу помочь? Якобы из благородных побуждений. По идее, у нее уже нет во мне ни малейших сомнений, а потому все может довольно неплохо сработать.       — Здесь меня никто не защитит, — раздумывает она вслух. В который раз я готов сказать, что она умница? — Но и как сбежать я себе просто не представляю.       — Я думал над этим, — мой ответ заставляет ее удивленно покоситься на меня. В ответ я лишь пожимаю плечами. — Райан отнял у меня Элеонору, и я ничего не могу с этим поделать, Оля. Но помешать им сломать еще одну жизнь я вполне себе могу. И-то не сам, только дав тебе возможность.       — Какую возможность? — настороженность в ее тоне меня беспокоит, но я не подаю вида, все также открыто смотря в ее глаза. Сомневается в моих словах? В том, что могу устроить побег? Бездна, как же трудно со всем этим крутиться. Лишь бы не сорвалась на финишной прямой.       — Сбежать, — коротко и тихо отвечаю я. Выдвигаю ящик стола и достаю оттуда кнопочный мобильник. Потираю лоб. — Когда я получил доказательства того, что Рик не заселялся в отель, я озаботился тем, чтобы добыть и телефон Рокоссовского. Я подумал о том, что ты не захочешь больше находиться рядом с О’Харой. Это дикая авантюра, — решаю чистосердечно сознаться, чтобы она не посчитала, что все продумано давным-давно. — Но я предлагаю тебе позвонить Павлу. Насколько я знаю, у вас с ним были отношения?       — Нет, — трансированно отвечает она. — Он предложил мне встречаться в тот день, когда меня похитили...       — Смысл, в общем-то, тот же. Я уверен, что не бросит тебя здесь, если поймет, что ты в Америке.       Ее взгляд безотрывно наблюдает за мобильным на столе, а затем медленно перебегает на мое лицо. Ищет подвох? Милая, на твою беду я слишком хороший актер, и уж кто-кто, а ты точно не сумеешь меня раскусить. Она смотрит на меня, я — на нее, чувствуя, как эта игра в гляделки начинает медленно, но уверенно меня раздражать. Давай же, ты в шаге от свободы, чего ты ждешь?       — Пашка прилетит на следующий же день с обвинениями... — робко отвечает она, понимая, что это поставит под угрозу меня и ее в том числе. Заботливая какая.       Я киваю.       — Поэтому его придется как-то успокоить и попросить действовать сообща. Нам нужно будет продумать план и сделать все аккуратно, чтобы и вы спокойно сбежали, и на меня не пали подозрения. Если он прилетит сюда в открытую с обвинениями, то О’Хара найдут как выкрутиться, но нам с тобой не поздоровится.       Задумывается, опуская подбородок на сцепленные пальцы. Хороший момент, не правда ли? Нужно делать все так, чтобы она думала, чтобы считала себя умной и более хитрой. В последнее время я и так перебрал на себя инициативу. В секунду она меняется в лице, вопросительно выгибая бровь. Насквозь прошивает взглядом-выстрелом.       — А зачем вам помогать мне? Это ведь опасно.       Блять. Как порой бывает трудно лапошить думающего человека. Особенно если речь идет о весьма умной девице, которая постепенно выходит из состояния потрясения. Долго молчать нельзя, а потому я практически тут же и на одном дыхании выдаю:       — Ты помогла мне распутать дело моей жены, Оля. Я бился над ним восемнадцать лет и копался бы дальше без каких-либо успехов. Да, сделать с этим я ничего не могу, но зато теперь я знаю, чего ждать от Райана и его сына. Ты вложила в мои руки главное — правду, которая поможет мне защитить моего сына от возможных нападок. Настало и мое время отблагодарить тебя за это помощью, — откидываюсь на спинку кресла, чуть улыбаясь. — Тем более, что все что я сделаю — дам тебе телефон для звонка и помогу разработать план побега. Все остальное вы с Павлом будете делать сами. Фактически, если вас не поймают — я ничем не рискую.       