***
День не мог укрыть Дьявола, чёрной тенью мчавшегося по крышам. Но день был необходимостью и вынужденной мерой, хранителем драгоценного времени. День пел Дьяволу арию шумом автомобильных колёс и гомоном людских голосов, топотом сотней тысяч ног, что рикошетом отдавался в голову. День испытывал его на осторожность миллионом любопытных глаз, с помощью которых жаждал сорвать маску и обнажить дьявольский лик. Мэтт не доверял дню, ночь была его стихией. Ночью город становился ему колыбелью и в плаху превращался днём. И пусть он был освобождением от страданий и крови, что творились под ночным покровом, день забирал ту непомерную власть, что вручала на блюдечке мгла. После недели ливней в город вернулся зной, и нагретые каменные крыши плавились от солнца, источали обжигающий жар. На пересечении западной 50-й и 8-й авеню Мэтт на минуту остановился, чтобы перевести дух: до участка осталось совсем немного, но сухой загрязнённый воздух забил лёгкие и царапал горло. В нос ударили запахи спирта, камфоры, эфирных масел и различных химических веществ — в доме располагалась аптека. На миг Мэтт почувствовал головокружение и попытался сконцентрироваться на звуках, чтобы приглушить обоняние: здание дрожало из-за пролегавшей под ним ветки метро. Громом раздался шум рации, а за ним тревожный мужской голос: — Внимание всем подразделениям! Оссининг, округ Уэстчестер, срочно запрашивает подкрепление у полиции Нью-Йорка! Совершёно нападение на тюрьму «Синг-Синг»! Ранен начальник, десятки жертв, есть убитые офицеры и заключённые! Повторяю, Оссининг запрашивает подкрепление!.. «Что за чёрт?» — ощерившись и склонив голову, Мэтт чутко внимал тому, что передавали по полицейским частотам. В голове начала складываться чёткая картинка, в центре которой стоял он — Фиск. «Иначе не может быть, — думал Мэтт, — я чувствую! Я знаю, что это Фиск!» Он проклинал себя за беспомощность и чуть не свирепел из-за невозможности оказаться в гуще событий, отсутствие контроля над ситуацией доводило до исступления. Отовсюду послышались разрывающиеся сирены, голоса из раций заглушали один другой, а Дьяволу только и оставалось провожать из города полицейские машины и несколько вертолётов, взявших курс на Уэстчестер. Вечером Мэтт вернулся в офис к Фогги и Карен, которые весь день смотрели новости в интернете. На столе, рядом с непрекращавшим вещание ноутбуком, стояла наполовину опустошённая бутылка «Jameson». — Уже слышал? — спросил Фогги, когда Мэтт, устало потирая лоб, подошёл к столу. — Фиск мёртв. Попал под перекрёстный огонь. — Да, я знаю. — Тихо и задумчиво ответил Мэтт. — Слушал полицейские частоты, нападением теперь занимается ФБР. Бессмыслица… Всё же было логично! А теперь, судя по словам федералов, пуэрто-риканский наркокартель вдруг нападает на тюрьму, якобы для того, чтобы Толедо помог бежать своему брату! Почему сейчас? Почему не провернуть побег тайно, не подставляясь? Зачем устраивать кровавую бойню? И на кой палить ещё и в заключённых?! Всё это полная херня! — Мэтт!.. — Карен подскочила с кресла, взяла его за руку и попыталась успокоить, гладя по плечу. — Не надо, Карен! — вырвал руку. — Этот ублюдок не мог просто сыграть в ящик, я знаю, он стоял за всем этим! Я должен был с ним поговорить! Должен был… — Всё, что мы должны — посмотреть в глаза фактам и признать, что он был ни при чём. — Фогги старался говорить как можно сдержаннее. — Нужно заняться Гонсалесом. — Помяните моё слово, с Фиском ещё ничего не кончено! — не унимался Мёрдок. Карен обняла его, вновь попытавшись утешить, но на сей раз Мэтт сдался и не противился ей. Он был раздавлен: ещё с утра у них был идеальный план, а теперь всё рухнуло как карточный домик. Нужно заново выстраивать связи, искать причины, добывать информацию. Мэтт понимал, что Фогги прав, однако никак не мог смириться со своей ошибкой и всё спрашивал себя: «А ошибся ли я?» Офис они покидали поздно, в десятом