Прости меня, моя любовь

Усаги проснулась, почувствовав, что автомобиль остановился. Шея болела от неудобного положения, а ноги онемели. Когда они с Сейей путешествовали на машине, тот всегда раскладывал сиденье, чтобы было удобнее спать. Открыв глаза и размяв затёкшую шею, Усаги осмотрелась — они остановились на заправке. — Можешь пока сходить по делам, — сказала Харука, выходя из машины. Усаги пригладила спутанные волосы, выбившиеся из прически, и тоже вышла из авто. Наступая на землю, Усаги почти не чувствовала онемевшие ноги. В небе вовсю сияло солнце, а по оживленной трассе двигались колонны автомобилей. Усаги ещё никогда не была в этой стороне, а потому не могла судить, как далеко от дома находится. Они ехали почти всю ночь без остановок — Харука была настроена очень решительно. Сборы в дорогу проходили в спешке, они не взяли с собой ни еды, ни воды, и Усаги решила сделать покупки, пока Харука заправляла машину. Желудок жалобно урчал и болел все сильнее. Сколько Усаги себя помнила, она всегда успокаивалась с помощью еды, сейчас это едва ли помогло бы, но старая привычка давала о себе знать. Однако, войдя в кафе, Усаги не смогла совершить ни шагу. Стойки и витрины были украшены рекламой чипсов. «Теперь тебе никто не запретит» — гласил слоган. Мир закружился, реальность уступила место воспоминаниям. Усаги смотрела на яркие упаковки чипсов, стоящие на полке, не решаясь взять их. Она знала, что теперь ее никто не мог упрекнуть в полноте или запретить есть вредную еду, но старая привычка давала о себе знать. — Я запрещаю вам есть чипсы. Усаги вздрогнула, мужской голос раздался ровно в тот момент, когда она решила взять упаковку. Обернувшись, она увидела симпатичного брюнета, стоящего у противоположной стойки. — Что вы сказали? — переспросила Усаги, чуть отходя от стойки с манящими чипсами. — Я вам не разрешаю. Я вижу, что вам очень хочется, но вы себе запрещаете. Однако, вам так сильно хочется, что вы все равно берете. А потом будете мучиться чувством вины, потому что не можете себе отказать. Так вот, я запрещаю, — низкий бархатистый голос парня звучал серьёзно без доли сарказма или иронии. Усаги мельком взглянула на молодого человека. Он не походил на психа или пьяного — голос был вполне обычным, как и внешность. Красная рубашка, накинутая поверх чёрной футболки, подчёркивала тёмные волосы парня, выбивающиеся из низкого хвоста. Взгляд темно-синих глаз прожигал насквозь, но ямочки на щеках придавали незнакомцу очарование. — А вы думаете, что ваш запрет сработает? — Да, — не задумываясь ответил парень. — Вам это нужно. Усаги улыбнулась, но ничего не ответила, подойдя к кассе. Она поставила корзинку на ленту, замечая, что парень тоже подошел к кассе и встал позади нее. Незнакомец ей приглянулся, Усаги давно не флиртовала с парнями. — А шоколадку мне можно? — спросила она, чуть обернувшись. — Нет. — А пончик? — Нет, — незнакомец чуть улыбнулся. — Почему? — Потому что потом вы будете себя за это корить, — прозвучал уверенный ответ. — Вы психолог? Незнакомец казалось опешил от такого вопроса. Он весело усмехнулся и посмотрел на Усаги с интересом, напоминая озорного мальчишку. — Нет, не психолог. Я певец. Сейя, — он протянул руку. — Усаги, — ответила она, тоже протягивая руку. Усаги бежала по территории заправочной станции, не смотря по сторонам. Ветер развевал её волосы и проникал под расстегнутый плащ, обдавая холодом. Но Усаги не чувствовала ничего, кроме катастрофической нехватки воздуха — спазм сжал горло, мешая сделать малейший вдох. Машина Харуки осталась далеко позади, перед глазами замаячила оживленная трасса, а Усаги все не останавливалась. Она хотела бежать и бежать, чувствовать только колющую боль под рёбрами и огонь в легких, но не чувствовать, как растёт дыра в душе, вызваная потерей. — Стой! Эй, ты куда?! — выбежавшая из здания Харука, ругаясь, на ходу накинула косуху и бросилась к машине, чтобы быстрее поймать Цукино. Когда силы кончились, Усаги остановилась у обочины и стала махать рукой, пытаясь остановить проезжающие мимо автомобили. Всё. С неё хватит. Она искренне хотела помочь Харуке исполнить обещание, но та вела себя нечестно, жестоко. — Куда ломанулась?! С ума сошла?! — закричала Харука, остановив машину у обочины. — Это жестоко. — Что жестоко? — резковато спросила Харука, выходя из авто. Она хлопнула дверью и приблизилась к Усаги. — Чи… — Усаги