Отравленная пешка

      Звонок мобильного выводит меня из дремы. Какого?.. Я так и уснул в кабинете, уткнувшись носом в столешницу, с раскрытым ноутбуком и включенным просмотром камер. На улице только-только светает, судя по легкому полумраку, царящему в помещении. Перевожу взгляд на экран трезвонящего мобильника. Райан.       — Да, сэр, — сонно отвечаю я, потирая глаза. Рань несусветная, что могло ему понадобиться?       — Через пятнадцать минут в зале Совета, — рычит, как разъяренный лев, а следом бросает трубку. Озадаченно смотрю на мобильник. На часах гребаные шесть утра, я поспал от силы часа три! Но заставлять Райана ждать — себе дороже. Просматриваю сообщения на засекреченной линии связи с Раскасом, и взгляд застывает на всего одной строчке:       «Наследник разбился».       Сердце, кажется, пропускает аж несколько ударов к ряду, попросту замирая в груди. В ребрах щемит от распирающего восторга. Получилось. Так быстро и пока не появились сомнения — вышло!       Осталась финишная прямая с Райаном.       От волнения я даже теряюсь в собственном кабинете, тупо глядя перед собой. Нужно собираться и идти. Он не просто так собирает всех на Совет. Наверняка собрался не только объявить о гибели Наследника, но и дальнейших действиях Штаба. Объявит ли он войну? Теперь его никто не остановит. Если он знает о смерти Каина, то наверняка и в курсе, что ему подрезали тормоза. Лишь бы только стрелки не метнулись на меня. Надеюсь, Раскас остался незамеченным.       Интересно только, как О’Хара узнал о гибели своего новоявленного птенца? Так и не сумел успокоиться и послал за ним людей? Добил ли Каина Раскас, или он разбился сам, без посторонней помощи? Боже, сколько вопросов. Улыбаюсь в пустоту, осознавая, что практически добился своего. Без Наследников Райан ничто, а уж если поддастся агрессии, то на нем и вовсе можно ставить крест.       Осталось подождать совсем немного, и все будет по-моему.       Наскоро переодеваюсь и, не завтракая, выбегаю из покоев, прихватив с собой лишь телефон. Сейчас явно не до долгих сборов. Коридоры Штаба еще практически пусты, лишь редкие люди снуют по ним. Сонные, одетые по-спортивному, явно сторонники утренних пробежек. Черт побери, вот и у меня появилась, так сказать, незапланированная.       Возле зала Совета уже все в сборе, кивают в знак приветствия, отдавая разморенные и донельзя вялые поклоны. Во всех взглядах сквозит одно — опаска и непонимание. Видимо, Райан никому ничего не сказал. Все как один в черном. Никто не решится снять траур первым, пока сам Райан его не отменит. Интересно, знает ли хоть кто-то из них хотя бы о том, что вчера умерла Ким?       Взглядом нахожу сонного и явно поднявшегося с бодуна Кайла. Выглядит как филин, разбуженный посреди дня, ей-богу. Подхожу к нему, в ответ получая лишь фривольный взмах рукой в качестве приветствия.       — Какого черта стряслось? — бубнит он, а мне от перегара вывернуться хочется.       — Фу, лучше молчи, — помахиваю рукой, чтобы отогнать от себя запах. — Ты что, нажрался?       — Себя вспомни, когда мать убили.       Задыхаюсь, недовольно сверля взглядом это недоразумение. Сравнил жопу с пальцем. Но, справедливости ради, я тоже довольно долго не просыхал после похорон.       — Ничего, позже вправлю тебе мозги. А пока будь другом, молчи с умным видом и не трави людей. А о причинах сбора нам, видимо, Райан расскажет лично, я не в курсе, что стряслось.       — Ну-ну, — скептически выдает он, и я, пользуясь тем, что на нас никто не смотрит, с ощутимой силой хватаю его за запястье. Кайл шипит от боли.       — Закрой варежку, идиота кусок, — цежу сквозь зубы так, чтобы никто не слышал, практически ему на ухо. — Не вздумай мне все обосрать на финишной прямой.       Он только чуть приподнимает руки, демонстрируя, что сдается. Так-то. А то он мне своими дуростями испортит все что можно. Я отпускаю его руку и отстраняюсь на адекватное расстояние.       Буквально спустя пару мгновений из-за поворота выруливает донельзя взбешенный Райан. Такое чувство, будто он готов разрядить обойму в любого, кто неудачно пикнет. Следом за ним едва поспевает удрученный Джон. Явно нашли Каина.       Райан остался один, а как мы знаем — один в поле не воин.       Он входит в зал, дергая дверь за ручку так, что та чудом не слетает с петель. Я опасливо следую за ним. Грядет буря, таким за всю жизнь я не видел Райана никогда. Не в духе он бывал часто, феерических люлей раздавал порой Совету тоже, но в настолько откровенно бешеном состоянии я его не помню. Впрочем, удивляться не приходится: ему больше нечего терять.       Он с грохотом отодвигает свое кресло в сторону, опираясь ладонями о столешницу, дышит загнанно, будто вот-вот задохнется от злости. Перед собой смотрит, на всех и ни на кого одновременно. Мельком заглядываю ему в глаза. Серо-голубые, как самый страшный шторм вперемешку с грозовым небом, что способен потопить любой, даже самый надежный корабль под валом неминуемой волны. Сейчас что-то будет. И я искренне надеюсь, что это что-то не в мою сторону. Иначе мы с Кайлом не успеем и мяу сказать, как нас скрутят и прямо отсюда отведут в камеры, а то и на эшафот сразу. И тогда я не то что сам не выгребу, но и щенка своего защитить не смогу.       Все рассаживаются по местам, и в зале повисает гробовая тишина. Райан так и не садится, а Джон стоит за его спиной, покорно сцепив руки перед собой. Он делает глубокий вдох и на секунды закрывает глаза, в тщетной попытке совладать с обуявшим гневом. Не выйдет, в таком состоянии не поможет даже выдрессированный за десятилетия самоконтроль.       — Наследник мертв, — коротко и лаконично выдает он, и по залу пробегает шокированный ропот. Я округляю глаза, а затем опускаю взгляд на столешницу, старательно всем своим видом демонстрируя растерянность. Все молчат, не решаясь и слова сказать. Боятся навлечь на себя гнев Главы.       — Но как? — решаю подать голос. Настало время для завершающего акта нашего плана, и тянуть с ним нет смысла. Ковать железо нужно, пока оно раскалено до предела.       — Он выехал из Штаба и разбился на своем автомобиле, — каждое слово, как удар плети, чеканит по тишине зала, расходясь звенящим эхом. — У автомобиля были перерезаны тормоза.       Главы Корпусов дружно охают, вновь позволяя себе перешептываться.       — Хоть какие-нибудь следы на месте нашли? — спрашиваю я. — Это же явное покушение!       — В том и дело, что нет, — рявкает Райан. — Следов на месте и быть не может, тормоза резали, скорее всего, в Штабе. Он не успел далеко от него отъехать. На камерах слежения Штаба нет ровным счетом никакой информации! — Райан переходит на осатанелый крик, пожалуй, впервые на моей памяти. — Морроу, какого хера происходит в твоей вотчине, если мы, блять, даже в Штабе не можем быть в безопасности?! Что ты за Глава Корпуса Безопасности такой?! Что за безопасность такая, которой нет?! Ладно Рика в загородном доме, допускаю Ким — сама, но Каина явно убили умышленно и не где-то за стенами! А здесь! — с шумом тыкает пальцем в стол. — У нас, блять, под носом!       Едва сдерживаюсь от того, чтобы злорадно улыбнуться. Наконец-то до О’Хары дошло, что Морроу — слепой индюк, не способный не то что годно обеспечить безопасность Штаба, но и даже хотя бы по-крупному не обсираться, вовремя пресекая махинации своих подчиненных. Сиди на этом месте кто-то более внимательный, и я бы никогда и ничего не сумел бы провернуть через Стюара, хоть какие старания ни прикладывал. Он — основание, шаткость которого и привела к тому, что я столько лет творил за спиной О’Хара все, что хотел.       Будь он внимательнее и жестче — сейчас был бы жив даже Рик. А я давным-давно попал бы под Трибунал со своими подковерными играми.       — Сэр, я... — мямлит, глядя на Райана растерянно и просто с безграничным страхом. — Нужно проверить данные, возможно, их можно восстановить.       Глава сжимает кулаки, опираясь ими о столешницу, и подается вперед.       — Ты с должности снят в связи с недоверием. Скажи спасибо, что остаешься жить, в отличие от Каина, потерянного по вашей безалаберности. Пошел вон!       — Сэр, — он вновь пытается оправдаться, но Райан буквально пристреливает его взглядом. Морроу выходит из кабинета тихо, явно стараясь не издавать и малейшего шума.       Как все запущено, теперь и на Совете-то сидеть страшно даже мне. Мысленно перебираю малейшие претензии, которые могут прилететь в мой адрес. За безопасностью пристально следить я не могу, а значит, за это меня не подтянуть. Заданий Райан мне никаких не давал отдельно.       — Джейсон, — чувствую, как от затылка до самого копчика пробегает волна неприятной мелкой дрожи, вперемешку с цепким холодком. Черт... Надо мужаться, ждать приятного сегодня точно не следует. Моментально отзываюсь.       — Да, сэр.       — Пошли запросы в страны НАТО. Я хочу знать, сколько боевых единиц есть у нас и у каждой страны альянса.       Ни тени сомнения во взгляде, ни единого срыва голоса. Только холодный расчет и бесконечная жажда мести. Он готов к войне. Смотрю на него удивленно. Я хотел этого варианта, предполагал, что у него сорвет все тормоза после потери всей семьи, но все равно сомневался в том, что он отважится на войну с Россией.       — Сэр, вы полагаете, что это вина России? — спрашивает Глава Корпуса Передовых Технологий. — Разумно ли развязывать войну...       Но О’Хара в своем репертуаре. Не дослушав, он бьет кулаком по столу, уничтожая дерзнувшего взглядом. Рисковать сейчас крайне опасно. Феникс полыхает своим закатным пламенем, нет смысла останавливать его.       — Они отобрали у меня двоих сыновей, — даже не цедит сквозь зубы — рычит, старательно придавая своему голосу еще больше убедительности и грубости. — А я должен простить им все грехи?! Рик погиб от руки Рокоссовского, теперь они добили Каина, лишив Штаб будущего! А я буду отмалчиваться?! Хера с два вы угадали. Штаб будет мстить. Я Глава, и как отец имею право на месть!       По залу прокатывается недовольный ропот. Даже Джон за спиной О’Хары ведет себя весьма напряженно. Молчу. Не с меня должна начаться волна, что сшибет Райана с ног окончательно. Я должен быть оплотом трезвого ума, да, но сейчас я вроде как верный Заместитель и не должен перечить своему Главе. Так положено и правильно в данной ситуации.       — Сэр, — подает голос Томас — Глава Тренировочного Корпуса и мой человек по совместительству. — Но ведь решение об объявлении войны принимается голосованием Совета. Согласно Кодексу...       — Я Кодекс знаю, — рявкает Райан, — но сейчас не тот случай. Терять уже нечего! И Громовых надо поставить на место!       Реакция куда красноречивее слов. Даже люди Райана и те шокированы и явно не согласны с его позицией. Кайл наблюдает за всеми абсолютно молча, с непроницаемым видом. Вот ему сейчас так же, как и Райану, наплевать, на ком спустить пар.       — Вообще-то, нам есть что терять, — вклинивается Глава Корпуса Передовых Технологий. — У каждого из нас семьи, а открытая война с Россией — мясорубка.       Ух ты, а это ведь человек Райана. О’Хара явно злится, испепеляя всех сидящих в кабинете взглядом.       — Джейсон, — перевожу на него довольно спокойный взгляд. Нет смысла играть. Люди уже начали кипеть, и осталось только грамотно довести все до нужного мне состояния. — Я сказал подбить войска как можно скорее. Ни с кем из вас этот приказ я обсуждать не собираюсь.       Отрицательно качаю головой.       — Увы, сэр, но я сделаю это исключительно тогда, когда Совет большинством примет решение о готовности объявить войну. Согласно Кодексу.       — Ты страх потерял, Джейсон? — о, это я потерял давным-давно, мой друг. Он подается вперед. Запугать надеется? — Я сказал делать, значит, ты будешь!       — И не подумаю, — качаю головой и поднимаюсь с места, вставая с ним на равных, глаза в глаза. — Ты потерял все, и в тебе говорит тупое желание мстить. По-твоему, нормально — пустить Штаб на бойню, чтобы успокоить твою отцовскую боль от потери? У меня тоже есть сын. Кто пойдет воевать, он? Нет. Нет смысла воевать за уже погибших, думать надо о живых.       — Я тебя вот этими самыми руками из дерьма поднял в Заместители, а ты смеешь выдвигать мне какие-то претензии? — он указывает на дверь, а голос его отчетливо срывается от бешенства: — Последний раз повторяю, тебе и каждому сидящему. Готовьтесь проучить Россию! Иди и собирай данные. Все несогласные встанут к стенке, никого не пожалею, все пойдете как соучастники!       Готов поспорить на что угодно, что из-за собственной злости и отчаяния Райан и сам не понимает, что говорит и на что подписывает Штаб. Ему нечего терять, в этом он прав. И для собственного спокойствия проще всего положить жизни миллионов бойцов замертво, но хоть как-то оправдать свое бездействие.       — Трое не стоят всех, Райан, — выдаю я. — Поставишь нас всех к стенке за то, что мы не хотим смерти нашим семьям? Мы все здесь чтим Династию за мудрость многих поколений, и все отдали бы жизни, если бы требовалась защита, а не бессмысленная жертва на алтарь уже умершим ее представителям. Если ты готов расстреливать всех несогласных идти на войну ради ничего — начинай с меня. Мне не нужен такой Глава, и я не хочу видеть, как ты гробишь Штаб! Возьми себя в руки!       Но даже подобные слова его не отрезвляют — только распаляют еще хлеще. Райан лезет рукой под пиджак, вытаскивает из-за пазухи «глок» с прикрученным на него глушителем. Смотрю на дуло, оно смотрит на меня — веселое собрание, что ни говори. За жалкие секунды перед глазами пролетает будто бы вся жизнь. Если он захочет выстрелить, то я даже не успею отпрыгнуть в сторону. Он слишком близко, мне не хватит этого времени, чтобы уйти от выстрела. А дальше кто? Кайл?       — Значит, с тебя и начнем, — практически по слогам выдает он, снимая пистолет с предохранителя с едва слышным щелчком. — А может, ты моих сыновей и завалил, м? — сужает глаза, совершенно безумно глядя на меня поверх ствола. — А сейчас вот подсидеть пытаешься! Править захотелось?       Чувствую дрожь на кончиках пальцев, и, самое главное, понять не могу, то ли от наставленного на меня пистолета, то ли от того, как лихо он попал в цель со своей догадкой.       — Мне-то это зачем? — пытаюсь оправдаться, поднимая руки в воздух. — Да и как, по-твоему, я мог это устроить? Напрямую с русскими связаться?       — Кто тебя знает, — скалится, как впавший в бешенство пес. — На том свете рассудят.       — Райан, остановись, — спокойно и вкрадчиво Джон пытается до него достучаться, но Райан лишь коротко мотает головой, словно пытаясь выбросить его слова из ушей. — Ты с ума сошел!       Вот именно. И ждать больше нечего, если хочу жить.       Резко бью его под руки, сбивая прицел в потолок. Пуля вгрызается в подвесную плитку, рассыпая белое крошево вниз. Райан кричит, а я валю его на пол, пользуясь тем, что он почти ничего не соображает сейчас. Настолько скован злостью и отчаяньем, что все толковые приемы разом выветрились из его головы.       Отмахивается беспорядочно, норовя все же навести на меня дуло. Не вижу — лишь до ушей доносится многочисленный шум кресел и ног, отбивающих по паркету хаотичный ритм. Джон наваливается со второй стороны, помогает выбить оружие из рук Райана и откидывает пистолет в сторону.       — Пустите, твари! — захлебывается в крике. — Заслужил, заслужил, заслужил! Он убил их, всех их! Теперь я точно знаю!       — Глава умом тронулся. Как можно за ним идти после этого? А если он сорвется и всех нас убьет? — доносится разными голосами. И только сейчас, когда Райан намертво прижат нами с Джоном к полу, я вижу, насколько действительно безумен его взгляд. Закрываю глаза, облегченно переводя дух. Я сломал его, до основания, оставив от некогда сильного и несгибаемого Райана только горстку пепла.       Феникс сгорел, вот только восстать из пепла ему уже не суждено.       Он не останавливается, продолжая как заведенный твердить, что виноваты русские, я, весь Совет и даже Джона приписывает к предателям. Угрожает, что доберется до всех. Я бросаю короткий взгляд на раздавленного этим зрелищем Джона.       — Его надо закрыть в камеру и дать прийти в себя. В покоях может натворить дел, там оружейная под боком.       — Может, лучше к врачам? — предлагает один из толпы, за спинами не могу разглядеть кто.       — Это всего лишь утрата и срыв на его фоне, — флегматичный тон Кайла, сидящего на месте и как ни в чем не было пальцем возюкающего по столу, злит до зубовного скрежета. Вот же дрянь такая, отца чуть не убили, а он сидит себе спокойненько, развалившись в кресле. — Просто дайте Главе прийти в себя.       Сука, мне как раз-таки выгоднее, чтобы все верили в то, что Райан расстался со своей кукушкой наконец. Надо не забыть проучить этого засранца как-нибудь за то, что открывает рот невпопад.       Джон вызывает подмогу в кабинет, и они выводят Райана втроем. Но в одном Кайл прав: у О'Хары просто истерика на фоне произошедшего. Вот только неизвестно, временное ли это помутнение или же действительно он окончательно тронулся умом. И проверить это мы в идеале не успеем. Пока у него такое состояние и он будет взаперти, надо срочно наведаться к нему в гости и имитировать самоубийство. После его перформанса в это люди поверят весьма охотно.       Еще долго я стою и тупо смотрю вслед давно уведенному Райану. Вот так запросто, еще каких-то четыре дня назад мы с ним спокойно пили коньяк в его кабинете, он был полон радости жизни и абсолютно адекватен. А сейчас я не узнаю его. В душе противно скребут кошки. Это моя вина, я сделал его таким. Свел с ума. И все, что ему осталось — мстить и убивать без разбора, в попытках хоть как-то выпустить пар и облегчить собственные мучения.       Но это невозможно, ведь косвенно он виноват во всех смертях своих близких. Он отправил Рика в загородный дом без охраны и потерял, он не замечал Ким и обвинял ее в бездействии, в том, что она не спасла Рика, и довел до самоубийства. Он поссорился с Каином, и тот уехал, а в итоге разбился на неисправной машине.       — Что теперь делать? Райан не может править в таком состоянии, — подначивает один из моих.       — Да и Наследника у него нет, О'Хара, считай, вымерли! А последний и вовсе разум от горя потерял.       — Нельзя допускать войну!       — Нужен новый Глава!       — Он еще придет в себя.       — А какой смысл? Наследников нет, Династию все равно менять!       — Прекратите! — прерываю этот разноголосый гвалт, заставляя замолчать всех разом. Приглаживаю ладонью волосы. — Не суетитесь. Разумеется, если Райан не придет в себя, то нам придется принимать решение самим, пока же я считаю, что нужно подождать и дать ему шанс восстановиться.       За спинами толпы раздаются короткие аплодисменты. Вот же дрянь белобрысая.       Это будет чудо, если я не убью его сегодня.       — Браво, — ехидно бросает он и подходит ближе. — Хоть одна здравая мысль за все заседание. Остыньте, господа, всему свое время.       Держи себя в руках, Джейсон, держи. Как не треснуть ему по бестолковой голове прямо сейчас?       — Согласен, — киваю, — а пока всем предлагаю разойтись по своим делам. Документы на подпись приносите пока мне.       Отдав поклон, все дружно выходят из кабинета. Кайл намыливается следом, но я хватаю его за локоть, придерживая на месте. Ты мне, сукин сын, здесь и сейчас за свои выходки ответишь. Шипит от боли, бросая на меня уничтожающий взгляд. Свободной рукой лезу запазуху и включаю переносную глушилку. Не для посторонних ушей разговор. Как только дверь в зал совета закрывается, я буквально отшвыриваю Кайла к столу, и тот, явно не ожидая такого, едва успевает поймать равновесие, чтобы не влететь в него носом.       — Ты что творишь, ублюдок, — цежу сквозь зубы, подходя ближе к нему. — Обосрать мне все решил под самый конец? Что за цирк ты устроил?       Хватаю его за лацканы пиджака.       — Тише, папенька, мне не семь лет, я научился сопротивляться. Если не хочешь, чтобы я помял тебе твою подлую заговорщицкую рожу — отпусти меня по-хорошему.       Ухмыляюсь. В этом он прав, ему давно не семь. И исход драки я теперь даже опасаюсь предугадывать. Он в гораздо более лучшей форме, чем я сейчас. Да черт с ним, пора смотреть правде в глаза. Чем я вообще был когда-то. Его тренировали лучшие.       — Держи свой поганый язык за зубами, пока все О’Хара не сыграют в ящик, понял меня? Сейчас нельзя оступаться, мы на финишной прямой, и пути теперь всего два: или наверх, или подыхать. И я собираюсь усадить свою задницу вон в то, — киваю на место Райана, — кресло, а тебя, выродка неблагодарного — в соседнее. И будь добр мне не мешать.       Встряхиваю его на месте, а затем отпускаю. Но эта падла только скалится в ехидном смешке.       — Боже, какие мы нервные. Чего же ты стоишь так скромно? Иди вон примерь кресло-то. Вдруг жмет? — он поправляет на себе пиджак, а потом подходит ближе ко мне, придавливая тяжелым взглядом. — Ответь только на один вопрос: не тошно будет царствовать, зная, сколько на твоих руках крови?       — Нашел чистоплюев, — тихо смеюсь в ответ. А то боевики не по локоть в крови по умолчанию.       Он качает головой, кривовато улыбаясь.       — Одно дело убивать, когда тебя пытаются убить. Когда ты защищаешь свою семью и режешь глотки врагам. А ты, как до тошноты приторный уж, влезал без мыла в жопу Райана, прикидываясь единственным настоящим другом, — Кайл с презрением выплевывает каждое слово, а я ощущаю их так, словно он хлещет меня по щекам, но не ладонью, нет. Колючей проволокой, цепкой и ранящей глубоко. — А поступил как последняя мразь, убив сперва его сына, подбив на это глупую девку. Какой ценой? Убив вообще даже не знающих о нас мирных людей. Ким покончила с собой по этой же причине, просто не выдержав груза. Каину тормоза перерезаны твоей рукой, хоть ты их и не касался лично. Райан с катушек съехал по твоей милости, а что еще ему осталось, когда он потерял абсолютно все? А стоит вот оно, — кивает на кресло, — того? Чтобы всю жизнь жить с осознанием, что ты мерзкая и подлая мразь, способная только уничтожать и лгать. И черт с ними, с О’Хара, ты ведь не жалеешь даже своих! Мать была бы в ужасе, если бы видела, в какую тварь превратился ее муж и как он скачет по головам ради собственного тщеславия.       Я прихожу в себя лишь после грохота. Рука, так и зависшая в воздухе, горит от резкой боли, будто ее мелко прихватывают раскаленными щипцами. Кайл лежит на полу, с трудом оборачиваясь на меня. Но в непреклонно-ледяных глазах ни капли страха, только презрение. Он смотрит из положения лежа, но складывается полное ощущение, будто бы сверху вниз. На губах алеет кровавая усмешка.       Дышать, мне нечем дышать, словно задыхаюсь.       Это неправда, все неправда! Это все ради Эл, ради нашей семьи и самого же Кайла. В первую очередь и надо заботиться о себе, о своей Династии. И я всего лишь это и сделал!       — Не удивляет, — хладнокровно говорит он, стирая кровь с губы тыльной стороной руки. А затем тихо смеется, запрокидывая голову назад. — Видел бы ты свою жалкую рожу. Знаешь только, что обидно? Что до тебя нихера не дошло.       Отшатываюсь от него на шаг, нащупывая за своей спиной стол. Опираюсь на него и перевожу дух, не в силах отвести взгляд.       — Ты не прав и все поймешь только потом, — пытаюсь оправдаться, так глупо и действительно жалко. Да еще и перед кем?! И мой голос на фоне его — давящего, выглядит слабо. — Ты мне потом еще спасибо скажешь.       — О, я уже тебе шире жопы благодарен. За всю мою никчемную и до отказа набитую ненавистью и болью жизнь. И знаешь что? — он поднимается на ноги. — Я завидовал Рику, да. Не потому, что он был Наследником. А потому, что его любил его отец. Да блять, Райан даже приемыша-Каина любил! А мой меня — нет, — он ухмыляется. — Но я уже привык. И мешать тебе утопать в дерьме не стану. Хочешь Штаб? Забирай, он уже без пяти минут твой. Может, хоть эта победа закроет все твои комплексы и заполнит пустоту, что у тебя появилась после смерти матери.       Он уходит, оставляя меня наедине с мыслями, а я еще долго не могу собраться. Отчего-то пустота накрывает с головой, и я не могу взять себя в руки, совладать с ней. Не правда, все это — не так.       