Имена меняются

      Прижимаясь к скале, Глитч в растерянности наблюдал за очередной ссорой Флайвилса и Спинистера. После столкновения с автоботами между ними накалились отношения, но он не мог понять, почему. Флайвилс вел себя странно: улыбался еще чаще, чем обычно, постоянно пропадал, то и дело утаскивал Спинистера подальше от остальных. Они возвращались через некоторое время, порознь, и из пошлых шуток Мисфайра следовало, что они коннектились, однако Спинистер при этом выглядел недовольным… а Флайвилс – непривычно притихшим.       Отчетливый запах раскаленных контактов повсюду преследовал его. Если они со Спинистером и были партнерами, то на добровольную связь к обоюдному удовольствию это не походило. На одном из привалов, когда чуть ли не впервые сальверконам удалось умыкнуть из покинутого автоботским патрулем временного лагеря настоящий портативный генератор, и все поспешили присосаться к последним крохам заряда, Глитч подслушал разговор. Спинистер шипел, что в следующий раз сделает так, что Флайвилс вообще не сможет трансформироваться, а тот хватал его за руки и тянул к себе, пока не получил оплеуху. Спинистер быстро удалился, а Флайвилс почему-то перешел в авиамод. На этом моменте Глитч поспешил вернуться к генератору – ведь если Флайвилс взлетит и застукает его подслушивающим, неловко будет всем. На привале, впрочем, эти двое не появлялись еще долго, а потом все прошло по сценарию: Спинистер молча занял дальний угол убежища, развернул лопасти, упираясь ими в каменную крошку, и отключился; а Флайвилс, вымотанный и какой-то потускневший, вяло отфыркивался от издевок Мисфайра, подпирал подбородок ладонями и сидел так еще долго.       Глитч улавливал, что Флайвилс не фонит возбуждением или смазкой, что он всякий раз истощен после недолгого исчезновения. По Спинистеру вовсе ничего было не понять – глухая маска скрывала его эмоции, а вел он себя всегда одинаково отстраненно. Конечно, Глитча все это не касалось, но он… беспокоился.       Поэтому сегодня он рискнул подсмотреть за ними снова. В процессоре не укладывалось, зачем членам команды причинять друг другу боль, однако увиденное больше на пытку походило, чем на интерфейс. Да что там, ничего общего с интерфейсом вообще не было! На узкой площадке из обледеневшего металла Флайвилс трансформировался – он успел сменить мод три или четыре раза, даже чуть не взлетел. А ведь Крок запрещал членам отряда вылетать иначе, чем на разведку, – и по согласованию с ним! И то, обычно отправлялся Мисфайр или Спинистер – Глитч еще ни разу не видел, чтобы кто-то попросил Флайвилса куда-то слетать в одиночку…       Глитч считал его красивым: остроносый джет с ярко-синими крыльями, много небольших желтых деталей, акцентирующих расцветку, подчеркивающих скоростной альтмод. Вроде как такая цветовая разбивка на отдельные элементы означает большой боевой опыт? Глитч не был уверен, но жалел, что посмотреть на Флайвилса в полете удалось лишь единожды.       Тем временем происходило что-то… неправильное. Определенно. Под ним уже растаяла наледь, покрывавшая склоны на большой высоте, двигатель кашлял, словно работал на износ, и Флайвилс впустую тратил драгоценные заряд и топливо, готовясь к взлету, но тут же одергивая себя и возвращаясь в робомод. Снова. И снова.       В конце концов Спинистер набросился на него, улучив момент, когда Флайвилс оказался на коленях, а не на шасси, и перехватил сзади. С силой вдавил в лед. Тот пошел трещинами, пар испаряющейся воды окутал на клик обоих десептиконов, и все же Глитчу удалось разглядеть, что Спинистер одной рукой держит Флайвилса за шею, а другую просунул под крыло. Джет трясся под ним и лязгал деталями, словно протоколы трансформации активировались, но, встречая сопротивление, не доводили процесс до конца.       – Как же ты заебал! – прорычал Спинистер, не позволяя Флайвилсу подняться.       – Все… я все… П-пра… П-прости… – скрипуче лепетал тот.       – Я тебя наболт без памяти оставлю!       Глитч никогда не видел его таким злым. Спинистер вздыбил лопасти широким веером и скрежетал пальцами под крылом. Белый локоть дергался, будто он выдирал что-то из Флайвилса, а тот беспомощно стонал.       – От-тойди! – потребовал Глитч, сжимая кулаки и выступая вперед.       Спинистер встрепенулся. Выпрямил спину. Выглядело угрожающе, но Глитч не потянулся за оружием. Будучи меньше любого летуна вдвое, он и не собирался лезть врукопашную, однако не отступать же! Небольшие светло-зеленые линзы уставились на него.       – Глитч! – сдавленно воскликнул Флайвилс. – Все в порядке! Все… как давно ты…       – Фраг! – Спинистер, оттолкнувшись от крыла товарища, вскочил на ноги. – Это тебя не касается!       За эту сцену он произнес больше слов, чем обычно говорил за целый день. Но самое странное – это тонкие мнемохирургические иглы, выступающие из левой ладони, и что-то темное, зажатое в другой руке. Глитч рассматривал, не решаясь приближаться. Вертолет габаритов Спинистера одним махом сбросит его вниз, в незамерзающий масляный водопад под ними.       С чего он решил, что Спинистер ему навредит? Тот всегда только помогал, пусть и неохотно. Никогда не повышал голос… раньше, по крайней мере.       Флайвилс перевернулся на спину, скребя по льду крыльями, сел и криво улыбнулся. Лицевые наносерво дергались. Оптика мерцала хаотично. Еще он держался за бок подрагивающими пальцами.       – Не волнуйся… Спинистер, он просто не понял… Глитч, все хорошо.       – Он тебя сломал, – он неуверенно ткнул в Спинистера пальцем. Тот швырнул об лед деталь, в которой Глитч не сразу узнал ти-ког. Необычно темный, будто… сгоревший?       – Он сам себя сломал!       – Я не понимаю, – Глитч попятился на пару шагов, не отрывая взгляда от игл. Сейчас они ползли обратно в пазы на кончиках пальцев. Флайвилс ухватился за локоть товарища, чтобы встать, но вертолет отпихнул его. Молча направился в сторону Глитча. Тот запаниковал: – Не подходи!       Флайвилс продолжал улыбаться, но немного беспомощно.       – Ты сказал, что есть еще… – произнес он в спину Спинистеру. – Я уже отошел, я не буду… вдруг нас прижмет…       – С меня довольно твоих «вдруг», – отрезал тот. – Я устал. Разбирайся сам.       Указание, видимо, предназначалось Флайвилсу. Спинистер вынудил Глитча потесниться и освободить проход между скалами, задел винтом по плечу – и ушел. Флайвилс застонал, опуская голову. Недоумевая, Глитч то озирался, то пялился на брошенный ти-ког.       – Что мне сделать? – спросил он наконец, приближаясь. Флайвилс смотрел на лед, ставший белым от сколотой их возней крошки. Глитч встал перед ним на колени, трогая за руку. Только тогда Флайвилс отнял ее, открывая отсек для ти-кога. Запах горелого – невыносимо сильный, Глитч к такому не привык – ударил по датчикам.       – Как бы это ни выглядело, – прошептал Флайвилс, – Спинистер помог мне. Не рассказывай никому, хорошо?       – Тебе больно?       – Н-нет… то есть, да… но… не важно. Не из-за него.       Флайвилс вдруг привалился к плечу Глитча – всем весом настоящего джета. Тот приобнял его за плечи, все еще ничего не понимая. Прежде чем он снова заговорил, прошло несколько кликов.       – Я вылетел из авиации из-за нарушения в блоках памяти. Потеря данных при трансформации. Сначала пропадало несколько кликов. Потом я стал путать приказы перед боевыми миссиями… Сам понимаешь, когда двое из тройки загоняют цель в ловушку, а третий думает, что приказ был – атаковать… Я больше не мог скрывать от медиков, в чем дело. В те времена было… было принято, мол, каждый джет – идеальный солдат. Никаких изъянов. Может, меня и направили бы на реабилитацию, да хоть на перепрошивку, чтобы разобраться. Но мы воевали. Быстрее было склепать нового джета на замену. А потом во время одной из миссий я раскрыл нашу базу. Так что трибунал меня еще пожалел… Ничего, что я рассказываю?       – Конечно, – выдавил Глитч.       – Я чуть не подался в моноформеры. Но совсем поехал, понимаешь? Я же джет! Я должен летать! И там, понятное дело, шарики за ролики, – он отстранился. Рот больше не дергался, он улыбался спокойнее. – Одно за одним… К счастью, меня все-таки приютили в храме, а не в тюрьме. Я почти себя не помнил, и меня убедили больше не трансформироваться. Я не хотел нести хаос! Слово Праймуса звучало как-то получше. Ну, потом – сам знаешь… Оптимус Прайм позакрывал храмы. Кроме Мегатрона никто ему отпора не дал… Не думаю, что я истово верил, мне просто казалось, что Праймус – хорошая опора для кого-то вроде меня. А после переворота я понял, что Праймус был иллюзией. Идеологическим костылем в обществе, которое презирало личность. Мегатрон обращался к каждому лично, вот что я обнаружил, когда услышал о нем в Тетрахексе. Я чуть ли не впервые почувствовал себя личностью тогда… И Мегатрону нужны были солдаты. А я, как бы ни хотел помочь, никуда не годился.       Глитч боялся перебивать, хотя его беспокоил контакт с водой, ведь лед под ними продолжал таять. Нужно было закрыть спаленное отделение ложемента, но он не видел, куда Спинистер швырнул пластину. Флайвилса же открытая проводка не смущала.       – Мы со Спинистером случайно познакомились. Он только-только начал работать в «институте», в тетрахексском отделении, почти не разбирался в нюансах… его не успели толком обучить. Новый Прайм призвал всех воевать, Спинистеру ничего не оставалось, кроме как сбежать к десептиконам . Знаешь, Мегатрон не одобряет мнемохирургию. Чтобы не попасть под особое наблюдение, Спинистер скрыл апгрейд, когда записывался… он по мелочи оказывал услуги за небольшую плату, так я о нем узнал. В общем, он немного поковырялся в моих блоках, – Флайвилс потер затылок. – Исправил, что смог. Не до конца, но… теперь у моих нарушений памяти, по крайней мере, есть система. Я и мой альтмод… я – два разных меха, можно сказать. Вернее, так. В альтмоде я возвращаюсь в далекое прошлое, – он развел руками. – Я обычно вполне осознаю приказы, но думаю, что сражаюсь с Консорциумом, а не с другими кибертронцами. Так даже проще, – провентилировал он грустно.       – Это ведь опасно! – прошептал Глитч.       Флайвилс покачал головой:       – Крок знает. Команда знает, начальство тоже… поэтому я не лезу в большие сражения, понимаешь? Я способен помочь здесь – и ничего не запороть в процессе. Иногда – даже пролететься, оценить обстановку, атаковать объект. У меня вшит триггер – я быстро возвращаюсь в робомод. Не аварийная трансформация, но навязчивая команда, чтобы я не летал слишком долго. Помогает… ориентироваться. Соображать, что к чему.       – Ты же попросил…       – Никому не рассказывать, – подхватил Флайвилс. – Да. Мне очень жаль, что ты вот так все узнаешь, Глитч, я не хотел, чтобы меня накрывало, когда мы в окружении автоботов, но мне пришлось… и остановиться непросто… Ох. Когда мы со Спинистером обсуждали триггер, то не знали, чем все закончится. Вновь обретя возможность трансформироваться без опаски навредить друзьям, я стал делать это чаще. От привычки сложно избавиться. И – мне нравится… отчуждение от реальности. На пару кликов я – кто-то другой. На другой войне, и при этом какая-то часть меня всегда знает, что мы уже победили. Так воевать легче, – он затих. – И вот об этом никто не знает.       Глитч переспросил, вычленяя из многословной речи суть:       – Ты сжег ти-ког… трансформируясь?       – Ничего опасного, – заверил Флайвилс. – Износ не такой серьезный. У Спинистера есть небольшой запас…       – Значит, он не маячки вырезает?       Флайвилс запрокинул фейсплейт к небу:       – Прости, что смущаю тебя… это очень личное, Глитч. Я не говорю, что это правильно. Но я считаю, что у каждого есть право… заботиться о себе. Если это не мешает другим. Я не мешаю. Спинистер просто ворчит, он… за меня переживает…       Не похоже было, что Спинистера переполняла забота, когда швырнул об лед сломанную деталь и ушел. Он бесился. Разве нет? Фраг, Глитч чувствовал себя потерянно, не понимая, что на самом деле испытывают окружающие. Флайвилс лжет членам команды, Спинистер сердится… и режет дезактивы, похищая детали. Вся ли это история – или есть еще нюансы?       – Мне нужно побыть одному, – добавил Флайвилс совсем негромко. – Пожалуйста, прикрой меня перед Кроком?       Глитч согласился.              

