***
План был прост и включал всего четыре шага: «Узнать, кто стоит за всем. Арестовать преступников. Получить сыворотку. Убедиться, что Дэдпул убрался из города». Питер повторял его себе снова и снова. Старательно вбивал в голову, не давая права даже на крохотную предательскую мысль: не хочет ли он, чтобы Уилсон остался? А когда думать больше не получалось — натянул костюм и отправился помогать людям. Человеку-Пауку было, чем заняться. Агрессия выплескивалась на улицы криками и кровью. Питер старался успеть везде, но на каждые три предотвращенных преступления находил десяток, кому уже не помочь. За одну только ночь он поймал дюжину мелких преступников. В буквальном смысле мелких, старшему было не больше семнадцати, большинство — и вовсе ровесники Майлза. Озлобленные, голодные, бедные. Питер вызывал полицию, советовал спеленутым в паутину мальчишкам куда им следует обратиться, слушал в ответ куда ему следует пойти и уходил. Уходил, чтобы поймать новых озлобленных детей. Он понимал: что-то глобально сдвинулось в мире, что-то он пропустил, но никак не мог взять в толк, что именно. Возможно, оставайся он просто Питером, Питером Паркером без костюма, корпораций и денег, он заметил бы, как много людей обеднело и озлобилось, что пошатнулось само общество, а массовые гибели мутантов еще ближе подтолкнули мир к катастрофе. Но в его жизни были другие проблемы и другие вопросы, а теперь, спохватившись, он опаздывал, с каждым днем все больше. Питер влетел в окно Уилсона на рассвете, сразу после патруля, и случайно снес конструкцию из коробок от вока, которые, рассыпавшись в разные стороны, жирно брызнули остатками соуса. — Ты уничтожил крошку Бамблби, — оскорбленно заметил Уэйд, восседавший на спинке дивана в костюме, но босой и без маски. Пит внимательно всмотрелся в лицо Уэйда. Тот выглядел здоровым. Уилсон подвигал бровями: — И не говори, сам знаю, что красавчик и ни капельки не разлагаюсь. Новенький, будто только что с завода монстрячных авокадо. Ширнулся зеленью как проснулся, кажется, сердце уже отказывало. Желтый давал мне две минуты и судороги, Белый — обморок и пять минут. А как твое утро, Питти-бой? Прости, Питти-мэн. — Обошлось без умирания, — признал Пит, встряхнув взмокшими под спандексом волосами. Какими бы ни были новые технологии, каким тонким бы ни разрабатывался материал, летать в маске было тяжело. Уэйд издал неясный сдавленный звук. Питер хотел спросить, что случилось, но споткнулся о вспыхнувший взгляд Уилсона, и промолчал. — У нас новый план, — объявил Уэйд, воспользовавшись случившейся заминкой. — Да? — скептично поднял бровь Паркер. — И какой же? — Вместо тебя к Тернеру отправится манекен! — отрапортовал Уэйд. — Спер у скаутов. Думал сначала купить секс-куклу, но надувная — это не то, а дорогую из Китая будут везти целую вечность. Мы поискали использованные, но отмывать супергеройский костюмчик от чужой спермы, наверное, то еще удовольствие, и… Вот зачем было все это говорить, придурок? Мы должны быть честны с Питером. Откуда вы взялись опять, рисуйте таблички. О чем это я? — О манекене, — подсказал Питер. — Ты украл манекен у скаутов. — Одолжил, на самом деле. Хотел оставить денег, но слишком жрать хотелось. Тако на семьдесят третьей стал жуткой дрянью, кстати. — Года три как, Уилсон, — усмехнулся Паркер, — старые новости. — Такие вещи должны объявляться на таможне при въезде в страну, — оскорбленно заявил Уэйд.