***
Ощущение вины не отпускало Питера. Он не разговаривал с Майлзом с того самого дня, когда мальчишка бросил ему обвинения в лицо и ушел. То дела, то малодушный страх не давал позвонить, то мальчишеская ядовитая обида. Но теперь, когда впереди маячил суд, способный окончательно развести их по разные стороны баррикад, Паркер все чаще приходил к мысли, что так нельзя. Так нечестно по отношению к пацану, даже если ему самому больно. Обрывок новостей застал Питера вечером в машине, когда не по-февральски проливной дождь обрушился на Нью-Йорк. «Явившись в самый разгар беспорядков, Человек-Паук обезвредил вооруженных провокаторов и помог полиции. Герой покинул площадь до прибытия прессы, но очевидцы утверждают, что костюм дружелюбного соседа пострадал от коктейлей Молотова нападавших.» Питер жестом увеличил громкость на панели, но сюжет успел перемениться. «Тем временем Конгресс настаивает на продлении статуса военного положения. После отставки президента и правящей партии политическая судьба страны неясна, при этом все эксперты сходятся во мнении, что только суд над трагично известной корпорацией «Эссекс» поставит точку в этих смутных временах.» Притормозив у обочины, Пит никак не мог заставить себя выйти из машины, пялясь на небольшой симпатичный домик семьи Моралес. «Трус» — обвинил себя Питер. Над крыльцом уютно светился теплый желтый фонарь. Неожиданно дверь распахнулась, и на улицу вышел отец Майлза. Он раскрыл зонт и направился прямо к машине Паркера, бесстрашно шлепая по лужам старыми разношенными кроссовками. — Так и знал, что вы без зонта и не знаете, как выбраться, — дружелюбно пробасил он, пожав ладонь Питеру, которому не осталось ничего, кроме как выбраться и что-то смущенно пробормотать в ответ. Моралес-старший потащил его в дом, будто бы это было абсолютно нормально — притащиться поздно вечером в чужой дом. — К Майлзу? — спросил он, закрывая дверь и ставя мокрый зонт в подставку. — Правильно, парень сам не свой из-за суда. Все эти психологи и врачи его задергали: то вспомни, это нарисуй. А когда он ребенком был, так и слушать ведь не хотели. Моралес махнул рукой. — В общем, он у себя. Будете чай? Питер со всей вежливостью отказался, поднялся по лестнице и, не давая себе больше времени медлить, постучал в дверь. — Открыто. Паучок повернулся в кресле с ноутбуком на коленях и, увидев Питера, тут же замер, насторожился. Почти окаменел. — Мистер Паркер? В смысле, здравствуйте. Кгхм. Его взгляд метнулся к экрану, он быстро свернул вкладки, потом и вовсе закрыл крышку. — Я не ожидал… Дождь ведь, и… Питер качнул головой. — Все нормально. Извини, что без предупреждения. И привет. Могу я?.. — Д-да, да, конечно. Питер вошел, мягко прикрыв за собой дверь. — Слышал, академию закрыли, пока в городе беспорядки? Майлз прокашлялся. — Ну да. Домашки, правда, задали целую гору и обещали экзамен, как только все станет спокойно. — А ты не очень-то готовишься, да? Слышал выпуск в новостях. Пацан смутился. — Я случайно там оказался. Хотел Ганке навестить, а они перекрыли улицу и собирались стрелять по полиции. Я не мог… — Ты все правильно сделал, молодец. Майлз вскинул недоверчивый взгляд, нервно поскреб пальцами по ручке кресла. Набрал воздуха в грудь, словно набираясь смелости, но не выдержал, выдохнул, отвел взгляд. Наконец спросил, мрачно, недобро. — Вы здесь из-за суда? Из-за него? Будете просить не давать показания? Питер удивленно моргнул. — Не давать?.. — переспросил он. — Нет. Боже, нет конечно, мне бы и в голову это не пришло. — Тогда зачем? Пит пожал плечом. — Извиниться, наверное. Я понял тут, что последний наш разговор выдался не совсем удачным, а учитывая предстоящие, не самые радужные перспективы… Неважно, что наши взгляды расходятся, мне не следовало оставлять тебя одного. Паршивый из меня наставник. — Ну, выглядите точно не очень, — ляпнул Майлз и тут же смутился. — Простите. Питер рассмеялся. — Да нет, все так. Выгляжу тоже паршиво. Много работы. Недавно, например, выяснил, каким образом одному маленькому паучку привили возможность становиться невидимым. Он замолчал, давая пацану время на осознание. Глаза Моралеса округлились: — Вы о моем пауке? О том самом-самом пауке? — Ну, не совсем о твоем, том самом-самом. Твоим пауком занимались в лаборатории «Алхимакс» и все данные, судя по всему, сгорели при взрыве. Зато у меня есть целая куча старых исследований «Озкорп». «Алхимакс» совершенно точно пользовались этими наработками: формулы, схемы, многое сходится. Норман планировал научить их быть невидимыми, использовать ток, кинетику, усилить яд. Что-то звучит знакомо? Майлз кивнул и наморщил лоб. — А я вот все понять не могу… Питер вопросительно промычал. — В новостях только и разговоров, что о продуктах, от которых мутанты вымерли. Но ведь я в порядке? И вы тоже? Почему на нас это не сработало? — Потому что мы с тобой и не мутанты. Наши гены изменились, конечно, из-за укуса паука, но они остались нашими, человеческими. А у мутантов имеется вполне определенный ген, ген-Икс. Никто так и не знает, как он появился. Профессор