Восход темноты

Тяжёлые, будто камни, капли физраствора в капельнице медленно отмеряли нескончаемые секунды. Страх и волнение уже сдали позиции и лишь тихим эхом разливались по телу, бередя воображение пугающими сюжетами неслучившегося ужаса потери. Шаги и голоса вокруг слились в монотонный шум, напоминавший гудение пчёл в улье. Купленный в автомате кофе неприятно щекотал ноздри и противным налётом оседал на языке — горький вкус утомительного ожидания. Мэтт запрокинул голову, прижался затылком к стене и устало закрыл глаза: прошли часы с окончания операции, но его всё ещё не приглашали в палату. Фогги ушёл час назад — дело шло к ночи, дома его ждали Марси и брошенное из-за происшествия дело, которое само собой не займётся. В душу Мэтта закралось одиночество и сплело вокруг мрачных мыслей свои ледяные руки. Потёр ладонью ноющие кровоточащие костяшки пальцев и вспомнил стрелка: как бил его головой об асфальт, а затем развернул и наотмашь наносил удары по лицу. Он мог убить его. Если бы не спасительный зов сердца Карен, он не нашёл бы в себе сил остановиться — настолько ярость в ту минуту овладела всем его существом. «На его удачу Карен осталась жива», — с деланым безразличием подумал Мэтт, почувствовав, как желудок сжался в комок от ужаса. «Она не хотела бы этого для меня», — тяжело вздохнул. И утонул во мраке. Рано утром его разбудил дежурный врач и, наконец, разрешил войти в палату. Карен проснулась и сидела на кровати, прислонившись к большой мягкой подушке. — Как ты себя чувствуешь? — сев на край постели, спросил Мэтт, когда врач оставил их наедине. — Так, будто словила пулю, — уголок её губы чуть приподнялся, и она слабо улыбнулась. — Прости, что не успел, — чуть слышно вымолвил Мэтт сорвавшимся голосом, опустил голову и затих. Ком застрял в горле, глаза застлали слёзы. — Эй, — Карен оберегающим ласковым движением взяла его руку и прижала к груди, — не говори так, Мэтт. Ты спас мне жизнь. Снова. — Повезло. — Я на решето была бы сейчас похожа. А так всего-навсего пуля. — Я облажался! — Какой же ты кретин! — не выдержала Карен. — Может, перестанешь драматизировать? Ты не мог этого предвидеть, ясно? Не мог оказаться рядом в мгновение ока, ты сделал всё, что в твоих силах. Господи, Мэтт, ты взрослый мужик с высшим образованием, почему я должна разжёвывать тебе очевидные вещи? Ты спас и других людей, если на то пошло. — Есть погибшие. Семь человек, — повторил он слова дежурного врача. — У них не было шанса, — поникшим голосом ответила Карен. — Известно, кто стрелял? — она решила сменить тему. — Пока не знаю. Попробую выяснить в участке. — Думаешь, Махони так и выложит тебе по щелчку детали расследования? — Если не скажет напрямую, то поошиваюсь там подольше и послушаю, о чём говорят стены, — ухмыльнулся. — Ах да, — кивнула головой, — совсем забыла. Знаешь, иногда осознание этого слегка напрягает, — засмеявшись, она отняла от груди руку, сжимавшую его кисть, и опустила её на живот, рядом с местом, где была рана. — Меня тоже, — Мэтт засмеялся в ответ, — но это всё равно не работает так, как ты думаешь: мне нужно сосредоточиться. И я… стараюсь не вмешиваться в частную жизнь. — Понятно, — произнесла она немного смущённо. Наступило молчание, и тогда Мэтт обратил внимание на то, как Карен стискивала его ладонь, с силой прижимая к ране. — Болит? — спросил он и нахмурился. Он уже знал ответ. Даже через больничную одежду и одеяло отчётливо ощущались жар тела, пульсация от усиленного кровотока и чрезмерное напряжение брюшных