часу. Карен не успела вставить ключ в замок, как зазвонил мобильный: неопределённый номер говорил о совершенно определённом человеке. Сдвигая пальцем анимированную кнопку на экране телефона, она не сомневалась, что на том конце услышит глубокий низкий голос Фрэнка Касла. В груди застучали молоточки, когда в трубке раздалось привычное и ставшее родным: «Привет, это Пит». Голос Фрэнка и участившееся сердцебиение Карен мгновенно заставили Мэтта выйти из задумчивого состояния и обернуться. Он нахмурился и в напряжении стиснул трость. Касл извинился за поздний звонок, но больше для галочки, и, отбросив ненужные расшаркивания, просил Карен о встрече. — Я кое-что выяснил, и мне не помешала бы помощь, — из-за неловкости Фрэнк говорил немного сбивчиво, — а я вроде как должен тебе… Ну, то, что ты просила пообещать. Карен бережно взяла Мэтта под локоть, как бы присоединила к разговору. — Где и во сколько? — воодушевлённо спросила она, чуть не улыбаясь. — Через час, на нашем месте. «Что происходит?» — в недоумении шепнул ей на ухо Мэтт, но Карен, недовольно промычав, прикрыла его рот ладонью. — Хорошо, до встречи. Повесила трубку и в нерешительности посмотрела на сгорающего от нетерпения услышать подробности Мэтта: — Фрэнк хочет с тобой поговорить.***
Уговаривать долго Мэтта не пришлось, он всё ещё был на взводе и в ярости из-за полного непонимания складывающейся заново картины, исключавшей Фиска. Как воздух ему нужна была очередная зацепка, новый ориентир для сменившегося курса. А ещё Мэтт жаждал выпустить пар, почесать кулаки о физиономию очередного отморозка, чтобы наконец отвести душу, напоив страданиями и кровью своих изголодавшихся демонов. Не прошло и часа, как они с Карен добрались до причала, где их ждал на скамейке Фрэнк: сгорбившись и натянув на голову капюшон серой толстовки, он нервно тряс ногой и смотрел на противоположный берег Ист-Ривер, на бесчисленное количество сверкавших в темноте огней. Мэтт, в отличие от Карен, садиться не стал, остановился прямо перед Фрэнком. Тот выпрямился и недовольно цокнул, глядя снизу вверх на «чванливого» Дьявола. — Я уже хочу ему врезать, — мотнул головой, — чёрт тебя подери, Карен! — Твоя была затея? — Мэтт сделал кивок в сторону Карен, сложившей на груди руки и закатившей глаза. — Что ты хотел рассказать? — проигнорировала вопрос и повернулась к Фрэнку. Грозно выдохнув, Касл попытался расслабиться: не хотел подводить Карен. — После нашего вчерашнего разговора я связался с Либерманом, — повернулся к Мёрдоку: — опережая твой вопрос, скажу, что этому парню можно доверять. Главное, что нужно знать о Дэвиде — он профи. — Работал аналитиком в нацбезе, — уточнила Карен, не желая оставлять Мэтта в неведении и всем видом стараясь показать, что готова ответить на любой вопрос. — Он убил часы, но смог частично отследить маршрут наших пуэрто-риканских друзей, в спешке покинувших склад на углу западной 55-й и 12-й. Хитрые оказались мрази, — Фрэнк захохотал, — будто знали, что за ними могут следить, использовали целую систему уловок: меняли тачки, номера, разделялись по разным направлениям, что-то перевозили по железной дороге. — Странно, — бросил Мэтт и умолк, погрузившись в раздумья. — Что именно? — буркнул Касл. — Осторожность. — Усмехнулся. — Они никогда не осторожничали, во всём были крайне небрежны, наивно беспечны, и вдруг такая предусмотрительность… — А вёл я к тому, что теперь они базируются не в одном — в нескольких местах. Это и хорошо и нет: маленькими группами их проще обезвреживать, но загвоздка в том, что на данный момент я знаю расположение только одной базы. Сколько ещё таких? Хрен пойми. — Это лучше, чем ничего. — Удовлетворённо ответил Мэтт. — Потянем за эту ниточку и посмотрим. Касл поднялся со скамьи и встал к Мэтту вплотную, лицом к лицу. — Раз мы теперь в одной упряжке, давай сразу уточним… — Никаких убийств, — отчеканил Мэтт. — Гм… — Фрэнк повернул голову так, что