Я никак не вспомню, кто ты

      Не по-осеннему яркое и теплое солнце приятно греет бледную кожу и лучисто поблескивает золотом, играя в длинных идеально расчесанных прядях. Легкий ветер, несущий с собой влажность и соленый запах моря, путается в еще зеленых листьях деревьев и кустов, обдавая своим ласковым прикосновением цветущие бутоны и наливающиеся жизнью плоды. Редкие облака жгут глаза кристальной белизной на фоне мягкого нежно-голубого неба. Придворные дамы неспешно прогуливаются по сочащемуся солнечным светом саду, наслаждаясь, возможно, последними теплыми деньками перед грядущей зимой; слуги то и дело снуют туда-сюда, не обращая внимания на окружающую их красоту, увлеченные лишь данной им работой.       Серсея тоже не смогла усидеть в замке, но по совершенно иной причине, нежели все остальные. Королеве плевать на чудесный день и теплую погоду. Просто, проснувшись сегодня утром, она поняла, что каменные стены Красного Замка всей своей мощью и тяжестью давят на нее, мешают дышать и думать; она почувствовала себя загнанной в клетку, лишенной всякой свободы действий. Поэтому она оставила прохладные стены замка и вышла в окружающие его сады со стороны Черноводной. Дышать действительно стало легче, легкие расправились, но бесконечная тяжесть, ощущаемая на плечах, даже и не думала куда-то исчезать, став постоянным спутником Серсеи этим днем.       Королева давно перестала замечать какую бы то ни было красоту Красного Замка и всей Королевской Гавани. Это место перестало быть ей приятно уже много лет назад. Но сейчас она честно старается разглядеть в этих садах хоть что-то прекрасное — ту красоту, что видела здесь при первом посещении столицы, будучи еще маленькой девочкой. Ведь лишь направив свои мысли в другое русло, сосредоточив свое внимание на чем-то хорошем, можно хотя бы ненадолго отвлечься от всех тех событий, происходящих в ее жизни. Да, разумеется, речь идет о Джейме.       Если честно, Серсея не видела брата с самого его возвращения в город. А с того момента минуло уже три дня, и, кажется, у Серсеи начали заканчиваться причины, чтобы избегать встречи с ним. Но тем не менее, хоть лично она с Джейме так и не пересеклась, Королева регулярно справляется о его действиях и состоянии у своих служанок и у Тириона, с которым Джейме и проводит большую часть своего времени. Насколько известно Серсее, все эти три дня оба ее брата провели вместе: Тирион проводил для Джейме экскурсию по замку, заново знакомил его с Лордами, с членами Королевской гвардии и Королевской стражей; рассказывал об их совместном детстве, о жизни в Бобровом Утесе, о знатных семьях Вестероса и отношениях, связывающих их с семьей Ланнистеров. В общем, вводил его в курс дела. Пожалуй, единственное, что сейчас действительно волновало Серсею — что их проклятый младший братец успел рассказать Джейме о ней.       Тирион, вне сомнений, не обошел стороной и Серсею в своем курсе «объясни потерявшему память брату, что тут происходит». А Серсея слишком хорошо знает Тириона, чтобы поверить, что он говорил о ней только хорошее — как о любящей сестре и прекрасной женщине. О нет, этот мелкий паршивец явно не упустил возможность выставить Серсею в глазах Джейме в самом ужасном свете — жестокая, злая, полная ненависти. Королева слегка встряхивает головой, чтобы отогнать от себя непрошеные мысли. Зачем сейчас гадать, что младший брат мог наговорить Джейме? Ведь это все равно не будет иметь никакого смысла, когда Джейме сам все вспомнит. «Если вспомнит», — любезно подкидывает сознание, и Серсея сжимает руки в кулаки от злости на саму себя — за то, что вообще смеет сомневаться в этом. «Когда вспомнит, — поправляет она себя. — Он вспомнит. Обязательно вспомнит. Джейме ведь не может забыть меня навсегда. Не может. Он не посмеет нарушить и эту клятву». Королева из раза в раз повторяет себе одно и то же, пытаясь успокоить расшатанные всей этой ситуацией нервы, но получается из рук вон плохо. Она уже перестает верить себе. Она перестает верить в себя. И что самое ужасное — она перестает верить в Джейме.       