Холодный ветер свистел в ушах, развевая подол плаща. Снег слепил глаза и летел так быстро, что, казалось, способен был расцарапать кожу в кровь. Где-то там, позади, слышался топот копыт и завывание собак, но женщина даже не замечала этого: в ушах до сих пор стоял шум разъярённой толпы, сметавшей все на своем пути. Сердце бешено билось в груди.
Слишком холодно для октябрьской ночи... Слишком рано для конца её жизни.
Всё случилось точно так, как и предсказывал этот родовитый маг: восстание разгоралось быстрее, чем пожар. Вивьен готова была сложить корону, лишь бы сохранить жизнь мужу и сыну — она всегда понимала, что не приспособлена для роли королевы: рождённый ползать летать не может. Только выбора ей никто не давал.
Прижимая сына к груди, она скакала вперёд, едва разбирая дорогу.
Двери моего дома всегда открыты для вас,— вновь и вновь всплывали в её воспалённом сознании последние слова Дамиена. Вивьен надеялась, что ей никогда не придется воспользоваться его гостеприимством...
Увы.
Лошадь встала на дыбы и громко заржала возле главных ворот треклятого поместья. Ребенок, молчавший до сей поры, пронзительно закричал, и от этого крика стыла кровь в жилах. Женщина отдала бы всё, только бы вернуться домой, к любимому мужу...
Но всё, что ей оставалось сейчас — молиться, чтобы ей было к кому возвращаться.
Ворота скрипнули, и на пороге показалась долговязая фигура дворецкого с фонарем в руках. Быстро сообразив, что к чему, он распахнул ворота и отступил в сторону.
—Ваше Величество...—почтительно поклонился он, пропуская королеву вперёд.
Не без труда спешившись, Вивьен тут же направилась к дому, крепко прижимая кулёк с младенцем к груди. Плачь её сына был настолько громким, что заглушал даже ветер... Святая заступница! Дай им сил пережить эту ночь!
Лицо её обдало теплым воздухом, стоило ей ступить на порог дома. Пламя свечей колыхнулось с порывом холодного ветра. Кажется, дом этот готовился ко сну...
Но теперь не уснёт здесь уже никто.
Паж подхватил её плащ, ещё какая-то чернявая служанка хотела принять младенца из её рук — Вивьен дернулась в сторону, ревниво прижимая ребенка к груди. Она никому не отдаст своё сокровище... Только не сейчас.
Глупо было полагать, что хозяин дома снизойдёт до встречи с королевой, поэтому путь её лежал в его кабинет. В любой другой день королева задохнулась бы от возмущения и осыпала бы нахала тысячей проклятий... Но, строго говоря, королевы в этой стране уже нет.
Мужчину она застала за чтением документов в своём кабинете. Трудоголик опять за работой... Неудивительно, что у этого психа до сих пор нет жены.
Словно прочитав её мысли, мужчина в ту же секунду оторвался от бумаг и поднялся.
—Добрый вечер, Ваше Величество,—он почтительно поклонился,—Чем обязан вашему визиту?
Выглядел он, мягко говоря, помято, точно не спал уже несколько дней. Из одежды на нем были только брюки и черная шелковая рубашка, словно он вот-вот готовился отойти ко сну, но что-то вдруг задержало его... Или кто-то?
Взгляд его тусклых глаз потеплел, как только коснулся ребенка на руках женщины. За то время, что она поднималась наверх, мальчик успокоился и теперь уже сладко спал на груди матери.
—Я велю выделить вам комнату...—он кивнул дворецкому, и тот скрылся в коридоре, оставляя их наедине,—Вы уж извините, что приходится делать всё впопыхах: давно я не принимал гостей.
—Нет, это вы извините за столь поздний визит. Благодарю, что вы смогли принять нас сегодня.
Голос её звучал намного хуже, чем она предполагала. Он заметно сел и теперь скорее напоминал голос чахоточной женщины, но никак не королевы.
—До вас, должно быть, ещё не дошли вести из столицы.
—Нет,—мужчина напрягся,—Хотя должны были.
Вивьен горько усмехнулась.
—Теперь уже никто никому ничего не должен...
В комнате повисло напряжённое молчание. Каждое слово и без того давалось женщине с трудом, а сейчас ей и вовсе не хотелось говорить, чтобы не ворошить свежую рану. Дамиен, впрочем, понял всё и без слов.
—Алекс... Остался там?
Вивьен отвернулась. На глазах её вот-вот грозились появиться слёзы.
—Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть дворец,—произнесла она, скрипя зубами,—Гвардия встала на сторону заговорщиков, и во дворце начался полный хаос. За мной началась погоня.
