Восход темноты

Окружённый защитной стеной из металлических грузовых контейнеров Фрэнк сидел на перевёрнутом ребром вверх железном баке из-под горючего и, опёршись локтями на колени, смотрел в ожидании Мёрдока на покосившиеся ржавые ворота. Он расстался с Карен почти два часа назад, но её бледный призрак всё ещё таял у него на коже, плавал перед глазами. Песочная пыль, подымаемая ветром, складывалась в до боли знакомые черты и, перемешиваясь, осыпала с головы до ног. Касл вспоминал светящуюся белоснежную полупрозрачную блузку, сощуренные вопрошающие глаза, синева которых выворачивала наизнанку душу, и сверкающие позолотой завитки волос, рассыпанные по плечам. Вспоминал тепло прощального объятия. Для смс Фрэнк держал одну единственную левую сим-карту и простой кнопочный телефон, с которого никогда не звонил, но однажды отправил сообщение Карен, прося найти информацию по Толедо. Карен сохранила номер и этим утром наудачу скинула на него просьбу о встрече. Взволнованный Фрэнк ломал голову, гадая, зачем понадобился ей, но медлить с ответом не стал. Назначил встречу в старом месте, на причале. Сидел на скамейке, нервничал как мальчишка, заламывал пальцы. Со дня поцелуя они впервые будут наедине, Касл одновременно предвкушал и боялся этого мгновения. Подлетел как ужаленный, услышав цоканье шпилек по бетону, и обернулся. Она была особенно хороша этим утром: румянее, чем обычно, изящнее, чем он привык, а глаза — синее, чем он помнил: «Если бы Мёрдок хоть раз увидел эти глазища, то ни за что не отпустил бы её и не затирал мне всю ту чушь, когда был бухущий». — Не думала, что смогу тебя так просто достать, — остановилась у скамьи и улыбнулась. — У меня появилось окно, — улыбнулся в ответ. На миг они умолкли и смотрели друг другу в глаза, будто ждали какого-то знака, гадали, кто первым сделает смелый шаг. — Я скучала, Фрэнк… — прошептала Карен. — Да, — кивнул, потупив взгляд, но затем вновь посмотрел на неё, — и я скучал. Шагнули навстречу одновременно, сократили дистанцию до неприличной. Карен привстала на носочки, потянулась к лицу Фрэнка и, сомкнув веки, чуть провела полуоткрытыми губами по его губам. Застыла и в следующую секунду отстранилась, стыдливо отвернувшись. — Карен, — на выдохе позвал её Фрэнк, — зачем ты пришла? Вопрос был глубже, чем могло показаться. — Я… вы с Мэттом пропали на неделю, хотела узнать, как прошло в том баре. — Почему не спросила Мэтта? — его тон послышался Карен твёрдым, будто бы допрашивающим. — Ему звонил Фогги, но он был занят чем-то важным. В общем, он недоступен. Полуправда. Она избегала Мэтта, обескураженная его неожиданным признанием, повисшим в воздухе. Карен боялась даже услышать его голос, не то что вновь увидеть. Он бросил в неё своё признание и исчез, не удосужившись объяснить, что, чёрт возьми, вообще случилось? Откуда вдруг нарисовалась эта любовь, и что она должна с ней делать? А ещё Карен хотела увидеть Фрэнка. Хотела остаться с ним вдвоём, испытать себя и разобраться в том, что случилось в финале последней встречи. — Ага, — недовольно отозвался Фрэнк. — Слушай, я хочу помочь, не могу стоять в стороне и спокойно смотреть, как вы в одиночку лезете в пекло, рискуя жизнями! И не говори, что я не должна, не говори, что моя жизнь дороже ваших с Мэттом, не хочу слушать этот бред! Просто… просто расскажи мне, как всё прошло, ладно? Касл долго смотрел на неё, стиснув зубы, подбирал возражения и контраргументы, но в конечном итоге