Восход темноты

— Прости, что не навестил ни разу, — сказал Фрэнк, когда они разомкнули объятия и застыли друг против друга. — Ничего, я понимаю. — Карен посмотрела ему в глаза: она так долго мечтала об этом мгновении. — Пива? — улыбнулась. — Не откажусь. Взволнованная появлением Фрэнка Карен забыла включить свет в гостиной и, рассекая бархатную темноту, быстрыми шагами направилась в кухню. Касл не спеша пошёл следом, остановился у дивана и наблюдал за Карен, которая ловко управлялась с цветами и открыванием выпивки: освещённая грязноватым рыжим светом уличного фонаря она была родной и недосягаемой одновременно. Единственное светлое пятно в беспросветной тьме его существования. «Прозябания», — подумал он. Фрэнку хотелось обнимать её и в то же время бежать как можно дальше, забрать с собой всю тьму и боль, чтобы ничто не могло навредить Карен. Летела к нему обратно, протягивала руку, а губы чуть поблёскивали в темноте: всё ещё улыбалась. Ледяная бутылка, что легла в ладонь, обожгла Фрэнку кожу, настолько всё сжалось внутри. — Как ты? — пожалел, что не спросил сразу. — В порядке, — она тёрла указательным пальцем отклеившийся уголок этикетки, — всё ещё дышу, этого достаточно. — В новостях тебя видел, испугался до усрачки. — Сделал глоток. — Мне не привыкать к шальным пулям от мудаков, а вот ты… — Самое странное, что я тогда не смерти боялась, а умереть в одиночестве, — тихо сказала Карен, не поднимая глаз и царапая ногтём стёршийся уголок этикетки. — Ты была одна? — удивлённо спросил Фрэнк, насупившись. — А Мёрдок? — Он пришёл потом, навестил после операции. Дежурный врач сказал, что он всю ночь просидел в коридоре. — Потом? Я думал, он был там с самого начала, — его тон становился всё более недовольным. — Откуда ему было знать? — Карен вопросительно уставилась на Фрэнка: неужели ему известно? — Слушай, эм… — Ты знаешь? — боязливо спросила она. Фрэнк огляделся, будто боялся слежки, и утвердительно кивнул. — И давно? — Видел, как с него сорвали маску. Правда, до меня ещё во время суда дошло. У меня один вопрос, — его голос сделался заметно тише: — как слепой мужик способен вытворять такие финты?! И похер, если он не слепой, и вся эта клоунада с тростью и очками нужна для прикрытия, но ведь он… стоя на крыше, слышит, как какие-нибудь уроды перезаряжают пушки, знает, сколько их! У него реакция — будь здоров! Я в жизни такого не видел. — Это последствия аварии, в которую он попал ещё мальчишкой, — Карен не была уверена, имеет ли право делиться этим с Фрэнком, но, раз правда вышла наружу, значит, нужно идти до конца, — он спас человека, — чуть улыбнулась уголком губы, — но ему в глаза попали радиоционные отходы, которые, как он считает, и повлияли на… органы чувств. Мэтт, в самом деле, не видит, он осязает мир иначе. Ненадолго воцарилось молчание, которое нарушил Фрэнк: — Если он там был, почему ощущала себя одинокой? — в его голосе звучала надежда. Крохотная надежда на то, что Карен скажет, будто даже рядом с Мэттом ощущала одиночество, ведь не было его, Фрэнка. Глупое, эгоистичное желание, но сейчас он хотел этого больше всего на свете. — Приехали копы со «скорой», ему пришлось как можно скорее скрыться. К тому же Мэтт снял маску, чтобы зажать рану. Порывался остаться. С трудом отговорила его. Но когда он ушёл, я чуть с ума не сошла, даже не могу до конца объяснить то чувство, что охватило меня. — Ну, понятно, — тон разочарования. Фрэнк всегда был уверен, что Мёрдок для Карен правильный вариант, убеждал её в этом, но сейчас был готов сделать что угодно, только бы она не говорила о Мэтте с таким трепетом. — Почему сразу не сказал, что вы пересеклись? — А должен был? — Касл усмехнулся. — Да и откуда мне было знать, в курсе ли ты про его ночные переодевания. Что-нибудь выяснила про Толедо? — решил сменить тему. — Пока нет, но я в ожидании информации. А ты? — У меня глухо. Ублюдки всем табором свалили с прежнего места, я с ног сбился, пока искал их! Кое-какие сошки попадались, но результат почти нулевой. — Мэтт сказал, в том здании было полно взрывчатки и не одна партия героина, я подумала… — она на мгновение застопорилась. — Подумала, что ты мог бы поговорить с Мадани, чтобы проверить уличные камеры, выяснили