Трудности семейной терапии

      Альбус спешно собирает вещи в портфель, прощаясь с уставшими студентами, что благодарят его за проведенное занятие. Они ненамного младше него самого, и слышать к себе обращение, как к преподавателю, до сих пор странно, но ему нравится. В этом полугодии ему пришлось взять одну группу вечерников, и из-за двух пар по семейной психологии он теперь безбожно опаздывает на вечеринку, что устраивает издательство в честь Геллерта, а точнее, в честь грандиозных продаж его первой книги.       И, черт возьми, Дамблдор ведь совершенно не хочет оставлять его в одиночестве в такой важный день, но вечеринка началась уже час назад, а из близких Геллерта там только Винда, которая наверняка крутится как белка в колесе. Геллерт, конечно, не беспомощный ребенок, но каждый захотел бы, чтобы в важный день рядом присутствовали близкие люди.       Дамблдор на бегу заглядывает в высокое зеркало при выходе из здания университета. Его рыжеватые волосы немного отросли и теперь на концах завиваются в крупные кудри, на лице щетина, которую при большом желании можно назвать бородой, но, в принципе, выглядит он сносно, правда одет совершенно не для вечеринки, но вот заехать домой и переодеться он точно не успеет. На преподавателя он совершенно не похож, больше на студента, но хотя бы одет более или менее официально и надеется, что его не осудят за белую рубашку, серые брюки и жилетку.       Альбус ловит черное такси, кутаясь в пальто. На улице уже стемнело и стоит немного промозглая погода, но, к счастью, машина появляется быстро, и он не успевает замерзнуть. В принципе, для середины ноября это еще сносная погода, бывает и холоднее. Дамблдор называет адрес, что Винда прислала ему сообщением, и, когда они трогаются с места, то откидывается на спинку сидения и прикрывает глаза. Поспать он, разумеется, не успеет, но хоть отдохнет немного под тихую спокойную музыку, что играет по радио.       Раньше, когда он учился, сна ему ужасно недоставало, но сейчас он понимает, что преподаватели спят еще меньше. Немудрено, что они такие ворчливые в большинстве своем. Альбус все же надеется, что подобная участь его избежит.       Они подъезжают к отелю «The Ned» спустя двадцать минут, и Альбус, хмурясь и сверяя название, понимает, что ему все-таки сюда. Большое белое каменное здание, что раньше было банком, сейчас довольно дорогой отель. Он частенько проезжает мимо него, иногда даже любуется красивым зданием, но никогда не бывает внутри, хотя слышал, что там находится огромная круглая металлическая дверь, которую адаптировали под рецепшн.       Он вообще никогда не бывал в отелях Лондона, не было подобной надобности, сначала он жил с Аберфордом в их доме, позже в общежитии при университете, деля комнату с Маклаггеном. Изредка оставался то у себя, то у Геллерта, в доме тети Батильды, а сейчас живет с Геллертом в небольшом двухэтажном доме.       Когда Альбус заходит внутрь, его сразу слепит яркий желтый свет. На стойке регистрации Дамблдор интересуется о проходящем мероприятии в честь книги, и приветливая девушка указывает ему на лифт и говорит этаж. Альбус благодарит, улыбается ей и направляется в сторону лифтов, краем глаза он все-таки замечает знаменитую металлическую дверь. На нужном этаже он оставляет гардеробщику пальто и портфель и идет к стойке с двумя девушками.       — Альбус Дамблдор, — говорит он им, и девушки выдают ему бейджик с именем. Он с приподнятой бровью крутит его в руках, а потом кладет в карман к пачке сигарет и заходит внутрь. При входе стоят два больших стенда с обложкой книги Геллерта, людей здесь действительно много, Альбус уверен, что Геллерт и половины не знает. Мужчины одеты в костюмы, женщины в вечерние платья, у некоторых из них довольно замысловатые прически. Все выглядит достаточно цивильно, и Альбус с тоской вспоминает про университетские вечеринки, на которых он в студенчестве был очень частым гостем. Особенно в то время, когда Грин-Де-Вальду пришлось улететь в Германию на два месяца из-за проблем с документами.       Сейчас он, наверное, и правда выбивается из общей массы из-за не особо выходной одежды. Из второго зала слышится музыка, в этом люди друг с другом общаются, перекусывают, кто-то дает интервью на камеру, а еще глаза слепит множество вспышек телефонных фотоаппаратов.       Альбус уже не пытается дозвониться до Геллерта, понимает, что тот либо не слышит, либо не имеет возможности взять трубку, и он пока не видит его, зато замечает в углу зала бар и направляется прямиком к нему.       Он замечает, что некоторые женщины провожают его взглядом, и улыбается им, играя глазами. К вниманию Альбус, если честно, привык еще со школы, но продолжает бесстыдно наслаждаться этим до сих пор.       