Навылет

Сердце пропустило несколько сильных ударов, после того случая. Сегодня Юлю должны перевести с реанимации в обычную палату, сегодня она должна была быть самой счастливой, озаряя всех лучезарной улыбке, а вместо этого, она ели дышит, пока бездушный аппарат отсчитывает минуты её существования. Бурцев не знал что делать, ведь никогда ранее на него не сваливалось столько проблем сразу, он рос беззаботным ребёнком, а тут судьба уготовила ему такие «сюрпризы». Он не знал, когда Никитина придет в себя, на знал как сообщить ей новость о родителях, которые погибли вчера в авиакатастрофе, по пути на свадьбу дочери. Не выжил никто, что стало трагедией для всей страны, а не только для них. Не знал как сообщить любимой девушке о том, что в их квартире с дорогим ремонтом не смогут бегать маленькие детские ножки, радуя всех вокруг звонким смехом. Не знал как жить дальше с такой ношей, но твердо знал, что не оставит её, как бы там не было они справятся вместе со всеми невзгодами. Если нам посланы такие испытания, значит в нас есть силы их пройти, нужно только время. Родители парня взяли на себя ответственность за похороны почти родственников, поддерживали сына как могли, пока он просиживал сутками в клинике, молились, чтобы всё улеглось, ведь надоедливые папарацци преследовали Даниила на каждом шагу, пытаясь выведать почему сорвалась свадьба года, почему отменен тур и так далее. Кучи вопросов на которые не находилось ни одного ответа. Ребята приезжали, каждый менял другого раз в сутки, будто дежурные. Отправляли Бурцева домой, отдохнуть, но тот уезжал на часа два максимум и возвращался снова. Так длилось всю последующую неделю, ему даже разрешили быть с ней в палате на соседней койке. Он много говорил с ней, умоляя скорее очнутся, рассказывал о том, что все ждут её возвращения, плакал, когда рассказал о родителях, знал ведь, что она где-то там слышит его. После разговора с Джанибековой, попросил отца написать заявление в полицию. Несколько раз они все ездили для дачи показаний, а позже оказалось, что Алина уехала из страны в тот же день. Умно было с её стороны, но оставлять всё так как есть никто не собирался. - Не знаю, Макс, вряд ли я смогу. - устало проговаривает парень, вновь потирая глаза, шли вторые сутки без сна. Они стояли около дверей её палаты, пытаясь собраться с мыслями. - Я понимаю. - голубоглазый приобнимает друга, стараясь поддержать его в трудную минуту. Хотел , дабы стало легче, но не знал что для этого нужно сделать. - Вот ты когда-нибудь говорил своей девушке о том, что она не сможет иметь детей? - Анисимов мотнул головой, отрицая. - И я не говорил и не хочу. Может … - запускает руки в волосы и вздыхает. - может ей и вовсе не говорить ничего? Это ранит её, столько всего сразу, родители и Алина эта. - Как знаешь, Дань, тут ты должен решить сам, но как бы там не было, то не сказав, ты ранишь её ещё больше. Попрощавшись со Свободой, вернулся в палату, в которой столкнулся со стеклянными глазами, из которых стекали одинокие слёзы. Подлетел, радуясь тому, что пришла в себя, целовал каждый миллиметр её лица, скучал по ней безумно. Дальше по накатанной : стало немного легче, нервный срыв, куча медикаментов, три месяца в больнице, восстановление, ещё один нервный срыв. Жила, питаясь одними таблетками, закрылась в себе, не говорила ни с кем,лишь рыдала в подушку по ночам, считая себя какой-то бракованной. Шел шестой месяц этого безумия. Она срывалась, плакала, истерила, ничего поделать с собой не могла, ощущая, как разрывает её изнутри, как поглощает её та боль. Молила его отказаться от неё, а по ночам нежно так прижималась, будто он последнее, что есть у неё, так и было по сути. Он тяжело вздыхал и прижимал её крепче, говоря о том, что им всё под силу.

***

-Посмотри какой я стала. - указывает на своё обличие, в котором при вдохе, можно пересчитать все человеческие кости. - Тебе не нужна такая. Тебе нужна та, которая родит тебе наследника, которая будет ждать тебя с работы в всегда убранном доме, где вкусно пахнет домашней едой. Отпусти меня, прошу тебя. - падает на колени, жалобно завывая и держа его за ногу. - Я не могу так больше, Дань. - боль её в сердце отдавалась эхом. В груди неприятно жгло и сжималось, не давая даже дышать нормально. - Не могу так больше. - слёзы скатывались по бледным впалым щекам, падая на растянутую старую футболку её отца. - Не могу так жить больше, не хочу, понимаешь? - произносит заикаясь, придерживая очередную подступившую истерику. - Мне больше незачем жить, Дань, я не нужна тебе такая, признайся, я ведь как обуза, надоело тебе это всё. - кричит, оттягивая волосы, некогда были шелковистыми и ровными, переливались в лучах солнца. Забивается в угол на кухни, уткнувшись в свои коленки, пряча горькие рыдания от глаз его. Медленно, но уверенно шагает в бездну. Он знает, что добром это не закончится, это не первый приступ, поэтому разводит в шприце лекарство и колет в плечо. Научился за эти пол года, многое пришлось повидать. Больно. Боль забирается в тело, дотрагиваясь до самых дальних уголков твоей души, тревожит, мучает, давит. Уничтожает тебя изнутри, заставляя вспомнить всё самое плохое за всё время. Страшно. Страшно смотреть на то, как в твои двадцать четыре тебя ломает и жизнь ставит тебя, некогда жизнерадостного и позитивного, на колени, позже совсем сбивая, оставляет лежать на холодном ламинате пустой квартиры, оставляет наедине с собой, с уничтожающими тебя мыслями. Проматываешь в голове все события, стараясь понять когда. Когда именно всё пошло наперекосяк, когда твоя жизнь стала такой. Или она всегда была, но ты не замечал? Нет же, бред. Были счастливы, любили друг друга до безумия. В один момент, когда в ваш мир ворвались, так неожиданно и грубо, именно в тот момент ты начал терять всё то, что у тебя было. Не можешь найти сил, чтобы бороться с этим. Их нет, как и её спокойствия.