Сквозь сладкую пелену смертельного яда

Лицо правительницы оставалось таким же бездушным и каменным, руки в перчатках сжались в кулаки, а пустой взгляд, полный начинающейся ненавистью, был направлен на Кеманкеша. Мужчина испытывал огромную невыносимую боль, которая накапливалась с каждым днем все больше и больше. Кесем Султан на мгновение поняла, еще раз вышла за рамки дозволенного, наполнившись злостью к этому человеку. Если даже ее муж вызывает презрение, то каким образом обычный раб смог спровоцировать ненависть, которую она клялась не чувствовать ни к кому. Значит он чего-то стоит, далеко не пустое место. Нет, женщина не боится. Она просто хотела его исчезновения. Потому что понимала: еще немного, и правительница не выдержит и станет убийцей. От огромного напряжения закружилась голова и она отпрянула назад, рукой оперевшись на каменную белую стену. Во рту пересохло, а веки стали тяжелыми, от чего Кесем Султан зажмурилась, умело сдерживая все внутри себя. Мустафа медленно подошел к женщине, немного перепугавшись и ощущая всю внутреннюю вспыхнувшую ненависть на себе. Сквозь закрытые очи султанша заметила резко наступившую темноту, а с ней - зажатось во всем теле. Опомнившись окончательно, она подняла веки и подняла руку, останавливая жестом мужчину, что оказался в нескольких шагов от нее. - Не смей, - тихо сказала она, а от этого тона могли вороны сорваться с верхушек лесных сосен. - Отойди, не испытывай моего терпения. Янычар послушно отошел назад, восстановив дозволяемое расстояние между ними. Воин не представлял, чем заслужил такую ненависть и злость. Однако мысль о том, что именно он довел до такого состояния правительницу, отравляла все его сознание. - Теперь слушай меня, - она оторвалась от стены и выровнялась, расправив плечи и подняв величественно подбородок. Голос приобрел невероятную уверенность и твердость, а приказной тон завораживал смелого воина, заставляя поднять взгляд и встретиться с ее стеклянными очами. - У тебя есть выбор. Я могу дать разрешение на твой брак с Эстер-хатун. Либо с девушкой, которую, по твоим словам, вызвала любовь, да такую, что заставила отказаться от моей помощницы. - Теперь пауза. Хранитель покоев с нетерпением ожидал второго варианта, а первоначальный, казалось, совсем его не интересовал. Прищурившись, она поняла это, хоть и расстроилась, договаривая: - Или ты остаешься здесь, забывая обо всех и шпионя за мной, как приказывал Султан Ахмед. Но тогда я не гарантирую сохранение твой жизни. - Я остаюсь здесь, и всю оставшуюся мне жизнь буду с вами, - Мустафа уже сам пугался тому, что уголки губ женщины никогда не поднимались, даже в язвительной улыбке. Они застыли, не в силах двигаться. - Не люблю глупых людей, Кеманкеш-ага. - Ваш яд стал для меня щербетом, - потеряв на секунду контроль над чувствами, произнес он, слова были как будто горячее пламя, неугомонное и бессмертное. - Смотри, не отравись этим щербетом, - Правительница развернулась и медленно покинула свой кабинет. - Я уже отравлен, Кесем Султан, - обреченно и грустно прошептал ей в след Кеманкеш, вдыхая полюбившийся аромат внезапно исчезнувшей женщины. В дворцовом саду дочь великой жестокой правительницы прогуливалась, оставив полупрозрачный платок, что прикрывал по обычаю ее лицо, в своих покоях. Как же давно она здесь не бродила, оставив все мысли. Уставшие глаза рассматривали каждое движение ветки на ветру, а ноги принесли ее к непонятному и неизведанному ранее месту. Окинув взглядом незнакомую окрестность, на ее лице появилось удивление. Кусты алых кровяных роз привлекли все внимание на себя, распространяя в воздухе прекрасное благовоние. Девушка никогда их раньше не видела, может просто из-за того, что постоянно была во дворце. - Фахрие, откуда эти прекрасные цветы? - приятно и искренне улыбнувшись, спросила у своей служанки Гевхерхан Султан. - Это розы Кесем Султан, султанша. Кроме нее, никому больше не разрешается до них дотрагиваться. Тонкие симметричные брови девушки слегка приподнялись. Все еще любуясь цветами, она, немного подумав, спросила: - Кто же за ними ухаживает, если есть такой запрет? - ее явно удивило тайное место своей Валиде, которую дочь помнит всю жизнь ледяной и равнодушной к любому, что бы не случилось. - Кесем Султан сама ими занимается, - покорно ответила Фахрие. - Простите, султанша, но лучше нам отойти. Не дай Аллах, слуги увидят нас здесь и ваша Валиде разозлится. - Ты права, пойдем, - кивнула Гевхерхан Султан, последний раз посмотрев на розы. Решившись возвращаться в покои и заняться маленьким сыном, что год назад остался сиротой. Муж девушки оказался предателем по мнению Кесем Султан. Он был казнен несмотря на мольбы дочери правительницы. Этот момент запечатлился в мыслях и воспоминаниях младшей султанши, казалось, на всю жизнь. Злость на мать не проходила, а только усиливалась. Смотря в ее отстраненные сапфиры, Гевхерхан видела умершего отца ее ребенка. А главное, девушке никто ничего не объяснил. Возможно, из-за ее эмоционального восприятия и безмерного горя. Окунувшись в свои мысли, дочь Кесем Султан не