Серсея останавливается у каменной лестницы, спускающейся к берегу Черноводной, и долго смотрит на морской горизонт, за которым сейчас где-то там, дальше на юг, живет ее маленькая прекрасная девочка, такая добрая и невинная. В этот момент, стоя в одиночестве среди зеленых листьев и соленых порывов ветра, Серсея готова отдать все на свете, лишь бы Мирцелла, этот чудный золотой цветочек, оказалась рядом с ней; лишь бы обнять ее и почувствовать, как тоненькие детские ручки обнимают ее в ответ; лишь бы снова зарыться носом в золотые локоны своей единственной дочери. Но Мирцеллы здесь нет. И это угнетает еще больше.       Королева слышит тяжелый звук приближающихся к ней шагов и уже собирается выплюнуть яд слов в лицо тому, кто посмеет потревожить ее, но чем ближе незваный гость подходит, тем тише и медленнее становится его поступь. Серсея не удручает себя поворотом к подошедшему — все так же продолжает гипнотизировать горизонт — даже, когда он останавливается за ее спиной. Но тихий и до ужаса неправильный голос все-таки заставляет ее собрать все свои силы в кулак и повернуться. — Серсея, — неуверенно, слабо, тихо; слова едва долетают до Королевы и сразу падают на безжизненный камень у ее ног, разбиваясь. — Джейме, — легкая полуулыбка и кивок головы — холодная вежливость и ничего более. — Могу я… — голос застревает в горле, заставляет прокашляться. — Могу я составить тебе компанию, — такой осторожный и робкий, что Серсея готова засмеяться, кажется, она еще никогда не видела брата таким неуверенным. — Разумеется, — улыбка чуть шире — такое заученное годами действие, никаких лишних эмоций — и не заметишь, что в сердце ураган, который заставляет пульс трепетать от нахлынувших чувств.       Королева делает несколько шагов вперед, и вот они уже идут по каменной дорожке вместе, бок о бок, среди шелеста листьев и ярко греющего солнечного света. Серсея с внимательным прищуром смотрит на брата около минуты — те лохмотья, в которых он вернулся в Королевскую Гавань, благополучно заменили на приличную, добротно сшитую одежду в золотых цветах дома Ланнистеров, на поясе висит меч, темные от грязи волосы, отросшие до плеч, острижены и вымыты, теперь снова напоминают мягкое жидкое золото — хочется провести по ним рукой, зарыться пальцами, но еще не время — лишь культя, обмотанная белой тканью, все так же висит на какой-то повязке, перекинутой через шею.       Хоть человек рядом с Серсеей так похож на ее брата, но все же это не он. Взгляд выдает все с головой. Неуверенный, непонимающий, не узнающий, робкий, шарящий, выискивающий ответы. Совсем не Джейме — думает Королева и, горестно закусив губу, отворачивается от брата, когда даже смотреть становиться невыносимо. — Ты уже освоился в Красном Замке? — слова летят непринужденно, словно порхающие между цветов летние бабочки. — Да, почти, — отвечает не Джейме с нотками улыбки в голосе. — Я уже запомнил, где находятся многие комнаты. Но первое время было очень странно бродить по залам этого замка. Знаешь, я словно и был там, но как будто и не был. Это сложно объяснить. Я вроде помню, что за тем поворотом что-то есть, но не помню, что именно. И самое странное — я не помню, откуда именно помню, что за тем поворотом что-то есть, — мужчина позволяет себе искреннюю усмешку. — Нелепо звучит, да? — Вовсе нет, я понимаю, что ты имеешь в виду.       Джейме кивает, а Серсея чувствует, что воздух между ними становится менее напряженным. Неспешные шаги успокаивают, и вся эта ситуация уже не кажется чем-то таким уж ужасным. Сейчас, идя буквально в одном шаге от своего брата и даже на расстоянии чувствуя исходящее от его тела тепло, Серсея думает, что, в конце концов, они хотя бы вместе, они все еще есть друг у друга, а значит, любые испытания они смогут пережить — только вдвоем. — Я слышала, ты много времени провел с нашим братом Тирионом в эти дни, — слова наполняют собой пространство между ними так же, как солнечный свет — тепло и мягко. — Верно, Тирион очень много рассказал мне о том, какой была моя жизнь раньше, до всего этого, — Джейме небрежно вскидывает здоровой рукой, как бы описывая ситуацию этим одним движением. — И что же теперь тебе известно о самом себе? — Серсея одаривает брата улыбкой и нежным взглядом, хотя каждое слово врезается в обнаженную плоть кинжалом, оставляя после себя дорожки крови и глубокие шрамы. — Например, то, что я убил Безумного Короля перед тем, как наш отец вошел в город; то, что перед пленом я покинул Королевскую Гавань из-за стычки с Нэдом Старком; то, что я всегда был единственным человеком, кто проявлял хоть какую-то доброту по отношению к Тириону; и то, что мы с тобой всегда были близки, как брат и сестра. Как брат и сестра.       