хрустнула шея. — И что ты мне предлагаешь, а? Пузики им чесать?! — Стреляй по рукам и ногам, не насмерть. Ты отличный снайпер, Фрэнк, думаю, справишься. Не выдержав напряжения, Карен встала, готовая в любую секунду вмешаться. Заметив это, Фрэнк сделал над собой ещё одно усилие и проглотил отпущенный Дьяволом сарказм. — Скажу один раз, повторять не стану, Красный: стреляю по рукам и ногам, так и быть, но не обещаю, что в накалённой ситуации не стану импровизировать. Если кто-то станет угрожать Карен или кому бы то ни было из гражданских — стреляю на поражение. Если что-то идёт не по плану и летит к хренам — стреляю туда, куда попаду. Все возражения сунь поглубже или справляйся с ними сам, не впутывай меня в это дерьмо. — Так не пойдёт. — Умываю руки, — Касл поднял кверху ладони, а затем направился к брошенному неподалёку внедорожнику. — Мэтт, прошу тебя! — Карен взяла его за руки и развернула к себе. — Хотя нет, я умоляю. Не только ради меня. Даже не ради меня. Сколько людей погибло, а мы так ничего и не выяснили. И будут новые жертвы. Сейчас ты не в том положении, чтобы отвергать чудом свалившуюся помощь. Фрэнк тебе не враг, он ведь помочь хочет! Пожалуйста. Мэтт молчал. Душу рвало на части: упрямство и верность принципам с одной стороны, а с другой — её мольбы. Высвободил одну руку, нащупал под джемпером крест, вытянул его за верёвку и, закрыв глаза, припал губами к нагретому телом металлу. «Всё будет хорошо», — прошептала Карен. И он ей поверил. Фрэнк собрался заводить мотор, как открылась дверь. — Работаем вместе. Я еду с тобой, — сказал Мэтт и сел рядом. — Прыгаю от счастья, — пробубнил Фрэнк и дал по газам.***
Пятью часами позднее Дьявол с трудом волочился сквозь туманный сумрак на свинцовых гудящих ногах, шаркал по разбитой асфальтированной дороге пыльными берцовыми ботинками и дрожал от невыносимой боли, едва утоляемой морозным воздухом, наполненным липкой моросью. В отдалении, у обрыва, дребезжал одинокий фонарь, сотрясал гробовую тишь — полыхающий в огне маяк. Мэтт остановился и, тяжёло дыша, облизнул обветренные губы: солоноватый привкус железа отпечатался на языке и зубах. Дрожащей рукой, туго обмотанной верёвкой, утёр из-под носа поблёскивающую чёрную кровь, размазал по жёлто-фиолетовой порезанной щеке и сдавленно простонал. Боль была повсюду: разрывала каждую клетку, саднила в мелких царапинах, вгрызалась в глубокие резаные раны, пульсировала в гематомах, сдавливала виски — взбухающее, всепожирающее нечто. Взявшийся не пойми откуда крохотный бледный мотылёк подлетел к накалённой лампе, сел на краешек разбитого плафона и тотчас сгорел, щёлкнув, как кремниевая зажигалка. Мэтт стоял перед кругляком света, испускаемого фонарём, и не решался ступить на него, будто сам мог сгореть. «Глупо», — слабая, вымученная усмешка. Сделал шаг и застыл на границе света и тьмы, обрызганный мутными оранжевыми отблесками. «Господи, прости! — чуть слышно шевелил губами, скривив лицо. — Что я наделал?» Волна рыданий обожгла глотку, вырвалась наружу звериным раскатистым воплем, простёршимся звонким эхом и умершим вдали. Покинутый остатками сил Дьявол рухнул на колени, спрятал лицо в грязных окровавленных ладонях и медленно склонился к мокрому разбитому асфальту. Висевший на груди металлический крест звякнул о бетон. В вышине монотонно пел невидимый небесный хор: над головой с воем носился студёный ветер, задувавший под рваный джемпер и щипавший кожу, шумели величественные деревья-призраки, и Нью-Йорк поскуливал из обрыва. Но город был будто не здесь, а в другом измерении, которого невозможно достичь, в которое никогда не попасть — недосягаемый, как прежняя чистота мятежного неосквернённого сердца. Теперь же оно бултыхалось на дне мира, в вязком отчаянии и холодном одиночестве, алчущее избавления, жаждущее спасительных родных объятий, томящееся в бессмысленном ожидании человеческого тепла. «Прости меня, Господи…»