***
Оставаться у Карен, а тем более у Фрэнка, было опасной затеей, но Эми нужно было укрыть в безопасном месте. Пейдж не придумала ничего лучше, как набрать номер сестры Мэгги и попросить об услуге. Ей было страшно неловко, но из всех вариантов этот казался самым подходящим. Смотря, как Эми обустраивается в бывшем пристанище Мэтта, Карен безостановочно извинялась перед Мэгги, но та поспешила заверить, что чувствует своим долгом помочь. Карен была другом её сына, и этого ей было достаточно. — Помнишь, как ты пришла сюда? — шепнула ей Мэгги. — Напуганная, растерянная. — Я всегда буду помнить вашу доброту, — ответила Карен с улыбкой. — Меня благодарить не за что, благодари Мэтта, — улыбнулась в ответ, — вы отличная команда. Знаешь, когда речь идёт о тебе, он всегда сам не свой. Не сомневаюсь, он за тебя жизнь отдаст, если потребуется. Карен потупила глаза и ничего не ответила. — Спасибо за всё, Мэгги, правда, — покровительственно сжала в ладонях тёплую жилистую руку сестры Мэгги, — вы даже не представляете, как помогли. — Пустяки! — мотала головой. — Я буду молиться за эту девочку. За всех вас. Фрэнк, до этого скромно притулившийся к колонне, подошёл и учтиво поклонился: — У вас доброе и безгранично большое сердце, мэм, — неуклюже перетаптывался, — никогда не смогу до конца отблагодарить вас. — Ты присматриваешь за Мэттом. И ты спас ему жизнь, — её голос чуть заметно надломился, — это я перед тобой в неоплатном долгу. — Прикрыла сжатыми пальцами рот, надеясь как можно скорее справиться с эмоциями. — Что ж, достаточно сантиментов, — натянула маску непоколебимости, — иди к девочке, — кивнула в сторону Эми, сидящей на крае кровати и неловко озирающейся по сторонам, — побудь с ней. Мэгги оставила их и ушла наверх: приближалась вечерняя месса, нужно было собрать ребятишек и отвести на службу. Карен исподлобья взглянула на Фрэнка, он сконфуженно отвернулся и продолжил перетаптываться, не зная, куда деваться: «Загнала меня в угол, несносная девчонка. Чего теперь смотришь так нежно, а? Чёрт меня подери! Сам виноват. Я же знал, с самого начала знал, ещё до них обоих всё знал. Какого хрена тогда так больно? Вот бы ещё раз — самый последний раз! — поцеловать эту чокнутую фурию». — Мне тоже пора, — нарушила молчание Карен, — я и так несколько дней не была в офисе, Фогги там совсем один. Нужно выспаться. — Да, конечно. — Не поднимая глаз. — Спасибо, Карен. — Обращайся, — кивнула с улыбкой. Сжала руки в кулаки, подлетела к нему и крепко обняла. Оставила на щеке долгий и протяжный поцелуй, затем подошла к Эми, чтобы попрощаться, и ушла. Фрэнк долго стоял у выхода, чувствуя себя расколотым, растасканным на кусочки. Обворованным. Стальной, несгибаемый морпех едва сдерживал подкатившую волну слёз. Шмыгнул носом, сделал перед самим собой вид, что всё в порядке, и пошёл к Эми, вопросительно уставившейся на него. Зажав меж ног рюкзак с вещами, она, склонив набок пушистую голову, смотрела как будто с осуждением. — Ты чего, малая? — сел рядом и легонько задел плечом. — Как вообще, порядок? Знаю, здесь та ещё берлога… — Сойдёт, — перебила, — мы и не в таких помойках зависали, а тут даже… уютно что ли. И эта монахиня вроде милая. — Она хороший друг, можешь ей доверять, — заверил Фрэнк. — Хреновый, конечно, повод для встречи, — натянуто усмехнулся. — Да ну, — опустила уголки губ, — по мне, вполне обычный: меня хотят убить, а ты спасаешь мою маленькую жопку — стабильность! Фрэнк расхохотался. — Боец! — восхищённо и гордо потрепал по волосам. — Ну и гриву отрастила, хоть в башню сажай и отправляй всяких принцев недоношенных спасать тебя от дракона. — Драконом сам будешь? Если так, то в башне я пробуду до конца своих дней. — Приластилась и положила голову ему на плечо. — Ну и что это сейчас было? — Ты о чём? — О тебе, — уткнулась подбородком в плечо и посмотрела Фрэнку в глаза, — о тебе и о ней. Почему позволил ей вот так уйти? — А как