Трудности семейной терапии

      Ньют стучит в высокую черную дверь несколько раз, потому что звонок, судя по отсутствию звука, сломан. Ему не открывают около трех минут, и когда он уже думает позвонить профессору, чтобы тот впустил его, дверь, наконец, открывается.       Перед ним показывается молодой мужчина со светлыми, заплетенными в аккуратный хвост волосами, в его губах зажата сигарета, которую он берет в пальцы и чуть жмурится от света с улицы, с интересом осматривая пришедшего.       — О, я, может… — Ньют заглядывает в свой телефон, проверяя номер дома и улицу, а мужчина, не издавая ни звука, опирается на косяк плечом и достает из домашних штанов железную зажигалку, прикуривая сигарету. Он выдыхает дым кверху, а потом опять переводит на него прищуренный взгляд. — Профессор Дамблдор живет здесь?       — Мм, — выдает мужчина, кивая, его брови чуть приподнимаются, будто мужчина узнает его. Он вновь выдыхает дым и берет сигарету между пальцев. — Rothaarig[1], это к тебе, — говорит мужчина, не оборачиваясь и отходя, позволяя Ньюту пройти внутрь. Голос у того хриплый и низкий. Блондин закрывает за ним дверь, и Ньют снимает кроссовки, а куртку вешает на крючок. Немецкий он знает не совсем хорошо, но это слово почему-то помнит. «Рыжий» — это, скорее всего, как раз профессор Дамблдор, его научный руководитель.       Ньют, конечно, не мог назвать профессора совсем уж ярко-рыжим, но все-таки его волосы отдавали больше в рыжий, нежели в каштановый, особенно на свету.       Блондин ждет, продолжает курить, и Ньют замечает, что в прихожей на небольшом столике стоит пепельница, куда тот стряхивает пепел с толстой сигареты.       Профессор выходит к ним навстречу, он выглядит довольно непривычно… эм… в домашней одежде, Ньют, привыкший видеть его только в костюмах-тройках, с интересом разглядывает его. Тот в темно-синем спортивном костюме фирмы «Аберкромби», Ньют и сам любит эту одежду, но никак не думал увидеть в ней профессора.       — Добрый день, Ньют, я очень рад тебя видеть, — с улыбкой говорит Дамблдор, и, на самом деле, это Ньют очень рад его видеть, потому что он задержал все сроки сдачи своей дипломной работы, а профессор согласился встретиться с ним в его выходной у себя дома.       — Профессор, я очень сильно извиняюсь, что вам приходится…— Ньют замолкает, а Дамблдор приподнимает брови.       — Ничего страшного, я с нетерпением ждал прочесть наконец заключение твоей работы. — Он встает рядом со светловолосым мужчиной, который все это время молчит, но пристально наблюдает за ними. — Ньют, познакомься, это Геллерт, мой муж, — говорит Дамблдор, а Ньют удивленно смотрит на них. Он знал, конечно, что Дамблдор женат, у того было кольцо на пальце, но никогда бы не подумал, что на мужчине. — Геллерт, я рассказывал тебе о Ньюте. — Профессор поворачивается к мужу, трогает того за запястье и указывает головой в его сторону.       — Я… очень приятно, — говорит Ньют блондину и приоткрывает губы, когда замечает, что у того разного цвета глаза: один ярко-голубой, а второй темно-карий. Это приводит его в настоящий восторг, но он старается смолчать, потому что, боже, он постоянно несет какую-то чушь, особенно если пытается сделать комплимент. — Мне очень приятно с вами познакомиться. Профессор лучшее, что случилось в нашем университете.       — Не сомневаюсь, — с улыбкой отвечает ему мужчина, глядя в глаза. — Вряд ли кто-то другой стал бы тратить свой выходной на вашу дипломную работу. — Ньют замечает, что профессор качает головой, а потом, подходя к нему, кладет на плечо свою ладонь.       — Боюсь, я самый обычный профессор, — говорит он, с улыбкой глядя на своего мужа, а потом переводя взгляд на Ньюта. — пойдем, Ньют, я думаю, за два часа мы с тобой уж точно управимся. — Ньют ловит на себе взгляд мужа профессора, и ему кажется, что это отнюдь не добрый взгляд, но, в конце концов, почему тот должен быть добр к тому, кто заставляет работать его мужа в выходной день.       Они идут через гостиную к комнате, которая оказывается кабинетом профессора. Тот садится за письменный стол, на котором стоит включенный компьютер с уже открытым документом его диплома. Ньют на всякий случай принес с собой и распечатанный вариант, который достает из желтого рюкзака.       — Лицо вашего мужа почему-то кажется мне очень знакомым, — говорит Ньют мысль, пришедшую ему в голову. Оглядывая кабинет, он отмечает, что тот выполнен в спокойных нежно-желтых тонах, здесь много книжных стеллажей и полок, а также имеются небольшой диван и кресло в углу.       — О, это вполне нормально, Ньют, — задумчиво говорит профессор, не смотря на него и крутя колесиком мышки. В документе со своим дипломом Ньют видит немного красных отметок.       — Он приходил в универ?       — Кто знает, может и приходил, — говорит профессор, чуть хмурясь, явно вспоминая, а потом опять возвращаясь к дипломной работе. — Но ты вполне мог читать одну из его книг. Его лицо часто печатают на обороте. — Профессор Дамблдор, так же глядя в экран, заводит руку назад и достает одну из книжек, что лежит на полке, бросает на нее мимолетный взгляд и передает Ньюту.       Глядя на имя автора, Ньют широко раскрывает глаза.       — Так это!... тот самый Геллерт Грин-де-Вальд? Я и подумать не мог, что вы женаты… ну… на нем. — Дамблдор усмехается, когда тот говорит это, но ничего не отвечает. — Я читал далеко не все его книги, но серию про магов-некромантов очень люблю.       — Да, мне тоже нравится, а теперь пододвинься, смотри, что у тебя во второй главе. — Ньют тут же замолкает и двигается к профессору, заглядывая в экран.       Спустя три часа Геллерт понимает, что Альбус выходить из своего кабинета, в котором закрылся со своим любимым студентом, не собирается. Он слышал про Ньютона Саламандера очень много. Настолько много, что когда увидел на пороге этого парня с абсолютно нелепыми веснушками по всему лицу, даже не сомневался в том, кто это может быть.       Альбус говорил, что это самый способный студент из всех, кого ему приходилось учить. Потому что тот ищет нестандартные решения, делает всё не так, как другие, а еще очень трудно идет на контакт с людьми. Что ж, на контакт с Альбусом тот пошел очень даже легко. Даже попросил его стать своим научным руководителем.       Геллерт расчесывает отросшие волнистые светлые волосы и заплетает хвост, чтобы не мешались, прежде чем ополоснуть лицо в холодной воде. Из-за отражения в зеркале он понимает, что выглядит очень и очень недовольным.       На улице уже стемнело, а мелкий щенок до сих пор не ушел. Геллерт выходит из ванной и спускается вниз, чтобы подойти к закрытому кабинету. Ни голоса Альбуса, ни голоса щенка он не слышит и нажимает на ручку двери, открывая ее.       Альбус сидит за компьютером, щелкая мышкой, а на кресле, что стоит в углу кабинета, сложившись пополам, спит Ньют. Геллерт приподнимает бровь и переводит взгляд обратно на Дамблдора.       — И давно он спит?       — Полчаса как, — спокойно отвечает Альбус, не отвлекаясь от работы. Он сохраняет документ, отодвигает от себя широкий экран, откидывается на кресле и устало вздыхает. Дамблдор массирует пальцами переносицу, а потом переводит взгляд на Геллерта.       Его голубые глаза очень яркие, в который раз думает Геллерт. Когда он описывает свет в глазах персонажей своих книг, то всегда думает именно о взгляде Альбуса.       — Но зато мы довели его работу до идеала. Потрясающий труд.       Дамблдор поднимается с кресла, а Грин-де-Вальд вновь кидает мимолетный взгляд на Ньюта, отмечая в этот раз, что тот накрыт пледом. Он хмыкает.       — Ты накрыл его. — Геллерт поворачивается к Альбусу, тот подходит к нему, проводит большим пальцем по подбородку, прежде чем пойти на выход из кабинета. Геллерт направляется за ним, понимая, что тот идет в столовую, чтобы, скорее всего, заварить себе чай. — Как это мило с твоей стороны.       — Не ревнуй, — с улыбкой говорит Альбус. Он стоит к Геллерту спиной, но тот может слышать усмешку в его голосе. Альбус достает из шкафа заварку и наливает воду в чайник. Геллерт хмыкает и тоже начинает ухмыляться.       — Я не ревную, — отвечает он, а Альбус, поворачивая к нему голову, пожимает плечами, но вместе с этим говорит:       — Конечно нет. — Чайник закипает быстро, и Альбус наливает им обоим ароматный чай сорта дарджилинг. — Тем более, у тебя нет повода. — В его глазах буквально отражается смех, он явно сдерживает широкую улыбку, но Геллерт слишком давно и слишком хорошо знает Альбуса, который в открытую провоцирует его.       