Удовлетворившись этим ответом, она довольно кивает, вновь пускаясь в молчаливые размышления. Врать на одном дыхании, да внезапно, да еще и глядя в глаза — трудная задача. Первое время такая ложь совсем мне не давалась. Слова застревали комом в горле, а взгляд так и норовил сбежать куда-то под ноги. Но со временем я научился делать это практически мастерски. Как ни странно, научил меня этому Рик. Мелкий засранец настолько виртуозно умудрялся врать, что раскусить его ложь под силу было только Райану. Ну или же тем, кто точно знает правду и где именно младшенький приукрашивает.       — Нужно как-то удержать от этого хода Пашу, но я не знаю как.       Действительно? Девчонка и вправду не подозревает, насколько лихо может крутить сопляками как ей вздумается? Павел Рокоссовский — безусловная элита русских боевиков, напарник самого Наследника и будущий Заместитель Главы Штаба России. Очень опытный и собранный воин — до сих пор ищет ее, как одержимый, и с внимательностью достойной Шерлока отмечает малейшие зацепки, которые могли бы вывести его на похитителя Ольги. А теперь и на убийц ее родителей.       Ричард О’Хара — и вовсе Наследник. Да, пусть опыта у него меньше, но титул выше, а значит, и долг перед родиной куда больший. И он тоже как последний идиот влюблен в гражданскую девку. Если бы он лично мог принять такое решение, то родители Ольги были бы здесь спустя несколько часов после первой же сорвавшейся с ее ресниц слезинки. Мир к ее ногам. Вот только сейчас он непозволительно отвлекся, пытаясь вытащить Рейзора, потому что чувствует вину.       Оба они — в ее руках. И столкнутся лбами по ее же вине. Она сама не поймет, как вынудит их взяться за оружие. Рик выживет лишь чудом. Рокоссовский слишком горяч и агрессивен, а О’Хара — остр на язык и самоуверен. В попытках поделить девку они быстрее убьют друг друга, чем задумаются о том, что за ними просто стоит грамотный кукловод. А потом будет поздно.       — Он до сих пор тебя ищет, Оля, — решаю мягко направить ее в нужное русло. — А если учесть, что он предлагал тебе встречаться, то все встает на свои места: он любит тебя. И если осторожно донести до него мысль, что на кону будет стоять твоя жизнь — он сможет взять себя в руки и не предпринимать поспешных шагов, пока мы с тобой не придумаем план.       Она закусывает губу, пристально глядя на телефон. С опаской, будто он сейчас сорвется с места и сбежит из-под самого ее носа.       — Он — все, что у меня осталось, и я боюсь им рисковать, — шепчет она, следом пряча лицо в ладонях. Ну, началось, черт побери. Я зато не боюсь!       — Я понимаю, — киваю, выдавливая из себя сочувствие к ней. Нельзя давить, нельзя напирать именно сейчас, она должна прийти к этой мысли плавно и сама, а не под моим давлением. — Обдумай это, нужно время.       Убираю телефон в тумбочку, видя, как во взгляде рыженькой проскакивает откровенный страх. Опасается, что я не стану уговаривать? Что больше не дам возможности? Правильно. Я не стану. Ты должна считать, что делаешь выбор сама.       — Если решишься — ты знаешь, где меня искать, — спокойно продолжаю я, внутренне наслаждаясь ее смятением и паникой. — Я готов помочь.       — Сколько у меня времени, чтобы подумать? — робкий голос скорее радует, чем раздражает. За ее растерянностью кроется одно весьма приятное обстоятельство: она не сомневается во мне. Она не верит Рику и опасается подставить Павла, только и всего. И она не знает, какое зло из двух — меньшее: расплатиться собственной жизнью, в случае если наскучит О’Харе, или же рискнуть шкурой Рокоссовского, но при этом сбежать и вернуться к относительно спокойной жизни.       — Сколько пожелаешь, — пожимаю плечами я. Но решаю между делом подлить дегтя: — Но я советовал бы определиться до вашего отъезда в загородный дом. Оттуда проще сбежать, чем из Штаба.       