бы хоть примерный путь. Не телепорт же они освоили, в конце концов. — О, Карен, брось! Скажу ей и свяжу себе руки: нацбез или федералы заграбастают дело и всё похерят! А я не смогу спокойно ногу почесать под круглосуточным присмотром Мадани. Нахер. Карен поставила свою бутылку и бутылку Фрэнка на кофейный столик и сжала в ладонях его кисть. Он вздрогнул, ощутив тепло её пальцев. — Послушай, я знаю, как тебе непросто принимать чью-либо помощь, но это необходимо. Иначе ты просто не сдвинешься с мёртвой точки. Карен сделала паузу, чтобы поверить в то, что собиралась сказать. — Если не Мадани, то, может, попробуете работать сообща с Мэттом? — закусила от волнения нижнюю губу. — Нет, нет, это исключено! Он меня до ручки доведёт, я прострелю ему башку уже в тот момент, когда он откроет рот и начнёт нудить, что я должен жалеть каждую падаль, если хочу работать вместе! — Господи, Фрэнк, неужели это такая большая проблема?! — Карен неожиданно для себя вспылила. — Проблема? Я скажу тебе, в чём проблема! — он приблизился к самому её лицу. — Проблема, когда ты пожалел и не добил какую-нибудь мразь, а потом чуть не погибает дорогой тебе человек — вот проблема, Карен! Перестань строить иллюзии обо мне, — с горечью произнёс он, едва сдерживая непрошеные слёзы, — я никогда не притворялся, ты знаешь, кто я такой. — Он пытался, — пошла ва-банк. — Что пытался? — Убить. — Карен ощутила, как внутри что-то оборвалось. — Уилсона Фиска. Если бы не мы с Фогги и некоторые обстоятельства, то он бы просто… Думаю, он по сей день уверен, что должен был пойти на это. — Это должно меня убедить? — Касл пожал плечами. — Я давно ему говорил, что он ходит по грани. — Я хочу сказать, что с ним можно договориться! — болезненно выдохнула. — Господи… Прошу, Фрэнк. — Это нечестно, Карен, — помотал головой, — нечестно, что ты умоляешь меня! Вот что я должен тебе ответить, а? — Что хотя бы подумаешь, — смело ответила она. «Несносная девчонка! Упрямая, настойчивая и несносная девчонка! Покажи, в кого стрелять, и я убью любого, кто сможет тебе навредить. Чёрт меня дери, единственной женщиной, кому я позволял выкручивать мне яйца, была Мария. Теперь позволяю Карен. Как позволял жене. Да твою ж налево!» — Вот как мы поступим: я попробую с ним потолковать, но если будет бескомпромиссно гнуть свою линию, пошлю куда подальше. Идёт? — с надеждой заглянул в погрустневшие голубые глаза. — Идёт. — К его удивлению, Карен даже выдавила слабое подобие улыбки. — Так будет лучше, вот увидишь, Фрэнк. — Ага, — пробурчал, отведя глаза. — Спасибо. «Что ты со мной сделала, несносная девчонка? Не благодари, ничего не говори. И не смотри! Только не так!» Молчание — невидимая клетка: упустишь момент, и она захлопнется. Молчание — капкан, из которого не выбраться. Молчание — эшафот: в финале ждёт лишь погибель. Фрэнк чувствовал, как воздух накалился и покалывал кожу. Оглушённый тишиной, расплавленный и поверженный, он хотел раскрошить себя в прах и протянуть на блюдечке Карен. Чуть склонил голову, сжал её лицо в ладонях и медленным, протяжным поцелуем прикоснулся к уголку влажных губ. Хотелось большего. Хотелось взорвать к чертям мир, чтобы не осталось ничего, кроме него и неё. Но он не смел. Не в этой жизни. Карен в испуге перехватила его руки и застыла, прикрыв в сладостном забвении веки. Мучительная борьба между здравым смыслом и сиюминутным вожделением закончилась в пользу первого: Карен нехотя убрала его руки от своего лица, легонько поцеловала гладковыбритую щёку и уткнулась лицом в могучую тяжело дышавшую грудь. — Мне пора, — только и смог вымолвить он. Карен отпрянула, как ужаленная, пригладила волосы неловким движением руки и кивнула. — Увидимся, — добавил Касл на пороге. И захлопнул дверь. Карен в растерянности стояла посреди гостиной, молитвенно сложив ладони у рта. Всё, что она ощущала — абсолютную неспособность взять на себя ответственность и осмыслить произошедшее, разобраться в своих чувствах. Хотелось впасть в кому и ждать, пока всё разрешится само собой. Или хотя бы прочистить голову, занять мысли чем-то, как она думала, действительно важным и полезным. Помощь пришла в виде смс-сообщения от Митчелла Эллисона: «Открой почту. Тебе понравится».