надо было? — вопросительно нахмурился. — Почему ты не предложишь ей быть вместе? — пошла в наступление. — Потому что мы друзья, — отвёл взгляд. — Да какие вы друзья, смеёшься надо мной? — Слушай, малая, ты чего пристала? — ощутил себя загнанным в угол. — Как ты себе это представляешь вообще? Ты прекрасно знаешь, что я такое. И не собираюсь втягивать в это дерьмо Карен. К тому же она… она любит кое-кого. — Она любит тебя, дурень! — засмеялась, стукнув его кулачком по колену. — Карен — твоя вторая половина. — Моя вторая половина умерла, — отозвался он мрачно, — а Карен… Карен это другое. — У людей много вторых половин, — пожала плечами, — и я уверена, что мисс Пейдж твоя вторая «вторая половина». — Всё, заканчивай, малявка! — сделал попытку улыбнуться. — Я же сказал, Карен любит другого парня. — Вы о нём говорили в больнице? — огорошила. — Да-да, я подслушивала, — состроила шкодливую гримаску. — Решайся, Фрэнк, потому что «этот Мэтт Мёрдок» вряд ли захочет упустить такую красотку, как Карен. — «Этот Мэтт Мёрдок» слеп как крот, — загоготал Фрэнк, и на его лице проступила тёплая улыбка, — и он… он мой друг, — сложил руки в замочек и уставился на свои ботинки. — Он непростой человек, порой бывает невыносим, но он достоин Карен. — Мне не нравится, что ты так легко сдаёшься, — недовольно надула губы и сложила руки на груди. — Правильные решения вообще редко кому нравятся. Но суть в том, что они правильные, а уж нравятся они тебе или нет — дело десятое. Потом поймёшь. Эми всхлипнула и со всей силы обняла Фрэнка, повиснув у него на шее. Не выдержал, спрятал лицо в пушистых волосах. Ему вдруг снова стало до крика страшно, ведь он мог потерять её. Как потерял Марию и детей. «Никому не позволю забрать её у меня! — с наслаждением представил, как с хрустом свернёт шею Толедо. — Больше никто не посмеет угрожать тебе, — поцеловал заплаканную щёчку, — они все будут мертвы, клянусь, малышка».***
Карен устало сняла в коридоре сапоги, но совершенно забыла про пальто — так одетая и прошла в гостиную, плюхнулась на диван и грустно глядела в окно, зашторенное белым тюлем. Меж складок полупрозрачной ткани, как светлячки, мелькали отблески автомобильных фар, растворялись в ледяном лунном свете. Потёрла тыльными сторонами ладоней обветренные щёки и замёрзший нос, а затем обхватила себя за плечи и сидела, чуть покачиваясь. Она уверяла себя, что совсем не скучает, не чувствует забирающегося во внутренности промозглого одиночества. Самообман, ставший рутиной. Настоящие, подлинные желания давно пали под его натиском, потерялись в суете, задвинутые в пыльный дальний угол жизни, о которой Карен запретила себе даже мечтать. Мотнула головой, гоня прочь непрошенные мысли. Карен знала верное средство от всех невзгод, оно стояло в шкафчике над столешницей. Встала с дивана и пошла на кухню. В темноте струйка виски казалась густой и тягучей, как мёд. Удовлетворённо запрокинула стакан и, зажмурившись, вытерла предплечьем рот. Алкоголь обжёг пустой желудок, и Карен тут же опьянела. В бессилии усмехнулась, опёрлась на столешницу и повесила голову. Перед глазами плавала чернота, разбавленная кровью, смешанная с ослепительной белизной. Причудливый, невообразимый цвет, сделавшийся столпом её существования. Цвет, что не вытравить из сердца, не смыть слезами, не залить алкоголем. Цвет её чёртовой любви. Выпрямилась и убрала бутылку в шкафчик. «Нужно вернуться в коридор, хотя бы пальто снять, а то как идиотка, честное слово», — разозлилась на себя. Карен развернулась и в тот же миг в удивлении застыла: на обеденном столе в высокой керамической вазе стоял пышный букет пионов. Розовые, бордовые, белые, тёмно-лиловые — круглая шапка, казалось, вот-вот растечётся по деревянной поверхности. И под всем этим великолепием белел маленький конвертик. С замеревшим сердцем Карен приблизилась и вскрыла послание:«Надеюсь, ты сможешь меня простить. P.S. Навеки твой. М.М.»