Уэйд
24 октября 2019 г. в 15:48
Уэйд не спал. Он, в отличие от Питера, еще меньше верил в реальность происходящего и продлевал этот трип и ощущение Пита рядом сколько мог. Просто на всякий случай.
Время расплывалось, двоилось и троилось, накладывалось само на себя сложным узором. Воспоминания роились в голове, растревоженные.
Питеру было шестнадцать. Он первый раз выбрался к Уэйду на всю ночь и, кажется, строил самые грандиозные планы. Но нервничал и болтал о ерунде, то неловко взъерошивая волосы, то, наоборот, приглаживая. Ловкие пальцы крутили кривоватую поцарапанную крышечку от газировки.
— Иди сюда, Паутинка, — позвал Уилсон, и Пит доверчиво шагнул ему в руки, вскинул голову и улыбнулся, сияюще, влюбленно.
Паркер тяжело вздохнул. Его глаза метались под веками, пронизанными тонкими капиллярами и казавшимися темнее, чем на самом деле. Морщинка между бровей не разглаживалась, глубокая, тревожная.
Уэйд прижался губами к светлому лбу, обнял крепче.
Питеру только-только исполнилось семнадцать. У него был новенький сияющий костюмчик от Старка и первый серьезный злодей, оказавшийся за решеткой. Паучок шагал по комнате, свежий от только принятого душа, распаренный, полный сил, а полотенце то и дело грозило соскользнуть с узких бедер на пол. Быстрые капельки воды скатывались по спине, очерчивая еще по-мальчишески острые лопатки, а Уэйд развалился на диване, закинув руки за голову и любовался сквозь полуопущенные веки, лениво размышляя, поймать ли эту пташку сейчас или дать ему все же договорить, выболтать свой триумф до дна. А пташка сама приземлилась рядышком и сказала что-то, Уэйд уже и не помнил что.
Пит спал тревожно, но крепко. Каждый раз, когда он принимался метаться, Уэйд обнимал и шептал что-то тихое, успокаивающее, и Питер расслаблялся. Только он мог спать так крепко в руках убийцы. Даже после всего случившегося.
Питеру все еще было семнадцать. Ему крепко досталось в заварухе: металлический костюм порвало взрывом, тонкие высокотехнологичные пластины вплавились в кожу на боку, левая рука была переломана, ребра пострадали тоже, а по лицу от уголка глаза и до самой шеи тянулся болезненный бугрящийся ожог.
Питти влетел на паутине к Уэйду, буквально ввалился, и потерял сознание. Уилсона разрывали голоса, ярость, жажда мести, он то и дело подрывался, чтобы найти ублюдков и покрошить в кровавое месиво, потому что никто не смеет делать больно дружелюбному Паучку. Вы, вообще, видели его улыбку? Даже Гитлер немедленно капитулировал, если бы Пит улыбнулся и попросил быть хорошим мальчиком. А эти ублюдки посмели ударить, посмели сделать больно, и Уэйду хотелось своими руками вырвать им сердца и запихать в глотки. Но он сидел у постели, смачивал сухие губы Пита прохладной водой, наблюдал, как медленно, но надежно работала регенерация. К утру на лице Паркера остался чуть заметный красноватый след, а вот рука заживала еще пару дней. Мэй он тогда соврал, что упал со скейтборда кого-то из приятелей.
Покрытый пятнами, подозрительно смахивавшими на черную плесень, потолок медленно светлел, по мере того, как над старым-добрым Большим яблоком поднималось огромное багровое солнце.
Пит проснулся в одно движение, резко вскинулся, испуганно пытаясь подняться на локтях. Уилсон привычно поймал его и прижал к себе.
— Ты здесь, — пробормотал Питер, цепляясь за Уэйда так крепко, что стало больно, но он не пикнул, как настоящий скаут. — Все еще здесь.
— Никогда не доверяй галлюцинациям, — философски заметил Уилсон. — Кое-кто в прошлый раз неделю был уверен, что он, ну в смысле, я — чешуйчатая игуана.
Питер не сразу понял, потом рассмеялся.
— Который час? — спросил он, потеревшись щекой о плечо Уэйда. — Кажется, я все к чертям проспал.
— Твой телефон трезвонил раз сто, так что, осмелюсь предположить, где-то там юбилейный конец света на Манхэттане. Но уже поздно, Питти, фиолетовые монстры сожрали шведский стол, и тебя никто не ждет.
Телефон снова ожил. Пит вздрогнул и виновато покосился на Уэйда.
— Отвечай, крошка. Фиолетовые монстры не любят ждать.
Паркер выпутался из одеяла и нащупал настойчивую звонилку в кармане брошенных на пол джинсов.
Уэйд с любопытством наблюдал, как Пит трогает пальцем подлокотник дивана и переминается с ноги на ногу, слушая невидимого собеседника, а потом Белый спросил:
— Интересно, какая на вкус кожа на поясничке у Питти?
— Нужно провести исследование.
Уэйд подполз ближе к краю, скрипнув пружинами, и облапал бедра Паучка, с удовольствием заметив, что Пит споткнулся на середине фразы.
— Ребята, вы заметили, какой мистер Паркер деловой? — поинтересовался Желтый восторженно.
— Невероятно, — согласился Уэйд, касаясь губами теплой ямки на пояснице.
Питер оглянулся и угрожающе округлил глаза. Уилсон изобразил невинность.
— Я уверен, что все еще слышу нотки куркумы, — заметил Белый мечтательно. — Обожаю куркуму.
— Говорят, от кашля помогает, — отозвался Желтый.
— Интересно, а если сперма пахнет куркумой, тоже сработает?
