И лёд растаял

POV Даниил Я не поздравил Алину. Последнее, что я видел — как она наклонилась, коснувшись льда. А затем взглянула в глаза мне. Она благодарила лёд. Я очень хотел встретить ее у бортика, но вездесущие репортеры, десятки камер, интервью — не дали сделать этого. Я проклинал то, что не смог быть рядом, и тогда, когда она узнала свои результаты. Меня просто не пустила Этери, завалив документацией. Затем меня отправили готовиться комментировать показательные выступления. Вся вселенная была против того, чтобы мы с Алиной встретились. А я хочу. Прийти ночью в ее номер оказалось также приятно, как и в прошлый раз. И в последующие. Я сажусь на пол рядом с кроватью. Осторожно прижимаюсь губами к ее щеке, чувствую головокружение. — Даня? Девушка удивленно распахивает глаза. — Почему ты не спишь? — У меня более интересный вопрос. Почему ты здесь? Мне нечего на это сказать. Я отворачиваюсь от девушки, пожимая плечами. — Пришел поздравить. Мой голос срывается, я и сам не узнаю его. — Вижу ты напряжен. Тяжелый день? — Не тяжелее твоего уж точно. — Я видела, как ты переживал. Я обхожу кровать с другой стороны и ложусь в теплую постель. Алина, если и удивлена, то ничем этого не показывает. Мы молчим, прислушиваясь к собственному дыханию и биению сердца. Я не понимаю, что делаю здесь. Сколько раз я уговаривал себя держаться подальше от этой чертовой двери? От этой девушки. — Смысл теряется в расставании, если ты постоянно приходишь ко мне по ночам. — Ты знала? Алина не отвечает. Она перекатывается, прижимаясь ко мне всем телом. Неосознанно, касаюсь ее талии рукой, а затем целую в лоб. — У меня получилось взять этот старт, — шепчет она, — получилось! Девушка тихо смеется, но я чувствую, что она пытается не заплакать. Поздно. Я уже ощущаю слезы на своей груди. — Да, это было впечатляюще. Особенно чертов выпад. Ты едва не лишилась хореографа в тот момент. — Знала, что тебе понравится. Алина гордится собой. Девушка приподнимается и целует меня в губы. Если мы хотим, чтобы было легче, то надо прекращать ночные сеансы психотерапии. И эти поцелуи. Особенно такие горячие, способные завести меня не в то, совсем не то русло. Алина целует меня так, что я готов забыть все правила приличия. — Алина… — шепчу я, слегка отстраняясь. — Ты пришел не для… Черт. Эта девушка меня убивает. Что она на самом деле обо мне думает? Уложив ее на спину, убираю с лица темные волосы и смотрю на нее. — Нет. Я пришел сюда не для этого. Я пришел, потому что думал, что ты спала. — Но я не сплю. — А теперь будешь. Но вместо того, чтобы уже оставить ее одну здесь, я жадно целую ее. Мне не хватает силы воли убраться прочь. Девушка обхватывает мою шею руками, она ерзает подо мной, устраиваясь удобнее, а мне хочется дать себе хорошего леща. Я касаюсь ее шеи. Руки Алины делают нечто невообразимое с моим телом. Я снимаю с девушки футболку. Мимолетное помутнение рассудка и я уже на ногах, сжимая черную ткань, словно спасательный щит. Алина старается справиться со своим дыханием, а я бросаюсь к двери. Мне еще никогда не приходилось сбегать, оставляя девушку топлес. *** Показательные выступления превращаются в пытку, когда на лёд выходит зажигательная Лара Крофт. — Вы, наверное, очень гордитесь девушкой? — Гришин бросает на меня довольный взгляд, я пожимаю плечами. — Да, Алина умница. Она смогла справиться с собой и откатать чисто. — Вы сменили программу, но не поменяли показательный номер, не хватило времени? — Решили сделать упор на тех программах, которые оцениваются. На самом деле, нет. Конечно, в этом есть доля правды, но это не главная причина. Этот образ Алины завораживает и никто не может не согласиться. Но спустя некоторое время я начинаю мысленно себя проклинать за то, что вообще поставил ей этот номер. Но на тот момент я и не мог подумать, что когда-нибудь оставлю девушку топлес в номере гостиницы, а сам буду еще долго приходить в себя. — Ваши показательные номера для Алины, Даниил, наводят на мысль о том, что вы хотите свалить с ног всю мужскую аудиторию! — Александр смеется, а я пялюсь на него. Он действительно сказал это вслух? — Поверьте, мой друг, это уж точно не является моей целью. Алина просто очень красивая девушка. Для нее хочется нечто… особенное. — Ох, ну я еще не могу забыть жрицу огня. Алина делает идеальный прыжок. Похоже, она совсем не волнуется. Вы не выводили на лед ее, но, наверняка был какой-то разговор? Поддержали морально? Еще как. Бросил. — Типа того. Девушке сейчас нужна не только моя поддержка, но и всей страны. Я хочу, чтобы ее любили не за медали, а за то, что она делает ради этого. Как она делает. Я не в силах отвести от экрана взгляд. Алина словно торнадо мчится надо льдом. Кажется, мне понадобится врач. Девушка заканчивает выступление и зал аплодирует. — Даниил Глейхенгауз только что показал миру такую выдержку! Ух. Явно переволновался. Я готов стукнуть Гришина головой о стол, но только и делаю, что отшучиваюсь. — А вот и наша маленькая стюардесса на льду! — Александр устраивается поудобнее, а я наблюдаю за Лизой. Она входит в образ. — Похоже, молодое поколение не понимает какое впечатление происходит на… в общем они могут поставить зал. На ноги. Этот человек мастер слова. Я сам сейчас со стыда сгорю, что уж говорить. — Вам нравится этот номер, Даниил? — Скажем так, Мишин меня удивил, когда я впервые увидел Елизавету в этом образе. — Удивил… приятно? — Это допрос с пристрастием? Тогда где ваш пистолет? — Мне просто интересно, Даниил! Без обид. Просто выходит такая милая Лиза и просто «убивает» зал! Тут много споров об извращениях этого номера. — Споры есть, да. Но думаю, что прежде всего люди могут видеть здесь талантливую спортсменку и красивую девушку. — И кого же видите вы? — Спортсменку. — Почему же так категорично? — Я все-же хореограф. Прежде всего вижу техническую сторону. — Помнится мне, десять минут назад вы назвали Алину красивой девушкой, а не талантливым спортсменом. Я очень надеюсь, что в эфир это не попадет. Сам я даже не знаю, как на это ответить. — И вы называли Алину своей музой. Это еще так? — Всегда так. Алина невероятный человек с чистой душой. Работать интересно со всеми девушками и юношами. Но Алина… Это нечто совсем иное. Работая с ней, ты забываешь, что на работе. «Ты признаешься в своих чувствах на всю страну, идиот» — Значит, по вашему, в таких номерах, как у Лизы, нет ничего плохого? — Абсолютно. Но не тогда, когда ты на грани. Наконец Гришин от меня отстает. Это был самый сложный день. И ночь. Кажется, я еще долго буду вспоминать этот чемпионат мира.