***

Обхватив плечи, Карен стояла у окна: Мэтт и Фогги, разбуженные ранним звонком, ещё не пришли в офис, и она с тяжестью на сердце барахталась в своём одиночестве. Раскалённый солнечный диск медленно поднимался из-за горизонта, расплёскивал по земле жар и сливочный розовый свет, который затопил сперва каменные нью-йоркские джунгли, а затем пролился в помещение и растёкся по стенам. Карен распахнула окно, закрыла глаза и струночкой вытянулась навстречу солнечным лучам, по-детски жалобно сведя брови. Ещё прохладный воздух приятно щекотал лицо и шею, дразнил выбившиеся из причёски пряди, игриво забирался под шёлковую блузку и нежно ласкал кожу. Момент абсолютной гармонии, истинной красоты, долгожданного покоя: Карен почувствовала, как зажгло внизу живота, будто солнце проникло внутрь неё тоже, согрело и утешило. Нескончаемый страх и непрекращающаяся боль сделали телесное, приземлённое наслаждение — самое естественное — незаслуженным. Растравленное удовольствие билось внутри невольной птицей, пальцы всё сильнее впивались в оконную раму. «Ну же!» — приказала она себе, растворившись в затуманивших разум фейерверках, и почувствовала, как тёплая влага сочится по внутренней стороне бедра. Крепкие мужские руки обвили её и развернули, когда Карен чуть подалась вперёд. Сконфуженно съёжившись, она уставилась на испуганного Мэтта. — Когда в следующий раз соберёшься полетать, то хотя бы предупреди — вдруг поймаю, — вкрадчивым голосом отчеканил он, забыв от страха как дышать. Мэтт не сразу понял, отчего её кожа так горяча, а сама она донельзя смущена. А когда понял, то испытал крайнюю неловкость. — Я не знал, эм… в смысле, не хотел… то есть, ни за что не стал бы вмешиваться в твоё личное пространство… — Может, замолчишь? — перебила Карен, поджала губы и зажмурила глаза. Хотелось провалиться под землю или того хуже прыгнуть в окно — что угодно, только бы не слышать, как он извиняется присущим лишь ему одному предельно тактичным тоном. — Мне уйти? — спросил он. Мэтт всегда умел не только создавать проблемы, но и блестяще их разрешать. Карен нужно было лишь кивнуть и вывести его из оцепенения, чтобы остаться в одиночестве и спокойно привести себя в порядок. Но, открыв глаза и окинув взглядом до боли милое сердцу лицо, она с мольбой прошептала: «Нет». Мэтт рефлекторно сглотнул, медленно снял очки и небрежным движением кинул их на стол: Карен должна была видеть его глаза. Прижалась к нему, как к спасителю, опутав шею сетями рук. Шершавая, загрубевшая в бесконечных сражениях ладонь с нежностью ветра коснулась дрожащего колена и мгновенно достигла ноющей горячей плоти. Карен сжала окаменевшими пальцами волосы на затылке Мэтта и выдохнула в алеющее утро блаженный хрипловатый стон. «Пожалуйста, — тихонько молила она, — пожалуйста!» Только сейчас Карен поняла, что удержало её прошлым вечером. Это была последняя ясная мысль, пролетевшая сквозь погружающийся в омут рассудок. На лестнице послышались знакомые шаги, и Мэтт застыл. «Фогги», — понял он наконец, одёрнул руку и спешно принялся поправлять задранную юбку Карен. А она готова была разрыдаться. — Утро доброе, — пробурчал Нельсон, ища место для картонной подставки с тремя стаканчиками кофе, — если оно, конечно, доброе. Мэтт нервозно поправлял галстук и облизывал губы, хотел как можно скорее прийти в себя. Карен с выражением муки на лице наблюдала за суетливыми движениями крутящегося по офису Фогги, тщетно уверяя себя, что любит его и не злится. — Доброе, Фог, — сипло произнёс Мэтт и откашлялся. — Так, все быстро взяли по грёбаному стаканчику и сделали по глотку обжигающей кофейной лавы, — Фогги грозно ткнул указательным пальцем в сторону подставки, — потому что мне не терпится услышать, что ты там нарыла по Толедо! — он с горящими глазами уставился на Карен, предвкушая, что сейчас завертится дело, как «в старые добрые времена».