Индивидуальные занятия

За неделю школа совсем не изменилась. После такого длительного «отдыха» лица одноклассников начали раздражать только сильнее, но Вася все равно терпел и общался с ними, просто, чтобы не быть совсем уж одиноким. И, в целом, уроки прошли не так уж и плохо. Конечно, мальчик пропустил несколько тем по русскому, и чуть было не завалил тест по географии, благо, знакомый скинул ему ответы. В целом, было даже неплохо вернуться, учитывая, что физики в этот день не было. Однако не все было так радужно. Последним уроком стояла физра. Звездкин не понимал вообще, зачем этот предмет нужен в десятом классе. Это были просто лишние сорок минут страданий, названные «уроком» и вставленные в расписание аж по четыре раза в неделю. И, как назло, в этом году у него не было справки, и он был обязан ходить туда. Конечно, ходил он только для галочки. Наверное, две трети уроков физкультуры Вася провел либо в раздевалке, либо в конце строя без формы, либо на лавочке. Спорт Звездкин ненавидел, поэтому даже не пытался нормально сдавать нормативы. Теперь же, когда он узнал кое-что новое о Максиме Алексеевиче, идти в спортзал желания не было вообще. Физрук ему никогда не нравился — ввиду своей нелегкой профессии и огромного метража зала он постоянно разговаривал криком, а голос у него был противный, к тому же он ставил тройки и часто гонял Звездкина. А теперь мальчик вообще не знал, как к нему относиться. Ему было и стыдно, и интересно, и страшно. Вася честно не понимал, что такой грубый мужлан может делать рядом с таким прекрасным Александром Евгеньевичем, поэтому очень уж хотел разобраться. В голове крутилось такое капризное «Неужели он лучше меня?», но ученик отгонял это от себя, потому что понимал. Да, лучше. Кто угодно будет лучше него. На построении Вася старался даже не смотреть в сторону преподавателя. Получалось это из рук вон плохо, и взгляд то и дело возвращался к мужчине. Никонов был, конечно, красив, но совсем не похож на физика. Если в Александре Евгеньевиче было что-то неуловимо-Уайльдовское, изящное, то Максим Алексеевич виделся мальчику простым мужиком, крестьянином. Было в нем что-то такое, типично-русское. То ли простое лицо, то ли сильное тело, то ли эта его скучная обычная стрижка. Учитель дунул в свисток, и дети нестройно побежали вокруг зала. Вася вместо этого шагнул из строя вместе с несколькими девочками и теми, кто был без формы. Никонов насмешливо глянул на него и подошел ближе к, как он сам это называл, «инвалидному углу», где стояли все незанимающиеся.  — А ты, Звездкин, чего стоишь? — как обычно крикнул учитель.  — Мне плохо, — хмуро поднял взгляд Вася.  — А, хорошо-хорошо, — кивнул мужчина, — У каждого Звездкина в месяце есть такие дни, когда ему нельзя заниматься, да? Мальчик даже не хотел отвечать, так что физрук махнул на него рукой и пошел давать ученикам другое задание. Звездкин невольно проследил взглядом его спину и на пару секунд остолбенел. Потому что увидел свежий, ярко-фиолетовый засос на задней стороне его шеи. Никонов, наверное, даже его не заметил, вряд ли такое видно в зеркало. Разум Васи тут же улетел куда-то далеко. Он не мог отделаться от мысли, что этот засос оставил Александр Евгеньевич. Это был поспешный вывод, он ведь даже не знал наверняка, вместе ли они, но воспаленное воображение было уже не остановить. В голове уже стояла четкая картинка. Физик вжимает Никонова лицом в стену, крепко сжимает его бока, страстно кусает шею и просовывает колено меж чужих ног. Или они сонно лежат утром в постели, Александр Евгеньевич мягко обнимает мужчину со спины и лениво целует его, куда придется, чтобы разбудить, а напоследок игриво засасывает мягкую кожу и уходит принимать утренний душ. Или Максим Алексеевич вальяжно сидит в своем кабинете, а второй мужчина у