осознал, что бесполезно рвать глотку: сколько раз они возвращались к этому разговору? Фрэнк сбился со счёта. Карен — неподвластная никому стихия, она делает то, что хочет и как хочет. Упрямая и упёртая. Держать Карен в неведении было во много раз хуже, лучше поделиться правдой и продолжать стеречь её драгоценную жизнь. Насколько хватит сил. — Ей богу, Карен, ты, как цунами! Ты… ладно, чёрт с тобой. — Сел на скамейку и некоторое время собирался с мыслями. — Мы взяли Толедо. Он прохлаждается у меня в трейлере. Два пальца этой гниде уже раскроил молотком, а он всё не колется. Карен села рядом и едва заметно поморщилась. — Мы обыскали его, нашли трубу и ключи от машины, в машине ключи от хаты. Жаль только, что в телефонной книге нет никого похожего на Гонсало, в принципе мало контактов. Зато апартаменты вычислили по геометкам на фотографиях. Обождали несколько дней, пока прощупывали охранную систему — Либерман помог. Мёрдок должен был вчера ночью туда идти. Не знаю, ходил ли, я ещё не связывался с ним, ты ведь написала. — Он пошёл туда один? — нахмурилась. — Я был на другом адресе. Но у меня голяк, та квартира была не Толедо, а какой-то девицы, любовница его что ли, — расстроенным тоном пояснил Касл, — на всякий случай проверил, конечно. — Фрэнк, — нерешительный, неуверенный тон, — я кое-что нашла месяц назад. Смотрела материалы по Гонсалесу — газетные статьи, которые дал мой редактор — и на фото из зала суда увидела рядом с его женой маленькую девочку: у Гонсало была дочь. У меня неделя ушла на поиски, она сменила имя и, кажется, совсем не поддерживает общение с кругом отца. — И Мэтту ты не сказала, — раздосадованно подытожил Касл. — Я его полсентября не видела, — попыталась оправдаться, — к тому же толком ничего не узнала: мисс Блейк, как теперь зовут дочь Гонсало, с недоверием, но всё-таки рассказала, что отец заявился один раз в её цветочный магазин. Сказала, что он был при деньгах и не маленьких. Вроде у него квартира где-то на Манхэттене. — Ты ей веришь? — Не знаю, она говорила убедительно. Правда, было ощущение, что мисс Блейк рассказала не всё. У неё явно обида на отца, она резко выражалась в его сторону. — Тогда и я верю, — ответил без колебаний, — ты видишь людей насквозь, я доверяю твоему чутью, Карен. — Раньше её звали Обрегония Гонсалес, теперь она Реджина Блейк — дай имена Либерману, вдруг ему удастся выяснить что-то. Или подключи Мадани. — Мадани! — хохотнул Фрэнк. — Нет, нахрен Мадани, она такая же чокнутая, как и ты: вцепится в это дело и станет занозой в заду, захочет верховодить, контролировать меня. А мне прибавится геморроя в виде переживаний за ещё одну жизнь, не-не, я не подпишусь на это. — Она может о себе позаботиться, — фыркнула Карен. — Спасибо за информацию, — нарочно не стал продолжать и спорить, — попрошу Дэвида помочь. И расскажи обо всём Мэтту. Поправь меня, если не прав, но, по-моему, он сделал достаточно, чтобы быть в курсе подвижек в деле. Мы с ним не во всём сходимся, и порой он бывает невыносим из-за занудства, но он единственный, кому могу доверить твою жизнь. Ему, смотри, не скажи, что я так выразился, а то ещё расслабит булки, — сказал со снисхождением, даже с симпатией, — этого балбеса нужно всегда вздрючивать и держать в тонусе! — и после непродолжительной паузы тихо спросил: — Тебе куда-нибудь нужно сейчас? — На работу, — отозвалась без энтузиазма, — и я уже прилично опаздываю. — Тогда не сиди тут, — помрачнел. Волны с силой