Так... В этом-то и проблема. Кайл просто озвучил правду и обнажил свои старые обиды, о которых я и без того догадывался. Даже он, приученный с детства не считаться ни с кем, кроме себя и своей семьи, полагает, что я перешел границы. Но иначе я бы и не победил. Никогда. Бросаю взгляд на кресло Райана. Я еще и не одержал верх окончательно. Но пути назад уже нет. Отступать поздно. Мотаю головой, но слова Кайла настырно гудят в ушах.       К черту, я все равно доведу дело до конца. Райан уже не сможет быть нормальным Главой, тронувшись умом.       Сперва нужно узнать, готово ли завещание Райана. Набираю гражданского подкупленного юриста и ухожу в свой кабинет. Отвлечься от ядовитых слов, от правды, хлестнувшей по глазам. Я не виноват ни в чем, и все что делаю — борюсь ради семьи. Кайл поймет потом, когда станет Наследником, когда больше не будет чувствовать над собой давление конкурентов, когда и я отвлекусь от него на более важные дела.       Нотариус докладывает, что завещание готово и проблем с ним не возникнет. Конечно, он получил такую внушительную сумму, что было бы странно, если б не сумел раздобыть подпись О’Хары и правдоподобно ее черкнуть. Завещание датировано задним числом, так что у людей не должно возникнуть вопросов. Это хорошо. Осталось главное — добить Райана.       Надеюсь, под дверями его покоев не стоит Свита. Иначе мой план покатится по наклонной.       Звоню Стюару. Сейчас можно чувствовать себя чуть свободнее и позволить себе отдать приказ по телефону. Тем более что ничего сверхъестественного я требовать у него не буду. Потираю глаза, чувствуя, что под мерные длинные гудки начинаю попросту клевать носом. Гребаная рань. Но оно того стоило.       — Да, сэр, — бодрый тон вызывает вялый всплеск зависти.       Ты просто всегда завидовал Райану, вот и все! Как и Кайл Рику!       Мотаю головой, отбрасывая мысли на задний план. Плевать. Сейчас нужно делать последний рывок, кто бы ни пытался выбить почву из-под моих ног.       — Стюар, посмотри, есть ли Свита рядом с камерой, в которую посадили остынуть нашего Главу. Утром на Совете ему было нехорошо, и я хочу убедиться, что он под присмотром.       — Понял, я напишу вам через пару минут.       Кладу трубку и опускаю лицо на ладони. Сомнения липким комком роятся где-то за грудной клеткой, глубоко внутри. Отголоски слов Кайла болезненно колют сознание, будто я иду по дороге из битого стекла. Так и есть, я плелся по ней всю жизнь. А сейчас настало время наконец спрыгнуть с этого пути.       Наплюй, Джейсон, разве тебе когда-то было дело до чужого мнения?!       Насрать, что себе думает Кайл. Он сопливый, бестолковый индюк, который еще ни черта не понимает в этой жизни. От Рика он настрадался. Вот если бы намаялся с мое по жизни, то прекрасно бы понимал, за что я борюсь. Но разве я не создал ему те же условия? То же воспитание, смерть любимой женщины. Нет. Все равно это все не то, Джевелс и близко не тянет на сравнение с Элеонорой.       Мысли то разбегаются от меня, то схлестываются друг с другом, порождая очередные противоречия. Нужно просто успокоиться и довести дело до конца. А там жизнь наладится, старые тревоги и обиды уйдут, и станет легче.       От Стюара приходит отбивка о том, что под дверью Райана тусуется Джон с парой ребят из Свиты. Черт побери, как же они там некстати-то, а... Сообщение привычно исчезает с мобильного через пять минут, — Стюар подчистил, механизм страховки на случай моей забывчивости у него отработан на все сто процентов. Я коротко улыбаюсь повисшей в окошке пустоте.       Ради себя. Да, пора посмотреть правде в глаза. Места Главы я добиваюсь в первую очередь для себя. Но действительно ли, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти Элеоноры? До ее гибели я не мог и помышлять о таком. Мне просто было не до интриг, а места в Совете и так хватало с лихвой. Зарываю пальцы в волосы. А после смерти Элеоноры мне нужна была цель, просто чтобы идти к чему-то. И ею стал не пост, вовсе нет. Месть и желание отобрать все, что дорого, у того, кто раздражал всю жизнь, кто отбирал самое драгоценное у меня, пусть и до нашего с Эл брака.       Главное, что после всего этого станет легче. Наверняка ведь?       Вновь отмахиваюсь от этих мыслей. Нужно думать над тем, как убрать Райана с доски. Король остался один, и каждый его ход — потенциальный мат. Только последние пешки обступили его по периметру и преграждают путь. Нужно увести их от него, но что делать с самим Райаном? Убить его — показать, что кто-то охотится на Династию, и этот охотник явно отсюда, а не из России. Громовым попросту неоткуда было так лихо узнать о состоянии О’Хары, его поведении на Совете и подготовить план. Даже если допустить, что их лазутчик вхож в Совет или Свиту Главы.       Все должно выглядеть непринужденно. Но Райана из камеры пока явно никто не выпустит. Разве что подослать ему медика, который под видом какого успокоительного вколет ему быстродействующий яд или же попросту воздух. Но тогда возьмут медика, и нет гарантий, что пытки не развяжут ему язык. Джон не убьет врача на эмоциях, он начнет копать. Слишком предан Райану и даже после смерти хозяина будет выслуживаться до последнего. Его я тоже уберу, но чуточку позже.       А что, если подставить Джона? Он ведь близок к Райану, да и руки у него всегда были развязаны. Он знал обо всех планах О’Хара всегда, и в такое люди могут поверить. Если будет кого осудить по Трибуналу — то вся эта цепочка смертей красиво замкнется на виновнике, и ко мне не будет никаких вопросов. Он знал, что Рик будет один в загородном доме, и тогда мог протащить Рокоссовского через границу и организовать все через других людей. У Командующего Свитой Главы есть надежные люди, которые последовали бы его приказам. Дьявольски улыбаюсь.       Осталось только убрать Райана так, чтобы все очевидно указывало на Джона.       Вопрос только в том как... Убить Райана в открытую и просто застукать на месте преступления Джона? Или же убить их обоих и имитировать драку? Черт, как же сложно. Почему я не подумал об этом раньше?       