Ненужная и неправильная фраза. Хочется взять ее и выбросить вон из головы, чтобы перестала навязчивым червячком прогрызать себе путь к центру мозга, а после — к сердцу. — Это так? — короткий взгляд и неуверенность — Серсея сочла бы это милым, если бы ей не было так больно. — Мы действительно были близки? — Больше, чем ты думаешь, — улыбка тягуче протекает по лицу, голос сладкий как мед — никакого подтекста, о нет, она не опустится до пошлых намеков.       Ответная улыбка расцветает на чужих губах, и Королева понимает, что сейчас хочет всего двух вещей. Первое — как можно быстрее осушить пару кубков с дорнийским сладким вином. Второе — отрубить этому мелкому поганцу Тириону голову. Как брат и сестра. Ха. Очень в его духе. — Тогда почему ты так ни разу и не пришла ко мне за все это время? — лицо вмиг становиться серьезным, а слова легкой обидой оседают на языке. — Я была слишком занята, чтобы зайти к тебе, — и это почти правда. Почти. У Серсеи было безумно много важных неотложных дел. Которые она сама себе придумала, лишь бы не встречаться с братом. — У моего старшего сына, Короля, скоро свадьба, все должно быть идеально, ты же понимаешь, — в голосе колокольчиками звенит укор, как бы говоря, о, ну это так очевидно, неужели ты сам не мог догадаться. — Да, верно, извини, — искренность голоса обезоруживает и, подхватываемая теплым ветром, разрушает всю выстроенную Королевой стену у своего сердца. — Я кое-что вспомнил сегодня, — начинает Джейме, а Серсея, кажется, дышать перестает, когда слышит это.       Он вспомнил. Он что-то вспомнил. О Боги. Счастливая улыбка так и рвется из Королевы, но она позволяет себе лишь растянуть губы в вежливой, отработанной годами улыбке. Она не может начать радоваться раньше времени. О, нет. Это было бы слишком необдуманно и импульсивно с ее стороны. Сначала нужно узнать, что именно ее брат вспомнил, и только тогда уже решать: стоит оно ее улыбки или же нет. — Правда? — слегка дрогнув, вопрос взлетает к небу, как выпущенная на свободу певчая птица. — И что же ты вспомнил? — Это… не думаю, что это что-то такое уж важное. И это было, вероятно, очень давно. Мы были еще детьми. Не старше лет… восьми. Странное воспоминание. Но такое. Хм. Очень счастливое. Знаешь, если все мои воспоминания с тобой такие счастливые, то я хочу вспомнить их как можно скорее.       Слова вышибают из легких весь воздух. Но на лице Серсеи не дрогнул ни один мускул — все та же улыбка и солнечная мягкость во взгляде. Лишь порывистый нервный выдох выдает ее внутренний ураган чувств. О Джейме, ты даже не представляешь, какие совместные воспоминания у нас с тобой есть. — О чем?.. — одними губами, женщина не уверена даже, что произнесла это вслух, но брат неспешно начинает рассказывать, щуря глаза, пытаясь припомнить все до малейших деталей. — Я вспомнил это сегодня, когда первый раз взял в руки меч. Мне дали детский деревянный, представляешь? Я отбил пару ударов и вдруг — бум, как молнией ударило. Помню, что там была ты — совсем ребенком, в ночной сорочке, с деревянным мечом в руках. И мы пытались биться, — тихий смех — веселый, счастливый.       Серсея тоже помнила тот день. Точнее, те несколько дней, в которые Джейме пытался научить ее владеть мечом, хотя сам-то едва взял его в руки. Кажется, им тогда было действительно лет по шесть…

