И лёд растаял

POV Даниил Через неделю Чемпионат России. Малыши спорят, кто на это раз займет вершину пьедестала. Мнения разделились и они начинают ругаться. Юля успокаивает детей, подводя их к бортику. — Вы думайте о своих соревнованиях, девочки. Осталось всего три дня. Готовы? — Конечно, — отвечает одна из них. Я стою у бортика, разглядывая ровный лед. Мне не хочется думать о чемпионате. Я больше не часть этого. Разве нет? Нет. Это навсегда. — Что ты думаешь по поводу вчерашнего инцидента? — спрашивает Юля, подъезжая к бортику. — Репутация Этери сильно пострадает? — Хрустальный всегда подозревали в допинге. Даст опровержения, пройдут проверку и все на этом. Но какая это психологическая травма для детей? Для подростков? Я вспоминаю глаза Жени и чувствую, что готов разорвать СМИ на куски. — Корнилов дал интервью. И оно тебе не понравится, — осторожно сообщает Юля. — Корнилов это вообще кто? — Хореограф в группе Тутберидзе. Он не особо впечатлен Алиной. Она отказывалась катать его программы. Я вспоминаю наше с Юлей сотрудничество. — Но ведь ты тоже отказывалась! Я вроде не вижу в этом ничего ужасного. Юля пожимает плечами, она мне чего-то не договаривает, отъезжает от бортика и мы оба возвращаемся к работе. *** Никогда не думал, что буду наблюдать за тренировкой Алины через мобильный телефон. Она выложила сторис, где показывает, что учит новый элемент. Не получается, она падает, но встает и снова делает. Мне кажется, что мое сердце не перенесет еще одного падения и я выключаю видео. Вспоминаю об интервью Руслана Корнилова и пишу Юле. Когда она скидывает мне ссылку, то я не сразу решаюсь ее открыть. Заголовок пугает меня до чертиков. «ЗАГИТОВА И ГЛЕЙХЕНГАУЗ. Жене специально ставили проигрышные программы?» — Ваша группа не принимает допинг? — Нет. Конечно, нет. — Но две девочки на Олимпиаде доказали свое превосходство. С такими баллами их обеих следовало ставить на вершину пьедестала. Вы как хореограф-профессионал, можете дать комментарии по этому поводу? — Могу. Я считаю, что Глейхенгауз необъективно ставил программы. У Алины всегда были особенные. Скажем так… выигрышные. При чистом прокате сильнее. Все мы знаем его отношение к ней. — Вы сейчас обвиняете Даниила в непрофессионализме? — О, нет. Что вы? Всего лишь хочу отметить, что у Алины было определенно больше шансов на победу. И сейчас, когда девушке больше не ставит программы Глейхенгауз, мы можем видеть результат. Загитова упала. И, сдается мне, подняться уже не выйдет. POV Алина — Не дай ему себя сломить, девочка, — обращается ко мне Алексей Николаевич, — у тебя все шансы на победу. Он сжимает мои руки, давая мне необходимую поддержку. Он… он рядом и это греет душу. — Вы так говорите, чтобы я не расстраивалась из-за интервью. — Нет. Руслан под крылышком Этери пригрелся и почувствовал себя настоящим профессионалом. Ты знала, что Этери Георгиевна сама лично ставила программы тройняшкам? А Женя так сама работала, вплоть до нарезки музыки. Это я знала. Но все равно на душе паршиво. — Знала. Но чемпионат через неделю. — Переживаешь? — Очень… Алексей Николаевич отпускает мои руки, когда к бортику подъезжает Лиза. Я пожимаю плечами и возвращаюсь к тренировке. Остаток времени катаю произвольную, отвлекаясь разве что на попытки прыгнуть аксель. Не выходит и все тут. — Он тебе не нужен, — говорит Мишин, — ни тогда, ни сейчас. Не ломай себя. Больше не ломаю. Меня всеми силами тянет в сторону катка, где Даня тренирует детей. Когда я захожу, то понимаю — здесь уже никого нет. «Мы можем увидеться? Ты не занят?» Ответ приходит спустя минут десять. «Можем. Место?» «Пруд… пруд, где мы ставили Radioactive.» Сейчас там льда, конечно, нет, но от этого место становится не менее прекрасным. Я забегаю домой. Щенки уже потихоньку открывают глазки. Выглядит это очень трогательно, но сейчас мне особо не до них. Я бросаюсь к зеркалу. Бессонница дает о себе знать. Пока я навожу порядок на лице и голове, Масару на меня лает. — Я тебя с собой возьму, не бесись, — говорю ей я. Она не унимается. Щенки совсем ее замучали и то, как она рвется сбежать из дома, выглядит смешно. — Что надеть, Масару? Почему я об этом думаю? Ну, я девушка. Это уже что-то, так? Юбки и платья отпадают сразу. Не с моими синяками на ногах. Собака прыгает на диван и прячет нос в лапы. Я присаживаюсь рядом. — Что? Тебе стыдно на меня смотреть? Я просто хочу выглядеть… лучше. Наверное. Масару лает, дает мне лапу. — Это не свидание! Нет… он и сам не захотел бы больше отношений. Слишком много воды утекло, Масару. Щенки ползают по полу в поисках матери. Я беру одного из них и прижимаю к груди. Я люблю Даню. И очень сильно хочу быть с ним… но что мешает? Абсолютно все. Кажется, что сейчас даже сложнее, чем было когда мы не имели права на эту любовь. Имеем ли сейчас? *** Ветер воет, кутаюсь в куртку, разглядывая рябь воды. Даня опаздывает. — Масару, это нельзя есть! Но собака нагло жует цветы. Клумба красива. По крайней мере была, пока собака не показала свои плохие манеры. Наконец, когда она понимает, что я злюсь, клумба испорчена. Опускаюсь над ней, пытаясь поправить корни, закопать их обратно в землю. — Что ты делаешь? Я оборачиваюсь. Даниил стоит в двух шагах от меня и с удивлением наблюдает за тем, как я копаюсь в земле. А я то переживала что надеть. Масару на славу постаралась. — Сажаю цветы… — В городскую клумбу? Интересное хобби. — Масару разрыла ее! И съела половину цветов. Даня присаживается рядом и погружает руки в холодную землю, закапывает очередной, выдернутый моей не очень вежливой собаки, цветок. Мы молча возвращаем клумбе более менее человеческий вид. — У тебя земля на волосах, — я не могу сдержать смеха, — ты земляной человек! Даня явно не разделяет моего веселья. Как это его прическа испорчена?! — Земляной человек? Это еще что? Я хватаю телефон и записываю сторис. — Земляной человек. Особь мужского пола, способна зарыться в землю с головой! Он пытается выхватить мой телефон, но в итоге валит на землю. Мы валяемся в грязи, я давлюсь смехом, не в силах оттолкнуть Даню от себя. Масару прыгает вокруг нас, стараясь привлечь внимание. Я выпускаю из рук телефон, он безнадежно падает в грязь… Его взгляд… взгляд Дани. Я обхватываю его лицо руками, оставляя следы мульчи на его щеках. Мы целуемся. Это то невероятное чувство, которое заставляет забыть все обиды. Которое готово простить абсолютно все вне зависимости, что тебе твердит разум. Мы целуемся и я чувствую, что моя любовь ничуть не угасла. Он обнимает меня одной рукой, второй прижимает к себе. Он меня целует и я понимаю: жизнь — это не только победы, моменты наполненные радостью. Жизнь — это огорчения, боль и утрата. Но все вместе — это то, что называют счастьем.