Прищуриваюсь, хитровато улыбаясь. Есть мысль. Райану сейчас плевать, кого убить, и это факт. Если подкинуть ему доказательства на Джона, то, скорее всего, завяжется поножовщина... Вот только откуда тогда у меня взялись доказательства на Джона, если Райан лично не нашел ни одной улики, указывающей на того, кто перерезал тормоза машины Каина. Вновь отметаю вариант. Не то, совсем не то.       Во всех случаях однозначно мешает Джон, и как его вывести из игры — пока не ясно. Он последняя опора Райана, которая останется с ним при любых обстоятельствах. Джейсон, ну ты и дурак. О таких вещах нужно думать заранее! Неучтенная фигура вылезает боком.       До вечера время проходит в разборе горы документов и раздумьях о Джоне. Ничего не лезет в голову. Придется попробовать самому поворошить это осиное гнездо, чтобы понять, что к чему. Других вариантов нет. На столе звонит телефон, и я лениво перевожу на него взгляд. Раскас?       — Да, — нахмуриваюсь. Странно, сам он звонит мне крайне редко.       — Сэр, есть новости.       Он говорит приглушенно, будто боится, что кто-то может его услышать. Наблюдает со стороны?       — Я слушаю, — поторапливаю его, потирая пальцами переносицу. Сил уже на минимуме, если честно.       — Они все еще стоят под дверью его камеры и, похоже, не собираются оттуда уходить.       Вздыхаю, понимая, что полномочий прослушивать мой номер ни у кого на данный момент попросту нет. Можно позволить себе расслабиться.       — Что думаешь делать?       Он мнется, не решаясь давать ответ. Разумеется, я столько твердил о том, что по телефону такие вопросы не решаются, и даже заикаться о подобном — нельзя. А тут сам прошу открытого ответа, не поднимая жопы из кресла.       — Может, тревогу объявить? Посторонние на территории Штаба все-таки... — предлагает аккуратно, заставляя меня коротко улыбнуться. Все равно не теряет хватку. Молодец. Хороший из него выйдет Заместитель, что ни говори. Верный и преданный.       — Я думаю, это приведет только к лишней панике. Нужно зачистить чужаков тихо, без пыли, — перекатываю по столу ручку и отворачиваюсь к кофемашине. Чертов Райан со своей этой Свитой, ей-богу. — Зайди ко мне, поговорить надо...       Кладу после этого трубку и коротко пишу Стюару о том, что вновь требуется очистка вызова. Видимо, все-таки придется прибегать к каким-то активным действиям. Я хотел сделать все без шума и с максимальной осторожностью, если получится, но время поджимает. Чем дольше Райан жив, тем больше шансов, что он все-таки придет в себя, и тогда власть будет получить не так-то просто. А то и вовсе действительно упрется в догадку, что это я убил Рика, и все, пиши пропало.       Раскас приходит ко мне довольно скоро. Отдает поклон с порога и вальяжно проходит вглубь кабинета, к креслу. Я не одергиваю его. Имеет право. Мои руки и глаза в очень многих вещах.       — Надо что-то делать с этим, — качаю я головой, и Раскас соглашается.       — Вот только что — непонятно. Гребаный Джон глаз с двери не сводит. Никого не подпускает. Все еще защищает Райана.       Киваю, медленно, скорее для общего вида, чем от понимания. Задница сгущается все плотнее.       — А если газ какой в камеру пустить? — внезапная мысль Раскаса приводит меня в ступор. — Усыпляющий, например... Райан уснет, мы увидим это по камерам. А следом...       — Какую-нибудь отраву, — шустро прибавляю свои мысли. Но Раскас спешит отмахнуться от моей догадки.       — Слишком топорно. Что, если рвануть этаж Корпуса к чертям?       Ошарашено смотрю на него. Ничего себе порча имущества! Да и сколько жизней пленных бойцов, которые можно было бы обменять на наших боевиков. Впрочем, пока эта идея кажется хотя бы максимально нейтральной.       — И все равно это будет выглядеть как спланированный акт. Совпадение с Риком — заглотили, с Каином уже не прокатило. По Райану станет окончательно ясно, что все это намеренные действия. Русские не могли бы так быстро отреагировать на то, что у нас происходит. Идеальным вариантом было бы самоубийство Райана.       — Не, — хмыкнув заключет он. — Этого мы от О’Хары не дождемся. Как бы он не полетел с катушек, а на себя руки не позволит наложить гордость. Да и желания мстить у него хоть отбавляй.       Да, уж это факт. Сам сегодня чуть не отхватил.       — Много заключенных с ним на этаже?       — По моим подсчетам — трое.       Трое — не такая уж большая жертва, учитывая обстоятельства.       — Может, тогда пустить газ на весь этаж? А обставить все как сбой системы безопасности. С ней ведь недавно были проблемы, когда она нам чуть всех заключенных не заморозила заживо.       Раскас хищно улыбается.       — Или же попросту усыпить всех, пробраться в камеру, привести в чувства Райана, резануть его по венам маленьким лезвием, которое Джон вполне мог при нем и не заметить, и поминай как звали. Сойдет за суицид. Окружающие, может, и поверят.       Улыбка касается моих губ, и я чувствую, как камень падает с души. Чтобы я без Раскаса только делал, ей-богу? Одна голова — хорошо. И моя не раз меня выручала, продумывая сложные многоходовки. Но две — куда лучше. Кайла не всегда удавалось припахивать к процессу, да и ладим мы с ним откровенно дерьмово, для того чтобы спокойно прорабатывать план. А вот с Раскасом у нас всегда было полное взаимопонимание, с самых первых его дней в моей Свите.       Он силен в таких мелких и импровизационных планах, на мне нечто более размашистое и интриганское. Идеальный тандем, который способен добиться своего практически в любой ситуации. Вызываю к себе Стюара, и после его прихода мы с Раскасом вдвоем объясняем, что именно нужно сделать с записями с камер и вентиляцией Корпуса. Будет лучше, если уснут даже патрульные на входе. Так меньше внимания и проблем. Стюар не спорит — понимает, что это последний рывок, что отделяет его от места. Мы готовы.       — Лезвие найдешь?       — Обижаете, сэр, — ухмыляется он, кивая. — У нас все имеется в наличии, особенно если это необходимо для дела.       Ненадолго прикрываю глаза. Как хорошо, когда есть на кого положиться хоть немного, когда собственные силы отказывают напрочь.       Сегодняшний стресс настолько завел меня в тупик, что я рисковал попросту не отыскать из него выход в кратчайшие сроки. Промедление — смерть.       