запнулась и зажала рот рукой, из-за чего слышны были лишь отдельные звуки. — Чи…сы, — она всхлипнула. — Чипсы… эти чипсы… смски… — Он тебе написал?! — Тено наклонилась к Усаги, ее глаза горели. — Что он тебе написал? Усаги попятилась, стараясь сохранить дистанцию, голова кружилась, а из-за слез все сливалось в смазанное пятно. — Это ты написала! — Это не я! — Это ты! — Усаги ткнула Харуку в плечо. — Думаешь, я увела его у тебя? Хочешь отомстить?! Это жестоко! Его больше нет… — Усаги всхипнула. — У нас не было и нет причин враждовать! — она закрыла лицо ладонями. — На’ читай, — Харука протянула телефон. Усаги нехотя взглянула на экран, а потом перевела полный недоверия взгляд на Харуку. — Это он? — Нет. Над нами кто-то издевается, и когда я выясню кто, ему не поздоровится, — в голосе Харуки слышались стальные, совсем не женские нотки. Усаги застегнула пуговицы на плаще и вытерла слезы руками, но они не желали прекращаться, застилая взор. Принимать решение нужно было сейчас. Но сгоряча она всегда творила глупости. Усаги подняла голову, надеясь, что ветер поможет осушить слезы и вернёт способность мыслить здраво. «Теперь тебе никто не запретит». Сейя учил ее доверять собственным импульсам и желаниям, какими бы глупыми они ни казались. Нужно решать. Несколько глубоких вдохов помогли справиться с эмоциями и вернули способность говорить: — Это он напомнил тебе об обещании? — Об этом напомнил какой-то псих, возомнивший себя Сейей. Усаги восприняла слова Харуки по-своему. Сейя часто удивлял своими поступками и взглядами, так почему это не могло быть правдой? Вдруг… Вдруг это он связывается с ними, даже после ухода? Тоненькая, призрачная нить надежды, возникшая в душе, связывала прошлое и настоящее, помогала не распасться на мелкие детали, когда смысл уничтожен. Так хотел Сейя. Не Харука. — Тогда поехали, — сказала Усаги и направилась к машине, удивив Харуку такой решительностью. Три дня. Им нужно было потерпеть общество друг друга всего три дня. А если получится быстрее добраться до моря, то и того меньше. Усаги села в машину и повернулась к окну, показывая, что не желает продолжать разговор. Перекусить не удалось, но аппетит все равно пропал. Хотелось быстрее закончить дела с Харукой и больше никогда ее не видеть. Тено тоже молчала, надев большие чёрные очки, она смотрела на дорогу. По радио зазвучала песня «Отель «Калифорния»». Усаги не заметила, как губы начали шептать слова песни, а руки — отбивать ритм. Сейя часто пел эту песню в машине. Голос Дона Хенли бередил кровоточащую рану на душе, но Усаги не могла остановиться. На финальном припеве к пению присоединилась Харука, ее низкий хрипловатый голос, казалось, был создан для этой песни. Welcome to the Hotel California Such a lovely place (such a lovely place) Such a lovely face. Plenty of room at the Hotel California Any time of year (any time of year) you can find it here. Когда песня сменилась другой, Харука и Усаги продолжили смотреть на дорогу, игнорируя друг друга. В машине не было крыши, и это позволяло чувствовать касания ветра, прохладное дыхание которого бодрило тело и успокаивало разум. Усаги смотрела по сторонам, вспоминая, как они с Сейей любили такие вот спонтанные поездки на дикие пляжи или в горы, туда, где слава солиста Трех звёзд не довлела над ним. Серая лента дороги извивалась как причудливая змейка и то уходила вверх, то опускалась вниз. Шоссе было практически пустым. Раньше Усаги любила такие трассы. Она представляла, что в мире существуют лишь они с Сейей и бесконечная гладкая дорога, ведущая далеко в будущее. Осознание того, что больше таких поездок не будет, никак не хотело приходить. Душа отказывалась верить, что изменить ничего нельзя. Близилась поздняя осень. Полевая трава — когда-то зелёная и сочная, уже успела пожелтеть. Низкие лучи солнца не дарили тепла, но небо было ярким и безоблачным, словно в летнюю пору. Усаги так увлеклась воспоминаниями и наблюдением за пейзажами, что не сразу поняла, что Харука обратилась к ней. — Что ты сказала? — переспросила Усаги разворачиваясь к Тено. Сквозь солнечные очки ее глаза были не видны, но Усаги показалось, что Харука недовольна. — «Elephant in the Room», — голос звучал хрипло и отрывисто. — Слон в комнате. В английском языке так называют проблему, которая есть, но которую предпочитают не замечать, — ответила Харука, на время снова переведя взгляд на