мышц. Ей было очень больно. Карен отчаянно впивалась горячими влажными пальцами в его руку, казалось, ещё чуть-чуть, и она разорвёт ему кожу. — Немного, — соврала. Мэтт наклонился к самому её уху: — Я на эту ложь не куплюсь, Пейдж. — Заботливо погладил по голове и, чуть помедлив, поцеловал в лоб. — Позову кого-нибудь, пусть дадут обезболивающее. — Не надо, не хочу! — запротестовала она. — Я ведь нашла информацию по тому зданию, о котором ты спрашивал… — Всё потом, Карен, это сейчас не имеет значения, лучше отдохни и ни о чём не переживай. Мэтт поднялся с кровати, чтобы найти кого-нибудь из медперсонала, но Карен схватила рукой ткань его брюк и умоляюще стала дёргать: — Мэтт, пожалуйста… — тихонько простонала она жалостливым голосом. — Не хочу валяться жалким и бесполезным овощем, напичканная таблетками до состояния комы. Мне нужно ясно мыслить, я хочу помочь. Чёртова Карен! Безрассудная, с наглухо запечатанным инстинктом самосохранения и изменяющая здравому смыслу всякий раз, когда дело касалось её жизни и безопасности. Но именно такой она была ему дороже всего, в эти моменты она становилась отражением его самого: когда ничто не имело значения, кроме дела, кроме правды, путь к которой всегда приходилось прогрызать, прорывать любыми возможными способами, борясь с самым главным врагом — временем. А оно неумолимо, промедление может стоить чьей-то жизни. И Карен это понимала. Как и Мэтт, которому однако всегда думалось, что прерогатива жертвовать и рисковать принадлежит ему и только. — Ты поможешь мне, если дашь себе как можно скорее прийти в норму, а это значит — в боевую готовность. — Не манипулируй, Мёрдок! Не могу поверить, что ты опять это делаешь. — Делаю что? — Упорно меня не слышишь! Я ценю твою заботу, Мэтт, правда. Но позволь мне самой решать, как обходиться со своей шкурой, ладно? — Теперь манипулируешь ты, — проворчал Мэтт, но в ту же минуту полностью капитулировал: сокрушённо помотал головой и опустился обратно на кровать. — Хорошо. Я слушаю. Карен вздохнула не то от осознания его поражения, не то от отупляющей ноющей боли, не прекращавшейся с того момента, как она отошла от наркоза. Нужно было успокоить себя, чтобы не волновать Мэтта, и она снова взяла его руку и прижала к ране. Карен не задумывалась над смыслом этого действия, но подсознательно надеялась, что Мэтт сможет унять её боль, сразиться с ней, как с очередным опасным противником, и обязательно одолеть в честном поединке. Чтобы не думать о боли, Карен отвлеклась на отражение настольной лампы в линзах очков Мёрдока: мерцающие блики на красных стёклах придавали его лицу некоторую зловещесть, но она не пугала её, а напротив — манила своей судьбоносностью и непостижимой силой. Лёгкая улыбка скользнула по сухим бледным губам: Карен потянулась к нему и накрутила из волос на макушке небольшие рожки. — Ну и чёрт же ты! — восхищённый глухой смешок. — А ты хулиганка, — прыснув, ответил он. Но останавливать её шалость не стал. Карен отстранилась не сразу и некоторое время собиралась с мыслями, пытаясь вернуть серьёзный настрой. — Насчёт того здания, — начала она, — официально оно ни на кого не зарегистрировано и сейчас якобы пустует, но интересно другое: организация, которая владела им до этого, является дочерней компанией «Confederated global investments». — Представителем которой себя назвал Уэсли, помощник Фиска… — подхватил её мысль Мэтт. — Фиску принадлежала раньше чуть ли не половина Адской кухни, это может быть просто совпадение, — пожала