После отмашки от Стюара о том, что камеры удачно сбиты, а по вентиляции Тюремного Корпуса пущен усыпляющий газ, мы еще недолго сидим с Раскасом в кабинете. Нужно, чтобы все схватилось. Наткнуться на бодрствующую свиту Райана не хочется совсем.       Выдвигаемся после второго сигнала, выдергивая с собой еще троих человек в подмогу. Стюар вернет вентиляцию в штатный режим, чтобы не уснули уже мы. Действия снотворного хватит на три часа, а Райана мы приведем в себя. Я хочу посмотреть ему в глаза, когда он узнает, что все это сделал я. Хочу видеть, как в его взгляде разрастается ужас вперемешку с ненавистью, как он медленно сложит все воедино и поймет. Ведь он уже не сможет мне навредить.       Мы приходим в сонное царство, и у самой двери камеры Райана я перешагиваю через растянувшегося на полу Джона, чуть задерживая на нем взгляд. Потом очередь дойдет и до тебя. Сейчас в приоритете цель куда весомее. В камере Райан лежит у самой двери. Явно пытался достучаться до кого-то, когда понял, что с вентиляцией что-то происходит.       — Держите его покрепче, вырываться он будет сильно.       Помятый и лежащий у самых ног Райан выглядит жалко. Идеально-белая рубашка испачкана пылью, что грязно-серой хаотичной россыпью отпечаталась на воротничке, залегла белесыми пятнами в складках черного пиджака. Я никогда не видел его таким, и даже жаль, что последнее воспоминание о нем будет испорчено этим. Впрочем, само зрелище наверняка доставит мне удовольствие.       Раскас вкалывает Райану в шею антидот. Некогда ждать, пока он проснется сам, тем более что этот процесс у них, скорее всего, будет синхронизирован с Джоном и командой.       Он приходит в себя тяжело, медленно открывая глаза, хрипло стонет и только при попытке пошевелиться осознает, что его удерживают на месте. Я стою напротив, глядя на него сверху вниз. Впервые в жизни открыто позволяя себе такое пренебрежение в его адрес. Всю мою жизнь он смотрел свысока. Теперь же мы поменялись местами, и жизнь расставила все как полагается.       Скрипучий смех Райана эхом отбивается от стен камеры.       — Сука, значит, я был прав, — качает головой, но даже не пытается вырваться из рук парней. — Это все твоих лап дело.       Я присаживаюсь на корточки, склоняя голову набок, а затем с издевательской ухмылкой строго цокаю языком.       — Нет, друг мой. Ты как раз-таки все просрал. Прав был Рик, когда на собрании орал, что я пытался его убить, — довольно киваю, — пытался. Вот только он выкрутился и выжил.       Он поджимает губы, отводит взгляд. Знает, что именно тогда, не поверив, пустил все под откос. Рик хоть и был зеленым птенцом, но все-таки умел рассуждать и без труда сложил два и два. А Райану понадобились доказательства.       — Поверь ты ему, и все бы вы были живы.       Какое-то странное садистское наслаждение наводняет душу от того, что я вот так безнаказанно ковыряюсь в его ране. Делаю больнее и заставляю ощущать его свою вину. Тяжелое дыхание Райана больше похоже на шум шторма, под стать взявшимся в его сознании эмоциям. На такое невозможно реагировать спокойно, и я это прекрасно знаю. Но он собирается с силами и поднимает взгляд, несгибаемо глядя глаза в глаза. Настолько безразлично и в то же время сильно, что у меня на жалкие секунды перехватывает дыхание от этого упрямства.       — Ты пришел лясы поточить напоследок или все-таки убрать преграду на своем пути?       Коротко смеюсь на его слова, позволяя себе кивнуть.       — Считай, и то, и другое. Мне просто интересно, сообразишь ты, за что тебе все это, или же нет?       Он отводит взгляд с таким пренебрежением, будто полный контроль над ситуацией принадлежит исключительно ему. Хорошо, что мы начали действовать сейчас. Его утренняя истерика была всего лишь временным помутнением, сейчас же разум абсолютно чист, а поведение адекватно. Злюсь, ощущая, как внутренности обдает лавой. Как он смеет вести себя так сейчас, когда его жизнь висит на волоске и полностью зависит от меня?!       — Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю, — угрожающе цежу сквозь зубы, в награду получая уничтожающий взгляд.       — Иначе что? — ухмыляется, совсем на мой манер, полностью выбивая почву из под-ног. — Убьешь меня? Или продолжишь травить охуительные истории о том, как ты убил мою семью? Не волнуйся, я уже догадался, что все, возможно только кроме Ким — твоих рук дело. Ответь только на один вопрос: Ольга-то где? Прикопал поди?       — Нет, — елейно протягиваю буквы, улыбаясь, как сытый кот, — она слишком хороша для этого.       Райан качает головой.       — Старый мудак.       — От такого же старого, как сам, и слышу. Ты так и не ответил на мой вопрос.       Он делает глубокий вдох, будто стараясь успокоиться и удержать самоконтроль.       — А кто ты такой, чтобы я отвечал тебе на вопросы? Жалкий шакал, что ради власти предал все и вся? Мой отец учил меня, что уж если и умирать, Джейсон, то с гордо поднятой головой. Ты мразь, которую я по дурости пригрел на своей груди. Но теперь заламывать руки поздно. Я вот готов умереть с честью. А ты — зассал под дулом пистолета, как семилетняя салага, впервые увидевшая настоящее оружие. Вот и ответь себе на свой вопрос сам, — улыбается, широко и в то же время с абсолютным презрением во взгляде. — За что ты уничтожил мою семью?       Молчу, выдерживая его напористый взгляд. Даже не подумаю отвечать ни на что из этой провокации. В одном он прав, бояться ему уже нет смысла, и это осознание придает ему сил.       — Зависть, Джейсон, вперемешку с тщеславием. Во всем. Начиная от семьи и заканчивая титулом. Именно поэтому ты не убил меня тихо и спокойно, а пришел похвалиться о своих достижениях. Тебе было мало должности Заместителя, и ты взял от жизни все. Теперь ждешь похвалы? Предсмертного восторга? Ужаса в моих глазах от того, что меня превзошли? Ты этого не получишь. Мне искренне жаль, что ты настолько ничтожен.       Сжимаю руки в кулаки, борясь с откровенным желанием дать ему в морду, но сдерживаюсь. Нельзя дать слабину, показать, что его слова задели меня, показать своим людям, что я сейчас слаб. А он намеренно издевается, хрипло и раскатисто смеясь в ответ на моё молчание. Нужно брать ситуацию в свои руки.       — Можешь думать все, что хочешь, — спокойно парирую, удивляясь сдержанности собственного тона. — В любом случае кресло Главы уже мое.       — Оно станет твоим проклятьем, Джейсон. А вся пролитая кровь тебе еще аукнется, вот увидишь, — устало вздыхает, — на этом предлагаю закончить светский раут, делайте уже, что хотели, я к родным опаздываю, — скалится в наглой улыбке. — Заодно, уж обещаю, привет Элеоноре передам. Вот она с ума сойдет, когда узнает, каким подонком оказался ее Джей.       Стискиваю зубы, перебарывая идиотское желание наговорить ему ответных гадостей. В этом нет абсолютно никакого смысла. Ему нечего терять, и ничто уже сломить его не способно. Собственной смерти Райан явно не боится, как и потерять Штаб.       — Не волнуйся, Штаб в надежных руках, — перевожу взгляд на Раскаса. — Делай, что требуется.       Райана практически рывком ставят на ноги, сдергивая пиджак с плеч, расстегивают пуговицы на манжетах рубашки. По лезвию в пальцах Раскаса хищно прогуливается блик от лампы под потолком. О’Хара презрительно фыркает, глядя на острие.       — Боже, как мило, хоть бы уж умереть дали как воину.       — Обойдешься и без такой чести, — ухмыляюсь, но Райана это будто ничуть не трогает. Он даже не морщится, когда лезвие касается кожи, проходясь вдоль руки. Кровь легкими толчками вытекает наружу, стекая по коже вниз. Капельками разбиваясь о бетон, окрашивая его в багряно-алую крапинку. Красиво. Особенно если знать, чья это кровь.       — Вот так и пал Феникс, — наблюдаю за тем, как Райана отпускают, приваливая спиной к стене.       — Не волнуйся, лисий век куда короче, да и жизнь всего одна. Знаешь, что главное, Джейсон?       Скептически выгибаю бровь, не снимая с лица улыбки. Наблюдать, как ему все тяжелее дается каждый новый вздох, оказалось куда приятнее, чем я себе представлял.       — Семья, — выдавливает он с улыбкой, — которой у тебя никогда не было и не будет. Мне было страшно их потерять. Но теперь не страшно терять жизнь. А ты до последнего будешь трястись как сучка. Не за Кайла. За себя и шкуру, которая ни черта не стоит.       — Зато я буду жить, — развожу руками, любуясь его бледнеющим с каждой минутой лицом.       — Я лучше сдохну, чем буду жить, как ты — один.       У меня есть я и память о моей Элеоноре. И мне этого вполне достаточно. Раскас вкладывает лезвие в руку О’Хары, чтобы оставить на нем отпечатки. Говорить что-то бессмысленно. А потому я разворачиваюсь и молча ухожу из камеры, напоследок выхватив взглядом лишь глумливую, но невероятно слабую улыбку на лице Райана. Все, что он нес — бред агонизирующей психики. Только и всего. Нет ничего важнее жизни, потому что если есть жизнь — есть все. У мертвых нет шансов уже ни на что. Только память о них хранится в веках.       — Сэр, — Раскас нагоняет меня в коридоре, кивая на трех спящих посреди коридора боевиков. — С этими будем делать что-то?       Я недолго смотрю на них, а затем качаю головой.       — Не сегодня. Хватит крови. Нужно взять тайм-аут. Теперь дело осталось за малым.       Он отдает поклон, и я решаю не задерживаться на месте. День гребаных откровений, ей-богу. То Кайл резанул правдой по глазам, то Райан поглумился напоследок, оказавшись в заведомо проигрышном положении. Приятно здесь только одно.       Это долгожданный шах и мат О’Харе.       В покои я возвращаюсь со странным чувством тошноты и пустоты внутри. Не раздеваясь иду в ванную и включаю воду. Взгляд сам собой скользит по белой эмали просторного джакузи. Я закрываю глаза. Вчера — засохшие капли крови на бортиках. Ссора, еще одна смерть. Сегодня — третья. Слишком много. Не от моих рук, но по моим приказам. И я ответственен за них.       Пусть так, пусть я одиночка. Но семейный и не добился бы таких высот, не правда ли? Любовь и семья — груз, что сковывает по рукам и ногам, тянет на дно рутинного болота и не дает даже проскочить мысли о чем-то большем. Я любил Элеонору. Обожал. И был готов ради нее на все. Но по итогу так ничего и не добился, пока был с ней. Потому что весь мой мир состоял из Эл. Будь она жива — все было бы совсем иначе.       Сбрасываю с себя вещи и сплошным комком отправляю их в стиральную машинку. Остаюсь совсем нагим, и самое мерзкое, что в душе ощущаю себя так же. Раздетым и обезоруженным на поле битвы.       Посреди пепелища, Джейсон, ведь последний бой ты фактически закончил только что. Дело осталось за малым, Совет пойдет за мной. У них просто нет альтернатив, и по праву крови мы — первая Династия, которая имеет право претендовать на титулы. Бизнес О’Хары тоже принадлежит мне, и Штаб будет обеспечен по всем фронтам. Вопрос лишь в том, принесет ли это счастье мне?       Должно. Любая достигнутая цель приносит удовольствие. Так было, когда я заполучил Элеонору. Так будет и сейчас. Я иду на кухню, не включая свет. Привычно беру бутылку коньяка и один бокал. Зрение привыкает к темноте, находит фотографию Эл и отчаянно ловит взгляд. Даже она смотрит со снимка будто бы с презрением.       «Мать была бы в ужасе, если бы видела, в какую тварь превратился ее муж и как он скачет по головам ради собственного тщеславия».       «Заодно, уж обещаю, привет Элеоноре передам. Вот она с ума сойдет, когда узнает, каким подонком оказался ее Джей».       Фразы эхом отдаются в сознании, и я отвожу от снимка взгляд.       — Это ради нас, твоей памяти и Кайла, — робкий шепот звучит неубедительно, и я ухожу, плотно закрывая за собой дверь. Опускаюсь на дно ванной и наливаю полный бокал коньяка. Забыться, выпить за победу и расслабиться после этой адской недели. Просто хочу выдохнуть и успокоиться.       Осталось сделать последний шаг, протянуть руку и забрать все, что по праву сильнейшего принадлежит мне. И наконец-то жить спокойно, удовлетворив эту жажду мести и оголтелых достижений. Отпиваю коньяк. Быть может, в чем-то Райан и прав?       В любом случае думать об этом я буду завтра. А сегодня все просто. Поднимаю бокал и позволяю себе улыбку.       Шах и мат.