Когда в его руках появляется бокал красного вина, он, наконец, слышит голос Геллерта. Тот выходит из второго зала вместе с гостями, что столпились вокруг него. Грин-Де-Вальд чувствует себя как рыба в воде, стоя в окружении скорее всего незнакомых ему людей, о чем-то вещая им. Его слушают во все уши, разве что рот не приоткрыв, а Альбус чуть склоняет голову, меняя угол обзора, чтобы увидеть за головами лицо мужчины. Дамблдор мягко улыбается.       Геллерт такой другой, неузнаваемый. Глядя на него, невозможно предположить, что этот человек засыпает в любой позе и в любое время, а просыпается со встрепанными волосами и недовольным всем вокруг. За столько лет Дамблдор привык к сложному характеру, привык к серьезным спорам и мелким перепалкам по сущим пустякам, оттого улыбка Геллерта, настоящая искренняя улыбка, настолько ценна для него.       Сейчас Геллерт тоже улыбается, но совершенно по-другому. Самодовольно, он знает, что все, кто пришел, открыто восхищаются им и его талантом, и наслаждается этим.       Геллерт всегда умел удерживать на себе внимание толпы и всегда этим умело пользовался для достижения каких-то своих целей. Как-то раз, еще до отчисления из университета, ему даже удалось заставить преподавателей факультета объявить забастовку для увеличения их оклада. Причем сделал он это не для себя, а для Абернэти, который от стресса из-за предстоящих экзаменов не мог спать.       Альбус отпивает из бокала и прикрывает глаза — чудесное вино. Открывая их и вновь находя взглядом Грин-де-Вальда, видит, что и Геллерт смотрит прямо на него. Это заставляет Альбуса улыбнуться и чуть приподнять бокал. Геллерт усмехается ему и отводит взгляд, а Альбус продолжает смотреть на того с легкой улыбкой.       В помещении приглушен свет, зал украшен, если честно, очень красиво, сразу видно, что в организации всего мероприятия участвовала Винда. Обычно она всегда находится где-то неподалеку от Геллерта, но сейчас ее нет. В отличие от Геллерта, Винда все-таки получила высшее образование, но все равно пошла работать на близкого друга, когда тот, написав первую книгу, предложил ей быть его помощницей.       Работает на него она не слишком-то и долго, организовала несколько пресс-конференций, и, учитывая тенденцию нарастающей популярности Геллерта, работы в скором времени у нее станет больше, но Альбус уверен, она справится. Ее чувства к Грин-де-Вальду просто не позволят ей совершить ошибку.       — Альбус, — слышит он и поворачивается. Легка на помине, думает он. Винда подходит и встает возле него — как только так незаметно подобралась? Он осматривает ее с ног до головы. Здесь так много красивых девушек, все накрашены, все выглядят потрясающе, но красота Винды все равно затмевает каждую. Она одета в черное вечернее длинное платье, отдающее в зеленый, ее острые ключицы открыты так же, как и гладкая спина. Черные волосы заплетены в низкий хвост, на лице яркий макияж, светло-зеленые глаза подведены черными тенями, а пухлые губы накрашены темно-красной помадой. Она смотрит на него спокойным взглядом. Их отношения с Альбусом никогда не были… легкими.       Геллерт познакомился с Виндой в университете, когда они с Альбусом еще не были вместе. Та училась на его курсе, и как-то их поставили в пару для доклада, так и подружились. Альбуса напрягало ее присутствие, в конце концов, из-за собственного обучения он уже не мог уделять Геллерту столько времени, сколько хотелось бы. Он ревновал оттого, что в жизни Геллерта появился кто-то, кроме него, кто-то близкий, с чьим мнением считаются, кто сможет пробраться в его сердце так, как не смог он сам. Он невыносимо сильно боялся этого, хотя на тот момент давно смирился с тем, что его любовь останется тайной.       Грин-Де-Вальд его ревность, разумеется, замечал, но не реагировал. Винда же и вовсе не видела в Альбусе угрозы, а тем более соперника. Она даже не подозревала, что Дамблдор может чувствовать к Геллерту что-то большее, и особо не скрывала своей симпатии ни от Грин-Де-Вальда, ни от него.       Когда они с Геллертом начали встречаться, их отношения стали напряженными, хоть Винда и не выражала в открытую враждебности, Альбус, в силу возраста и первой любви, откровенно ее недолюбливал, чего от Геллерта никогда не скрывал.       Сейчас, разумеется, все не так, как раньше.       — Ты наконец пришел. Геллерт спрашивал о тебе уже несколько раз. — Она не улыбается ему. Если честно, она никогда не улыбается ему, и, наверное, ее нельзя осудить за это.       — Не смог вырваться раньше. Как его настроение? — Альбус заказывает у бармена еще бокал вина.       — Рвал и метал весь день, но сейчас успокоился, — отвечает Винда, пожимая плечами.       