***

      Серсея сидела в их с братом покоях перед зеркалом и повторяла то заученные назубок вежливые обращения, которые следует использовать в своей речи благородным леди, то гербы и девизы знатных домов Вестероса, которые она уже успела запомнить — отец говорил, что они должны знать, какие люди живут в этой стране, с какими из них следует заводить дружбу, а какие недостойны и одного взгляда гордых львов. И Серсея прилежно запоминала, каждое слово их мейстера о том, как устроена эта страна, и какие люди ей правят. В отличие от Джейме, который в такие моменты предпочитал считать ворон или отстукивать по деревянному столу пальцами минуты до занятий во дворе с мастером над оружием.       Когда девочке окончательно наскучило ее занятие, она уже собралась спуститься во двор, чтобы посмотреть, как упражняется Джейме: сейчас как раз было время его тренировок с мечом. Но резко дверь в их покои отворилась, и внутрь вихрем влетел ее брат с двумя деревянными мечами в руках. Он резво метнулся к своей постели и спрятал мечи под матрас. — Тш-ш-ш, — прошипел он Серсее и, радостно улыбнувшись, так же поспешно выбежал из покоев.       Девочка простояла перед полуприкрытой дверью еще пару минут после ухода брата, покусывая нижнюю губу, словно раздумывая: стоит ли рассказать о поступке Джейме отцу прямо сейчас или все-таки подождать пока, чтобы понять, что ее близнец опять придумал. Хотя догадка маленькой искоркой уже сияла в голове девочки, а решение, в общем-то, было принято сразу, как только ее брат скрылся за углом, выбегая из комнаты.       Разумеется, Серсея никому ничего не сказала, как и приказал ей брат своим коротким «тш-ш-ш». Она спокойно дождалась вечера и, когда после ужина с отцом и несколькими его гостями они с Джейме вернулись в свои покои, она, высоко подняв подбородок и приняв самое гордое выражение лица, на которое только была способна в свои шесть лет, спросила у брата: — Какого Неведомого ты устроил сегодня днем? Ты чуть до смерти меня не напугал, ворвавшись сюда! — светлые брови сведены к переносице, но ее суровость слишком притворна и наиграна, чтобы Джейме поверил — он-то видел, каким предвкушающим блеском горели ее глаза за ужином. — Серсея, ну ты же сама недавно спрашивала отца, почему владеть мечом мастер над оружием учит только меня, а тебя заставляют вышивать, — голос брата слишком расслабленный и небрежный, что бесконечно злило Серсею: он смеет тянуть время этими ненужными предысториями, ох, вот же маленький негодяй. — Да, я помню, Джейме, ближе к сути, — раздраженно произнесла девочка и поджала губы. — Вот я и подумал, — не обратив на реплику сестры никакого внимания, продолжил Джейме с той же беззаботностью в голосе. — Если наш мастер не хочет учить тебя управляться с мечом, то это могу сделать я, — закончил мальчик с самым победным видом — он явно гордился своей идеей.       Улыбка проскользнула на лицо Серсеи раньше, чем она успела взять себя в руки, и какое-то время они с Джейме просто стояли друг напротив друга и улыбались, стараясь как можно лучше распробовать вкус своего маленького заговора. — Отец ведь понятия не имеет, что ты задумал? — уточнила девочка, хотя и так прекрасно понимала, какой получит ответ. — Неа, — Джейме отрицательно покачал головой, отчего золотые волосы приняли небрежный и до ужаса забавный вид. — И какой же у тебя план? — вдруг серьезно спросила Серсея, скрестив руки на груди. — Ну… мы… мы можем дождаться, пока все в замке уснут, пробраться во двор и потренироваться там. — Во дворе? Ты забываешь, что там круглосуточная охрана. — Тогда давай прямо здесь! — Хочешь, чтобы наша септа прибежала на шум и обнаружила нас с деревянными мечами? — Вечно тебе все не нравится, Серсея, — несколько обиженно сказал Джейме. — Это ты вечно придумываешь совершенно дурацкие и обреченные на провал планы, — вздернув подбородок, парировала девочка. — Тогда предлагай ты, раз такая умная, — брат безнадежно всплеснул руками и уселся на свою кровать.       Серсея задумалась на пару минут. Вариантов у них действительно было не много, казалось, что вариантов на самом деле вообще нет, ведь в замке даже по ночам дежурили стражники, а у их септы, покои которой расположены в нескольких шагах от их, крайне чуткий сон. Но у девочки была одна идея. Всего одна, которая была, по ее мнению, надежнее всех, что предлагал ее брат. — Мы можем пробраться в восточную часть замка, выбраться там из окон первого этажа на узенькую мощеную дорожку между замком и запасными воротами для прислуги, и пройти до сада с южной стороны — там почти никогда не дежурят стражники, — Серсее ее собственный план казался гениальным, и она гордилась, что по степени его продуманности обошла своего брата.       