заметила, как к ее путь преградил высокий голубоглазый мужчина. - Султанша, - поклонился он, вернув ее к реальности и заставив поднять голову. Гевхерхан непонимающе прищурилась, кивнув в знак приветствия. Незнакомец понял, что нужно представиться. - Абаза Мехмед-ага, помощник и охранник Султана Ахмеда. - Ах, значит это вы? - поняла девушка, рассматривая его. - Значит, мой отец именно с помощью вас пытается взять власть в руки и отобрать ее у Валиде. Что ж, желаю удачи и побольше смелости и мозгов. Слова прозвучали довольно грубо, но Абаза их не замечал. Зеленоватые глаза султанши покорили его, поглотили в одно мгновение. Мужчина понимал, что это дочь Кесем Султан, которую он вчера мимолетом видел, когда правительница садилась в карету. Однако, кроме красоты, схожести не нашел. Нет, взгляд не был радостным, в нем - грусть и печаль, тоска, переходящая в безнадежность. Он не заметил материнской небывалой гордыни, а распущенные светло-коричневые волосы манили. Мехмед влюбился с первого взгляда, увлекаясь ее притягательной внешностью и певучим голосом. А Гевхерхан уже пожалела о своих словах. Она успокоилась и улыбнулась, глядя на него. - Вас все устраивает в новой обстановке? - намекая на дворец, спросила девушка уже ровно и располагающе. - Конечно, - нежно произнес Абаза, окончательно осмелев и быстро схватив свое состояние. - В первые дни мне посчастливилось увидеть вас, что может быть лучше? - Наверное, лучше - верно служить Повелителю, - продолжая улыбаться, проговорила она. А потом вспомнила, что пора во дворец: - Удачи вам на новой должности. Надеюсь, не посрамитесь. - Когда я снова смогу увидеть вас? - воспламененно задал вопрос Абаза, чем привел в ступор Гевхерхан Султан. Чего лукавить, чистые и светлые глаза мужчины радовали ее, уносили далеко от всех пережитых трагедий и разочарований. Почему бы и не открыться. Тем более, ечли постоянно пробовать, можно снова найти свое счастье. - Вы пытайтесь, и найдете, - кинула последним словом девушка, повернувшись к Мехмеду спиной и плавно двигаясь в сторону ворот. Вечером Эстер-хатун по приказу Кесем Султан явилась в ее покои, максимально попытавшись привести себя в порядок. Помощница правительницы стояла перед госпожой уже осознавая, о чем пойдет разговор. А нависшее молчание вскоре было прервано. - Эстер, скажи мне, чего ты хочешь? - неожиданный вопрос поразил девушку, но в то же время, она понимала, что сейчас должна во всем признаться ради мечты и воображаемого будущего. - Я хочу семьи, султанша, - опускаясь перед ней на колени, произнесла помощница, рукой откидывая светлые пряди. - Ты думаешь, она таким способом построится? - как-то грустно спросила Кесем Султан, свысока поглядывая на Эстер. - У меня есть самый большой страх - остаться одной и всю жизнь жить так. Поэтому разрешите наш никях с Мустафой-агой, проявите милость. Видя искренность девушки, женщина невольно пожалела служанку. Она нагнулась к ней и взяла за подбородок: - Ты готова выйти замуж за того, чье сердце принадлежит другой? - голос не дрогнул, а сердце заныло от раны прошлого. - Это неправда, он много месяцев со мной. Кеманкеш-ага просто не хотел вас расстраивать. Он, как и все, вас боится. Правительница поняла, что Эстер ошибалась. И на счет себя, и на счет госпожи. Потому что воин не боялся Кесем Султан, что она и заметила в последнем разговоре. - Я бы дала согласие, Эстер. Да Кеманкеш не согласился, предпочитая свободу, хоть и в железной клетке. Глаза разочарования, полные подступающих слез. А правительница встала, жестом приказывая подняться и свою помощницу. - А теперь забудь все. И я забуду. - Я не смогу быть одна, - уже заплакала Эстер, не сдерживаясь и закрывая прекрасное лицо тонкими руками. - Нет у меня такой силы, как у вас. - У меня тоже нет... Кесем Султан рано утром встала, ощущая очередную знакомую слабость по всему телу. Ее разбудил Хаджи, нервно ожидавший уже несколько минут за дверями. Одевшись на скорую руку в изумрудное ослепляющее платье и надев уже привычные темно-зеленые перчатки, правительница крикнула, чтобы евнух входил. Обеспокоенный слуга влетел в покои, не заметив султаншу, что хмыкнула, стоя возле зеркала. - Для начала успокойся, - приказала Кесем Султан, однако Хаджи ее не послушался и принялся быстро говорить. - Мы наконец нашли дом того старца, которого вы встретили в кофейне. - Вот как? - явно довольная известием, переспросила, желая уточнений. - Его хижина находится за лесом. Правда, туда не добраться каретой. Уж очень тернист путь. - Готовь моего коня, вечером, чтобы никто не видел, отправимся туда. Возьми охрану. - Кеманкеша-агу оповестить? - Пусть занимается своими делами. - Как прикажете. Однако почему? - не унимался евнух, переживая за госпожу. - Хаджи, зачем так быстро отравлять существование человека? Пусть немного поспит спокойно. Она вышла из покоев, оставив слугу одного с опустившейся головой. А тот вспомнил момент, когда только недавно продолжал стоять возле дверей кабинета вакфа. И услышанные слова хранителя покоев. Хаджи-ага тяжело вздохнул, прошептав мысли вслух: - Он уже отравлен...