Восход темноты

Поначалу Карен не придала значение чересчур крепкому объятию Мэтта, рваным вздохам и неистово стучащему сердцу, но когда он проигнорировал показной кашель Фрэнка, тихонько спросила: — Ты в порядке? — чуть отклонилась, протянула руку, чтобы снять маску и увидеть его лицо, но Мэтт увернулся. — Нормально, — буркнул себе под нос и пошёл к Фрэнку. По телу Карен пробежал холодок. Мэтт стоял спиной, будто возвёл стену, и ни разу не повернулся. Он говорил быстро, но сбивчиво, немного нервно и выглядел растерянным. Карен попыталась поучаствовать в разговоре, но Мэтт не реагировал на её фразы, обращался только к Фрэнку. Она с досадой думала о том, что совсем не так представляла себе эту встречу. Смотрела на обмотанные чёрными эластичными бинтами кисти, вспоминала их прощальные прикосновения — смелые, пламенные, нежные: «Что могло случиться за неделю? Ну и глупости лезут в голову. Сейчас не время и не место для воркований, Мэтт это понимает. Он думает о другом, о важных вещах, а я тут воображаю себе мыльную мелодраму. Он не мог не соскучиться, — неосознанно закусила нижнюю губу, — уверена, сегодня же, как только они закончат, увижу его на пороге». Но Карен не увидела его ни этой ночью, ни следующей, ни даже через неделю. Мэтт появлялся на работе, но держался отстранённо, был задумчивым и несобранным. «Будто не здесь, — думала Карен, стоя у входа в его кабинет, — не со мной». Она порывалась поговорить с ним, но всякий раз не решалась, задаваясь вопросами: «Кто мы друг для друга? Всего лишь… любовники? Разве я имею право выяснять, что случилось? Сама отвергла его. А он, кажется, остыл. Или решил, что просто спать ему не подходит. Чёрт побери этого Мёрдока, терпеть не могу, когда он держит меня в неизвестности! Вечно что-то решит сам с собой, а я должна его мысли читать! Нет уж, увольте. Ещё и скрывает что-то опять. Нахрен всё». Карен не знала, что той ночью Мэтт столкнулся с Электрой. После того, как раненный Фрэнк ушёл, он преследовал члена мексиканского картеля, улизнувшего от разборок с двумя городскими линчевателями. Мэтт сидел в укрытии, когда раздался грохот на крыше дома через дорогу: человек с катаной преследовал девушку. Выбившись из сил, она, тем не менее, ловко преодолевала препятствия, сохраняя дистанцию со своим преследователем. Застанный врасплох, Мэтт размышлял, как поступить. Он понимал, что запорет всё дело, но не мог игнорировать происходящее. Бежал со всех ног, прислушивался. В какой-то момент он почти нагнал незнакомцев: девушка вдруг развернулась и с криком бросилась на своего преследователя, выхватила оружие и проткнула того насквозь. Мэтт от неожиданности чуть не полетел вниз, но сумел устоять на краю, балансируя расправленными руками. Девушка тоже замерла и повернулась в его сторону. Ветер со свистом носился над головой, но Мэтт смог расслышать биение сердца: «Электра?» — её имя молнией пронеслось сквозь сознание, прогремело в воспоминаниях. Мэтт слышал шелест её растрёпанных волос, чуял едва уловимый аромат кожи, смешанный с горьким морозным запахом прелой опавшей листвы. Ком подступил к горлу. Он хотел окликнуть её, но вокруг шеи затянулась невидимая удавка. «Прости, Мэттью», — шепнула она во тьму, мгновенно спустилась вниз по пожарной лестнице и скрылась в переулке. Растворилась, как призрак. Её голос болезненно растёкся по венам, жгучим чувством вины достиг сердца, вскрыл старую рану. Мэтт не помчался за ней, стоял как вкопанный. Душа его наполнилась смятением и страхом, вопросами без ответов, грустью и злобой. «Я должен её найти. Должен узнать, что с ней, нужна ли ей помощь. Знаю, она может за