Виртуальный диалог - ещё не диалог

                           Маки Харукава и Кайто Момота бежали со всех ног в озвученное ранее Монокумой место, периодически спотыкаясь и вскрикивая от препятствий под ногами. Точнее говоря, спотыкался именно Кайто, которого Маки тащила за собой за руку, из-за чего близко к падению были сразу оба. Прямо за ними неслась отстающая Каэде, главным желанием которой сейчас было не подавиться накопившимся комком в горле, вставшим там из-за ранее пролитых горячих слёз, и продолжать бежать дальше, уже совершенно позабыв обо всём на свете.       Пролёт первый, пролёт второй, окно, поребрик, ещё окно, телевизор, дверь, дверь, дверь, пролёт: всё, что ты видишь за пять минут этой гонки, выглядит невероятно размытым, а каждый шаг выматывает настолько, насколько это только было возможно. Сил уже банально нет, но нужно бежать, пока цель не будет достигнута. Осталось ещё немного!       — Отойдите! — громко кричит Маки, моментально отталкивая Кайто одним движением руки, отчего тот сразу отлетает назад, а не успевшая затормозить Каэде врезается в его спину, и они оба падают друг на друга. Сколько же сил в этой хрупкой на вид девушке-наёмнице, уму непостижимо…       Харукава распахивает дверь на центральный балкон академии и выбегает наружу, после чего почти сразу останавливается, боясь хоть как-то прокомментировать увиденное из-за понимания, что сейчас поднимется паника. Впрочем, она всё равно не сможет никак спрятать это от чужих глаз. Кайто и Каэде машинально вскакивают, схватившись за шишки в местах столкновения, после чего бросают перепуганные взгляды на спину темноволосой. К сожалению или к счастью, но им почти сразу становится понятно… насколько ужасна ситуация…       Центральный балкон академии. В правой части платформы на полу находится перевёрнутая на бок конфетти-пушка из лаборатории покинувшей игру абсолютной волшебницы — Химико Юмэно. Бóльшая часть покрытия пола и стен мокрая, а в каких-то местах заметно нечто, напоминающее комки снега. Откуда он здесь взялся — интересно, но выяснять это придётся позже. Ведь самое важное сейчас то, что прямо перед перилами балкона лежит никто иная, как Кируми Тоджо: практически полностью намокшая, побледневшая, в испачканной кровью одежде. Кровью, которая стекала из её полуоткрытого рта, перекрашивая галстук и некоторые участки белоснежной рубашки в ярко-розовый цвет. В двух метрах от неё находится ещё одна огромная лужа крови, от которой начинаются кровавые следы примерно 47-48 размера ноги, а заканчиваются они уже около перил. Что ж, долго гадать, кому могли бы принадлежать такие большие следы, не нужно. Но обо всём по порядку.       — Ки… Кируми… — шокировано произносят Кайто и Каэде в один голос, стоя на месте, как вкопанные. На глаза пианистки снова возвращаются слёзы, а руки начинают дрожать. Она ещё не успела оправиться от самоубийства Рантаро, а теперь видит труп Кируми… Почему это произошло? Кто это натворил? Кто мог сотворить такое с ни в чём не повинной девушкой, которая желала всем только добра? Она всегда была такой заботливой и доброй, но в то же время бойкой и умеющей постоять за себя. Как так вышло, Кируми? Вот как так вышло?       — Так… Стоп.       Маки, в отличии от товарищей, лишь немного прищурилась, затем без всякого сомнения направилась в сторону жертвы. Она, совершенно не обращая внимания на зов Кайто, наклонилась к трупу, тщательно принюхиваясь.       — М-Маки! Не трогай ничего, это же место престу…       — Тихо! — в очередной раз прервала его особа, наклонившись к телу горничной. К счастью, ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы сделать невероятно успокаивающее заявление, — В мою лабораторию, сейчас же!       — Что… Ты о чём? Монокума же сказал, что…       — Она дышит, ей нужна перевязка, быстро!       Момота и Каэде снова застыли, словно перейдя в стадию отрицания того, что Кируми могла выжить с учётом всего произошедшего. Ну, было бы странно, если бы после стольких увиденных смертей присутствовал обратный эффект. Маки, подняв жертву буквально голыми руками, сделала это с такой лёгкостью, словно Тоджо была пушинкой и весила буквально ничего, хотя она по факту была даже чуть крупнее телосложением, чем темноволосая, что выглядело ещё более невозможно для человеческого понимания. А вот Кайто, несмотря на всё ещё заметный шок, поспешил помочь, но получил не самый одобряющий взгляд.       — В одиночку я быстрее её донесу, будете мне помогать, у нас на счету каждая секу…       — Эй, там, наверху!       Непонятно откуда раздался голос Рёмы, через мгновение после звучания которого стало понятно, что Хоши находится на улице и кричит, находясь прямо под балконом. Да что же это такое, чёрт возьми?! Чертовщина какая-то! Если Кируми ещё жива, то почему прозвучало объявление о нахождении тела? Монокума решил заранее что ли всех оповестить? Нет, глупо звучит. Даже он не стал бы так делать. Да и почему этот коротышка-спортсмен прохлаждается на улице, когда тут снова убивают людей? Золотое трио сразу метнулось к перилам, уже представляя, как спокойный курящий сигаретку Рёма стоит и как ни в чём не бывало спрашивает что-то про Рантаро, даже не подозревая о случившемся с Кируми, но картинка перед глазами отличалась настолько, что у Кайто и Каэде подкосились ноги. Они оба закричали ещё громче прошлого раза, схватившись руками за собственные головы, да так крепко, что сами же испугались, насколько заболели их корни волос. Маки, в свою очередь, лишь пессимистично вздохнула и выругалась сквозь зубы. Наверное, её вообще не удивило то, что предстало перед ними прямо сейчас, так ещё и в таком ужасном виде.       А картина эта была такова: почти безлюдная улица, ветер, колышущий траву, окрашенная в ярко-розовый цвет область тротуара. Рёма Хоши прискорбно смотрит вниз, сложив руки на груди. Дрожащая Тэнко Чабашира, одетая в запачканную розовыми каплями привычную себе униформу, сидит на асфальте с кровоточащими коленками, уставившись на лежащее перед ней тело, не будучи в силах даже моргнуть. Она просто пожирает его взглядом, боясь отвернуться. Всё верно, прямо перед теннисистом и айкидо-мастером лежал труп абсолютного энтомолога — Гонты Гокухары. Непереносимое зрелище. Можно даже вполне сказать, что оно на уровне зрелища смерти Корекиё. Туша парня прислоняется к асфальту животом и своей расшибленной головой, одежда мокрая в некоторых местах, что является аналогичной уликой у Кируми Тоджо. Из шеи виднеется нечто похожее на окровавленный пластик и лезвия, после более внимательного осмотра которых ты начинаешь понимать, что это на самом деле были острые ножницы, которые насквозь прошли путь через горло до самой задней части шеи. Под умершим до сих пор растекается большая лужа крови, превращая красивую улицу в место проведения кровавой бани. А вот, похоже, и труп, о котором говорили в объявлении…       — Ч-чувак… — Кайто не нашёл в себе никаких слов, схватившись за собственное горло, словно ощущая какую-то часть того же самого чувства, которое почувствовал покойник перед смертью.       