И лёд растаял

POV Алина — Даня… Он стоит в полуметре от меня, в его глазах ужас и страх. — Ты сошла с ума, Алина… Я не понимаю, о чем он. Я чувствую, что мое сердце вот-вот вырвется из груди. И я расплачусь? Да, точно. Мои чувства никуда не исчезли. Они здесь же. Просто любовь омрачена его исчезновением и я не знаю, смогу ли когда-нибудь его понять. — Дай мне руку. Пожалуйста, Алина. Не понимаю зачем. Прячу руки назад и пошатнувшись, понимаю о чем это он. Даня думает, что я решила спрыгнуть с крыши. Наш план сработал и спустя всего десять минут он примчался сюда. Я стою на самом краю крыши, мне страшно. Но, когда я увидела его, то обо всем на свете забыла. Мне и правда лучше сделать пару шагов вперед, чтобы ненароком не улететь вниз. — Алина, умоляю… — Мама? Это самое страшное во всей этой ситуации. Мама словно призрак замерла позади Дани. За ним я не сразу ее увидела. Она бледная и напуганная. Я спрыгиваю с бордюра и крепко обнимаю маму. Она начинает плакать, прижимая меня к себе. — Я не стала бы! Мне нужно было увидеть его… мама… зачем ты притащил ее сюда?! Даниил похоже и сам в шоке от того, что мама здесь. — Лейсан, я просил вас оставаться там. — Что? Я сбита с толку. Даниил садится на холодный бетон, чувствую, что он начинает понимать, что за спектакль мы устроили. Я опускаюсь рядом. Мама остается стоять поодаль. — Ты правда не собиралась прыгать? Качаю головой. — Я не чокнутая. Извини, мам. Меньше всего я хотела впутывать тебя. Она пятится назад, сжимая в руках ключи. — Вы поговорите. Я… подожду в машине. По лицу Даниила видно, что он готов дать дёру. Я хватаю его за руку. — Я хочу знать, почему ты уехал. Не попрощавшись. Словно я никто. Будто просто… просто никто! Меня начинает колотить. Даня не оправдывается. Он вообще ничего не говорит. На его лице — отчаяние. — Я люблю тебя. Этот так тупо после того, что произошло, но я хочу слышать, что и я для тебя не просто «бывшая». Даниил касается моей щеки. Я плачу. Не могу сдержать слез и утыкаюсь носом в колени. Слабо, да. Больно. Но мне плевать. — Я любил тебя. И продолжаю любить. Я не хочу ему верить. Убежать и никогда больше его не видеть — вот что лучше всего. Но я верю. Мы сидим в тишине, прислушиваясь к моим тихим всхлипываниям. — Тогда почему ты ушел? Даниил смотрит вниз. Люди постепенно просыпаются ото сна, кое-кто уже спешит на работу. Мне кажется, что я так и не услышу его ответа. Но он рассказывает. Рассказывает мне все. — Ты не получила моего письма? Не получила. /» — Алина, я вижу, что наша жизнь стала невообразимо сложной. В этом нет твоей или моей вины. Любовь не то чувство,за которое нужно просить прощение. Я пишу тебе это письмо, чтобы ты поняла: я уезжаю не потому что испугался ответственности. Сложнее всего бросить тебя сейчас, заставить расхлебывать то, что начал я. Совсем скоро Этери тебе объяснит причину — она обещала. Я люблю тебя, моя маленькая чемпионка. Меня все еще мучает совесть, что из-за меня ты простудилась. Тренировка в девять вечера под снегопадом — худшее, что я мог придумать.» Дрожащими руками Этери комкает листочек. Она знает, что он посчитал ее идиоткой и таким, понятным только этим двоим, назначил встречу. Письмо летит в стол. Под замок. Там, где теперь хранится телефон Даниила и все его сим карты. Если он захочет связаться с Алиной, то обязательно это сделает. Но для этого он слишком боится./ *** Проснувшись в больнице, я присаживаюсь. Все произошедшее ночью кажется сном. Но теперь по крайней мере я знаю, что делать. Воспоминания обрывками закрадываются в мои мысли и я трясу головой, прогонял их прочь. Когда входит Этери, я уже полностью одета. — Ты куда-то собралась? — спрашивает женщина, поставив на стол бутылку воды. — Сейчас нельзя. Там… репортёров и журналистов полный коридор. Мне только это и нужно. Я поправляет воротник свитера. — Они-то мне и нужны. Я выхожу из палаты. На меня нацелены несколько десятков камер. — Алина! — кричит Этери, хватая меня за руку. — Я объявляю о смене тренера. Мишин Алексей Николаевич. Если он согласится принять меня, то впредь я буду тренироваться только с ним. Вопросы, вопросы. Я отвечаю коротко, ясно и без лишних подробностей. Оставшись один на один с Этери, я благодарю ее за то, что она вырастила из меня достойного спортсмена. — Все это — связанное с федерацией — придуманный вами бред, чтобы убрать с моего пути Даниила? Этери касается моей руки, но я не свожу взгляда с женщины. — Ты слишком юная для него. Я боялась, что он сделает тебе больно… — Сделал. И я даже не уверена, что смогу простить ему этот поступок. А виноваты во всем, абсолютно во всем вы. Как вы вообще придумали это? Ведь… ведь он мог не поверить. Этери потирает лоб рукой, пожимает плечами. — Он готов горы свернуть ради тебя. Мне, кажется, что он поверил бы во все что угодно. Хотел защитить тебя. — Не оправдывайте его. Он вполне мог связаться со мной. Если не объяснить, то хоть попрощаться. — Он назначил тебе встречу в том письме. Я просто не передала тебе его. — Мы живем в двадцать первом веке. Технологии, ау. Не могу поверить, что она защищает его. Но это так. — Он думал, что ты просто не пришла на встречу. Алина… не уходи. Не бросай меня. Мишин хороший тренер, но… — Но себя вы считаете лучшей. До встречи с вами я действительно была бы никем. Но также благодаря вам… вам и Даниилу, Этери Георгиевна, я прожила самые адские полтора года. Я поднимаюсь с кровати и ухожу. Прочь из этого места. /Пройдет достаточно времени, прежде чем она сможет простить. Отпустить ситуацию./