***

      Как оказалось, достаточно одного присутствия мнемохирурга в команде, чтобы потерять покой. Глитч никогда раньше не боялся, что попадет в «институт»: долгое время он о них даже не слышал, а когда узнал, его уже прикрывал Оптроникс. Хромдом стал его агентом среди специалистов по чужим мозгам за пару-тройку веков до переворота. С точки зрения Дамуса, мнемохирургия была грубым способом обеспечить верность. Триггеры и измененные воспоминания не влияют на суть меха… но в качестве инструмента допроса иглы – лучшее, что можно найти.       Потому покаяние Глитча и оказалось под угрозой! Если десептиконы увидят, что он творил, то точно не позволят больше путешествовать бок о бок! Он старался помогать им и вел себя еще тише, чем раньше. Заставил себя серьезно отнестись к задаче вывести Фулкрума из Сизых высот живым, хотя и не верил, что кто-то сможет избавить его от кошмаров… Он надеялся, что сделать что-то хорошее, спасти хотя бы одного десептикона из всех, кому навредил, – достаточно, чтобы в его раскаяние поверили…       Но если Спинистер засунет в него иглы – то узнает куда больше о пленном автоботе. Он найдет в прошлом Оптимуса Прайма – и его благосклонное одобрение. Прочтет жестокий восторг, с которым Дамус издевался над Фулкрумом, над десятками мехов до него. Убедится, что их пленник сознательно, с нетерпением желал стать центром вселенной для новорожденных искр. И тогда шанс на прощение Глитчу уже никто не даст! Будет ли иметь значение его искренность в нынешний момент времени? Искупает ли она преступления, совершенные не менее сознательно? Ерунда!       Про себя Глитч повторял: ведь за многие месяцы Спинистер не залез ему в мозг, к чему тогда опасения? Однако и Спинистер был тогда в безопасности – про апгрейд, для использования которого потребовалось бы отдельно отчитываться, Глитч раньше не знал. Угроза, брошенная Флайвилсу, и вовсе тревожила: Спинистер обещал стереть ему память. Беспокойство перевешивало раскаяние. Глитч не понимал, может ли положиться на собственные ощущения, и после каждого оффлайна косился на десептиконов в сомнениях: будут ли они судить его сегодня?       Флайвилс спустя несколько циклов после той ссоры вернулся в прежнюю форму: перестал дергаться, доставать напарника, исчезать во время привалов. Изредка он непринужденно подмигивал Глитчу одной оптикой, как заговорщик, а тот не решался поделиться страхами в ответ.       Бояться было так стыдно! Разве исправление не подразумевает, что нужно принять ответственность?       Широта взглядов Флайвилса сосуществовала с нерешительностью Крэнкейза, и Глитч совсем уже запутался, каков он – солдат алого знака. Десептиконы, которых он встретил, то едва уживались, то сражались друг за друга с полной отдачей… или Мисфайру просто нравилось подстреливать противников? Даже если так, сальверконы выживали успешнее, чем Глитч мог представить, когда оказался с ними на Сизых высотах.       Правда, следующая стычка закончилась хуже той, где отряд всего лишь потерял транспортник.       …трехрежимник с загребущими ладонями, каждая из которых напоминала ковш больше, чем руку, скручивал Глитча под завывания Фулкрума. Мисфайр расчерчивал небо из края в край и орал, что Флайвилс – ленивый кусок шлака. Тот не взлетал, потому что Спинистер так и не установил ему ти-ког, но Мисфайру-то откуда знать?       У сальверконов забот разом оказалось предостаточно, и пленник интересовал их в последнюю очередь. А вот автоботу он приглянулся даже больше, чем беспомощный Фулкрум. Еще бы – в чем интерес? Фулкрум сразу же завыл и полез на скалы, а вот Глитч стал сопротивляться.       – Раз ты предатель, помирать тебе рано, – выбив пушку, весело объявил трехрежимник.       Глитч застонал. Фиолетовую инсигнию можно было снять уже давным-давно! Никто не заставлял его таскать на себе клеймо автоботов!       – Тебе будут рады, уверен! – воодушевленно продолжил громила. – От какого бы командира ты ни улизнул, он порадуется находке! А там и мне перепадет. Чуешь?       Глитч чуял только запах собственного паршивого энергона – в драке трехрежимник разбил ему фейсплейт. Все, кого он подставил под удар на «горячей точке», мертвы, но его командир… о, его «командир» повысит этого урода до генерала, если тот вернет сбежавшего эмпата. Не потому, что тот полезен. Оптимус Прайм не дает вторых шансов, но месть предпочитает доводить до конца.       – А ваш стрелок не слишком торопится тебя спасать, – продолжал болтать автобот. Он про Мисфайра? Тот и не посмотрит. Угрожали бы Фулкруму – может, и вмешался бы, все-таки спасение своих – его основная работа. – Стоит этого твой Мегатреп, а?       Глитч не стал бы объяснять ему, что Мегатрон ни при чем, но ответа от него и не ждали. Он был поглощен другими мыслями: у трехрежимника внушительный корпус – если оторвет руки, то засунет в салон и дотащит до базы без особого труда. К скрежету суставов Глитч уже приготовился, когда взрыв под ногами дезориентировал его. Он плюхнулся спиной об острые камни и удивленно уставился на выглядывающего из-за них Крэнкейза.       – Спасибо, что отвлек, – тихо сказал тот, озираясь. – Боты – болтуны…       Так они с Флайвилсом оба оказались у Спинистера «на платформе». Никакой платформы физически не существовало, но пространство для ремонта в походных условиях тоже нужно было как-то обозначить. Флайвилса, как оказалось, зажали на выступе над ущельем и расстреляли в упор. Ему досталось сильнее всего, потому что он упал и побился о скалы, прежде чем Спинистер его вытащил.       Стадия, во время которой Спинистер в красках описывает, как задолбался всех чинить, уже закончилась. Сейчас он работал – вырезал порванные шланги и заменял на те, что после драки появились в запасах команды. Огня добавил Мисфайр, только что бросив ему под руку оторванную кисть одного из убитых автоботов.       – Держи! – радостно провозгласил он. – Привари Фулкруму нормальные пальцы!       – Вместо рта тебе клешню приварю! – пообещал Спинистер.       Глитч был уверен, что пальцы автобота доведут латанного-перелатанного Фулкрума до безумия, но решил высказываться, только если Спинистер согласится на операцию. Пока что он шипел и ругался. Мисфайру это вскоре наскучило, и он убрался.       Крэнкейз снаружи успокаивал Фулкрума, а единственного оставшегося в строю джета Крок выгнал на разведку. Так что в «лазарете» остались трое: Флайвилс в отключке, Спинистер – погруженный в работу… и Глитч с осколком чужого корпуса в нейростволе. Ремонтные навыки Спинистера не так уж высоки, потому он и скрежещет дентами под маской. Он кое-как может подлатать тех, кто нуждается в паяльнике, но если перебиты важные каналы… Глитч не тешил себя надеждой: если двигаться он не сможет, его бросят умирать. Однако паралич пугал его по другой причине: если ему сейчас затолкать иглы в модуль, отбиться не получится.       – Ты можешь не пялиться?! – вдруг взорвался Спинистер.       – А? Я? – растерялся Глитч.       – Да, ты!       И дернуло же что-то ответить вопросом:       – Почему ты не починил его?       – Чего?! – Спинистер чуть не уронил паяльник в корпус Флайвилса, спохватился и выпрямился. Возмущенно уставился на валяющегося рядом автобота       – Флайвилс… ты… он сказал…       – Вот трепло!       – Я никому ни слова! – торопливо объяснил Глитч. – Он меня предупредил! Тебе не нужно стирать мне память, если боишься… если…       – Заткнись, пока я тебя не убил наболт, – предупредил Спинистер, перехватывая паяльник. – Идиот. Спасай тут автоботов…       Глитч смолк, не уверенный, почему и на кого точно злится несостоявшийся мнемохирург. Какое-то время тот возился с замыканием цепей, потом со скрежетом затолкал детали брони Флайвилса на место и ударил по ним сверху ладонями. И еще раз.       Следующий на очереди Глитч. И хорошо бы Спинистер не собирался вправлять ему нейроствол кулаками…       – Я умею хранить секре… – все-таки рискнул повторить он.       – Думаешь, Крок не в курсе про иглы? Как мы, по-твоему, зарабатываем? – встретив удивленную вспышку оптики Глитча, он демонстративно запрокинул голову и покачал ей. – Мы – маленький, никому не сдавшийся отряд. Неудачники спасают неудачников. Важная работа. Всем налить, потому что большие серьезные бои ведутся там, – он махнул рукой в сторону Тарна. – Кому до меня есть дело? Секреты тут только у нашего мнительного придурка. И я не починил его, потому что он придурок!       Окончательно растерявшийся, Глитч слушал, открыв рот. Он-то думал, что стал одной из причин ярости Спинистера, что с тех пор тайный мнемохирург искал способ заткнуть его…       Точно можно сказать одно: Спинистер еще никогда так не откровенничал. Ни с ним, ни с кем-либо еще в отряде.       – Он… он сказал, что ничего страшного… – в свое оправдание выдавил Глитч.       – Шутишь? – зеленые линзы сузились до двух полосок. – Он сидит на этом. Но я не могу ему помочь. Он спускает в черную дыру все мои попытки, ясно? Поставлю ти-ког – сожжет.       Фразы он строил обрывисто, неохотно. Глитч старался не меняться в лице, чтобы Спинистер вдруг не передумал разговаривать с ним, но без клешней из него информацию не вытянешь, поэтому он все-таки спросил:       – А… а снять триггер нельзя?       – Умник выискался? – огрызнулся Спинистер. – Без тебя я не догадался бы! Я недоучка, ясно? Разок сунул иглы в меха, а он подсел на трансформацию, – он брезгливо тряхнул ладонью. – Еще безобидное отклонение. Летать ему и так вредно.       – Из… извини, – смущенно пробормотал Глитч.       Спинистер резко схватил его за плечо и перевернул на бок, он даже вскрикнуть не успел. Больно, впрочем, не было. Нейросеть после повреждения спины отказала.       И все же Глитчу стало легче, несмотря на перспективе застрять в дурацкой позе на целую вечность. Спинистер не собирался вскрывать ему голову, рыться в воспоминаниях, разбираться в эмоциях… Не похоже, что он лгал. Вруном он был, в любом случае, плохим, еще хуже Глитча, предпочитая молчать, а не придумывать оправдания. Стоило с ним заговорить – и он вывалил все в лоб.       Зачем десептиконам из отряда спасения на чем-то «зарабатывать»? И на чем? На услугах неопытного мнемохирурга, вырезанных из дезактивов деталях? Сложно было связать описанный Спинистером образ жизни с идеологией Мегатрона. Глитч совсем запутался.       «Неудачники спасают неудачников», впрочем, точная характеристика.       – Я не хотел тебя обидеть, – добавил он. – Я привык…       – Мы не взламываем насильно мозги, – отрезал Спинистер. – Заткнись уже, пока я не вырвал тебе нейроствол! Привык он… оставь свои привычки там, откуда ты вылез!