Джейме тоже задумался, видимо, рисуя в голове маршрут, который предложила его сестра. — А неплохая идея! — радостно воскликнул он, за что получил раздраженное «тише ты» от Серсеи. — Так и сделаем, — сказал мальчик уже намного тише.       Серсея лучезарно улыбнулась ему — о, это будет просто изумительно.       Брат и сестра покинули свои постели уже глубокой ночью, когда были абсолютно уверены, что весь замок спит крепким сном и не проснется еще ближайшие несколько часов. До назначенного места добрались, в общем-то, без происшествий, разве что иногда в рассыпающейся тишине погруженного в свои сновидения замка детям слышались чьи-то фантомные шаги, от которых сердце на мгновение замирало, а потом начинало биться в невероятно быстром ритме. Страх быть застигнутыми заставлял кровь буквально кипеть от выброшенного в нее адреналина и ощущения опасности. Мысль о собственном непослушании, словно они устроили настоящий бунт против запретов отца, забавляла и приводила в настоящий восторг.       Но стоило им оказаться на улице, как холодный ночной воздух начал иголками щипать их кожу. Было по-настоящему холодно, так, что первые несколько минут изо рта шел пар, а легкие ночные сорочки совершенно не спасали. В одинаково златовласых головах промелькнула одна и та же мысль — может, стоит вернуться в свои покои и немного повременить с этой затеей? Но Серсея считала, что если решение было принято и они уже зашли так далеко, то отступать и возвращаться не имеет смысла. Поэтому девочка заговорила первой: — Холодно. Но лично я идти обратно не собираюсь. А ты, если думаешь, что стоит повернуть обратно, можешь отдать мне меч и идти, я справлюсь и без тебя. — Да ничего ты без меня не справишься, сестренка, ты ведь даже понятия не имеешь, как его правильно держать.       У Серсеи в груди разом вспыхнула ярость, но она быстро затушила внутренний пожар, зная, что в любом случае не станет ссориться с братом и тем более не сможет злиться на него дольше пары минут. Девочка закусила губу и поежилась от резкого порыва несущего мороз ветра. Дождавшись кивка и уверенного взгляда Джейме, они двинулись дальше, переходя на бег, когда холод особенно остро кусал обнаженные участки кожи.       Оказавшись в темном и полузаброшенном саду, дети перевели дыхание от бега и внимательно осмотрелись: как и предполагала Серсея, стражников здесь совсем не было, только сверкающее звездное небо и зябкое дыхание двух шестилетних детей.       Джейме протянул сестре один из двух деревянных мечей. Серсея приняла его с самой широкой и искренней улыбкой, на которую только была способна. Она немного покрутила его в руке, пытаясь избрать наиболее удобное для нее положение. Затем попыталась встать точно так же, как каждый раз на тренировках вставал ее брат — немного боком. Джейме по-доброму посмеялся над ее неловкими попытками сделать все правильно и помог принять нужное положение. — Скажи, когда устанешь, — ухмыльнулся мальчик.       Увидев самодовольную улыбку брата, Серсея подумала, что ни за что не признается ему, даже если будет умирать здесь от усталости. Ну уж нет. Не дождется. — А ты скажи, если будет очень больно, — прошипела Серсея и замахнулась деревянным мечом для первого удара.       Брат и сестра провели в том заброшенном саду несколько часов, пока ночную тьму не начал прорезать бледный свет предстоящего рассвета. Серсея честно старалась сделать все правильно и в точности повторять движения Джейме, но получалось плохо. «Это потому, что ты девчонка», — восклицал брат, за что получал особенно сильные и болезненные удары по рукам и ногам от сестры. Но и сам в долгу не оставался. Джейме любил свою сестренку и не хотел сделать ей больно, но иногда мерный стук деревянных мечей, разлетающийся вокруг и искрами падающий к их ногам, так глубоко занимал его мысли, что он просто-напросто забывался и мог невзначай ударить сильнее обычного, попав по плечу, ребрам или ногам. Серсея на это лишь шипела и кидалась на брата, как львица на добычу.       