Она мешкает, взвешивая все за и против. Умная девчонка, она поймет, что действовать надо здесь и сейчас. Возможно, будет даже лучше, если она еще немного потомится в ожидании. Завтра — пятница, а суд в субботу. По делу о Трибунале меня не берут даже в коллегию судей. Боятся, что я могу оказаться предвзятым. Рик и Райан в любом случае будут на заседании, а оно обещает быть долгим. Мы сможем спокойно подшлифовать детали. А в воскресенье они наверняка уже отчалят в загородный дом. Времени хватит. Главное, чтобы Ольга не протормозила до воскресенья.       — Да, я понимаю, — кивает она. — Спасибо.       — Не за что, — спокойно, с долей сожаления выдаю я. — Тем более что пока я все чаще выбиваю тебя из колеи, чем радую новостями, — кривлюсь в горькой улыбке. — В средневековье меня было бы впору казнить за такие известия, как паршивого гонца.       — Лучше правда, чем сладкая ложь, — без эмоций отвечает Ольга и поднимается из кресла. — Я дам знать...       Ты как раз в этой лжи и купаешься. И стоит сказать, что веришь ты в нее охотнее, чем в своего возлюбленного. Даже жаль.       Поднимаюсь следом за Ольгой и провожаю ее до дверей. Легко, будто в тапочки, она впрыгивает в туфли и уходит, оставляя меня одного.       Поверила бы моя Эл, что я творю такую грязь, если бы кто-то подсунул ей под нос доказательства? Или ее любовь была сильнее чьей угодно лжи? Спорный вопрос. Люди устроены так, что верят собственным глазами и доказательствам, которые трудно опровергнуть. А я лишь умело играю на этом, заставляя Ольгу безоговорочно верить.       Чего еще можно ждать от лжеца со стажем?       Девочка, лучше бы ты слушала наставления Рика и прекратила со мной всяческое общение еще давным-давно. Поверь, так для тебя было бы куда безопаснее. А теперь же Ольга в плотных сетях, вырваться из которых будет трудно. Даже несмотря на то, что она все еще не дала окончательного ответа, Ольга уже больше мое оружие, чем фигура О’Хары. И это главное. А сомнения добьют ее сами собой. Здесь мои полномочия окончены.       Бросаю взгляд на часы. Еще целых два рабочих часа впереди. Нужно вернуться в кабинет, чтобы Райан не думал лишнего. Заодно оттуда позвоню Кайлу и выясню, как обстановка в Конго. Настало время потихонечку выбирать того, кого он оставит командовать Заставой перед своим возвращением. Если все сложится удачно, то где-то через недельку-две ему можно будет отчаливать в Штаб. Как раз уже дело будет близиться к концу.       В Главном Корпусе спокойно. Коридор пуст. Какие все молодцы, работают не отрываясь прямо. Вхожу в кабинет и бросаю взгляд на папку, которую забрал от Райана перед походом к Оле. Вот с нее-то и начнем как раз. Заглядываю внутрь и нахожу там подписанные им бумаги. Обрабатывать толком и нечего, сплошь старье.       Набираю номер Кайла, скучающе устраивая подбородок на согнутой в кисти руке. Да бери же ты трубку... Хмурюсь. Занятой, куда деваться. Большой начальник. Впрочем, на своей Заставе он царь, бог и местный Глава.       — Да, — гавкает он в трубку возмущенным голосом. Как всегда не рад звонку. Глупо было бы ждать чего-то другого.       Ухмыляюсь.       — Здравствуй, сынок, — закрываю глаза и будто воочию вижу, как он закатывает глаза и брезгливо кривится. Не нравится, когда я так его называю. А мне смешно. — Как у тебя дела?       — Нормально, — бурчит в ответ. — Что-то срочное? Или ты там просто ванили пережрал?       Коротко хохотнув, я откидываюсь на спинку и бросаю взгляд на семейное фото в рамке. О, Эл. Могла бы ты представить, что твой сын, твой ненаглядный Кайл вырастет такой хамоватой занозой в заднице? Вряд ли. Но выросло то, что выросло.       — Вот что ты за человек такой, — с улыбкой в тоне говорю я. — С тобой хочешь по-хорошему, а ты говнишься. Начинаешь по плохому — опять плохо. Как девка, которая сама не знает, какого любовника хочет.       