Это настолько неприятно, что хочется кашлять, а парень с его-то болезнью себе такое позволить не может. Глаза Момоты бегали из стороны в сторону по всему месту преступления, пока не зацепились за силуэт сидящей на асфальте Чабаширы. Неизвестно, то ли его настолько вывела из себя окровавленная одежда, то ли он просто запаниковал, но из его рта моментально вылетел ещё один крик, но уже упрекающий и до невозможности свирепый:       — Ты чего наделала, дура?! Было мало тебе Корекиё — перешла на других?! Надо было сразу тебя изолировать, неадекватная!       — Х-ха? — губы девушки дрогнули, а пустые глаза наконец-то оживились, после чего Тэнко встрепенулась и закричала в ответ с попыткой выглядеть такой же самоуверенной, как она привыкла, но даже незрячему бы сейчас было понятно, что Чабашира невероятно напугана. Её голос и рефлексы уж слишком сильно выдавали это, из неё очень плохая актриса, — Тупой недоумок, это не я! Зачем я стала бы его убивать? Вот скажи, зачем?! Это не я!       И Кайто, заикнувшись, даже на секунду поверил ей, потому что столь отчаянное «это не я» напомнило ему, как он сам буквально вот только что прижимался к ноге Маки, умоляя поверить ему, что он не причастен к смерти Рантаро.       Впрочем, все эти споры бессмысленны. Гонта Гокухара мёртв, он тоже покинул игру. Сейчас не имеет особого значения, кто виноват. Тут скорее более важен вопрос не «кто», а «сколько». Сколько человек виновато в том, что случилось? Ведь это что же получается… Рантаро, Гонта, Кируми на грани смерти. Кто совершил всё это? Рёма? Тэнко? Или всё обстоит более запутанно? Тэнко и правда вся в крови, но вот на Рёме, стоит заметить, ни одного пятнышка. Неужели это всё правда сотворила Тэнко? Но зачем? Месть энтомологу за тот случай с жуками? Боже, нет! У неё не настолько развит синдром завышенной справедливости. В случае с Корекиё ситуация была понятна, ведь мастер боевых искусств мстила за Химико, пусть Корекиё и оказался невиновен в её смерти, но здесь — совершенно нет! Она бы не стала убивать из-за такого. К тому же… Если Тэнко и есть убийца, а свидетели, нашедшие труп — Рёма и Кируми, то кто третий человек? А если Тэнко невиновна, то кто же убийца? Маки, Кайто и Каэде всё это время были вместе. Даже если насчёт Рантаро полной уверенности нет, то на случай Гонты у них троих железное алиби.       — Маки, что будем де…       Но Кайто не успел ничего сказать. Да, в очередной раз. След его подружки уже давно простыл, как и след той, чьё тело они нашли по приходу в комнату. Из-за того, что случилось с Гонтой, они потеряли ещё несколько минут драгоценного времени, которое нужно было потратить для Кируми, так что неудивительно, что Маки понеслась в свою лабораторию со всех ног, лишь бы обеспечить горничной первую помощь. Она ведь абсолютный киллер, у неё должны быть какие-то медикаменты, без этого никак.       Астронавт постарался размять плечи, чтобы хоть как-то отвлечься и немного сбавить темп играющих нервишек, но у него, что и следовало ожидать, это не получилось. Но ещё больше его расстроил оттенок лица рядом стоящей Каэде. Она была белее снега, всё ещё дрожа. Сперва она увидела труп Кокичи, потеряла Шуичи, нашла труп Киибо и наблюдала за смертью Миу и Анджи, была последней, кто общался с Химико накануне её смерти, обнаружила труп Корекиё, застала самоубийство Рантаро, а тут под нос ещё и зарезанного Гонту приподнесли на пару с раненной Кируми. Хоть и нельзя говорить такие слова, так как они обесценят чувства всех