него на коленях… Звездкин резко прервал сам себя. Нет, нельзя, чтобы у него встал прямо в спортзале, когда через шорты это заметит любой желающий. Только не сейчас. Предательские образы никак не выходили из головы. Мальчик старался думать о самых противных ему вещах, составлять в голове план дел на день, мысленно пересказывать себе фильмы о войне. Только это сейчас спасало его от эрекции. В раздевалку Вася вбежал самым первым. Он переодел легкие шорты на свои плотные черные джинсы, которые упорно выдавал за брюки с седьмого класса. Стало полегче, особенно, когда он натянул поверх футболки безразмерный свитер, который уж точно прикроет, если что, пах. Стараясь не встречаться с физруком, мальчик вышел вместе со всей толпой из закутка, ведущего в спортзал. Идти домой не очень хотелось, так что медленным шагом Вася поплелся в столовую, взял пакетик сока и ватрушку, и сел на лавочку напротив гардероба. Его одноклассники давно ушли, пятиминутная перемена кончилась, и начался новый урок. Звездкин наслаждался непривычной тишиной и спокойно ел. В голове все так же обрывками летали яркие картинки с Никоновым и Беличенко. Ему почему-то было приятно думать об этом, он чувствовал не то, что бы ревность… скорее интерес и горестное сожаление. Скорее даже зависть. Из марева сладостных мыслей мальчика вывел громкий щелчок пальцев прямо перед его лицом. Он вздрогнул и проморгался. Дыхание резко сперло, щеки погорячели, а глаза сами по себе опустились в пол. Потому что сбоку от него сидел, обняв свой рюкзак, Александр Евгеньевич. Вася испытывал тройной стыд: за свое глупое признание, за слежку и за крамольные мысли на физкультуре. Он ощущал себя так грязно. Хотелось провалиться сквозь землю, умереть прямо на месте, исчезнуть и стереть все воспоминания о себе. Поняв, что ученик очнулся, мужчина убрал руку от его лица и заинтересованно осмотрел его с ног до головы.  — Здр-равствуйте, — тихо пробормотал Вася, когда убедился, что может уже нормально дышать.  — Здравствуй, — непринужденно ответил физик, — Чего в школе не было? Звездкин неловко промолчал, подняв взгляд из-под очков. Александр вздохнул и неуклюже заправил за ухо длинную прядь волос. Повисло недолгое молчание, в которое каждый чувствовал себя очень глупо.  — Это из-за меня? — грустно предположил учитель.  — Это из-за меня, — нахмурился Вася. Александр Евгеньевич поджал губы и отвел взгляд, задумчиво подпирая голову рукой. Он еще раз глянул в сторону десятиклассника, и жалостливый вздох вырвался из груди сам по себе.  — Не загоняйся ты так, — посоветовал мужчина.  — Легко сказать. Звездкин опять стыдливо отвернул голову и попытался прогнать спазм в горле. Физик неловко прикрыл глаза, а затем, будто что-то придумав, улыбнулся.  — Хочешь, как-нибудь погулять сходим? — неожиданно предложил он. Вася ненадолго выпал. Он вжал голову в плечи и недоверчиво глянул на своего учителя. Мальчик, конечно, мечтал провести время со своим возлюбленным, узнать его ближе, но не хотел пользоваться его жалостью, не хотел доставлять проблем.  — А вам-то это зачем? — уныло спросил Звездкин, — Мне казалось, вы все мне уже сказали.  — Я всё сказал, да. Я предлагаю просто прогуляться, — тепло улыбнулся физик, а затем тихо добавил, — Если честно, мне просто не с кем пойти на «Зверополис».  — О, ну надо было с этого и начинать, — наконец-то усмехнулся в ответ мальчик, хотя на сердце у него тянула печаль. Просто прогулка. Но ведь это уже хоть что-то, верно? Нельзя терять такой шанс, — Хорошо. С другой стороны коридора показался Никонов, и Александр Евгеньевич, увидев его, поднялся с места и закинул рюкзак на плечи. Учитель потрепал Васю по волосам и, пообещав написать ему в ВК, пошел навстречу физруку. Потом Звездкин ещё долго ощущал фантомные прикосновения чужой руки на своей голове.