Восход темноты

Она всё ещё стояла у него перед глазами: виновато смотрела своими синими океанами, в которых плескались неловкость и страх, кусала рдеющие чуть подрагивающие губы. Гулкий стук шпилек по бетонной лестнице стих, но всё ещё звучал у Касла в голове, растравлял натянутые нервы. «Ну надо же! Неужели этот охламон последовал моему совету? — ухмыльнулся, всё ещё разыгрывал перед самим собой жалкий спектакль. — Прыткий какой, а! Вроде прошлой ночью ревел в три ручья, а сегодня уже готов дамочек в постель укладывать. Дамочек!.. Не дамочек — Карен. Блядь…» Повернулся, окинул его взглядом: Мэтт без конца поправлял трясущейся рукой галстук. Из нутра Фрэнка рвался наружу яростный вой. — У тебя нервный тик? Сними ты его уже, заебал мельтешить! — Извини, — виновато, — я немного рассеян. Касл был уверен, что Мёрдок метнёт в него очередную колкость, уязвлённый раздражённым тоном, но беззлобное извинение поломало мысленно выстроенный сценарий, обещавший словесную перепалку. Фрэнк едва сдерживал нарастающий гнев. Царивший в гостиной мрак мгновенно воскресил в памяти тепло нежной кожи, очертил на губах выпуклость родинки — вечер, когда он навестил Карен после её возвращения из больницы, вечер, в который так и не осмелился на настоящий поцелуй. «Кретин!» — скрежетнул зубами, но так и не определился, к кому обращал ругательство. — Напяливай свой траурный прикид, — он вспомнил, зачем пришёл, и что нужно торопиться, — звонил Либерман: с той базы, куда мы наведывались, к Адской кухне направляется целый кортеж из внедорожников. И что-то мне подсказывает, что едут они не в ресторан кутить. Мэтт с воодушевлением стянул галстук, швырнул на диван и стремительно очутился рядом с обшарпанной кладовкой. Он не пошёл в комнату, переоделся тут же, стоя у раскрытого сундука. Касл одобрительно опустил уголки рта. — Жду в машине, ты ж через крышу, наверно, — кивнул в сторону лестницы. Пока Фрэнк сидел в машине и ждал, то успел подумать, что справился с приступом злости, но стоило Мёрдоку оказаться на соседнем сидении, раздражение захлестнуло с новой силой. — Ну и арсенал у тебя в багажнике, — заметил Мэтт и усмехнулся, — может, я дома посижу? «Ну, давай, ещё шире натяни лыбу, а то ж я не понял, что у тебя теперь приподнятое настроение!» Заканчивая манёвр, Касл до упора дал по газам, и автомобиль едва не вылетел на тротуар. Резко затормозил и от качки завалился в сторону Мэтта, с грохотом ударившегося о боковое стекло. — Твою мать! — заревел Фрэнк. — Совсем рехнулся, хочешь, чтобы нас полиция остановила?! О чём ты думаешь? — Мэтт пожалел, что вспылил, и быстро пришёл в себя. Касл в бешенстве развернулся и уставил на Мёрдока пару остекленевших безумных глаз, воображая, как вырубает его ударом головы. — Я в норме! — пробасил он. — Просто налетел на что-то, понятно?! Мэтт не стал уточнять, что отчётливо слышит его лживое сердце, а молча пристегнулся ремнём безопасности. Хотел было спросить, отчего Фрэнк не в духе, но похоронил эту мысль сразу, как она возникла: в его компании тот всегда был не в настроении. Его сердце билось о грудную клетку, словно о жестяную банку, так громко, что Мёрдок не мог отвлечься и сосредоточиться на окружающих звуках. «Сердце не на месте», — подумал он. Руль скрипел под нажимом взмокших пальцев Касла, казалось, ещё немного, и он вырвет его к чертям собачьим. Начать разговор сейчас означало бы неминуемую катастрофу, но состояние Фрэнка пугало Мэтта. — Просто уточняю, что все прежние договорённости в силе, — выбрал самый нейтральный тон. — Какие ещё договорённости? — нахмурился. — Никаких убийств, — Мэтт глубоко вдохнул, как перед прыжком с высоты. Красный сигнал остановил машину. — Блядь, ты серьёзно? — склонился и приподнял саркастично бровь. «Господи, ну и ублюдок же я, — Фрэнк распрямился и стыдливо прикрыл ладонью лицо, — как можно было спиздануть такое, а?» — В смысле, я имел в виду… — Проехали, — оборвал Мэтт, стиснув зубы, — на светофоре сигнал сменился. Всю дорогу просидели молча, не проронили ни слова. Тишину разбавлял только голос Микро, вещавший по громкой связи. Касл наблюдал за Мёрдоком, застывшим в одном положении и ни разу не сменившим позы: он прижал сложенные в кулак пальцы к оголённым зубам, опёршись локтем на стекло, а в другой руке перебирал края маски — успокаивал себя. Фрэнку почудилось, что Мэтт отдаляется с невероятной скоростью, а затем мрак проглатывает его, не оставляет ничего, кроме пустоты и хрупкого