— Здравствуйте, здравствуйте, у вас есть что декларировать? О, что вы, нет. Тогда приятного отдыха и не заходите в «Лос-Такос» на семьдесят третьей, их тако теперь похожи на кошачью блевотину в картоне. На секунду Питу почудилось, что это дежавю, что все уже было, только квартирка отчего-то незнакомая. Его потянуло взглянуть на руки, как во сне, или в отражение. Вдруг оттуда на него посмотрит семнадцатилетний мальчишка? Пит моргнул, и морок рассеялся. Уэйд тоже моргнул и извлек из-за дивана манекен для оказания первой помощи. — Знакомься, Пит. Это — Голди. Сегодня Голди будет играть свою лучшую роль, правда, детка? Манекен пусто пялился вперед неровно нарисованными глазами. Яркий рот куклы был открыт, словно она беззвучно кричала. Паркер тяжело вздохнул. Рядом с Болтливым наемником любое дело превращалось в какой-то фарс, балаган, эмоциональные американские горки, когда Паркера попеременно тянуло то хохотать, то убить Уэйда, наплевав на его бессмертие. Ему не хотелось признавать, что он скучал по этому. Что он очень давно не чувствовал себя настолько живым. Питеру было тревожно. — Ну чего ты, Паутинник, отличный же план! — Отличный, — не стал спорить Паркер, — если у Тернера отсутствуют оба глаза и мозжечок. — Ты придираешься, — обвиняюще ткнул пальцем Уилсон в его сторону. — А ты предлагаешь хуйню, — огрызнулся Пит. Он сел на край дивана и упрямо скрестил руки на груди. — Почему я просто не могу отправиться с тобой? — Потому что, — отрезал Уэйд. — Во-первых, это идиотский и глупый риск. Во-вторых, даже если все пойдет как надо, ты, послушный мальчик, тут же сдашь Тернера властям. Нагонишь копов, ФБР, друзьяшек-супергероев, а мне нужно узнать, где гребаная сыворотка, найти ее и вывезти, и времени почти не осталось. Вряд ли копы будут рады моей компании. Не самое серьезное препятствие, конечно, но не хочу убивать сегодня, день по гороскопу неподходящий, крошка. Питер открыл рот, но Уэйд не дал ему вставить и слова. — А еще, потому что если Тернер не заговорит, то придется его немно-о-о-ожечко заставить, и не знаю, что будет хуже: если ты согласишься или если попытаешься мне помешать. Есть, конечно, план «А», но он мне нравится и того меньше. — Слушай, — Пит снова начал злиться, — я все понимаю, конечно, но если ты спугнешь своим идиотским манекеном Тернера, не видать тебе сыворотки, а мне — людей, которые ведут охоту. Я нужен там, Уэйд! — Да, пожалуй, — отозвался Уилсон. — Ты прав, Питти, ты так чертовски прав. Он спрыгнул со спинки дивана, запрокинул голову, крутанув суставами и опустив плечи в дурацкой пантомиме, потом выпрямился и приблизился к Питеру. — Ты просто невероя-я-ятнейшим образом прав, малыш, — доверительно шепнул Уэйд, наклонившись и коснувшись руки Питера. — Но я не могу на это согласиться, — сказал Уэйд тихо. — Дурацкий, дурацкий план «А»! Пит нахмурился, открыл рот, но тут паучье чутье поднялось болезненной волной мурашек. Он замер, медленно посмотрел вниз. На тыльной стороне ладони, прижимавшейся к запястью Уилсона, образовалась крохотная точка. Маленькие вены рядом с ней потемнели и набухли. Он скользнул взглядом еще ниже до руки Уилсона и металлического браслета, мелькнувшего под кромкой рукава костюма. А потом картинка смазалась и поплыла. Что бы ни вколол ему Пул, этого оказалось недостаточно, чтобы полностью вырубить, но хватило, чтобы парализовать тело и волю. Ослабев и упав на бок, Питер наблюдал сквозь бессильно опущенные ресницы за Дэдпулом. — Спокойно, Паучара, — раздался голос откуда-то сверху и слева, на плечо легла очень горячая и очень тяжелая ладонь. Кажется, Питер мог чувствовать этот жар сквозь ткань костюма, сразу кожей, и это неимоверно злило. Но сил на злость не было. И на сопротивление тоже. — Я знаю, ты будешь в ярости, малыш, но ты такой упрямый, мой сладкий паучий герой, что другого выхода просто нет. Маска Дэдпула возникла перед лицом Питера, мутно-размытая. — Только не убей меня, когда очухаешься, ладненько? Все схвачено. Будет и сыворотка, и Тернер, тыковка. Честное дэдпулье.Питер
15 октября 2019 г. в 12:11
Остаток совещания Питер пропустил мимо ушей. Отчеты о перспективах развития научного направления, экономические выкладки, планы на следующий квартал, едва ли Паркер уделил им внимания больше, чем Майлз — своим лекциям по физике.
— По словам доктора Уэншоу контрольные испытания пройдены. Лекарство выйдет на рынок не позже третьего квартала следующего года. Этих сроков достаточно, мистер Паркер? Мистер Паркер?..
