Будто одним воздухом были. А теперь нас не отыскать. Сколько этой осенью листьев. Упадет с небес, столько я тебя. Вспоминаю раз и лишь мысли. Заставляют крылья мои летать. © Андрей Леницкий
POV Алина — Ты с ума сошла, зачем тебе это?! Уже давно сошла. Я хочу встретиться с Даней. Если он сам не ищет со мной встречи, то это сделаю я. Посмотрю ему в глаза и спрошу: какого черта?! — Женя, хоть ты меня не нервируй. Он должен объяснить все! — Если не сделал это за полтора года, то почему должен сейчас? Давай сначала разберемся с Этери. С ней можно позже. Тут ясно, что Женя заигралась в детектива. Если она и дальше продолжит это, то вылетит из сборной — только ее и видели. — И где ты будешь его искать? Думаешь , он все еще живет там? — Нет. Ты снимешь видеорепортаж об Олимпийской чемпионке, которая решила покончить с собой. Прибежит, как миленький. Я улыбаюсь. Довольная собой. Я чувствую азарт, который не испытывала уже много месяцев. Но Женя не разделяет моего веселья. — Ага, вместе с ним прибежит орда народа и люди в белых халатах. — Ты отправишь это только ему. — Алина, ты больная. Я знаю хорошее место для совершения этого идиотского плана. Что ,если он поймет, что это дурацкий розыгрыш? Я пожимая плечами. — Не поймет. По крайней мере не сразу. У него чувства работают быстрее мозгов. — В этом вы похожи. — Я думала ты должна меня поддерживать! Так поступают лучшие подруги. Женя смущается и я понимаю, что за столько лет впервые назвала ее своей подругой. Своей лучшей подругой. Но я, наконец, понимаю, что никогда не была одна. Сначала у меня был Даня, способный утешить в любой момент. Он был всегда рядом. И Женя… она была со мной в самые ужасные дни. Она предупреждала о том, что может произойти, да. Но она не осуждала меня, не осуждала и Даню, когда я ревела в подушку. «У вас обоих снесло крышу, — твердила она, — не только ты здесь жертва». Вот что мне нужно было: перестать себя жалеть. Я тянусь к Жене и обнимаю ее. — Ты со мной до конца? — До самого. Твоего или моего.×Полтора года назад. Дворец Хрустальный×
— Я отменяю сделку. Я смогу сам защитить Алину. Никто не станет вдаваться в подробности личной жизни обычного хореографа. Уж тем более никому нет дела до… — Это невозможно, когда в тебе бушуют гормоны мальчишки. Факт остается фактом. Они узнали. Газета давит на него. Он смотрит на заголовок и бледнеет. Сколько раз он перечитывал статью? — Они снимут Алину со всех соревнований и поместят в пансионат, где будут промывать мозги. Возможно, у нее будет выбор: принимать препараты или нет. Но уж точно ее никто не отпустит в Ижевск. Если только ты не пойдешь на их условия. Этери отвечает жестко. В ее словах нет ни капли сострадания. — Вы понимаете, что мое исчезновение сделает с Алиной? — Девочка переживет. Даниил делает шаг назад. Он думает о ней, нежно прижавшейся к его груди. В ее глазах столько любви и доверия… — Федерация не позволит, чтобы их единственная действующая Олимпийская чемпионка была полита такой грязью. Россия итак не объект для подражания, когда дело касается моральной стороны. Исчезнуть нужно тебе. Или они уберут ее. В случае с Алиной будет намного хуже. Даниил цепляется за соломинку: — Я люблю ее. Она… просила не бросать ее. Я могу бросить ее, но оставаться рядом. Почему нет? Этери поднимается из-за стола и хватает газету. — Из-за этого! Даниил в который раз смотрит на фотографию. Их с Алиной поцелуй в гимнастическом зале. В тот самый день, когда они смотрели видео и разговаривали о психологии. Даниилу тогда показалось, что кто-то стучался. Но теперь ясно, что это был не стук, а звук запирающейся на ключ двери. — Идиот. Останься ты рядом, и они будут круглосуточно дежурить у наших дверей. Все закончится знаешь чем? Даниил знает, но тем не менее ищет выход. — Тебя закроют за изнасилование несовершеннолетней, а Алину отправят на «лечение». Думаешь сделать это не в силах правительству? Даниил касается газеты рукой. Это единственный экземпляр. Он сжимает его в ладонях и чувствует, что вот-вот взорвется. — Делай то, что я тебе сказала. А я позабочусь о благосостоянии Алины. Через два часа он возьмет билет. И никогда больше не напишет любимой. Но прежде, он садится и начинает писать письмо. «Алина, я вижу…» Закончив, он складывает его. — Пожалуйста, я ничего не написал ей о всей ситуации в целом. Только передай ей. Общаешь? В глазах Этери отражается деланная боль. Искуственная. Но боль Даниила настоящая, дикая, сильная, что ему не слышится фальш в словах Этери, когда она говорит: — Обещаю./Бумерангом всё возвращается. Только ты законам всем вопреки. Когда рядом дождь начинается. И смывает наши шаги. Сколько не беги, не получится. С памяти стереть Имя, Отчество. А раскутому телу хочется. Скрасить моё одиночество.
POV Даниил Лейсан плачет. Любая адекватная мать на ее месте поступила бы также. — Что же мы сделали с нашей дочкой. Во что впутали? Я только обнимаю ее за плечи, давая возможность прийти в себя. — Как получилось, что мы упустили то, что произошло? И вы! Вы же тренер! Она бьет меня. Я принимаю заслуженные удары, но затем она успокаивает и вновь плачет. — Они бы не смогли отобрать ее у нас! Они же не изверги! Кто стоит за всем этим? Я должна обратиться в полицию. Я хочу забрать Алину в Ижевск. — Не можете. На самом деле я думал, что вы все и без меня знаете. О том, что в случае травмы Алину определят в пансионат, где ее будет лечить федерация. — Это есть в контракте. Они говорили, что предоставят в этом случае лечение за счет государства. Я не верю вам, Даниил Маркович, это невозможно! — Пятно на страну в виде извращенца хореографа --то еще удовольствие, возможно все, Лейсан. — Алина вас любила? «Любила. Но больше нет.» — Я бы никогда не сделал того, что сделал из чистого животного инстинкта. И если бы она не любила меня. Я вижу убитую горем мать. Она плачет и хочет к дочери, но мы так и не смогли пробиться к Алине. «У нее психологическая травма. Она много спит». Это все, что нам сказали. Я пытался бунтовать, мне пригрозили. С Лейсан решили, что будем действовать по уму. Я собирался залезть к Алине через окно, и притащить за собой ее маму. Но Лейсан была против, заявив, что так мы уж точно травмируем Алину. — И что же мы будем делать? Женщина утирает слезы. — Для начала Алина не должна знать, что я здесь. И пока не должна знать всей правды. Это нечестно скрывать от нее, но будет сложно предугадать ее реакцию. — Почему вы ждали так долго? Было же сразу ясно, что с системой что-то не то. Ладно… боялся и все такое. Но почему сейчас решили вернуться? Я вспоминаю новости о том, что девочка-чемпионка получает травму, ломает ноги и теряет рассудок. Дурацкое СМИ. — Просто я здесь. И единственное чего я хочу: чтобы вы забрали Алину и уехали очень далеко.