Философия

      Сиэтловская погода неизбежно настигла меня в чужой стране. Небо города затянуло свинцовыми тучами. Я буквально вздрагивал от каждого раската грома. Хотя в какой-то степени все это способствовало некого рода душевному спокойствию.       Меня терзало неприятное липкое чувство «ответственности», но я верил, что все пройдет наилучшим образом. Ника с самого утра находится под капельницами. Через пару часов ей введут наркоз, и мы приступим к делу.       Луи вновь взял все необходимые анализы, провел нужные тесты и мы пришли к выводу, что сейчас самое время провести операцию, пока все не так запущено. Риски есть всегда, но стадия Ники операбельна, а это значит, что у нас есть шанс на будущее. Я никак не могу упустить этот шанс, ни за что.       В сотый раз за эти несколько дней мы обсуждаем ход операции. Нельзя, чтобы это как-то просочилось за стены медицинского центра. Ведь, если это случиться, то все, кто принимал в этом непосредственное или косвенное участие лишаться лицензии и отправятся за решетку. — Еще раз повторюсь, если вскроется правда, то накроют всех. Одного за другим и раз уж вы согласились на такую мою авантюру, то всем следует держать язык за зубами. Об этом не должны знать ни ваши семьи, ни друзья, ни одна живая душа.       Находящиеся за столом утвердительно кивнули, не проронив ни слова. Мы еще обсудили некоторые вещи, но я присутствовал в этой комнате лишь физической оболочкой. Моя душа была далеко за пределами переговорной. В голову как никогда чаще стали приходить воспоминания об Аннет. Ее голос, глаза, движения. Каждый раз, когда Ника спрашивала, о чем я думаю, приходилось врать. И без того нестабильное состояние девушки могло пошатнуть душевное переживание по моим грехам прошлого. Быть может когда-нибудь я смогу рассказать ей, о чем печалюсь и, что так терзает мою душу. Сейчас же не самый лучший момент для таких разговоров. Я оставлю это на будущее, ведь оно у нас обязано быть. — Хэй, Стайлс! — Луи потрепал меня по плечу, — Ты в порядке? — Да, все отлично. — опомнился я. — Совещание закончилось, все разошлись, а ты все сидишь. Уверен, что все в порядке? — Луи весьма озабочен моей рассеянностью. — В полнее. Сейчас немного взбодрюсь и буду полностью готов. — Поверю тебе на слово, — взгляд друга смягчился, — Гарри, от тебя сегодня зависит девяносто процентов успеха. Я никоим образом не хочу тебя испугать. Я лишь должен быть уверен, что ты понимаешь насколько все серьезно, пути назад нет. — Да, я понимаю. Может, я скажу чушь, но, кажется, что это все происходит не со мной. Я вот сейчас проснусь, и ничего этого не было. Я часто задаю вопрос, сам не понимая кому. «Почему все это происходит именно со мной? Может это действительно расплата за грехи прошлой жизни?» — Не знаю, что и сказать, — друг тяжело выдохнул, — Я чувствую, что скоро весь этот кошмар закончится. Ты заслужил быть счастливым, но чтобы получить свое счастье тебе приходится преодолевать весь этот тернистый путь. — Видимо так оно и есть. — я опустил голову на руки. Луи зашагал к выходу. — У тебя осталось полтора часа, чтобы увидеться с ней. И чуть не забыл, Лисса завезла Грейс к нам в центр. Малышка соскучилась. Она сейчас с Никой, пойди, попрощайся с ними. Я резко поднял голову. — Попрощаться? — сердце замерло. — Я имею в виду, что тебя ближайшие несколько суток теперь никто не увидит. Сам господь не знает, сколько часов будет длиться операция, а потом ты отрубишься еще на сутки. — Луи устало улыбнулся.       Я лишь кивнул и все никак не мог забыть его слов. Я не хочу прощаться с ними, но стоит поспешить, чтобы побыть с девочками некоторое время.       