других студентов, но Каэде была тем человеком, который за эти прошедшие несколько недель испытал столько боли, сколько уж точно не испытывал никто из всех учеников вместе взятых. И самым отвратительным она считала то, что не смогла ничего сделать, чтобы защитить того, кто был ей дорог. Она допустила смерть Шуичи, она не остановила Киибо, когда тот возомнил себя героем и попал под горячую руку монотварей, в итоге потеряв ахог, свихнулся, а затем напал на Миу. Она не настояла на том, чтобы остаться с Химико в библиотеке, хотя могла это сделать. Она не попыталась ещё раз поговорить с Рантаро, когда ему действительно было это нужно, не попыталась спросить, каковы мотивы его кражи, хотя у него однозначно была весомая причина украсть ключ прямо у нее из кармана. Ей нельзя ничего доверить, она не абсолютная пианистка, а абсолютная бездушная эгоистичная сволочь, которая только и делает, что кричит о том, как она хочет всех спасти, о том, что всё будет хорошо, о том, насколько важно верить в надежду, когда вокруг лишь одно отчаяние. Невыносимо. Просто невыносимо. Как бы её нервная система не пыталась успокоить свою обладательницу мыслями вроде «ты не могла знать, что так выйдет» или «ты ведь правда сделала всё возможное» — это не помогало, да и вряд ли вообще теперь когда-то поможет. Невыносимо. Просто невыносимо.       — Каэде…       На прикосновение чужой, но тёплой руки к своему плечу девушка почти никак не реагирует, лишь слегка поворачивает голову, затем бесцельно вглядываясь в обеспокоенное лицо Кайто. Однако… Со стороны скорее складывается впечатление, что она смотрит не на него, а сквозь него.       — Это не твоя вина. Слышишь? — Момота постарался сделать ударение на вопросе, при этом сам поразившись тому, как быстро он успокоился, стоило только ему увидеть состояние своей подруги. Ну разве может он сопли распускать, когда его ученица на грани обморока?       Она сейчас столь бледна и безжизненна, что складывается впечатление, что хватит одного щелчка пальцев и она сразу рассыплется на мелкие осколки, которые потом нельзя будет собрать воедино. От той улыбчивой и жизнерадостной Каэде не осталось и следа. Она стала напоминать фарфоровую куклу без каких-либо эмоций, даже слёзы уже банально не шли, застыв на её нижних веках, словно сами не желали течь по щекам. Она не сдалась после смерти Шуичи, не сдалась после всего остального, так почему надежда улетает от неё именно тогда, когда осталось совсем немного до завершения поисков правды?       — Прекрати делать такое лицо, умоляю… Мне больно на тебя смотреть, — юноша не хотел это озвучивать, но сам не заметил, как произнёс вслух, и прикусил нижнюю губу чуть ли не до крови в попытках хоть как-то себя наказать за содеянное.       Каэде ещё какое-то время продолжала сверлить его всё тем же пустым взглядом, который Кайто уже успел возненавидеть, но вскоре прекратила пытку. Вид тела Гонты окончательно дал ей понять одну простую вещь: она не железная. Её эмоции кончились. Она больше не может это вынести. Ей до безумия не хватает Шуичи. Ей до безумия хочется снова услышать визги Киибо, над которым с хохотом издевался Кокичи Ома. Ей не хватает вечно повторяющихся слов о Боге и магии, которые так любили Анджи и Химико. Ей хочется снова услышать немного жуткий, но необычный смех Корекиё. Она скучает по всем. Даже по Миу, которая за столь короткое время успела заставить её пожалеть о том, что она родилась не со склонностью к плоскогрудости, лишь бы не слышать эти вечные упрёки, которыми Ирума пыталась хоть как-то возвысить себя и не думать о конкуренции своих параметров с параметрами Каэде.       — Может. Если бы я тогда держала дверь последней, то Шуичи бы выжил? — она даже сама не поняла, что ляпнула, но эта мысль просто пришла ей в голову и вышла через уста, — Просто. Ведь это звучит логи…       — Твою мать, соберись!       Но прозвучал средней громкости хлопок, а в области правой щеки вспыхнуло чувство жара. Равновесие было нарушено. Каэде, кое-как удержавшись на ногах, приложила ладонь к месту пощёчины, заметно сморщившись от боли. Хах, какая… Она ведь уже во второй раз получает по лицу от Кайто. Что ж, бить девочек не очень хорошо, но она вполне себе заслужила такое. По крайней мере, так Акамацу посчитала, пока руки Момоты не обвили её спину, легонько прижимая к себе.       — Ты не должна корить себя. Если уж ты, являясь такой отзывчивой и замечательной для всех, себя коришь, то я вообще мусор полнейший. Я не умею почти ничего из того, что умеешь ты. Да и силы воли такой же, признаюсь, у меня тоже нет, потому что я на деле слабак тот ещё, — абсолютный сделал паузу, тихо вздохнув, — Прости, я не хотел тебя бить или как-то физически тебя ранить, в очередной раз тебя стукнул, но ты просто по-другому не слышишь. Мы выберемся из всего этого дерьма, они все бы тоже этого хотели. Шуичи тоже в их число входит, сколько раз я это повторять должен? Услышь меня уже.       И она действительно услышала, потому что тонкая стройка слезинок снова полилась вниз, а шмыганья возобновились. В глубине души ей хотелось очень громко кричать, вопить, устроить истерику, но… Увы, такой плач — единственное, на что она была сейчас способна, поэтому Каэде прикрыла лицо дрожащими руками и продолжила задавать вопросы, на которые не надеялась получить какой-либо ответ.       — Почему… Почему Гонта? Он-то что плохого сделал? Почему?       Но ответа на её «почему» действительно никто не знал. В игре на выживание это никого не волнует. Убивают либо тех, кто попался под руку, либо самых наивных и доверчивых. Гонта идеально подходил под второй тип: приятный, тихий, дружелюбный и… невероятно глупый, но по-доброму глупый.       — Я не знаю… Нам нужно дождаться выдачи монофайла, тогда мы обязательно во всём разберёмся, хорошо? — парень попытался её приободрить, ещё раз похлопав по плечам, после чего наконец-то отпустил, указав на её портфель, — Давай пока заранее посмотрим в моночате, какое там время смерти?       Собеседница молча кивнула, поспешив снять рюкзак. Пару секунд спустя в её руках оказался планшет, на экране которого уже было открыто приложение.       — Давай я, тебе сейчас нужно успокоиться, — Момота принял гаджет в свои руки, даже не дождавшись ответа, но Акамацу спорить с ним не стала. Ей и правда сейчас нужна передышка хоть на пару чёртовых минут. Вот только… Каково же было её удивление, когда она увидела выражение лица Кайто.        Что-то не так?       — Ошибка сервера опять какая-то что ли… Как это понимать?        — Что случилось?       Глаза астронавта очень заметно округлились, а волосы будто бы встали дыбом, подобно шерсти пушистой кошки. Он посмотрел на планшет, затем на подругу. Потом снова на планшет. А потом снова на подругу! Боже, ну что ещё могло пойти не так? Только не говорите, что убили кого-то ещё! Это точно станет для нервов пианистки последней каплей.       — Ты ведь… Тоже это видишь? — шокированный Кайто медленно повернул экран к блондинке, указывая указательным пальцем на последнее оповещение чата.