ударились о причал, словно о его сердце, омыли чугунные сваи, облизнули нагретый солнцем бетон. Сейчас его синеокая русалка прыгнет в Ист-Ривер и скроется в речной пене. До следующей короткой встречи или внезапного свидания под дулом пистолета, до вынужденного танца по лезвию ножа, когда на кону будет стоять её жизнь. Каждое прощание — маленькая смерть для бывалого морпеха, проклятого судьбой и живущего на пепелище своего прошлого. Карен поднялась со скамьи, но через пару шагов остановилась, развернулась всем телом: — Почему ты поцеловал меня, Фрэнк? — спросила, потеряв всякий страх. — Или будем и дальше притворяться, что ничего не было? — Я не… — прикусил язык. Но в следующую секунду очутился рядом с ней, посмотрел в глаза: — Я не притворяюсь, Карен, окей? Просто не нужно было этого делать, понимаешь? Мне не пятнадцать, господи, я понимаю, что между нами что-то есть, но не нужно было давать этому зелёный свет, чтобы не отвечать сейчас на твой вопрос. Чтобы не дразнить тебя, не давать идиотских надежд! — Фрэнк, — чуть не задыхалась, — если бы не тот путь, который ты выбрал, мы бы могли… — Да твою мать! — в порыве злости мотнул головой, просипев, как зверь. — Вот что делаешь, а?! Чего ради устроила этот допрос?! Несносная девчонка! — дрожащими лапищами схватил за голову, взъерошил волосы. — Да, мать твою, да! — сорвался на крик. — Если бы я мог стать прежним, ты стала бы моей, без вариантов! Потому что ты всё. И всё ради тебя. — Так давай попытаемся, — сморгнула слезу, — не нужно решать за меня. — Да, блядь! — опустил руки, отошёл на несколько шагов. — Рехнулась, да? А как же Мёрдок? — Да к чёрту его, он сам не знает, чего хочет! — в бессилии всплеснула руками. — Мы попытались однажды, — прошептала, — а он только и делал, что пренебрегал мной. Я пришла, чтобы позвать его в суд, а у него в постели была женщина. Нет, я ничего такого не видела, но это и не нужно было. — Ты с ним пробовала обсудить это? — А надо? Всё и так очевидно. Он не плохой человек, я люблю его, как никого на этом грёбаном свете, но спутник жизни из него паршивый. — Значит, всё-таки любишь? — переспросил с грустью. — Что? Да я не то имела в виду, господи, ты меня совсем не слушаешь! — Нет-нет, как раз напротив, — усмехнулся Фрэнк, — я слышу каждое слово. Однажды я говорил тебе об этом. Ты отпиралась, но это так, ничего не изменилось с тех пор. Послушай, — вновь приблизился, — что бы я там ни чувствовал, я никогда не подпишу тебя на это дерьмо. Я не ношу чёртову маску, каждая собака знает моё лицо и желает с кожей его содрать! У нас не будет дома, Карен. Не будет друзей. Не будет барбекю на выходных или пикников в парке. У нас не родятся дети. Я больше не гожусь для нормальной жизни, со мной ты не сможешь быть счастлива. Но сможешь с ним. Всё это сможешь! И ты любишь этого кретина, а он любит тебя, можешь мне поверить! Ты никогда не узнаешь, если не попытаешься. Да я бы душу продал, чтобы быть на месте Мёрдока, но я, чёрт возьми, на своём! И не смогу сделать тебя счастливой. Не в этой жизни. Заканчивай нести чушь, ладно? Просто рискни. У тебя вроде в крови жажда к дебильным приключениям, или я не прав?.. Скрип песка вернул Фрэнка из плена памяти обратно в реальность. Поднял голову, щурясь от солнца, и увидел Мэтта — совершенно потерянного: волосы взлохмачены, галстук ослаблен, трость не разложена. — Ты как чучело, — скривив лицо, обозначил Касл. — Да… да, знаю, — кивнул и заторможено почесал