себя постоять, но разве могу я оставаться в стороне? Но сначала… сначала нужно рассказать о случившемся Карен», — с этими мыслями он шёл до офиса. Но, стоя на пороге и ища утешения в спасительных объятиях любимой женщины, Мэтт не смог произнести ни слова. По старой привычке он испугался, что не найдёт понимания или вовсе оттолкнёт Карен очередным упоминанием об Электре. Мэтт ощущал острую потребность побыть наедине с собой, разобраться со странными чувствами, что овладели им. Погружённый в себя, он не замечал, как отталкивает Карен, причиняет ей боль, терзает неизвестностью. Он пытался отыскать Электру, но попытки оказались тщетными. Усталый и обессиленный Мэтт лежал на диване в гостиной и слушал ночной город. Окутанный туманом тоски, он тонул в пустоте и одиночестве. Но не из-за Электры: он до смерти соскучился по Карен: «Я не бросаю Электру, — говорил он себе, — но я больше не могу, не хочу откладывать из-за неё свою жизнь». Стрелка часов ещё только приближалась к одиннадцати. Карен ложилась глубоко за полночь, а значит, ещё можно было нагрянуть, чтобы заключить её в объятия, заняться с ней любовью: «Если не пошлёт ко всем чертям, конечно, — Мэтт не строил иллюзий, подозревал, что Карен может разозлиться, — но я всё объясню ей. Скажу как есть, ничего не тая. Карен поймёт, я уверен». Горячий душ смыл остатки сомнений и следы бессонных ночей. Рубашка без пиджака и галстука — ни к чему много одежды, Мэтт шёл к Карен не для того, чтобы прятать тело и душу. Взял с полки запылившуюся бутылку вина и переполненный волнительным предвкушением направился по заветному адресу. Отвратительное, стегнувшее ревностью дежавю: Карен была в квартире не одна, она говорила с Фрэнком. Мэтт непроизвольно оскалился, но даже не подумал поджав хвост бежать: «Нет, нет, мисс Пейдж, я тебя никому не отдам!» Долго не открывали, слышалась возня. Когда Карен показалась из-за двери, в воздухе разлился запах железа — разбита бровь. От волос пахло цементом и порохом. — Что стряслось, ты почему в таком виде? — нахмурившись, Мэтт попытался прикоснуться к кровоточащей брови, но Карен легонько отклонилась. Мэтт повёл головой, чтобы объять пространство квартиры всеми органами чувств: Фрэнк окровавленный и полураздетый сидел на столешнице, тяжело дышал и безостановочно глотал из бутылки бурбон. — Ты не вовремя, Мэтт, — обожгла ледяным, равнодушным тоном, — тебе лучше уйти, — сложила на груди руки. — Где вы были? — настаивал он. — Умоляю, Карен! Ты не можешь просто вышвырнуть меня за дверь, — усмешка бессилия. — Я не… — Крепко зажмурила глаза и отвернула лицо. — Пожалуйста, не сейчас! — Карен, я должен… — Доброй ночи, — и захлопнула дверь. «Что за бред? Какие-то грёбаные тайны у них видите ли! Отчего она не может ничего сказать? Касл тоже хорош, с ней заодно: сидит и даже не удосужился поднять зад, чтобы подойти! Слышал же, что я здесь». Первая мысль была совершенно безумная: пробраться в окно и потребовать объяснений. Но вскоре ярость отступила. «Совсем с ума сошёл», — думал он, потирая лоб сомкнутыми пальцами. — Очень больно? — приглушённо звучал ласковый голос Карен. Проклиная себя, Мэтт наклонился к двери и стал внимательно прислушиваться: — Порядок, — отозвался Фрэнк, солгав. Сердце Карен билось учащённо, кровь с шумом циркулировала по венам. Ладонями мягко обхватила лицо Фрэнка, поглаживала большими пальцами губы и щёки, шмыгала носом, не замечая, как из глаз катятся слёзы. «Не делай этого, Карен, прошу!» — взмолился про себя Мэтт и стиснул зубы, подавляя рыдания. Карен легонько припала полуоткрытым ртом к подбородку Фрэнка, затем поцеловала кончик носа, поправила