По факту, в жизни Геллерта было три по-настоящему близких человека: его тетя, которую тот любил, хоть и не демонстрировал это открыто, Альбус и Винда, что за несколько лет стала близким другом. Геллерт нарочито холоден с ней, особенно если не в настроении, но всегда искренне переживает, если понимает, что обидел ее резкими словами.       Как правило, не извиняется, потому что умеет делать это чрезвычайно плохо, но чувствует себя виноватым. Хотя этого, разумеется, тоже не признает, просто Альбус слишком хорошо знает Геллерта, чтобы понимать, что его повышенная заинтересованность в ее самочувствии и вообще делах означает то, что на днях он умудрился ей нагрубить.       Бармен ставит бокал возле Альбуса, и тот передает его девушке. Та кивает в знак благодарности.       — Могло быть и хуже, — говорит он. Розье хмыкает и отпивает вина.       Разговор у них никогда не клеится, и, наверное, при большом желании Альбус смог бы его поддержать, но желания нет. Наверное, он еще не настолько взрослый, чтобы полностью перерасти чувство соперничества с ней, даже если уже победил.       Она допивает вино в тишине.       — Альбус, я хотела попросить тебя не отвлекать его от гостей, — говорит она, когда замечает, что они с Грин-Де-Вальдом переглядываются в очередной раз. Она не может слышать, но видит, что Геллерт не отвечает девушке, что спрашивает у него что-то. Просто не слушает ее. Дамблдор переводит на нее взгляд. — Сейчас он должен быть с гостями. И не стоит открыто демонстрировать свои чувства. Некоторые сочтут это вульгарным.       — Я очень постараюсь, — с улыбкой отвечает Альбус, вновь ловя на себе взгляд Геллерта. Он не удерживается и подмигивает ему, а Винда лишь со вздохом качает головой.       — Развлекайся, если понадоблюсь, я буду во втором зале.       — Спасибо, дорогая, не подскажешь, где я могу покурить? — она указывает пальцем с длинным острым черным ногтем в сторону выхода на большой балкон, и он кивает ей.       Альбус заказывает еще один бокал вина, чтобы взять с собой и нащупывает пачку сигарет в кармане, предвкушая удовольствие от выкуренной сигареты с вином.       Курить его, если честно, приучил тоже Геллерт. Тот даже в школе баловался сигаретами, и у Альбуса не оставалось возможности не попробовать. Конечно, курит он намного меньше, чем Геллерт. Тот просыпается и засыпает с сигаретой в обнимку.       Дамблдор выходит на балкон. Зал видно только через стеклянные двери, высокие стекла же скрыты от основного зала плотными темно-красными занавесками и с той, и с этой стороны. Альбус вдыхает свежий воздух и немного ежится от ветра. На улице до сих пор промозгло и без пальто ощутимо холодно, но курить хочется, причем не ему одному, судя по тому, что здесь он не в одиночестве.       В центре, почти возле входа на балкон стоят трое болтающих друг с другом женщин, ближе к перилам справа несколько мужчин. Альбус подходит к краю балкона и опирается локтями на высокие каменные перила, с удовольствием глядя на яркие огни Лондона. Отсюда открывается прекрасный вид на город. Он достает сигарету, оставляя бокал вина на перила.       — Добрый вечер, не найдете для меня огонька? — спрашивает Альбус, подходя к женщинам. Те начинают улыбаться, здороваются в ответ и одна из них прикуривает ему. Когда он, поблагодарив, хочет вновь отойти, одна из девушек начинает с ним разговор о книге Геллерта, а он, не возражая, улыбается и остается в их компании.       К тому времени, как Геллерт выходит на балкон, Альбус успевает выкурить еще две сигареты и познакомиться с девушками. Миловидная шатенка с высоким хвостом, одетая в темно-розовое платье, работает в издательстве Геллерта, ее зовут Маргарет. Вторая девушка — ее близкая подруга и пришла сюда вместе с ней, потому что ей очень понравилась книга и сам Грин-Де-Вальд. Внешность Геллерта, как понял Альбус, ей понравилась даже больше. Она одета в элегантный брючный костюм, и зовут ее Кэрроу. С третьей девушкой те и сами познакомились, когда вышли сюда покурить. Ее зовут Эвелин, и она пишет небольшие детективные истории, что выпускает издательство Геллерта.       Они все оказываются старше него, самой старшей, Эвелин, двадцать семь, но Альбусу кажется, что в свои двадцать пять он выглядит старше, чем все они: улыбчивые, открытые и громко смеющиеся от его шуток.       Когда девушки замечают вышедшего на балкон Геллерта, то сразу замирают, Кэрроу в силу бледной кожи становится пунцовой от смущения, что неудивительно. Геллерт выглядит так, словно он ангел, спустившийся прямиком с небес.       Светлые, чуть волнистые длинные волосы собраны в хвост, на красивом лице нет и намека на щетину. Он одет в черный костюм с черной рубашкой, галстук на него не смогли надеть даже в школе, он просто отказывался надевать его. Альбус широко улыбается ему.       Геллерт, останавливая на нем взгляд, идет прямиком к ним, и девушки, кажется, забывают, как дышать.       — Добрый вечер. — Геллерт встает рядом с ними и выглядит настолько доброжелательным, что, не знай его, Альбус решил бы, что это действительно так. — Надеюсь, вы хорошо проводите время. — Девушки начинают одновременно говорить, что все просто замечательно, лучше и быть не может, и Альбуса не может это не забавлять. Он откровенно наслаждается реакцией девушек на Геллерта. Почему-то почти всегда девушки под взглядом Геллерта смущаются, не могут расслабиться. Дамблдор переводит взгляд на мужчину. — Вы же не будете против, если я украду моего мужа? — Геллерт сжимает его локоть, когда говорит это, а девушки как по команде широко раскрывают глаза.       — Мужа? — спрашивает Маргарет, переглядываясь с подругой. Альбус начинает улыбаться.       — Альбус, как ты мог не упомянуть о подобном? — со смехом спрашивает Эвелин, широко улыбаясь, а Дамблдор пожимает плечами и накрывает ладонь Геллерта, что сжимает его локоть.       — Вы не спрашивали об этом, — с улыбкой отвечает Альбус, довольно прищуривая голубые глаза. — Простите нас. — Девушки смущенно хихикают, и они с Геллертом отходят от них. Грин-де-Вальд ведет его к левому углу балкона, где никого нет. Девушки все еще могут видеть их, но не слышать.       Геллерт поворачивается к ним спиной, смотрит Альбусу в глаза, и, наверное, впервые за вечер его лицо по-настоящему расслабляется.       — Еле выбрался, — тихо говорит Грин-де-Вальд со вздохом и вдруг делает шаг к нему. Его руки обнимают Альбуса за спину, Геллерт кладет голову на плечо, упираясь лбом в шею. — Хочу домой. — Альбус замирает, а потом начинает улыбаться, укладывая ладонь на его затылок и стараясь не сбить хвост. Он прикрывает глаза и облокачивается спиной на высокие перила. В спину дует ветер, ему, если честно, уже давно стало холодно, но оставить здесь Геллерта в одиночестве невозможно.       — Сделаю тебе массаж дома, — отвечает Дамблдор, слыша недовольный хмык.       — Будто бы ты умеешь.       — Но я приложу все усилия. — Геллерт поднимает голову, а Альбус, заглядывая в его разноцветные глаза, перемещает ладонь на его щеку. На его безымянном пальце блестит золотое кольцо. — Тебя здесь все просто обожают. Называют юным талантом, — говорит Альбус, повторяя пальцами линию скулы. Геллерт стоит вплотную к нему. В его понятиях никогда не существовало такой вещи, как «личное пространство», тот даже в школе, просто разговаривая с ним, подходил так близко, что у Альбуса сердце из груди выпрыгивало, а сейчас тот мало того, что не считает нужным отстраняться, его даже не смущает, что кто-то может за ними наблюдать.       Грин-де-Вальд выглядит действительно уставшим, хоть и умело скрывает это перед гостями. Это первая вечеринка, где главный герой он сам, и не последняя, уверен Альбус. Он также уверен, что Геллерт еще привыкнет.       — Тебя, похоже, тоже, — отвечает Геллерт, чуть склоняя голову к его ладони. — Постеснялся бы. Флиртуешь со всеми, когда я нахожусь буквально за дверью. — Его лицо так близко, Альбус чувствует родной запах Геллерта, и его немного ведет от этого. — У тебя совершенно нет совести.       — Я не мог не перенять твой дурной характер за столько лет тесного общения, — тихо отвечает Альбус с ухмылкой, и Геллерт ухмыляется в ответ. Он тянется к нему, но Альбус запрокидывает голову, не давая себя поцеловать. — Винда меня попросила не демонстрировать чувств на публике, — спокойно говорит Альбус, прекрасно понимая, на что именно эта просьба спровоцирует Геллерта.       Тот начинает хмуриться, а потом приподнимает бровь.       — Какой послушный мальчик, — тянет он, и его рука, что до этого лежала на пояснице, резко перемещается на ширинку. Дамблдор раскрывает глаза, а Грин-Де-Вальд начинает медленно гладить его, прижимаясь к нему еще ближе. Его губы оказываются у уха. — Может быть, будем спрашивать у Винды каждый раз, когда я захочу поцеловать тебя? — Альбус бегло смотрит за спину Геллерта.       Девушки уже ушли с балкона, парочка гостей, бросив на них заинтересованные взгляды, то ли смущаясь, то ли не желая смущать их, отворачивается. Остается надеяться, что они не видят за спиной Геллерта, где находится его рука.       — Не знаю, она ведь твоя подруга, — отвечает Альбус, стараясь отвлечься от ласки, хотя сделать это очень сложно. Геллерт несильно сжимает руку, срывая с губ тихий стон, и прикусывает мочку его уха.       — Если захочу, прямо здесь и трахну тебя. — Он опять сжимает руку, и Альбус стискивает зубы, стараясь сдержать стон и довольную улыбку.       — Дорогой, ты действительно думаешь, что мне можно пригрозить сексом? — спрашивает Альбус, посмеиваясь. Его ладони ложатся на шею Грин-Де-Вальда, он мягко гладит ее пальцами. — Не мне ведь потом объясняться перед Виндой.       — Я перед родителями не объяснялся, почему должен перед ней это делать? — начинает закипать Геллерт, в его голосе слышится раздражение, а Альбус хмыкает и вновь смотрит за его спину.       — Я замерз. Может, зайдем внутрь?       — Не зайдем. — Геллерт вновь сжимает руку на его промежности, срывая довольный стон, и расстегивает ширинку, а Альбус раскрывает глаза и мельком смотрит на последних гостей, находящихся на балконе. Те направляются ко входу в зал. По спокойному выражению их лиц, Альбус с облегчением понимает, что они ничего лишнего не заметили.       — С ума сошел? — спрашивает Альбус, Геллерт отстраняется и снимает с себя черный пиджак, накидывая его на плечи Альбуса, а потом опять прижимается к нему и вовлекает в долгий поцелуй. Дамблдор тут же прикрывает глаза и раскрывает губы навстречу. Ладони Геллерта привычно проходятся вверх по его бедрам, сжимаются на талии, пальцы расстегивает пуговицу на брюках и забираются под резинку белья, мягко сжимая возбужденный член. — Сюда может кто-нибудь зайти, — шепчет Альбус в его губы, разрывая поцелуй. Он заглядывает в разноцветные глаза и понимает по их взгляду, что Геллерту уже абсолютно плевать на все, что происходит вне этого балкона.       — Я просто целую тебя, — ласково отвечает Геллерт, вместе с этим начиная гладить пальцами твердеющий член. Его взгляд совершенно не сочетается с этим нарочито мягким тоном. — Тебе не нравится, Ал? — он медленно проводит от основания до головки и мягко обводит ее пальцами. Губы Геллерта проходятся по углу челюсти и подбородку Дамблдора. Он целует ямочку в середине. — Хочешь, я остановлюсь? Не буду трогать тебя, не буду целовать, — он говорит это тихо, его голос низкий и от него у Альбуса по телу проходятся мурашки. Как и всегда, когда Геллерт начинает шептать ему на ухо. — Тебе больше не холодно, сокровище?       — Нет, — он прерывается на стон, когда рука начинает двигаться быстрее, и прикрывает глаза, акцентируя внимание на ласке. — Нет, Гел, не холодно, — он обнимает Геллерта за шею и начинает толкаться бедрами навстречу. — Нас могут увидеть.       — Это было бы так неловко, не правда ли? — Геллерт целует и всасывает в себя нежную кожу прямо в центре шеи, в самом видном месте, его пальцы повторяют контур вен на члене, пока опять не обхватывают, начиная двигаться в специально слишком медленном темпе. — Если бы кто-то сюда зашел и увидел нас. — Геллерт вовлекает его в поцелуй, начинает играть с его языком и прижимает так близко к себе, что кружится голова. — Они бы увидели, как ты трясешься в моих руках, твои покрасневшие щеки и отсутствующий взгляд. — Геллерт поднимает вторую руку и сжимает пальцами подбородок Альбуса. Привычный жест, раньше, в детстве, Геллерт сжимал его подбородок и поворачивал к себе, когда понимал, что Альбус не слушает его, отвлекшись на свои мысли. Тогда Альбус не понимал, насколько интимным был этот жест для Геллерта. — Они бы сразу поняли, что мы не просто обжимаемся, — шепчет Геллерт в его губы, целуя поочередно верхнюю и нижнюю. — Ты бы хотел этого, Альбус? — спрашивает Геллерт, заглядывая в его глаза. Альбус чуть сводит брови, когда Геллерт проводит ногтем по уздечке, а потом размазывает по головке выступившую смазку.       — Я бы не хотел, чтобы это произошло, — отвечает Альбус, прикусывая губы, чтобы сдержать стон. Он постоянно смотрит за спину Геллерта, и, к его счастью, на балкон действительно никто не выходит. Наверное, стоит благодарить паршивую погоду.       Геллерт целует его в лоб, останавливаясь, а потом сильнее сжимает в руке его член, вновь срывая стон с его губ.       — Ты бы хотел, чтобы я опустился на колени, Альбус? — спрашивает Геллерт. — Ты бы уже не смог так легко сдерживать голос. — Геллерт тянет его к тяжелым плотным занавескам, почти к углу, чтобы не бросаться в глаза людям, что могут зайти. Правда, пройдя к краю, те так или иначе смогут их увидеть, но Альбуса радует хотя бы то, что они отошли. Альбус молчит, на его губах появляется слабая ухмылка, когда он понимает, что Геллерт действительно не собирается останавливаться. — Тебя так задело то, что сказала Винда? — спрашивает Геллерт, переходя поцелуями на его шею. — Ты ведь знаешь, я не скрываю ни от кого, что женат на мужчине. К счастью, живем в такое время, когда это даже поощряют, нежели осуждают. — Альбус довольно выдыхает, когда Геллерт ускоряет движения рукой. Он не в состоянии связать слова в предложение, да и не хочет, если честно. Не тогда, когда его так умело ласкает ладонь Геллерта. — Вот интересно, свою баранью упёртость ты тоже будешь скидывать на «тесное общение» со мной или все-таки признаешь, что и сам далеко не ангел? — Геллерт толкает его к стене, почти полностью скрывая их в тяжелых занавесках, и глубоко целует. Его руки притягивают его к себе за бедра, коленом он трет между ног Альбуса, ловя губами его тихие стоны.       — Гел, что ты творишь? — с ухмылкой спрашивает Альбус, зарываясь ладонью в его волосы. Резинка слетает с аккуратного хвоста, и Дамблдор сжимает в кулак светлые волосы, крепко прижимаясь к покрасневшим от поцелуев губам. — У тебя могут быть проблемы.       — Пусть любят меня за книги, а не за поведение, — отвечает Грин-де-Вальд, разворачивая его спиной к себе. Он прижимается грудью к его спине, кусает в центр шеи, оставляя очередную метку. Бедрами он трется о задницу Альбуса, а рука вовсю хозяйничает между его ног. — Люблю, когда ты строишь из себя недотрогу, даже не пытаясь сопротивляться. Я знаю, ты хочешь развлечься здесь, но, если попросишь как следует, возможно, отпущу тебя. — Альбус чувствует, что Геллерт припускает его штаны и резко краснеет. Черт возьми, не впервой им заниматься сексом вне дома, но, в конце концов, они никогда не делали этого там, где на них в любой момент кто-то может наткнуться.       Альбус не может решить, нравится ему это или нет.       — Мы в отеле, давай просто снимем номер, мы не можем делать это здесь. Там полно людей, которые пришли из-за тебя, — быстро говорит Альбус, чувствуя пальцы на своих ягодицах. Геллерт продолжает ласкать его шею губами. В его действиях нет нежности, это грубые поцелуи, грубые укусы, которые оставят на нем следы — Геллерт заявляет свои права.       — Я быстро, — обещает Геллерт, гладя ложбинку ягодиц пальцами. — Можешь не кончать, раз так не хочешь. — Альбус поворачивает голову и Геллерт тянется к нему за поцелуем. Пальцы входят трудно, без смазки немного больно, но Дамблдор терпит, потому что тоже не может остановиться. Геллерт ласкает его язык своим языком, целует так, что колени подгибаются, и входит пальцами глубоко и правильно. То, что их могут в любой момент заметить, подстегивает, возбуждает настолько сильно, что начинает причинять дискомфорт. Здравый смысл покидает их обоих.       Они ведут себя неразумно, словно подростки, хотя, черт возьми, Геллерту почти двадцать пять. Альбусу кажется, что Геллерт будет безбашенным и в сорок. То, что они делают сейчас – абсолютно неправильно, но оба слишком эгоистичны и возбуждены, чтобы остановиться и не добиться желаемого.       — Мой красивый мальчик, — Геллерт переходит на немецкий, и Альбус замирает в его руках. Он не говорит на нем в идеале, но из-за Геллерта может почти свободно разговаривать и понимать этот язык. Геллерт часто переходит на немецкий, обращаясь к нему, особенно Альбусу нравится, когда тот делает это в постели. Удивительно, что тот с детства обращается к нему с помощью слова «мальчик», в конце концов, Геллерт младше его на год. — Сокровище, ты ведь хочешь меня, зачем притворяться?       — Поторопись, у нас нет времени, — так же на немецком отвечает Альбус, прижимаясь грудью к стеклу через занавески. Он заводит руки назад и разводит свои ягодицы. Дыхание учащается так же, как и сердцебиение, когда он чувствует, как Геллерт раздвигает пальцы внутри него, проталкивая их глубже.       Это пиздец, думает Альбус. То, что они сейчас делают, просто пиздец. Его действительно спровоцировали слова Винды, он это понимает — не привык, чтобы ему вот так указывали, что делать можно, а что делать нельзя, и возможно, если бы не ее слова, то он бы не стал провоцировать Геллерта на секс, хотя того, похоже, даже провоцировать не надо, чтобы тот вот так, не думая ни о чем, зажал его между собой и плотными занавесками. Скандал будет грандиозным, если их застукают тут в подобном виде.       — Поторопись, Геллерт, — просит Альбус, сводя брови, когда пальцы начинают гладить простату. Он низко стонет и упирается лбом в стекло за занавесками.       — Не думай ни о чем, — отвечает Геллерт, вытаскивая пальцы. Альбус со вздохом качает головой, чувствуя, как ко входу прижимается горячий твердый член. Он прикусывает свою нижнюю губу и подается назад, желая почувствовать его в себе, и Геллерт позволяет. Он толкается ему навстречу, входит почти до конца и низко стонет, прикусывая кожу его шеи. От этого укуса точно останется след, но Альбус предпочитает об этом не думать.       Он выгибается в пояснице и убирает руки со своих ягодиц, чувствуя, как его распирает твердый член, чувствуя, как головка идеально проходится по простате. Ладони Геллерта тут же ложатся на его бедра и притягивают к себе, а Альбус хватается за занавески.       Геллерт сразу берет быстрый темп. Он низко стонет, ветер немного приглушает, но Альбус все равно отчетливо слышит шлепки кожи и их тяжелое дыхание.       