Он фыркает, позволяя короткой паузе заполнить эфир. Я-то знаю, что продумывает очередную колкость, и Кайл не заставляет себя ждать.       — Оставь эти разговоры тем девкам, которые будут выбирать между тобой и кем-то понежнее, любитель пространных нотаций. Если помнишь, то по-хорошему мы пробовали, но как-то не задалось, — а затем гаденько так выдавливает: — Папуля.       Настало время мне скривиться в брезгливой мине. Ненавижу, когда он так меня зовет. Папуля, папа, папочка — это все не про меня. Отец — еще куда ни шло. Хоть звучит серьезно и статусно, в отличие от остального детского сада.       — Весь добрый настрой отбил, — со вздохом сетую я, в ответ слыша лишь откровенный ржач по ту сторону трубки.       — Зачетный анекдот! Только не рассказывай никому — люди могут умереть со смеху.       Ядовитый змееныш, а не сын. Даром только, что скоро от него и такого не услышу. Наверняка после смерти своей гребаной Джевелс выпадет в траур. Было бы о чем жалеть. Посредственная девка не заслуживает даже легкой скорби. Вот только Кайла это не вразумит. Убиваться будет долго. Главное — сделать все аккуратно, чтобы он не понял, что это моих рук дело. А то еще подкинет какую гадость. Неизвестно, что он может вытворить мне назло и в отчаянии. Мне вот после смерти Эл не хотелось жить. И будь я на его месте в такой ситуации — сдал бы убийцу О’Харе со всеми потрохами, даже понимая, что окажусь на эшафоте и сам.       И у Кайла может хватить на это дурости и доказательств.       — А теперь серьезно, — брови хмуро съезжаются к переносице. — Как успехи на Заставе?       — Все ровно. Если честно, раз уж у нас такой откровенный разговор папочки и сыночка, — ядовитым тоном выделяет он, — то я скоро чокнусь тут от безделья. Все налажено, и у бойцов хоть какие-то задачи есть, а я, как идиот, обхожу по пять раз на дню всю Заставу и ищу кого и за что можно дрюкнуть.       Смеюсь в трубку. О, это семейное. Возюкаю пальцем по столу. Я ведь и сам грешу такой же любовью к выволочкам от скуки. И Кайл не отстает. Мы с ним не привыкли сидеть сложа руки.       Это прерогатива О’Хара, которая их и погубит.       — Так ходи везде с менее идиотским видом, только и всего, — короткий смешок отчетливо раздражает Кайла, и он моментально отплевывает ответ:       — Точно, что бы я без тебя делал? Великий командир...       — Между прочим, пока ты пешком под стол ходил — я по заданиям мотался и командовал лагерями и заставами далеко не единожды. Так что да. Как и всегда — учись, пока я жив.       Он вздыхает, картинно так, долго и шумно. А затем выдает:       — Боже, это самые долгие уроки в жизни...       Закатываю глаза. Балбес. Не чает, как бы я оставил его в покое, даже если для этого придется умереть. Ухмылка проскакивает на лице едва уловимой тенью. Кто же будет тебя в рамки ставить, если не я? А вообще, интересно, как бы он воспринял мою смерть? Вот я уверен, что Рик бы долго размазывал сопли по морде, оплакивая Райана. Пусть не вылезая из собственных покоев и не подавая никому вида. Но тем не менее. А вот Кайл вряд ли стал бы убиваться. Скорее, вздохнул бы с облегчением.       Качаю головой. Когда-то и я был рад, что гнет отца закончен. Я не был рад его смерти, нет. Но и не оценить свободу, что вошла в мою жизнь не мог. И только со временем я понял, что несмотря на всю его жестокость и безразличие, он сделал из меня достойного сына своей Династии. Лучше ведь оценить поздно, чем никогда, так же?       — Потерпишь, — бубню в ответ.       — Да куда я, блин, денусь, — копирует мой тон, в конце все-таки позволяя себе тихо матернуться. — Повиси.       