пепла, закручивающегося вихрем. Благо, тоннель кончился. По чёрному джемперу вновь запрыгали уродливые ржавые брызги уличных фонарей, запутались в тёмных волосах и отливали медью. Мэтт устало сомкнул отяжелевшие веки — как будто это могло огородить от снедающих разум воспоминаний, излечить потрёпанную ненавистью к себе душу. Остановились у доков, в двухстах метрах от протяжённого дощатого пирса. — Боюсь прозвучать сентиментально, Красный, но у меня сраное дежавю, — засмеялся Касл, — только ты без идиотского рогатого намордника. — Надеюсь, драться со мной не станешь, — отозвался Мэтт, прислушиваясь к окружающей обстановке. Фрэнк расстегнул спортивную сумку с боеприпасами, надел бронежилет со светящимся белым черепом и стал распихивать под одеждой оружие: две Беретты в оперативную кобуру под курткой, складной нож в ботинок и старенький потёртый Кольт за пояс — на самый крайний случай. Поверх куртки крест-накрест навесил автоматическую винтовку с карабином, а коробчатые магазины с патронами рассовал по карманам. — Думаешь, практично? — поинтересовался Мэтт. — Сказал мужик в тряпках. — Буркнул Касл, смерив Мёрдока взглядом. — Главное, что эффективно. А тебе не помешала бы минимальная защита, а то словишь пулю в брюхо — и пока. — Тшш, — приложил указательный палец к губам, — там у них целая вечеринка, человек пятьдесят или шестьдесят, не могу определить… и, кажется, некоторые говорят с итальянским акцентом. Обсуждают только что прибывшее судно и груз с героином. — Тогда на кой их там столько человек? — Фрэнк достал бинокль. — Толедо, — почти пропел и цокнул, — сальноволосый уёбок. Жаль, ты не видишь его вельветовый пиджак цвета дерьма. — Его люди из картеля держат пальцы на спусковых крючках, сильно волнуются, будто… готовы к нападению? Толедо отдал приказ, и часть пуэрториканцев поднялась на борт сухогруза. Коренастый седой итальянец, видимо, главный, с широченной улыбкой на лице жал барону руку и благодарил за плодотворное сотрудничество. Толедо улыбнулся в ответ, накрыв руку итальянца громадной пухлой пятернёй, и кивнул кому-то из своих людей. Град выстрелов оглушил Мэтта, он рефлекторно припал к земле и зажал ладонями уши. Фрэнк схватил его за шкирку и потянул за собой, попутно снимая с плеча винтовку. Ответные выстрелы от итальянцев последовали не сразу, и открыли их вновь прибывшие, расслабленно отсиживавшиеся в автомобилях. Половину из них пуэрториканцы вырезали почти сразу. Кровь летела по сторонам, оросила яркими крапинами борт судна, залила пирс, просочилась между стыками его досок. Мэтт слышал, как кровавая морось рассекала воздух, зависала над водной гладью, прилипала к коже. Запах железа оседал в носу, вызывал тошноту. Собрался с духом, поправил маску и вытащил из бокового кармана на штанах пару металлических дубинок, пролетел над невысоким ограждением и сбил с ног нескольких пуэрториканцев. Поднялся и запустил одну из дубинок так, что выбил оружие у трёх стрелков. Автоматы с бряцанием попадали на землю под куцые айканья. Каратель с воплем палил по рукам стрелявших, с наслаждением наблюдал, как кисти разлетаются на ошмётки. Увлёкся, не заметил бугая за спиной. Волосатые предплечья сплелись вокруг шеи, перекрыли кислород. Фрэнк пытался обезвредить бугая прикладом, целился в подбородок, но тот уводил голову и всё сильнее сдавливал горло. Кинул винтовку, подтянул к животу согнутое колено и достал из ботинка складной нож. Заревел, как бешеный зверь, и стал наносить частые удары противнику в живот. Бугай завыл, ослабив хватку, и тогда Касл развернулся и тыкал лезвием в могучую шею до тех пор, пока нападавший не упал замертво. Бесполезно провёл тыльной стороной ладони по обагрённому лицу — так много крови, что не стереть. Поднял винтовку и принялся палить по отстреливающимся с палубы. Сорвиголова, пригнувшись, уходил от прицельного огня преследовавших его пяти пуэрториканцев. Увёл их с пирса, загнал в бассейн ближайшего дока. Притаился за подъёмным краном. Сердце подскакивало до самой глотки, по венам бежала кипящая лава, а убойная доза адреналина сложила губы в непроизвольную улыбку — страх возбуждал ничуть не хуже страстных ласк Карен. Помотал головой, вытянул руку: в двух шагах была грузовая лебёдка, рядом с которой лежал оборванный кусок металлического троса. Осклабился, схватил трос и один конец намотал вокруг запястья. Трое противников поравнялись с краном. Мэтт замахнулся — металлический кнут обмотал и сдавил всех троих в стонущий