Жук покинул диалог

      Казалось бы, что тут не было ничего необычного, вот только оно было. До надписи смерти Гонты была надпись о смерти Анджи. И… Ничего… Абсолютно ничего про Рантаро.       — П-постой, но… — ее речь стала звучать очень обрывисто, — Это ведь логично, так и должно быть. Надпись в чате появляется только после того, как тело обнаружило три человека и прозвучало объявление. Надписи как раз потому и нет…       — Объявления всегда звучат. Единственное исключение — когда среди трёх людей оказывается убийца и число свидетелей приравнивается к двум, а не к трём. Но я клянусь, я правда не убивал Рантаро, я не могу приравниваться к убийце. Или ты сомневаешься в Маки? Или же… Сама нам с ней чего-то не договариваешь?       Тишина, да и только.       — Я не знаю, как такое возможно. Но если никто из нас троих невиновен, а объявление не прозвучало, да и надпись в чате не появилась, хотя тело нашло именно три человека, которые примеряют на себя роли свидетелей, то не кажется ли тебе, что тут напрашивается только один вывод?       — Боже… — Каэде вновь закрыла рот руками, а сердце заколотилось так бешено, словно вот вот выскочит из груди и убежит на своих собственных ножках туда, где его никто не найдёт.       Кайто громко свистнул находящимся на улице Рёме и Тэнко, после чего закричал:       — Нам срочно нужно кое-что проверить, ничего тут не трогайте!       — Вы не можете на одном месте посидеть до начала суда? — Хоши недовольно цокнул, — У нас человек умер, нельзя ли повременить с вашими побегушками туда-сюда?       — Мы скоро вернёмся! — но абсолютный ученик предпочёл действовать по своему усмотрению. Он, схватив за руку рядом стоящую заплаканную Каэде, понёсся прочь с места преступления, где-то в глубине души понимания, к чему это может привести. Нельзя оставлять Рёму и Тэнко наедине друг с другом. Вдруг кто-то из них и есть преступник, а второй находится в большой опасности? Остаётся лишь надеяться, что нет.       На сей раз организм уже немного привык к физическому истощению после прошлой беготни, так что путь от балкона до лаборатории Амами потратил чуть меньше сил, чем в прошлый раз. По крайней мере, у Кайто. Оба студента, остановившись прямо перед заветной дверью, напоследок переглянулись, чувствуя, как капли пота обильно стекают по их лбам. Разве может быть такое возможно? Он висел… Он действительно висел на верёвке, самой настоящей верёвке! Он не мог выжить при таких обстоятельствах. Покинуть чат мог только тот, кто был мёртв, и чьё тело нашли три человека. Только после обнаружения трупа в моночате появлялась соответствующая иконка. Но в этот раз не прозвучало никакого объявления. Если не учитывать вариант, что либо Кайто, либо Маки и есть убийца, то в голову идёт только один ответ.       Дверь в лабораторию медленно открывается, и Момота с Акамацу делают несколько шагов вперёд, с осторожностью заходя внутрь, борясь с невыносимым чувством страха посмотреть наверх. Но когда они всё же решаются это сделать, то не могут поверить своим глазам.       Свисающая с потолка верёвка была пуста. В ней не было мёртвого тела, которое ещё буквально недавно держалось на ней, как некачественная лампочка на проводе. Труп Монофани продолжал лежать на том же самом месте, отдавая не самым приятным для носа запахом рвоты, но куда исчезло тело Рантаро Амами? Или же… Подозрения студентов оказались правдой?       — Я… Я не понимаю… — девушка снова затряслась подобно осиновому листу, затем начав гладить себя по плечам, лишь бы ещё хоть чуть-чуть продержаться.       — Видимо, он подстроил всё это… Не знаю, как ему это удалось, но он чертов гений. Психически больной, но гений.       — Я польщён, спасибо.       Никто из них ещё не успел ничего сказать и даже не успел осознать, чей это был голос. Стоит отметить, что они не заметили даже того, что щеколда двери тихо повернулась в обратную сторону, пока они рассматривали место повешения. Кайто, заметив позади высокую фигуру боковым зрением, которая двигалась прямо на них, почти сразу дёрнулся в сторону, хватая Каэде за корпус тела, затем повалив её на пол своим весом и очень громким закричал:       — Берегись!       Прямо в той области, где ещё мгновение назад стояла девушка, моментально оказалась деревянная табуретка, брошенная со всей силы, да причём так, что две из четырёх ножек сломались пополам, а у основания вылезла огромная трещина. Живой и полностью невредимый Рантаро Амами, стоя прямо перед студентами, протянул руку к остаткам сломанной табуретки, после чего ухватился за неё покрепче и направился в сторону бывших друзей с очень угрожающим видом.