Когда я вошел в палату, Грейс что-то оживленно рассказывала Доминике. Но, стоило моей сгорбившейся фигуре замаячить на пороге, как все внимание было обращено ко мне. Глаза Грейс удивленно округлились, также как и рот. — Папа. — едва слышно произнесла она и кинулась в мои объятия. От нее пахло корицей и апельсинами, тогда я заметил на столике у больничной койки пакетик с цитрусовыми. — Я так скучал, капусточка. — это прозвище любила использовать ее мать. Мне же всегда казались весьма специфичными французские уменьшительно ласкательные словечки.       Грейс крепче прижалась и потерлась щекой об мою грудь словно котенок. Я аккуратно поцеловал ее в макушку и, взяв на руки, пошел к кровати Ники. Мы присели на самый край.       Не знаю, что на меня нашло, но я крепко прижался губами к губам Ники. Они были сухими, но такими теплыми. Этого тепла мне и не хватало. — Как ты себя чувствуешь? — переводя дыхание, спросил я. — Нормально, скорее бы все закончилось, и мы бы поехали домой. — на бледном лице проступил едва видимый румянец.       Грейс так и сидела, прижавшись ко мне. А я гладил худенькую руку девушки и смотрел в чистые зеленые глаза. В этих глазах мое спасенье, в этих глазах моя погибель. Время пробежало невероятно быстро. В палату вошла медсестра и анестезиолог. — Мсье Стайлс, время. — Гарри, что происходит? — Ника обеспокоилась. — Время, милая. Они пришли ввести наркоз. Ничего не бойся. — я вновь коснулся манящих губ и крепче сжал девичью руку. *** — Ну, что Стайлс, пути назад нет. Вперед! — Луи обработал руки, и медсестра помогла ему с перчатками. Я закончил со своими руками и женщина помогла мне. Перед нами распахнулись двери в операционную, и я решительно шагнул внутрь. — Показатели в норме, зрачки, — медсестра посветила фонариком в оба глаза Ники, — Зрачки реагируют. Приступаем? — Да, начинаем, — голова Ники была обрита, я с трудом узнавал в этой девушке свою любовь, — приступаем к трепанации. За дело взялись профессионалы. Я старался не смотреть на лицо пациентки, когда один из коллег в буквальном смысле раскраивал ей череп. — Показатели в норме, давление немного упало, поднимать пока не будем. — сообщила медсестра. — Готовьте камеру и инструменты. Лу, ты мне сейчас будешь нужен. *** — Высекаю опухоль и пострадавшие ткани. — сестра промокнула мой лоб салфеткой. — Давление падает. — обеспокоено сообщила медсестра. — Ждем. — я продолжил манипуляции. — Доктор Мориа, показатели все еще падают. — Готовь адреналин. — крикнул Луи. — Все будет хорошо, я уже закончил. Вынимаю камеру. — Доктор Стайлс, пульс падает. Зрачки расширены, реакция слабая. — Накладываем швы, быстрее. — Готовьтесь колоть адреналин. — прохрипел Мориа. — Внутримозговое кровоизлияние. — Подключаем к искусственной вентиляции легких. Корректируем артериальное давление, следим, чтобы оно не падало. — прогремел я. — Падает, все еще падает. — Давай же, детка, не умирай. — взмолился я. — Теряем! Адреналин! — крикнул Луи. — Показатели поднимаются. — сообщает сестра. — Продолжаем. — настаиваю я — Вновь падают. Раздался раздражающий писк. — Реанимируем! — крикнул Мориа. — Нет реакции.       Я не мог заставить себя пошевелиться. Я будто наблюдал картину со стороны. Я зажмурил глаза, а открыв их, на операционном столе увидел Аннет. Черт, я схожу с ума. Аппарат продолжал пищать, а я не мог сконцентрировать взгляд на женском лице. Руки взяла сильная дрожь. — Стайлс! Очнись! — в ноздри ударил отвратительный запах. — Я… Я здесь… Я. — не получалось связать и пары слов. — Семь минут, констатирую смерть. — словно в трубе раздался голос медсестры. — Это конец, Стайлс. Нам крышка... — Луи спустился по стене на пол.       Нет! Нет! Нет! Черт, этого не может быть, Ника. Я люблю тебя, Ника. По щекам катились ледяные слезы, я умирал. Умирал во второй раз. Из меня вырвался звериный вопль. Крепкие руки вдавили мое тело в стену. Я метался словно в агонии. — Гарри, дыши. Я здесь, живи. — меня успокаивал нежный голос Ники. — Ника, прости меня! — я рыдал. — Иди на мой голос. Не смей уходить. — Я иду, Ника, иду!