Ладонь Геллерта двигается по его спине вверх, пока не зарывается в рыжие волосы, он тянет его за них, обнажая шею, чтобы укусить открывшийся участок нежной кожи, и Альбус зажмуривает глаза от удовольствия. Геллерт двигается так резко, так верно, а вторая рука так правильно сжимает бедро. Альбусу слишком хорошо, он с трудом пытается сдерживаться, но получается плохо. С Грин-Де-Вальдом всегда хорошо, один его запах сводит с ума, его руки точно знают, где ласкать, губы точно знают, где касаться, а голос, шепчущий откровенную грязь по-немецки, заставляет забыть обо всем на свете.       — Гел, не так… сильно, — между стонами просит Альбус, чувствуя, что темп становится резче, грубее. Ладонь, что до этого сжимала его волосы, перемещается на губы и закрывает их. Он слышит тихий смешок и чувствует, как Геллерт почти выходит из него, а потом входит резко и до конца.       Ладонь заглушает громкий стон, колени подгибаются, а занавески натягиваются от того, что Альбус потянул их. Геллерт меняет угол, его член проходится прямо по простате, он делает несколько неглубоких толчков, и потом один глубокий, раз за разом срывая стоны, что глушит ладонь.       — Как хорошо ты сжимаешь меня, рыжий, — Геллерт не останавливается ни на миг, и говорит он, не прерываясь на стоны. Альбус не понимает, как ему это удается. Вторая рука, что до этого лежала на бедре, теперь сжимает его член и водит в ритм своим движениям. — Скажи, ты же знал, что этот вечер так закончится? Потому что я знал, что не смогу сдержаться. — Альбус подается назад, мысли плывут, а в голове звучит низкий хриплый голос его мужчины. Геллерт даже не думает о том, что повелся на его провокацию. Он никогда не замечает этого.       Грин-де-Вальд убирает ладонь с его губ и чуть поворачивает его за подбородок, чтобы вовлечь в поцелуй, который и поцелуем-то назвать нельзя.       — Ты… — начинает Альбус, чувствуя, что на грани, что вот-вот кончит. Он течет, и рука Геллерта легко скользит по его члену в такт глубоким толчкам. — Гел, ты… — еле говорит он, прикрывая глаза и отдаваясь ощущениям. Геллерт входит в него до конца и кончает внутрь, и Альбус, чувствуя это, чувствуя, как ладонь, ласкающая его, ускоряется, тоже кончает. Перед глазами враз темнеет, он ощущает, как крепко прижимается к его спине Грин-де-Вальд, и позволяет себе расслабиться, удерживая наслаждение от оргазма.       Он чувствует, как его разворачивают в себе, и когда открывает глаза, его утягивают в медленный поцелуй, прижимая спиной к стеклу позади. Геллерт целует глубоко, оглаживает его вспотевшие бедра. Альбус, конечно, отвечает. Ему, если честно, холодно, учитывая то, что штаны болтаются у колен, но от губ Геллерта отрываться не хочет.       Грин-де-Вальд улыбается в его губы, разрывая поцелуй, и отстраняется. Он поднимает свою ладонь на уровень губ и проводит по пальцам языком, и Альбус не сразу понимает, зачем тот это делает, но когда до него доходит, то щеки моментально краснеют, и он возводит глаза кверху. Геллерт ухмыляется, наблюдая за этим.       — Тебе обязательно делать это? — спрашивает Дамблдор, поднимая штаны и застегивая их. Он морщится, чувствуя влажность в ягодицах, а Геллерт пожимает плечами.       — Салфеток не взял, — легко говорит он и тянется к карману Дамблдора. Тот вздрагивает, когда Геллерт делает это, чем вызывает смешок, но тот просто достает пачку сигарет.       — Ты кончил в меня, как мне, по-твоему, выходить к гостям? — спрашивает Альбус, а Геллерт самодовольно улыбается.       — Ты хотел, чтобы я кончил на твои брюки или свой пиджак? — Зажигалка, как ни странно, лежит в пиджаке, что сейчас накинут на плечи Дамлдора. Геллерт прикуривает сигарету и с удовольствием выдыхает дым наверх.       Альбус осматривает Геллерта и понимает, что если они зайдут вот так вдвоем внутрь, ни у кого даже вопроса не возникнет, чем они занимались. Мало того, что светлые волосы Геллерта безбожно растрепаны, а губы, что сжимают толстую сигарету, красные и опухшие, так и само выражение лица не дает сомневаться в том, что он хорошо провел время.       Как выглядит он сам, Альбус даже думать не хочет.       — Поезжай домой, прими душ, — тихо говорит ему Геллерт, мягко притягивая к себе за запястье. В детстве Геллерт был немного выше него, но сейчас они сравнялись в росте, Альбусу это, если честно, очень нравится. Грин-де-Вальд усмехается, приглаживает его рыжие кудри свободной ладонью и поднимает лицо за подбородок, заставляя смотреть в свои глаза. — Видишь. И никто не зашел.       — Когда я просил поторопиться, не думал, что это будет так быстро, — с улыбкой отвечает Альбус, а Геллерт фыркает и поднимает его подбородок выше, осматривая оставленные засосы на шее. Он наклоняется и целует каждый из них, а потом отстраняется и втягивает в себя дым от сигареты.       Они подходят к краю балкона, Геллерт смотрит на силуэт города, а Альбус на Геллерта. Их внимание отвлекает открывающаяся дверь балкона, они тут же оборачиваются.       