Он убирает трубку от уха и принимается жестко кого-то отчитывать. Сурово, будь я званием помладше — даже испугался бы, однако для меня эта картина выглядит забавно. Улыбаюсь против воли. Порой меня действительно заедает чувство гордости, которое я старательно подавляю. Отец воспитывал меня так же. Я никогда не видел одобрения в его глазах, никогда не ощущал, что он гордится мной, хотя лез из кожи вон раз за разом. Не увидит этого и Кайл, я не хочу расслаблять его.       Возможно, когда все наши завоевания подойдут к концу, я позволю себе немного ослабить вожжи и стать с ним ближе. Наладить отношения хотя бы ради памяти об Элеоноре. Закрываю глаза. Это будет невероятно трудно, в первую очередь для меня. Ведь придется переступить через себя и ревность, что столько лет сжигала душу дотла. Придется научиться воспринимать его не как соперника, а как равного, как достойного.       Перевожу взгляд на совместное фото и делаю глубокий вдох. Я попробую, Эл, но ничего не обещаю. Надеюсь, что месть Райану и Хансу позволит мне сбросить с себя этот груз.       — Ты еще здесь? — спрашивает он, с явной надеждой на то, что я бросил трубку давным-давно.       — Да, — ухмыляюсь. — Слушаю, как ты раздаешь нагоняи. Молодец, нельзя ослаблять контроль.       Кайл явно теряется от похвалы. Бездна, хоть стрекот кузнечиков, как в фильмах, запускай, чтобы пауза не была такой неловкой.       — Ты там жив вообще? — язвлю, не в силах отказать себе в этом удовольствии.       — О, а вот это уже похоже на моего отца, — огрызается, бросаясь словами в пренебрежительном тоне. — Ты точно здоров?       — А ты что, переживаешь?       Вновь его хохот бьет по ушам. Глупо было бы надеяться на такой вариант. Да и с чего бы ему? Я ведь о нем тоже переживаю исключительно как о Наследнике, который продолжит род и будет править после меня. Ну, или в случае неудачи спасется от Райана и соберет силы для очередного удара, чтобы отвоевать Штаб.       — Мог бы соврать, — его слова сквозь хохот без ста грамм не разберешь. — Да только кому это надо вообще?       — Согласен. В общем-то я звонил по делу, — нет больше настроения вести с ним такие разговоры. Я почему-то ухожу с ними куда-то не туда, в глубокие дебри мыслей, в которых совсем нет желания копаться. По крайней мере сейчас.       — Слушаю.       — Выбери того, кого оставишь командовать Заставой. Еще неделька, максимум две, и вернешься в Штаб. Понял?       — Хорошо.       — До связи.       Кладем трубки практически синхронно. Долгие прощания — не про нашу семью. Перевожу взгляд на документы. Дозаправка — и я начну работать. Кофемашина жужжит, перемалывая кофе, и вскоре привычный запах бумаг тонет в кофейном аромате. Втягиваю его поглубже, наслаждаясь. Как хорошо. Чашка подходит к концу довольно быстро, оставляя на языке лишь легкую горечь. Зато разум после кофе ощущается намного бодрее и легче.       Разбираю бумаги, задерживаясь на рабочем месте. Так даже лучше, у Райана зато больше не повернется язык сказать, что я не дорабатываю положенное время и постоянно отлыниваю. Впрочем, надеюсь, скоро у него язык и вовсе шевелиться перестанет.       Возвращаюсь домой, заставая в окне последние закатные лучи. Нужно поесть и лечь спать. Стейк шкворчит на сковородке под аккомпанемент булькающих в кастрюле спагетти. Ужин на скорую руку, без изысков. Я давно уже не готовил себе ничего сложнее, чем банальное «пожарить» и «отварить» до готовности. Нет времени и сил. Вечерами хочется просто рухнуть спать.       Бутылка коньяка томится за закрытой дверью полки. Сегодня я позволяю себе совсем немного. На дне бокала, чтобы дополнить вкус мяса. Последние дни и так были слишком ударными на алкоголь, пора возвращаться в привычные рамки.       Приняв душ, наконец укладываюсь в постель, улыбаясь своим мыслям. Ольга в моих руках, осталось подождать совсем немного. И не запороть план с Рокоссовским. Тогда все сложится удачно. Меня морит практически моментально, и я устало отдаюсь в объятья сна. Над планами я буду думать завтра.