Питер почувствовал, что на него уставились все присутствующие. Сморгнул, сел ровнее, пробормотал:
— Да-да, звучит отлично. Замечательная работа, док, — и очень постарался не смотреть на Тони.
Он, конечно, давно уже взрослый и самостоятельный человек, много заработал и ставил подписи под бумагами с исследованиями, которые спасали тысячи жизней — намного больше, чем он мог сделать, мотаясь в костюме над городом.
Но вот этого внимательного взгляда Старка опасался до сих пор.
— Выглядишь, ммм… задумчивым, — заметил Тони, не дав Паркеру незаметно улизнуть, когда совещание закончилось. — Узнал что-то интересное?
— Вроде того, — согласился Питер, ероша волосы. — Кажется, разведал, кто открыл охоту на дружелюбных соседей.
Тони вздернул бровь.
— И кто же мог сообщить тебе столь увлекательные новости?
— Ну, сам знаешь, как это бывает — развел руками Питер, — слухи разные.
— Слухи, — повторил Старк убийственно вежливо. — Конечно. Я так и понял. Постарайся, чтобы я не нашел карту во всю стену у тебя дома, после того, как снова свяжешься с этими… слухами.
Питер сделал «лицо», которое, по его мнению, должно было продемонстрировать несостоятельность догадок Тони, и выскользнул в коридор.
У него нет проблем с Дэдпулом, что бы там Тони себе ни напридумывал. Никаких. Словно для пущей убедительности Питер приосанился, на ходу запустил пятерню в волосы, задрал челку дыбом и тут же торопливо ее зачесал, заруливая в кабинет и плотно прикрывая дверь.
За несколько дней и практически бессонных ночей он смог узнать кое-какие подробности о прикрытии «Алкали» и их клиниках.
Вообще, в широком распределении инвестиций не было ничего удивительного. Его собственная компания, официально занимавшаяся фармацевтикой и бионикой, вела исследования по многим направлениям, не связываясь только с оружием.
Но с «Алкали» все было непросто. Еще в две тысячи тринадцатом году корпорация пыталась открыть в США и Канаде официальные лаборатории генной инженерии, но проводимые опыты заподозрили в нарушении гуманности и законодательства и поспешили свернуть. Паркер не нашел ничего, кроме постановления, а судья, вынесший их, умер в две тысячи двадцать втором. Поэтому, что именно скрывалось за определением «недопустимое вмешательство в жизнь и здоровье пациентов», Питер так и не смог узнать. Догадывался, что ничего хорошего.
Мексика оказалась не столь щепетильна, щедро выдала все нужные лицензии и, пока не случилась беда, лаборатории никто не трогал.
О выращенных малолетних мутантах Пит слышал от Уэйда, но все равно, неясные обрывки отчетов делали дурно. Лаборатории тоннами закупали всевозможное оборудование и детские вещи, еду, обувь и лекарства (последние, в том числе, и у «Паркер Индастриз» через третьи руки), но никто не пытался узнать, для кого все это. Всем было плевать.
Закрытие «Фасилити» и чудом замятый скандал подорвал акции «Алкали». Казалось, корпорация находится на грани банкротства. Но всплывшие разработки «Озкорп» и «Алхимакс», объявившие паучью охоту, с этой картиной не вязались.
По тем же документам выходило, что за всем зоопарком скупленных компаний, стоял некто, третье лицо, спонсировавшее исследования. Кто-то, кто был хорошо осведомлен о всевозможных генных исследованиях.
Но прежде прочего, Тернер.
Джеральд «Джереми» Тернер был не самой известной или популярной личностью в деловых кругах Нью-Йорка. Безликий человек в дорогом костюме, стремившийся заработать, а не сделать мир лучше.
Питер даже встречал его когда-то, когда «Паркер Индастриз» еще не существовала. Тони тогда только начинал брать его с собой на серьезные встречи в галстуках и вводить в курс дела.
«Чтобы понимал, что большая часть ублюдков носят не те костюмы, к которым ты привык», — так, кажется, сказал Старк.
Питер не первый год был в бизнесе, видел всякое. Но ему и в голову не приходило, что мерзость и жажда наживы могут достигнуть такого уровня. Он не мог представить, что ради денег можно отбирать новорожденных детей у матерей, пытать и убивать, попутно отравляя мутантов, чтобы заполучить их себе, словно это был очередной товар и монополия на него.
Это было где-то за гранью. Это была война не для парня в костюме с паутиной и, возможно, даже не для парня в пиджаке и галстуке.
Быть дружелюбным соседом Питеру нравилось больше.