дорогу. — Сейя наш слон в комнате. Давай поговорим о нем. — Я не хочу с тобой о нем говорить, — Усаги снова отвернулась. Имя Сейи и все что с ним связано, было ей слишком дорого, она пока не могла говорить о нем. — Давай поговорим. — Я не буду о нем говорить. — Тогда я начну, — сказала Тено, прикуривая сигарету. — Я с Сейей прожила пять лет, потом он от меня ушёл, стал жить с тобой, — в голосе Харуки были слышны нотки дрожи, она говорила быстро и прерывисто. — Он не мог жить без розыгрышей, помнишь? Я боялась даже холодильник открыть, он как-то повесил там муляж мыши, намекая, что я готовить не умею, — она шумно вдохнула. Усаги почувствовала, как тяжёлый ком подступил к горлу, дыхание перехватило, будто грудь сжал стальной обруч. Она постаралась сосредоточиться на ощущении холодного воздуха, бьющего по высунутой из окна руке. Холод. Ветер. Усаги всеми силами пыталась не слушать Харуку, не вникать в смысл сказанного. Тено стала говорить чуть громче: — А эти неожиданные поездки, сюрпризы, свидания. Знаешь, я все думала, откуда в нем столько света и энергии? — Остановись. — По всему дому лежали его записи со стихами, но ведь писал в люб… — Останови машину. Останови! Харука резко повернула направо, к заправке. Сзади раздался протяжный сигнал автомобиля. Как только они остановилась, Усаги выбежала из машины и направилась к зданию заправочной станции. Больше всего на свете ей хотелось закрыться где-нибудь в темном месте, чтобы никто не смог потревожить, чтобы у неё было уединение и возможность оплакать его. Тено свалилась как снег на голову, и она словно не понимала, что ее слова могут ранить. Харука посмотрела вслед удаляющейся Усаги и прошла в здание автозаправки. Она понимала, что возможно сказала лишнего и сожалела об этом. В ожидании Усаги Харука успела купить еды в дорогу и, не зная как ещё скоротать время, решила выпить кофе. — Американо без сахара, пожалуйста, — Тено протянула кассиру купюру и облокотилась о стойку, раздумывая над тем, что Усаги слишком долго приводила себя в порядок. Словно услышав ее мысли, из уборной вышла бледная, как мел, Усаги.

***

Лёгкие занавески колыхались от ветра, напоминая ожившие белые волны. Прохладный воздух проникал с балкона в комнату, обдувая легкой прохладой, приятной после жаркого дня. Усаги сидела за пианино, ее тонкие пальцы скользили по клавишам почти невесомо, чуть прикрытые глаза и легкая полуулыбка позволяли понять, насколько увлекла ее музыка, унеся куда-то за пределы комнаты. — Ты мечтала быть пианисткой? — спросил Сейя, сидящий на соседнем стуле. Он, затаив дыхание, сосредоточенно наблюдал за игрой, словно это было нечто серьезное и значительное. — Я мечтала о барби, — чуть улыбнувшись, ответила Усаги и открыла глаза. — Барби? — В детстве у меня было двадцать часов музыки в неделю и ни одной куклы. Родители хотели как лучше, но… я иногда думаю — каково это, иметь другое детство? — Тебе не хватало свободы? — Сейя едва подался вперед. Усаги кивнула: — Да, иногда очень хотелось гулять вместе с подругами, делиться секретами, ходить в кино… Но мама всегда говорила, что это глупости, что развлечения не помогут мне стать личностью. — Понимаю. Мягкий голос Сейи дарил спокойствие и тепло, Усаги посмотрела на него и чуть улыбнулась. Казалось, что Сейя чувствует даже то, о чем она не сказала. — Я подарю тебе барби. — Это глупо. — Вовсе нет, будет коллекция самых красивых кукол. Тогда Усаги убедила Сейю, что кукла ей не нужна. И вот теперь она нашла барби, на раковине в уборной. Кроме Сейи никто не знал об этом разговоре. Усаги обняла себя за плечи, стараясь унять дрожь, но это не помогало. — Эй, ты чего? — Харука озадаченно посмотрела на Усаги, словно оценивая, попытается ли она снова сбежать. Но Усаги лишь скользнула по Тено равнодушным взглядом и поднесла к лицу куклу. — Сейя оставил ее мне. Она была на раковине. — Да девочка какая-нибудь забыла там куклу, вот и все, — Харука усмехнулась и направилась в уборную. Усаги продолжила стоять у двери, гипнотизируя куклу взглядом, словно та могла знать ответы, на интересующие вопросы. Харука вылетела из уборной, как ошпаренная. По её расширенным глазам и резковатым движениям Усаги поняла, что и Тено не избежала сюрпризов. — Что ты увидела? Харука молча протянула сложенный вдвое лист и отвернулась. Усаги развернула записку и не поверила своим глазам: «Не завидуй барби, тебя тоже ждёт сюрприз».