Прости меня, моя любовь

Когда справа от извилистой, напоминающей серпантин дороги показалось море, Усаги поняла, что ехать им осталось недолго. Щемящая тоска сжала сердце тисками, и каждый указатель расстояния казалось приближал что-то неотвратимое. Стараясь не думать о том, что по окончании поездки может закончиться и призрачная надежда, Усаги перевела взгляд на бескрайнее синее море, расстилающееся на сотни миль до самого горизонта. Цвет воды — то голубовато-зелёный, то темно-синий завораживал. Сколько бы Усаги ни видела море, она никак не могла привыкнуть к его необъятным просторам, к той загадке, что таило оно в себе. Казалось, один его вид лечил все душевные раны. Как счастливы должно быть люди, живущие в домах у самого моря. Усаги помнила рассказы Сейи о домике на берегу, купленном родителями для летнего отдыха, только вот отдохнуть там вдвоём они не успели. Задумавшись, Усаги не сразу заметила, как изменилась дорога, и теперь они с Харукой мчались по пустынному пляжу, совсем рядом с берегом. От красоты открывшегося вида захватывало дух, а где-то на краешке сознания, пока ещё робко и ненавязчиво рождалось предчувствие… Усаги затаила дыхание и закрыла глаза, боясь спугнуть этот чарующий момент, ошибки быть не могло. Море шумело снаружи, море души вторило ему внутри. Краткий миг, словно вспышка молнии, и в голове возникла мелодия. Ветер и море, скорость и полет, тоска и любовь — все это сливалось воедино, образуя мелодию, слышимую пока только для Усаги. Она сжала руки от нетерпения, они будто не принадлежали ей больше и требовали срочно записать музыку на бумагу, проиграть ее на пианино, напеть вслух. — Все в порядке? — спросила Харука. — Да, но мы можем остановиться ненадолго? Харука молча сбросила скорость и остановилась. Усаги слезла с байка и, устроившись на песке, достала телефон, она боялась растерять ощущение музыки, забыть его. Включив диктофон, она стала напевать мелодию, будто ведомая незримой рукой музы. — Что ты делаешь? — несмотря на удивление, в глазах Харуки мелькнули искорки улыбки. — Я… это сложно объяснить, но мне нужно записать мелодию, пока она не ушла. Ты не против, если мы немного посидим здесь? — У нас в запасе ещё целый день, — ответила Харука, тоже присаживаясь на песок. Усаги потеряла чувство времени, растворившись в музыке, в давно забытом ощущении вдохновения. Оно напоминало реку, наконец-то прорвавшуюся сквозь плотину. Эта река несла в себе горечь, страх, боль, отчаяние и бесконечную, бескрайнюю любовь, наполняющую сердце подобно океану. Реальность сменилась миром творчества и фантазии, в который Усаги так часто уходила в юности, пытаясь заглушить боль неразделенной любви. Как это обычно бывало, после порыва вдохновения и создания мелодии, Усаги ощутила, что опустошена, будто из неё вынули все эмоции до единой, а кусочки души вплели в музыку, чтобы навечно сохранить их там. Усаги легла на песок и раскинула руки в разные стороны, плеск волн успокаивал взволнованный разум и душу. Она потеряла Сейю. Она обрела музыку. Почему так странно переплетаются нити судьбы? Почему потеря любимого воскресила мертвые струны души? Усаги смотрела на небо и не находила ответ. Повернув голову, она посмотрела на Харуку, о присутствии которой забыла под действием эмоций. Тено тоже словно не замечала Усаги, ее задумчивый взгляд был обращён к морю. Она почти не моргала, временами хмурясь или улыбаясь. — Ты тоже уходишь в свой мир? — спросила Усаги, жалея, что не умеет рисовать — ей бы хотелось запечатлеть Харуку на берегу моря, ее задумчивый вид побуждал к этому. — Я вспоминаю, — неожиданно Харука улыбнулась, но улыбка получилась горькой. — Когда-то давно я мечтала объехать всю Японию на мотоцикле. Почему я отказалась от этой мечты? — Никогда не поздно исполнить ее, — ответила Усаги. — Да, — Харука кивнула. — Я думала, что это глупая идея, и давно пора взрослеть, но… Сегодня я поняла, что хочу этого по-настоящему, что скучала по байку. — Иногда мы глушим свои желания в угоду чему-то менее важному, — сказала Усаги, вспомнив, что ради мужчины бросила музыку, только и сама потом оказалась брошена. Как же Сейе удалось тогда заново склеить осколки ее души? Как ему удаётся делать это сейчас? — Ты права, — коротко ответила Харука, не желая развивать тему. Она и так сказала слишком много. Близился вечер. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, окрашивая небо в розовый цвет. Усаги и Харука сидели на берегу, думая каждая о своём. Они не хотели спешить в это странное мгновение, когда осознание утраты пробуждало понимание единственности момента и жизни. Для исполнения желаний не будет вечности, их нужно осуществлять сейчас. Время близилось к полночи, когда Харука и Усаги добрались до дома семьи Коу. В темноте сложно было разглядеть его детали, но фасад дома был внушительным. Не раздумывая, Тено по-хозяйки отворила деревянную калитку и въехала во двор. Оказавшись в доме, Усаги и Харука поначалу озирались по сторонам в ожидании новых сюрпризов, но их не последовало. Все было тихо и спокойно. Пока Харука отгоняла байк в гараж, Усаги, немного осмелев, решила поближе познакомиться с домом, о котором знала лишь из