— Уэйд, блядь, — шепотом возмутился Питер, прикрыв динамик, — успокойся.
— О, крошка, я совершенно спокоен, — заверил Уэйд.
Белый с Желтым кивнули, радостно лыбясь.
Паркер попытался шлепнуть его ладонью по лбу, но Уилсон молниеносно поймал руку и поднес к губам, вынуждая Питера повернуться. Поцеловал. Уставился, задумчиво, в сложный рисунок линий. Удовлетворенно кивнул, словно увидев там разрешение, и осторожно поцеловал светлокожее запястье с дрогнувшей жилкой.
Руки Пита тоже изменились. Стали более тренированными, сильными, тонкий рисунок вен вился до запястья и проявлялся на тыльной стороне ладони.
— Тоже представляешь, как набухнут вены и проявятся мышцы? — мечтательно улыбнулся Белый. Он потянулся и погладил Питера по руке, но тот, разумеется, чувствовал только прикосновения Уэйда.
— Отстань, — проворчал Уилсон, — найди себе своего Паука и трогай на здоровье.
Питер сокрушенно покачал головой и продолжил болтать. Половину слов из его речи при этом составляла заумная научная хренота. Уилсон уснул от скуки, если бы не нашел себе такое увлекательное развлечение.
Он повел носом по левой косой, охренительно выделяющейся и уходящей вниз, под кромку белья. Уэйду хотелось разглядеть получше, так что, не задумываясь, он потянул вниз трусы Паркера. Пит вздрогнул, положил ладонь Уэйду на плечо, впившись в кожу короткими ногтями.
— Что такое, детка? — невинно пропел Уилсон.
— Ты мешаешь, — прошипел Питер, но Уэйд увидел вспыхнувшие пятна на скулах и шее Паркера.
— Наш мальчик все еще умеет краснеть, — умилился Белый. У него в глазах разве что огромные кислотно-розовые мультяшные сердечки не бились. Желтый просто молча любовался, не моргая, как загипнотизированный.
Уэйд поцеловал живот у пупка, повел языком ниже.
— Я остановлюсь по первому твоему слову, — пообещал он, втягивая полные легкие запаха кожи Питера, чуть горького, пряного и свежего. Сладкого, как самая забористая дурь.
— Уже говорю, — прошептал Пит, кажется, забыв о своем ужасно важном разговоре.
Ногти крепче впились в плечо Уилсона. Тот вскинул быстрый веселый взгляд.
— Не-а, — вынес он неутешительный вердикт и вернулся в прерванному занятию, — мы тебе не верим. Неубедительно. Смотри, даже Паркер-младший тебе не верит.
— Уэйд!
— Кстати, ты не один подрос за наше отсутствие, — заметил Уилсон. — Твой приятель тоже прибавил в размерчике. Давно не виделись, амиго.
— Ты разговариваешь с моим членом, — сказал Питер сверху.
— Ты тоже с кем-то там разговариваешь. Или уже нет? — Уэйд вскинул взгляд и увидел выключенный телефон в руке Питера. — О!
Паркер изо всех сил старался сделать осуждающее лицо, но улыбка предательски его выдавала. Уэйд дернул Паучка за руку, вместе с ним падая на диванные подушки.
— Я и забыл, какой ты пиздюк, Уэйд Уилсон, — объявил Пит, всем телом укладываясь на Уэйда. И вдруг посмотрел так светло, что у Уилсона, собиравшегося спиздануть хуйню, отнялся дар речи.
— Я думал, такие вещи не забываются, — наконец хрипло пробормотал Уэйд.
— Значит, ошибался, — совсем не по-взрослому показал язык Питер, поддаваясь под прикосновение ладони.
Белый и Желтый, стоявшие безмолвными стражами, исчезли и оказались под кожей у Уэйда. Он осознавал себя, но осознавал и этих двоих. Они были частью его и при этом совершенно самостоятельными личностями.
Самое время испугаться, но им было не до того. Всем им.
Желтый трогал большим пальцем мягкую горячую нижнюю губу Питера, Белый второй рукой прижимал его за талию ближе. Уэйд легко, словно пушинку опрокинул Паучка в постель и навис сверху.
Пит вскинул ресницы:
— Уэйд?
— Не бойся, детка, — улыбнулся Уилсон, улыбнулся Желтый, улыбнулся Белый. — Мы тебя не обидим.
Питер откинул голову на подушку.
Они целовали шею Питера там, где остро бился пульс, прихватывали кожу губами, засасывая и отпуская.
Спускались ниже, деля ощущение тепла Пита, его вкус, его присутствие.
Уэйд поцеловал ключицу, Желтый тронул сильное, но все равно такое ужасно тонкое запястье, Белый втиснулся коленом между бедер Паучка.
И Пит их не останавливал, вздрагивал только под прикосновениями, выдыхал бессильно, шумно. Но не останавливал.
Уэйд просунул руку под поясницу и утащил Питера к изголовью, попутно стягивая болтающееся в коленях белье.
— У тебя лицо не пойманного маньячины, — заявил Паркер и сделал вид, что пытается выползти из-под руки Уилсона.
За спиной затрезвонил телефон, забытый на подлокотнике, переключился на голосовую почту и вспыхнул голограммой укоризненного Старка.
— Матерь божья, привидение, — из-за плеча Питера выговорил Уэйд, — кыш-кыш.
— Пит, у меня есть догадки о твоем местонахождении и причинах отсутствия на двух утренних совещаниях, но, как положено джентльмену, скажу только: натягивай штаны и лети в Башню во весь дух. Результат твоей вчерашней просьбы... кгхм... удивительный.