затылок, — давай уйдём с пекла. В трейлере Фрэнк любезно налил ему стакан пива и сделал пригласительный жест в сторону дивана. Мэтт расположился и стал терпеливо ждать, когда Касл ознакомится с содержанием блокнота. По хрипящим звукам, доносившимся откуда-то из-под земли, он понял, что Фрэнк соорудил под вагончиком неглубокий узкий подвал, где теперь держал Толедо. В нос ударил аромат духов Карен, исходивший от Касла, и Мэтт моментально вернулся в офис: сидел на коленях и сжимал любимые пальцы. Тряхнул головой, взял стакан с пивом и залпом осушил. Фрэнк с опущенными уголками губ и недоумением на лице пронаблюдал за ним, но не стал комментировать, увлечённый чтением блокнота. Молча встал и, не отрываясь от страниц, любезно налил ещё. Блокнот и впрямь оказался ежедневником: расписания прибытия грузов, перелётов самого барона и членов картеля, а также планирование встреч и мероприятий. Нашлись и адреса местоположений всех имеющихся баз пуэрториканцев, списки сотрудничающих и противоборствующих банд, имена купленных агентов ФБР, названия подконтрольных печатных изданий: Фрэнк что-то пересказывал, а что-то зачитывал вслух, как песню, захлёбываясь эмоциями от удачного улова. Но нигде не было ни слова о Гонсалесе, и это удручало Мэтта: в отличие от Касла, он не намеревался никого убивать, а собирал улики, чтобы, в конце концов, все виновники беспорядков в Нью-Йорке и нарушители закона предстали перед судом. — Под красным стикером обозначено пятнадцатое июня — переезд какого-то «мистера Ф.»… хер знает, — Касл облизнул пальцы и перелистал обратно. Мэтт выхватил ежедневник и стал судорожно водить пальцами по продавленной стержнем бумаге, щерясь, ощупывал ту самую букву, за которой таился источник вечной одержимости и символ несчастий. — О, это он, я уверен! — как в бреду. — Я знаю, что это он! — Да о ком речь? — Фрэнк с любопытством вытянул шею. — Фиск. — Прикалываешься? Эту тварь замочили при перестрелке в «Синг-Синг», забыл? Мэтт нервозно двигал челюстью, тряс ногой. — Эй! — Фрэнк положил ему руку на плечо, и Мэтт от неожиданности дёрнулся. — Слушай, Мэттью, да мало ли козлов на букву «Ф», чего ты распсиховался? Мне не понаслышке знакомо, каково быть призраком, но ты сам подумай… — Он сидел вместе с Гонсало, и я уверен, что успел с ним пересечься! Фиск всегда так делает: тщательно планирует и играет вдолгую, умело отводит подозрения. — Да на кой он Гонсалесу? Лишний геморрой. Кончай параноить, на мертвецах далеко не уедем. Ты думаешь не о том, ясно? Побереги пыл, он нам ещё пригодится, — спокойно подытожил Фрэнк и даже улыбнулся. — А на букву «Ф»… помнишь перестрелку в порту, когда итальяшек замочили, а? У них главарь был какой-то там Фернандо-хуяндо — не вспомню уже. В новостях потом читал. — Тогда бы он был «сеньор», но никак не «мистер», — заметил Мэтт. — Давай решать проблемы по мере поступления, идёт? — создал видимость компромисса, а в сущности — сменил тему. Мэтту пришлось смириться, он понимал, что Фрэнк прав, и нужно сосредоточиться на насущных проблемах. Но страх-червячок уже вгрызся в душу и поселился в недрах сознания, не желая исчезать, как Мэтт ни пытался его выскрести. — Тогда осталось решить, что делать с входящими звонками на телефон Толедо, — сделал попытку отвлечься. — Номер не определён, — уточнил Фрэнк, — надо снять трубку и проверить, кто это. Но я почти уверен, что наш мексиканский друг. И я думал угрожать, вдруг сможем выманить его? — Идёт, — Мэтт кивнул.