Внутрь входит Винда. Ей явно холодно, она рассержена и быстрым шагом идет к ним. Альбус думает о том, чтобы предложить ей пиджак Геллерта, но она не дает и слова сказать:       — Я не должна этим заниматься, Геллерт! — рассерженно говорит она. В ее руке ключ, что она держит на уровне своей груди и старается не смотреть на Дамблдора. Ее взгляд направлен на Геллерта, который мягко улыбается.       — Знала бы ты, как я благодарен судьбе, что подарила мне тебя, Винда, — отвечает Геллерт, от чего девушка приоткрывает губы, а потом резко вдыхает воздух.       Альбус опускает взгляд вниз и начинает улыбаться, а Геллерт бросает на него мимолетный взгляд, проверяя реакцию. Дамблдор кивает, и Геллерт переводит взгляд на Розье.       — Тебе повезло, что я так хорошо знаю тебя!       — Согласен. Нельзя быть таким несдержанным, — говорит Геллерт сам про себя, кивая, а та закатывает глаза.       — Все спрашивают, куда ты пропал, так что я бы вернула тебя, даже если бы вы не закончили. — Розье, наконец, переводит взгляд на Альбуса, а тот чувствует себя так, словно он в младших классах и его ругает учительница. — Я просила тебя, Дамблдор. Думала, что из вас двоих хоть ты можешь думать головой, а не чем-то другим, — говорит она, поджимая губы, а тот, кладя ладонь на грудь, честно ей отвечает:       — Я действительно пытался остановить его, но пункт о супружеском долге был учтен в моем брачном договоре, я не имею права отказывать. — Он по-доброму улыбается ей, а она, краснея, закатывает глаза и крепко сжимает ключ от дверей балкона в хрупкой ладони.       — Выходите по очереди. Геллерт, заплети волосы, будь добр, и подумай, черт возьми, о чем-нибудь неприятном! — быстро говорит она и, не дожидаясь их ответа, уходит с балкона так же быстро, как и появилась.       — О чем-нибудь неприятном? — спрашивает Альбус, а Геллерт хмыкает. — А, я понял. Чтобы ты не выглядел таким счастливым. Ты можешь все сваливать на свою безграничную любовь ко мне.       Альбус начинает довольно смеяться, а Геллерт поворачивается к нему и выкидывает дотлевшую сигарету.       — Разве у нас есть брачный договор? — вдруг спрашивает Геллерт.       — Мы составляли, когда второй раз женились, — отвечает Альбус, поворачиваясь к нему.       — Он был аннулирован после развода. — Альбус хмыкает. — Это наш третий брак, если ты забыл.       — Если бы ты почаще благодарил судьбу за меня, возможно, мы бы ограничились одним браком. — Геллерт фыркает и коротко целует его в висок.       — Я пошел, пиджак оставь, поезжай домой, отдохни, как выберусь отсюда, сразу приеду. Про массаж запомнил, — Геллерт отходит от него, а потом вдруг останавливается и поворачивается к нему. Альбус приподнимает брови.       — Что-то забыл?       — Спасибо, что пришел, сокровище, — с улыбкой произносит Геллерт, подмигивая, и выходит обратно к гостям. Волосы тот, конечно, заплести забыл, да и без пиджака будет выглядеть странно, но, в конце концов, это не настолько фатально.       Когда Альбус выходит из зала, то видит и Геллерта, что опять стоит в толпе людей, и Винду, что до сих пор злится на них обоих, судя по ее напряженному лицу. Прощается он только с Розье.       У лифтов он видит тех самых девушек, с которыми познакомился на балконе. Они, замечая его, хихикают, но то ли воспитание, то ли еще что не позволяет им шутить, хотя видок у него, если честно, не самый презентабельный.       Он уже надел пальто и взял портфель у гардеробщика, хотя чуть не забыл их при выходе, на локте у него висит черный пиджак Грин-де-Вальда.       — Ты уже уходишь, Альбус? — спрашивает Маргарет. Она выглядит самой веселой, ее взгляд играет. — Забираешь пиджак Геллерта с собой?       — К сожалению, у меня еще много работы. — Альбус, конечно, врет, но убедительно. Он опускает взгляд вниз на пиджак. — Не захотел отвлекать его.       — Я могу передать, — быстро говорит Кэрроу, а Маргарет усмехается.       — Альбус, отдашь его ей, и Геллерт его не получит обратно. — Дамблдор лишь разводит руками, но передает девушке пиджак, которая, кажется, подобного не ожидала и теперь держит пиджак и широко раскрытыми глазами смотрит на него. Ее пальцы так крепко сжали ткань, что Альбусу становится смешно.       Двери лифта открываются, и Альбус прощается с ними.       — А пиджак?.. — неуверенно спрашивает Кэрроу, глядя на него. Альбус широко улыбается.       — Если честно, он терпеть не может костюмы, — отвечает Альбус, и двери лифта закрываются.       Когда он видит свое отражение в зеркале, то не удерживается и упирается лбом в ладонь, но все равно не сдерживает довольной улыбки. Однажды он обязательно перерастет свое детское желание делать назло и что-то кому-то доказывать, а пока что у него неплохо получается скидывать всю вину на Геллерта.