пучок. Дьявол что было сил дёрнул трос на себя и с диким лаем ударил добычу о ледяное железо крана. Щелчок затвора. Мэтт, обхватив голову, побежал в сторону наставленных в беспорядке друг на друга деревянных контейнеров, уворачивался от пуль. Ловко взобрался на самый верх, дождался, когда стрелок подойдёт на небезопасное расстояние. Как гроза, набросился сверху, выбил оружие и с истошным криком наносил по лицу удар за ударом. Противник тщетно извивался червём, не мог отразить чугунные удары, обжигавшие кожу из-за намотанных на кулаки верёвок. Порез на щеке привлёк внимание стрелка, он впился в него пальцами и как следует продавил. Дьявол вскрикнул и отпрянул, схватившись за кровоточащую рану. Однако подняться стрелок не сумел: Каратель, стоявший на краю бассейна, пустил пулемётную очередь по руке, на которую тот опёрся. Мёрдок расправился с последним противником и взял направление обратно на пирс. Касл не убрал карабин, всё ещё во что-то целился. На мушке вдруг оказался Дьявол. Гадкая усмешка хриплым гарканьем вырвалась из гортани. Касл прицелился получше, свинцовый палец дёргался в предвкушении. Как просто! Одно мгновение разрешило бы ярость, сдавливающую грудь, стёрло из воспоминаний сконфуженный взгляд влажных голубых глаз Карен. Палец чуть надавил на крючок, кончик языка протиснулся между сжатыми зубами. «Блядь, ты конченая мразь, Фрэнк, — руки ослабли, дуло карабина стукнулось об асфальт, — какого хуя вытворяешь?!» На глаза навернулось сожаление, скрутило желудок узлом и обожгло внутренности. Выдохнул, поднял карабин и приставил дуло к подбородку. — Фрэнк! Уходят! Касл дёрнулся, шмыгнул носом и моментально взял себя в руки. «Чего расклеился, а? Успеешь ещё подохнуть», — приговаривал он себе набегу. — Чёрт подери, — Мэтт обессилено махал руками вслед удаляющемуся судну, — Толедо смылся! — Кто бы сомневался. — Отозвался Касл, прицелился и палил по борту. — Вот сука! — Бесполезно, Фрэнк. Поработаем с тем, что есть, — кивнул на корчившегося неподалёку пуэрториканца, — если, конечно, сумеем их разговорить. — Пиздеть — твоя профессия, Красный. И ты думаешь, что адвокат и бывалый морпех не справятся? Я тебя умоляю! — истерично, рвано хохотнул. В глотке всё ещё стоял обжигающий ком.

***

Промозглый ветер гулял по причалу, забивался в ноздри, раздражал глаза. В тёмно-сизом небе висела белым яблоком луна, освещала песчаный берег, серебрила чёрно-зелёную росистую траву — дорога в новую жизнь. Долгожданный терпкий воздух свободы наполнил лёгкие. Гул моторной лодки играл 1-ю сюиту Баха, обволакивал сознание, очищал мысли, прояснял цель. Последний ненавистный взгляд в сторону острожных стен и прощальный — через Гудзон, к родным берегам, к Нью-Йорку. К сердцу Адской кухни. — Мистер Фиск! — вдалеке ему махал мужчина в военной форме и с автоматом наперевес. — Пора, мистер Фиск, всё готово! Скомканное, торопливое прощание. — Уже иду, спасибо, Родриго! — крикнул в ответ, но головы не повернул. Всё в спешке, ни одной лишней секунды. Достал из нагрудного кармана фото и с нежностью провёл толстым пальцем по глянцевитой поверхности. «Скоро увидимся, Ванесса», — спокойно прошептал и убрал фотографию обратно. Три человека с автоматами патрулировали берег и ещё двое стояли у лодки. Одному из них Уилсон, подойдя, учтиво протянул руку. — Ваши старания будут щедро вознаграждены, сеньор Гонсалес, — пламенно начал Фиск, — не могу выразить, как благодарен Вам за всё, что Вы сделали. Сухощавый статный мужчина с осунувшимся лицом в строгом приталенном костюме чуть улыбнулся, и в грустных глазах его сверкнул огонёк. — Прими и ты мои благодарности, Уилсон, — с теплотой ответил он, — я позабочусь о Кухне. — Деньги перешлю по прибытии, незамедлительно, — заверил Фиск. — Все формальности улажены, документы получишь в порту. — Ванесса? — самый главный вопрос. — Уже нежится под кубинским солнцем! — улыбка оголила белоснежные ровные зубы. — Хорошо. Люди Гонсалеса по сигналу подставили к лодке лестницу и помогли Фиску забраться. — Уилсон! — поправил лезшую в глаза курчавую прядь чёрно-седых волос. — Так и не откроешь имя этого Дьявола Адской кухни, а? Он будет занозой. Фиск просипел и громко выдохнул. — Он башковитый малый, — и ведь даже лгать не пришлось, — и может доставить неудобства. Его разоблачение подставит меня под удар. Прости, Гонсало, но цена слишком высока. Просто убей его. И всё-таки пришлось солгать: убийство Дьявола Адской кухни никогда не было простым предприятием.