Альбус ставит чашку на блюдце и кладет на стол, облокотившись на который, стоит Геллерт.       Дамблдор отпивает чай и довольно жмурится.       — Разумеется, у меня нет повода, — говорит Геллерт и проводит по кругу своей чашки кончиком ногтя, глядя на мужчину исподлобья. — Ведь все студенты приходят к своим преподавателям по выходным, а все преподаватели дописывают дипломную работу за своих заснувших студентов. Не забывая накрыть пледом, конечно, вдруг замерзнут. — Дамблдор тихо смеется, отводя чашку от губ, а Геллерт громко выдыхает через нос, начиная беситься еще сильнее.       — Гел… — тихо произносит Дамлдор, подходя к нему и оставляя чашку чая на столе возле чашки Геллерта. — Когда ты начинаешь разговаривать со мной сарказмом, все становится еще более очевидно. Но ты продолжай, это поднимает мне настроение.       — Тешь себя иллюзиями сколько угодно. Я не знаю, что такое ревность. Это чувство недостойно меня, — резко отвечает Геллерт, отталкиваясь от стола. Он забирает свою чашку с блюдца и выходит из столовой.       Он чувствует, что перестает контролировать злость, но если сейчас покажет это Альбусу, то заставить его замолчать станет сложнее, и ему придется слушать о несуществующей ревности целый день. Он идет в гостиную и садится на коричневый кожаный диван, чай настолько горячий, что обжигает язык, зато помогает немного отвлечься от злости.       Дамблдор, конечно же, следует за ним и садится рядом. Он бодает его плечо своей дурацкой рыжей головой, и Геллерт поджимает губы, откладывая чашку на журнальный столик. На стекле остается след, который тут же начинает раздражать еще сильнее, чем самодовольный Альбус, сидящий рядом с ним.       Он начинает чувствовать поцелуи в плечо и склоняет голову набок, открывая шею, которая, в отличие от плеча, не закрыта одеждой. Ему всегда нравились поцелуи в шею, там особенно приятно, и Альбус сразу понимает его жест, двигаясь ближе и начиная оставлять мелкие поцелуи на линии мышц.       — Не боишься, что твой золотой мальчик проснется? — полушепотом спрашивает Геллерт, прикрывая глаза, а Альбус опять начинает смеяться, упираясь в его плечо лбом. Геллерт сжимает зубы и отстраняется, поворачивая голову к Дамблдору, зло глядя в голубые глаза.       — У меня только один золотой мальчик, и он не спит, — Альбус касается его щеки пальцами, а Геллерт наклоняется к нему и вовлекает в злой поцелуй. Он глубоко и долго целует его, пока не начинает слышать тихие и довольные стоны. Его ладони проходятся по ребрам и груди, пока не останавливаются на плечах. Геллерт заставляет его откинуться на спину, а сам нависает над ним.       Чуть отросшие рыжие волосы разметались, его щеки покраснели, а улыбающиеся губы опухли. Альбус держит ладонь на его щеке и смеется глазами.       — Я тебе не мальчик, — тихо говорит Геллерт.       — Конечно нет, — Альбус проводит ладонью вверх, гладит волосы, а потом касается резинки, что держит светлый хвост, и снимает ее. Волнистые волосы тут же обрамляют красивое лицо, и Альбус кладет вторую ладонь на его затылок, притягивая к себе. — Тебе ведь уже целых двадцать семь. — Геллерт опять целует его, приоткрывает его губы своими и начинает играть языком. Он, не прекращая, целует его, пока не чувствует, как Альбус полностью расслабляется в его руках, отдавая себя поцелую. Геллерт приоткрывает глаза и резко прикусывает его нижнюю губу. Альбус сильно вздрагивает от боли, раскрывая глаза, а Геллерт, отстраняясь, крепко сжимает между пальцами его подбородок и пристально глядит в глаза, растирая каплю крови по нижней губе большим пальцем.       Дамблдор широко раскрытыми глазами смотрит на него, понимая, что тот нарочно сделал это, и Геллерт начинает улыбаться.       — Альбус… — полушепотом начинает Геллерт, — за десять лет… разве ты еще не понял, что тебе лучше бы не провоцировать меня? — его голос становится совсем тихим, и он так же проводит пальцем по верхней губе.       Губы Дамблдора красные от крови, ранка еще не затянулась, и Геллерт наклоняется, проходя по ним языком, слизывая каплю крови.       — Не провоцировать на что? — тихо спрашивает Альбус, зарываясь в светлые волосы пальцами. Он тоже проводит языком по своей губе, — Ты же не ревнуешь, сам сказал. — Геллерт хмыкает и, отпуская его, поднимается с дивана, забирая свою чашку и отпивая чай. Чай остыл примерно настолько, чтобы его было комфортно пить. Он не сводит взгляда с раскрасневшегося и довольно улыбающегося Альбуса, который продолжает лежать на спине.       — Именно это я и сказал, — отвечает Геллерт. Альбус молчит, а Геллерт идет за тряпкой, чтобы протереть чертов след на стекле. Когда он возвращается, Альбус уже стоит на пороге в свой кабинет. Теперь свет там приглушен.       — У него все тело болеть будет, когда проснется, — задумчиво говорит Дамблдор, когда Грин-де-Вальд подходит к нему. Щенок каким-то образом сжался в кресле так, что даже длинные ноги теперь не свисают, а из-под пледа видны только светло-каштановые волосы. — Надо бы перенести его на диван в гостиной, там удобнее.       — Попробуй взять его на руки, я подам на развод. — Альбус переводит на него удивленный взгляд. Не то чтобы им впервой разводиться, в конце концов, уже пять разводов пережили, но шестой он точно не потянет. Геллерт разворачивается и хочет отойти, но Альбус ловит его за запястье.       — Ты шутишь? Из-за этого ребенка? – он прикрывает дверь кабинета и полностью поворачивается к мужчине.       — А ты попробуй проверь, — шипит Геллерт, вырывая запястье и толкая Альбуса к стене. Он встает к нему вплотную, ставит колено между его ног и перехватывает руки Дамблдора, прижимая их запястьями к стене, возле его головы. Альбус смотрит на него выжидающе, чуть приподняв широкую бровь. Для него это игра, понимает Геллерт. Он сам на грани, а Альбус получает от этого удовольствие.       Все, как и всегда, черт возьми. Он злится, а Альбус наслаждается их перепалкой.       Геллерт усмехается и прижимается лбом к его лбу, прикрывая глаза.       — Ох, Schatz[2], когда-нибудь я убью тебя в порыве гнева, а ты только счастлив будешь. — Он отпускает его запястья. Чувствует, как тот тут же обнимает его за спину, не давая отстраниться. — Ты не меняешься, Альбус. Ты с детства любил провоцировать меня на глупые эмоции, но раньше не делал это так нагло. — Геллерт склоняется к его уху, чувствуя, как Альбус задерживает дыхание. — Молись, чтобы твой мальчик поспал подольше, потому что как только он уйдет, я накажу тебя. Ты совсем от рук отбился, это надо исправлять. — Коленом он чувствует, что эти слова лишь сильнее возбуждают Дамблдора. Тот начинает целовать линию его челюсти, а Грин-де-Вальд думает о том, что все, абсолютно все, кто знают их достаточно близко, считают, что это он невыносимый, что это у него сложный характер, что это он террорист в отношениях, а Альбус просто слишком сильно его любит и из-за этого терпит. Никто и подумать не может, что Альбус может специально провоцировать его на ссоры, может подстроить обстоятельства, а сам будет наслаждаться «нервом», оставаясь при этом как бы не при делах.       Чертов психованный психолог.       И если его не держать в узде, если Альбус забывает, что такое красные следы на запястьях, саднящие губы от укусов, то начинает провоцировать его чаще. Будто бы ему мало и так непростого характера Геллерта.       В любом случае, сегодня он оставит на Дамблдоре столько синяков и следов, что тот забудет на некоторое время о своей потребности в его, Грин-де-Вальда, проявлении собственничества. Он об этом позаботится.       Ньют просыпается от боли в пояснице и спине. Он резко вскакивает, долго извиняется перед профессором, который, похоже, все это время просидел за компьютером и корпел над его работой. Ему сразу становится стыдно, а Дамблдор улыбается, и на его губе внизу небольшая ранка — видимо, задумался и прикусил.       — Ты молодец, Ньют, — говорит ему Дамлбдор, отдавая флэшку с файлом. — Я уверен, что мы защитим твою работу на отлично.       Когда Ньют уходит, на первый этаж спускается муж профессора, Геллерт Грин-де-Вальд. Он выглядит немного по-другому, нежели когда Ньют пришел. Настроение изменилось.       — Могу я взять ваш автограф? — уже будучи в дверях, спрашивает Саламандер. На его удивление, не особо доброжелательный мужчина без каких-либо возражений расписывается черным маркером (откуда только взял) на его темно-желтом рюкзаке.       Ньют уходит от профессора в хорошем настроении, да и профессор явно остался доволен им, судя по его ухмылке, не сходившей с губ, пока тот его провожал.