рассказов. Очень хотелось спать, затёкшие после долгой дороги мышцы отзывались болью при движениях, но Усаги почему-то не решалась располагаться на ночлег, не дождавшись Харуки. Все-таки они приехали вместе. — Ты готова? — спросила Харука, входя в просторную гостиную. — Мы сделаем это сегодня? — ответила Усаги вопросом на вопрос. Ей овладели противоречивые чувства — с одной стороны она хотела выполнить желание Сейи и бросить кулон в море, с другой — она понимала, что на этом все кончится, и придется отпустить Сейю по-настоящему. — Я понимаю, тебе трудно, — голос Харуки звучал более хрипло, чем обычно, — но мы должны выполнить его последнее желание, а не оттягивать его, — она потупила взгляд — впервые за время, что они провели в дороге. Посмотрев на Харуку, Усаги поняла, что действительно готовой отпустить она не будет никогда. Но Сейя заслуживал лучшего… и оттягивание времени не принесёт никому счастья — лишь усилит боль. — Пойдём, — ответила Усаги, чувствуя, как что-то встало на место в ее душе, решение неожиданно принесло облегчение. Усаги сама выбрала, когда и при каких обстоятельствах они разлучатся, судьба не смогла отнять у неё эту возможность. Харука развела на берегу небольшой костёр, и теперь он весело трещал, посылая в небо яркие искры. Тено удивилась тому, что за долгие годы в доме Коу ничего не изменилось, даже поленница была на прежнем месте. Было немного странно пользоваться вещами бывших хозяев, доставать ключи из старого тайника, зажигать в доме свет… После смерти матери Сейя редко бывал в этом доме, работа не оставляла времени, а возможно он не хотел бередить старые раны. Миссис Коу была чудесной женщиной, и Харука, считавшая ее мамой, тоже скучала по ней, по её тёплым рукам, лучистым глазам и доброй улыбке. В трудные моменты жизни Харука всегда вспоминала ее, и сразу становилось немного легче. Миссис Коу была добрым ангелом-хранителем, приходящим на помощь в самый неожиданный, но нужный момент. — Посмотри на кого ты похожа! — воскликнула тетя, дёрнув Харуку за руку. — Ещё и умудрилась порвать новое платье! — она всплеснула руками. — Этот ребенок нас по миру пустит. Харука, насупившись, молчала. Они стояли перед воротами дома, посреди улицы, но тетю это будто совсем не смущало. Она была на редкость эмоциональной и вспыльчивой женщиной, но к сожалению остывала не так быстро, как закипала. Несмотря на это, Харука не ожидала, что вместо одобрения за спасение котёнка из рук хулиганов получит новую порцию упрёков и недовольства. Харука всегда чувствовала, что тетя ей недовольна, но никак не могла понять, в чем ее вина, а главное — чем эту вину можно искупить. Наверно тетя злилась, что мама посадила Харуку дяде и тёте на шею, Хару не понимала, что значат эти слова, но так часто слышала их в свой адрес, что даже представляла как мама, бледная и худая, сажает ее на шею своего брата и невестки. Хорошо, что дядя не слышит их разговора, иначе они с тётей снова бы поругались из-за неё, а Харука не хотела огорчать дядю, она хотела быть хорошей девочкой, как ее двоюродная сестра Кейко, которую часто ставили в пример. Задумавшись о Кейко, Харука не заметила, как на шум из соседнего дома вышла тетя-фея (так она втайне от всех прозвала миссис Коу). — Что случилось, Хару? — миссис Коу присела перед Харукой, чтобы их лица были на одном уровне. Харука, покосившись на тетю, промолчала. — Может, пока поиграешь с Сейей? Ему скучно одному, — сказала миссис Коу, открывая дверь в свой двор. Получив от тёти кивок одобрения, Харука поспешила прочь. Закрывая дверь, она услышала странную фразу, которую в последующем запомнила на всю жизнь. — Дети не перестают совершать ошибки, если на них кричать, вместо этого они перестают любить себя. Много позже Харука узнала, что мама Сейи была начальницей ее дяди, и потому, пусть и не официально, но все же она имела влияние на семью Тено. Унадзуки Коу всю жизнь мечтала о дочери, которую нашла в Харуке, подарив ей счастливые моменты детства. Харука подложила ещё одно полено в костёр. С моря веяло прохладой, и ветер был по-осеннему суровым. Яркое пламя, поднимаясь ввысь, освещало песок, усеянный водорослями и мелким мусором, и бросало на землю причудливую тень. Усаги сняла кулон с шеи и какое-то время держала его в ладони, камень был тёплым и чуть шершавым, его грани блестели в свете костра, создавая почти мистический эффект. — Я люблю тебя, — тихо прошептала Усаги камню и сомкнула ладонь. — Хочешь его подержать? — сказала она уже громче, обращаясь к Харуке. Харука молча протянула ладонь и взяла кулон. Она тоже рассматривала его, словно стараясь запомнить как можно лучше, а потом снова передала его Усаги. — Давай вместе? — сказала Усаги, и накрыла ладонь Харуки своей ладонью. — Давай, — на лице Харуки читалось удивление, но вместе с тем, радость. Они подошли к самой кромке воды, не боясь намочить ноги, и, закрыв глаза, бросили кулон в море. Подарили ему лучшую часть Сейи, подарили ему лучшую часть себя. Горячая слезинка скатилась по щеке, и встретившись взглядом с Харукой, Усаги увидела, что и в ее глазах блестят слезы. Они отпустили мужчину, который даже после смерти помогал им не терять ориентиров в жизни.