И лёд растаял

Ты со мной лишь во сне, Мы вдвоём наедине.

POV Алина Я третий раз делаю бауэр. — Еще пару раз и у вас будет сломанная Алина Загитова, — жалуюсь я Даниилу, — моя группа поддержки вас порвет на куски. — Будем вместе коротать век где-нибудь на небесах, попивая мохито. Еще раз бауэр, Алина. Чертыхаясь, я хватаюсь за поручень балетного станка, а затем прогибаюсь в спине, и отпускаю руки. Так стою пару секунд, затем поднимаюсь. — У тебя с ним проблемы. Еще раз. Снова исполняю проклятый элемент. — Давай по-новой. Что-то не так. Я начинаю злиться. — Что же?! Кажется, он идеален. — У тебя случайно не болит спина? Странный вопрос для того, кто заставил меня несколько раз прогнуться до невозможности. Но он прав. Спина болела и до этих упражнений, но как же он узнал? — Снимай футболку. Я не двигаюсь. Совершенно! Точно сбита с толку. Но он и не думает говорить «это шутка». Вместо этого уходит, а возвращается с какой-то баночкой. — Это приказ. У тебя последствия после простуды. Похоже, спина пострадала. Когда ты делаешь бауэр, ты не прогибаешься так, как прежде. Сначала я не понял, что с этим элементом не так. Меня это пугает. Мама дала мне эту мазь… для экстренных случаев. В ее карьере балерины она часто спасала. Все еще не в силах переварить услышанное, я таращусь на Даниила. Он подходит ближе, я запоздало понимаю, что меня не смущает факт снять перед ним футболку. А должно. — Бульон. Что? — Бульон? — Ты вылила на меня тарелку горячего бульона! — Он был ледяной, и вы пытались накормить меня этой странной жижей. — Я сам его варил! В любом случае мне пришлось раздеваться перед тобой, это была необходимость. Не бойся, я, к сожалению, не маньяк. Давай. Я отвернусь. Мне хочется рассмеяться, но я только качаю головой. — Так не пойдет. Это зеркальная комната! — Тогда закрою глаза. — Ладно. Он действительно закрывает глаза и тихо смеется. А я стягиваю с себя футболку, чувствуя жар и небольшое смущение, которое так тонко граничит с чем-то… POV Даниил ***Несколькими днями ранее*** Мои кулинарные навыки заканчиваются на том, чтобы приготовить пельмени. Но и там бывает забуду включить плиту. Впрочем, сегодня вечером я решил, что Алине нужна оздоровительная еда. Я готовил чертов бульон весь день, а когда пришел к девушке, то совершил сразу три ошибки: Не понял, что Алина в плохом настроении. Забыл, что ледяной бульон с кусочками жира не самая вкусная еда. Насильно заставил ее выпить целую кружку. Температура под 38 градусов и больное горло девушки сделали свое дело. — Даниил Маркович, а вы любите бульончик? — как-то совсем ласково спросила она. — Это самая божественная еда. Конечно, я люблю! И в эту секунду холодная жидкость потекла по моей голове, вниз по шее и груди. А Алина хохотала. Она приблизилась ко мне и взяла кусочек курицы с моего плеча. — Наслаждайтесь, Даниил Маркович. Мгновение и я схватил ее за руку. Ее карие глаза распахнулись от удивления, но я даже не думал отпускать ее. Холодная жижа впиталась в свитер, а запах курицы стоял такой, что начинало тошнить. Но Алина внезапно подвинулась и осторожно освободила свою руку. Я уже решил отойти подальше. Но девушка меня обняла. Казалось, весь мир в тот момент замер и остались только мы вдвоем. Я ощущал ее разгоряченное температурой тело, мелкую дрожь от лихорадки и тихое дыхание. Мы обнимались и в тот момент когда мне пришла чертовски страшная мысль. Она одна такая. И другая мне не нужна. *** — Можете поворачиваться. Алина сидит спиной ко мне, прижимает футболку к груди. Я делаю вид, что ее нежная фигура меня совсем не интересует. Я в этом уже специалист, так как фигуристка в общем-то выступает в довольно откровенном костюме. Я акцентирую внимание на ее спине. И невольно делаю шаг назад. Я был прав, что спина у нее болит. Но я сделал неправильный вывод о том, что случилось. Это не последствия болезни, а последствия ее падений. — Ты в курсе, что твоя спина выглядит как баклажан? Алина молчит. В курсе. — И когда ты собиралась сходить к врачу? — Синяки — неизбежность в спорте. -Хватит шаблонных фраз. Я сажусь рядом и открываю мазь. Алина вздрагивает, когда я пальцами касаюсь ее поясницы, холодная мазь не особо приятное удовольствие, но она почувствует облегчение чуть позже. Растираю мазь и вспоминаю ,как она заставила меня снять футболку и сама застирала ее, прежде чем я понял, что она делает в ванной. Помню ее взгляд, каким она смотрела на меня. Я не должен всего этого делать. Я должен уйти в сторону. Но мне плевать. Я втираю мазь, мечтая стереть эти синяки с ее кожи. Я мечтаю стереть шрамы с ее души. Но я не имею права делать ни того, ни другого. Но я делаю. И буду. — Обещай, что будешь посещать врача, Алина. Она натягивает футболку и поворачивается ко мне. — Даниил Маркович, вы такой хороший. Мысленно даю себе пинка за то, что радуюсь этим словам. Так мы и сидим на полу. Без слов. Рука тянется к ее растрепавшимся волосам. — А короткая программа? — спрашивает она, поглядывая на мою руку. — Ее менять будем? — Да. Я беру девушку за руку и вкладываю в ее ладонь флешку. А затем ухожу. POV Алина Снова и снова слушаю песню, которую выбрал Даниил для программы. Вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Здесь в двух вариантах. В первом играет оригинал. Во втором поет Зара. Конечно, катать буду под первый вариант, но сердце так и замирает при строчках, которые словно шепчет певица… «Я с тобой, пусть мы врозь…» Я выключаю музыку и ложусь на пол. Мне хочется стереть то, что рисует воображение. Мне хочется… Дверь резко открывается. В помещение вбегает Женя. На привычно светлом личике нет улыбки, нет даже капельки света. Женя плачет. И она застигнута врасплох. На лице ужас и страх. Кажется, что нет ничего хуже, чем я, которая застала ее в слезах. Мы смотрим друг на друга, желая, чтобы наши эмоции не выдали нас. Ни я, ни она не хочет показаться слабой. Я запоздало понимаю. Моя слабость в недосягаемом. Моя слабость в нем. И Женя понимает, что я та, кто не осудит. Она садится рядом и начинает безудержно плакать.