В итоге они после своей ночной вылазки вернулись в покои и смогли поспать еще пару часов, а на утро обнаружили на своем теле несколько больших, наливающихся краской синяков. И если к Джейме вопросов по этому поводу не было, то вот Серсею септа допрашивала долго и упорно, даже обещала рассказать Лорду Тайвину, если девочка не сознается, что же произошло на самом деле. — Я упала, — упрямо твердила Серсея из раза в раз, отчего лицо септы все больше заливалось гневным румянцем, но, в конечном счете, она отпустила Серсею, предупредив, что в следующий раз пойдет прямиком к ее отцу. Серсея ей, разумеется, не поверила.       Подобные ночные приключения они совершали еще несколько раз, причем довольно удачно. Серсея уже просто прекрасно чувствовала меч в своей руке и могла по движениям предугадывать некоторые шаги брата. Она гордилась собой, а Джейме слишком нравилась ее победная, абсолютно беззлобная улыбка, когда она наносила вполне неплохой удар, поэтому не мог позволить себе одолеть ее, поддаваясь из раза в раз.       Но ничто не длиться вечно. Однажды, когда они возвращались в свои покои после такой тренировки, в коридоре их встретил Тайвин Ланнистер. И сразу стало понятно: он там не случайно, он точно знал, где были его дети только что, и собирался поговорить с ними об этом.       После того случая Тайвин приказал разместить их в разных покоях, сказав, что они уже давно не младенцы и не станут рыдать, если будут ночевать в разных комнатах. Конечно, дети долго сопротивлялись, а Серсея и вовсе поклялась, что больше ни разу в жизни не возьмет в руки меч, но Тайвин был непреклонен.

***

— Да, я помню это, — на губах задумчивая нежная улыбка, как цветок, — нам было лет шесть, — Королева переводит взгляд на брата, но, как ни старается, не может увидеть в этих колючих, холодных глазах того мальчишку, с которым билась на мечах в далеком детстве. — После того случая отец поселил нас в разные покои. — Правда? Значит, сперва мы жили вместе? — вскинув брови, спрашивает брат-близнец Королевы. — Да, мы всегда были неразлучны. Старый мейстер, принимавший роды у нашей матери, часто рассказывал, как мы появились на свет — ты держал меня за ногу, — улыбка — ярче солнца; смешок — легче ветра. — А потом, в младенчестве и самом раннем детстве, нас не могли оттащить друг от друга, стоило одному из нас пропасть из зоны досягаемости и видимости другого — мы начинали плакать и кричать, и не успокаивались, пока снова не оказывались рядом, — от нахлынувшей нежности щемит сердце. — Хотел бы я помнить все. Помнить наше детство. Оно ведь было счастливым? — Да, Джейме, наше детство было очень счастливым, — имя лезвием режет по ребрам, но Серсея терпит и не понимает, откуда вдруг берутся набегающие на глаза слезы. — Я бы еще о многом хотел поговорить с тобой, Серс… — Мне уже пора, прости, — перебивает женщина, не дав брату договорить. — Зайди как-нибудь ко мне, и, обещаю, я расскажу тебе все, что тебя интересует.       Побег. Серсея выбирает сбежать отсюда как можно скорее. Так лучше. Так проще. Быть может, хоть так перестанет жечь огнем в груди. — Хорошо, да, спасибо, — мямлит Джейме в ее удаляющуюся спину.       Серсея видит перед собой стены Красного Замка как спасительное убежище. Она чувствует себя слабой. Чувствует, что проигрывает в какой-то непонятной, неизвестной войне. Проигрывает сама себе. Проигрывает Джейме. Вот только если проигрывать Джейме привычно, то проиграть самой себе… странное чувство. Уничтожающее. Разбивающее все мысли в дребезги. Ломающее весь привычный мир в пекло.       Серсея останавливается лишь на минуту перед тем, как скрыться за углом внутри замка. Последний короткий взгляд — в сердце. Не Джейме. Нет. Кто-то другой. Но кто? И где же тогда настоящий Джейме? Как Серсее найти в чужих глазах своего возлюбленного? И возможно ли это сделать? Или он навсегда пропал в летней зелени таких родных, но и таких незнакомых глаз?