взъерошенные волосы. «Остановись, умоляю, Карен! — приговаривал Мэтт без остановки. — Ты же моя!.. Моя ли?» Чудовищная пытка. Мэтт занёс кулак над дверью, но так и не постучал, бросился прочь по лестнице. Родные стены не принесли покоя и трезвости мыслям, а потому, обернувшись Дьяволом, Мэтт грозой понёсся по улицам Адской кухни, исступлённо ища утешения в пламени неуёмного гнева и обагряя кровью ненасытные руки. На несколько дней он словно выпал из жизни, погрузившись во мрак своего тёмного города: бил наотмашь лица и сам получал по лицу — жестокая реальность и вместе с тем эскапизм для Дьявола. Мэтт дрался даже тогда, когда его вмешательство не требовалось: влез в пьяную разборку байкеров, не поделивших в баре бильярдный столик, махался с ними под оглушающий рёв Motörhead¹ из колонок. Получил по голове бутылкой, заработал рваную рану и довольный поплёлся домой. Трясясь стоял в коридоре, держался за раскуроченный бок и улыбался кровавой улыбкой. Достал аптечку, плюхнулся на диван и, наскоро зашив рану, отрубился. Весь следующий день Мэтт медитировал, чтобы быстрее прийти в форму и снова уйти в ночь. Надел костюм, поднялся на крышу и понял, что жаждет вовсе не боли и насилия. Бесшумно и аккуратно забрался в окно, вынырнул из-под белоснежного тюля и остановился перед постелью мирно спящей поверх одеяла Карен: сквозь бурлящую огненную лаву проступал её родной изящный силуэт, объятый сонной негой. Разбросанные по подушке волосы — роскошный причудливый веер. Медленно опёрся коленями на матрас, приблизился и завис над ней, обставив с двух сторон руками. Опустился лицом к оголённому бедру и тихонько целовал, задирал носом подол коротенького атласного ночного платья, тёрся щекой о прохладную гладкую кожу. Карен со стоном повернулась на спину, открыла глаза и от неожиданности вскрикнула. — О, боже! — резко села и приложила растопыренную пятерню к груди. — Спятил?! Ты что, в окно залез? — Прости, — выпрямился и поднял ладони кверху, — не хотел тебя напугать. — Какого чёрта ты тут забыл? — поправила неловким движением соскользнувшую с плеча тонкую лямку, рефлекторно одёрнула подол и обхватила плечи. — Просто соскучился, — выдохнул Мэтт, всплеснув руками. — Знаешь, я бы вошёл через дверь, как приличный мальчик, но ты бы снова вытолкала меня. — И поэтому ты решил вломиться? — Я не вламывался, а осторожно влез в окно, это разные вещи, — игриво ухмыльнулся. — Какой же ты придурок, — приложила ладонь к лицу, — это всё равно незаконное проникновение, ты и сам знаешь. — Похабные шутки про «незаконное проникновение» сейчас будут уместны? — хохотнул Мэтт, но в следующую секунду попытался стать серьёзным: — Прости, Карен. Ты права, я идиот. Сложила руки на груди — снова отгородилась от него. Мэтт размышлял, как поступить и что сказать, чтобы не стало ещё хуже. — Я не буду ни о чём расспрашивать, не стану допытываться, пусть и очень хочу, — снял маску и потрепал волосы на затылке, — но очень прошу, — сжал её за плечи, — позволь немного побыть с тобой. Я до одури соскучился. Да так, что хочу выть, хочу на стену лезть! — с лёгким смешком помотал головой. — Могу я обнять тебя и лечь рядом? Это всё, клянусь. Поджав губы, Карен недовольно смотрела в его глаза, чуть освещённые просачивающимся в спальню лунным светом. Однако вскоре её лицо смягчилось: «Ложись», — небрежно чмокнула его в уголок губы и легла, повернувшись спиной. Мэтт улёгся рядом и притянул её к себе, крепко обняв. «Вечно ты от меня убегаешь, — шептал он с улыбкой, погружаясь в сон, — но обещаю, однажды я догоню тебя, прекрасная Дафна², и, не в пример дураку Аполлону, ты будешь моей».