Ксавье, например, считал, что это этап эволюции, случайная генная реплика. И именно этот секрет не давал покоя всевозможным ученым. Они пытались его извлечь, привить обычному человеку или не родившемуся младенцу. — И у них получалось? — Да. Например, Уэйд. Я уже рассказывал, он мутант не от рождения. Последние несколько лет исследований эти ученые делали ставку на младенцев. Насколько мне известно, кого-то даже вырастили. Хотели воспитать убийц. — Почему все постоянно сводится к этому? Почему мутанты вечно должны убивать? — Они не должны. И не хотят. Этого хотят злые люди. Они относятся к другим, как к животным, которых можно натравить, а потом дернуть за поводок к ноге. — Некоторым животным только и нужно, что крови, — пробормотал Майлз себе под нос. Питер подумал о Уэйде. Уэйде, который сегодня с трудом смог принять очередную порцию регенеранта, но сидел с ним на кухне, пускал пузыри в свежевыжатый апельсиновый сок через трубочку и шутил настолько глупо, что Пит хохотал до колотья под ключицами. Уэйде, который поцеловал его на прощание и кутался в старый пушистый халат, нелепый и уютный. — Знаешь, — сказал Паркер задумчиво, — когда мне было пятнадцать, моего дядю убили. Мы с ним не всегда ладили, но он заменил мне отца. А потом какой-то придурок с пистолетом решил, что дядя Бен слишком долго отдает ему деньги в переулке. И выстрелил. На допросе после ареста он сказал, что в кошельке было две двадцатки. Оценить чужую жизнь в две двадцатки, подумай только. И я никогда не думал: кто он, какой? Он был для меня олицетворением зла в Нью-Йорке, того самого зла, с которым я хотел бороться. Он не был человеком. Но чем дольше живу, чем чаще мысленно возвращаюсь к нему, тем чаще пытаюсь понять: почему он это сделал? Что могло толкнуть человека на столь бессмысленное убийство? Кто дал ему оружие и забрал надежду на нормальную жизнь? Если бы тогда, тринадцать лет назад, пришел Тони Старк и сказал, что я должен простить убийцу дяди Бена, что я должен его понять, я бы и слушать не стал, серьезно. Но тогда я судил, только как герой в маске, видел только черное и белое. А сейчас мои ценности запутались, разошлись в противоположные стороны, и я не знаю, что выбрать, Майлз. Просто не знаю. Поэтому, выбираю то, что мне дороже. Майлз слушал. Сидел, поджав ноги, стачивал шелушинки кожи с подлокотника кресла, смотрел в пол, только плечи беззащитно вздрагивали. Наконец, он хрипло заговорил: — Скоро будет суд. Честный. Настоящий. И там скажут, я совершенно точно уверен, там скажут, что он убийца и что он виновен. И отправят в тюрьму, как он заслуживает. И если он там умрет, что ж. Наверное, вы будете единственным, кому будет жаль и, знаете, это тоже о многом говорит. Если по человеку некому скучать. Это, мистер Паркер, и есть справедливость. Питер не стал спорить. Он помолчал с секунду, потом поднялся со стула, засобиравшись уходить. — Так зачем вы приходили-то? — спросил Майлз, явно не зная, куда себя деть и как вести. Пит пожал плечами. — Убедиться, что ты в порядке, наверное. Может, я и паршивый наставник, но уж какой есть. Мне жаль, Майлз. Мне правда, очень-очень жаль. На мгновение они встретились взглядами. — Жалейте вашего друга, мистер Паркер.Питер
8 ноября 2019 г. в 16:18
Следуя плану Питера, сдавшись властям и раскрыв свою личность, Уэйд обзавелся досугом куда более увлекательным, чем смотреть ремейки мультфильмов про пингвинов по телеку. Прежде, чем участвовать в обвинении против «Эссекс», Дэдпулу предстояло ответить за собственные преступления.
— Как ты добился того, чтобы меня не арестовали до суда? — спросил Уэйд Паркера, прячась от обезумевшей прессы за тонированным стеклом новенькой тачки.
Голограмма Питера, развернутая над экранчиком телефона, невесело усмехнулась:
— Своими честью, достоинством и тремя процентами акций «Паркер-Индастриз».
Февраль, и без того короткий месяц, утекал сквозь пальцы.
Накануне слушания Хоуэл, старший адвокат из целой своры, нанятой Паркером, хмуро сообщил:
— Окружной прокурор объявил о последнем свидетеле от обвинения по делу Уилсона.
Питер навострил уши, не отвлекаясь от изучаемых отчетов.
— И это?..
— Моралес. Знакомое имя?
Пит на мгновение зажмурился. До самого конца он надеялся, что до этого не дойдет.
— Утверждается, что десять лет назад Уэйд Уилсон в костюме наемника Дэдпула убил некую Рио Моралес.
— Да, я в курсе, спасибо, — перебил Пит, крутанувшись в кресле. — Свидетельствует отец или сын?
— Сын. Моралес-старший сомневался и не сразу дал согласие, мальчик несовершеннолетний. Но в итоге, все подтвердилось. Сложностей никаких, мы легко докажем, что десять лет назад Уилсон был не в себе, но вам стоит знать.
— Ладно, — после паузы отозвался Паркер, — я понял.
Адвокат ошибался, все было сложно, очень сложно. Наверное, так сложно не было еще никогда в жизни. За исключением, разве что, трех давних лет поисков. Питер вздохнул и набрал Уэйда. Даже теперь ему казалось иногда, что тот не ответит, а все возвращение Уилсона просто привиделось.
— Привет, тыковка. Не поверишь, какой в третьей части Рико крутой! Он такое творит!