плечами. — Всё, что касается Фиска, редко бывает случайностью. Но если это всё-таки он, — Мэтт озадаченно подвигал челюстью, — то скажу одно — это странно. — Поясни, — чуть придвинулась. — Просто не вижу связи между ним и пуэрториканцами, до этого их не было в Адской кухне, откуда им знаться с Фиском? Он всегда был осмотрителен, не привлекал лишнего внимания и осторожно выбирал партнёров, с чужаками дел не имел. Да, были русские, но те выполняли «грязную» работу — пешки, от которых он избавился сразу, как они стали помехой. Гао и Нобу были крупными рыбами, он нуждался в сотрудничестве с ними. Тогда у него были планы на Кухню, а сам Фиск не высовывался из тени, по крайней мере, в самом начале. Но теперь… его руки связаны обещанием и страхом за свободу и безопасность Ванессы, если бы он решил устроить побег из той дыры, куда мы его посадили, то, во-первых — это не так легко устроить за два месяца, что он сидит. О, я его знаю! — в голосе Мэтта послышалось самодовольство. — Этот змей никогда не делает поспешных шагов, он выжидает, присматривается, тщательно планирует каждый шаг! Фиск не стал бы действовать в лоб. — А во-вторых? — Карен вопросительно склонила голову. — Во-вторых — он знает, что я буду следить за ним до последнего вздоха, до последнего удара моего сердца, покуда в сорок с чем-нибудь лет не сдохну в полном одиночестве в грязной зловонной подворотне, засунутый в мусорный бак! Фиск вряд ли стал бы использовать одно из своих прежних зданий для подобного предприятия: кто угодно с лёгкостью может пробить, кому оно принадлежало раньше, и сложить «А» и «Б». — Так, знаешь что?! — Карен не совсем в шутку толкнула Мэтта в плечо. — Я всю ночь вообще-то потратила, прояви хоть каплю уважения и благодарности, ладно? — Прости, — сконфуженно улыбнулся, — я не то имел в виду! — Знаю, просто хотелось тебя толкнуть, чтобы не одной страдать от боли, — вымученный смех. — Я что хочу сказать, — он вновь стал серьёзен: — то, что здание раньше принадлежало Фиску, может быть простым совпадением. Но лучше это проверить. — Как? — Поговорить с ним, — сдержано произнёс Мэтт. — А он типа возьмёт и сразу всё опровергнет или подтвердит. — Будет играть со мной, я пойму это, — самоуверенный тон. — А ты сам как думаешь? Что подсказывает чуйка? Обычно она тебя не подводит, — Карен ощутила, как волной накрыли тревога и страх. — Я в замешательстве, — без увёрток ответил он. — С логической точки зрения, вмешательство Фиска кажется абсурдом. — А внутри всё так и кричит, да? — шёпотом произнесла Карен. — Потому что во мне всё восстаёт против твоей логики, ты уж прости. Этого ублюдка никогда нельзя скидывать со счетов. — Я проверю, — решительно подытожил Мэтт. — А теперь позволь мне позвать врача, чтобы он что-нибудь сделал с твоей болью. — Ладно, — неодобрительно буркнула. — Мэтт! — позвала она, когда он открыл дверь. Мэтт застыл на пороге, повернулся и вопросительно кивнул. — Ты правда думаешь, что закончишь дни в полном одиночестве посреди мусора? Да ещё и так скоро. — Почти уверен, — он попытался издать смешок, но ничего не вышло. — Безрадостно и очень печально звучит, — её голос дрожал. — Как есть. — Это не то, чего ты заслуживаешь. — Люди редко получают то, что заслуживают, — он вспомнил слова, которые произнесла Мэгги, когда они с Карен прятались в склепе от купленных Фиском агентов ФБР. — Только для меня, кажется, это очевидный исход. Мэтт вышел и бесшумно притворил дверь. Карен закрыла лицо ладонями, и её плечи затряслись от тихих рыданий.