—При таком раскладе, боюсь, стража не заставит себя ждать,—хмуро заметил Дамиен,—Найти мой дом не составит особого труда, тем более, что ваш след они уже взяли.
—И что нам теперь остаётся? Ждать верной смерти?!
Мужчина подошёл ближе, заведя руки за спину.
—Нет. Строго говоря, у меня уже есть идея, как избежать наибольших потерь, но...—взгляд его задержался на мальчике,—На что вы готовы ради безопасности своего сына?
—На всё!—не задумываясь выпалила Вивьен.
Мужчина выдержал паузу, размышляя над её словами.
—Что если я скажу, что для спасения вашего сына вам придется разделиться? Отправить его вместе с одним из моих людей в одну из окрестных деревень?
Женщина застыла, точно каменная статуя, от его слов. Отправить сына... Одного...
—Это... просто безумие!
—Боюсь, это безумие — наш единственный выход,—покачал головой Дамиен,—Стража, по вашим же словам, уже взяла ваш след. Если отправитесь вместе — вас быстро найдут, если отправитесь вместе с моими людьми — тут же заметят. Разумнее всего отправить вас порознь: так риск обнаружения вашего сына заметно снизится... Не исчезнет, но сбить с толку стражу у нас выйдет.
Вивьен затихла. Единственный выход... Как бы не было тяжело это признавать, но Дамиен был действительно прав. Это и правда был единственный выход.
Женщина взглянула на спящего сына, будто пытаясь запомнить каждую черту его лица. На самом деле, в этом не было необходимости — после долгих бессонных ночей, проведённых возле его кроватки, лицо сына навсегда отпечаталось в её памяти и сердце. Готова ли она отпустить его, навсегда расстаться с самым близким существом в этом мире? Учитывая нынешнее положение дел, вряд ли ей посчастливится увидеть его ещё хоть раз...
На глазах её проступили горячие слёзы. Прикусив губу до крови, женщина отвернулась, пытаясь сдержать всхлипы. Какое будущее ждёт её мальчика? Попытается ли он когда-нибудь вернуть свои права на трон или даже не узнает о своем происхождении? Найдет ли он счастье в простой жизни или будет так же несчастлив, как и она сама?
—Прошу... Чтобы ты не задумал... Я хочу, чтобы мой сын знал, кем были его родители. Быть может, я своим существованием и принесла беды королевской семье, но я не хочу, чтобы он и его потомки стыдились своих сил и своего происхождения,—женщина сдавленно всхлипнула,—Кроме того, это знание однажды может сохранить им жизнь.
Склонившись над спящим сыном, она мокрыми от слез губами поцеловала его в лоб. Наблюдавший за всем этим со стороны Дамиен сам едва сдерживался, чтобы не пустить слезу. С болью глянув на мать с сыном, он наконец подошёл к двери.
—Джейд!—тихо позвал он, и в комнату тут же вошла уже знакомая служанка,—Возьми сына Её Величества, поменяй пленку и отдай Картеру...—на секунду задумавшись, он добавил,—А пелёнку отдай своему жениху.
Ничего не сказав, девушка осторожно приняла жёлтый свёрток из ватных рук Вивьен и скрылась за дверью.
—Полагаю, больше мне здесь делать нечего,—произнесла женщина загробным голосом.
—Вы, конечно, можете переждать весь этот шум в лесу, но...
—...гораздо эффективнее будет отвлечь внимание стражи на себя? Догадываюсь.
Дамиен прочистил глотку.
—Удивительно, что у Вас всегда есть готовый план, господин Легранд...—сдавленно прошептала женщина,—Удивительно ещё и то, что даже в лесной глуши вам всегда удается быть в курсе всех событий.
—Это мой дар и моё проклятие,—тяжело вздохнул он,—Если Вы готовы взять на себя смелость помочь вашему сыну, то, вероятно, Вам стоит спуститься вниз и взять одну из моих лошадей.
Воспринимая эти слова, как недвусмысленный намек уйти, Вивьен покорно последовала его указаниям, попутно пытаясь затушить разгоравшийся внутри неё огонь злости.
Внизу было на удивление тихо. Слуги не метались из стороны в сторону, как поступили бы загнанные в угол люди. Они словно были готовы к происходящему, словно приказ Дамиена — всего лишь сигнал к исполнению хитро сплетённого плана. На душе её было неспокойно.
Буквально вырвав плащ из рук пажа, Вивьен тут же вырвалась на улицу — ей не хотелось оставаться в этом проклятом доме ни секундой больше. Тревожное предчувствие предупреждало об опасности, и ей упорно не хотелось верить, что исходила она от Дамиена.
—Вивьен!
Тут же обернувшись на голос, женщина чуть не ахнула от удивления. Возле открытых ворот стояла гнедая кобыла, оседланная её старым другом — Джорджем де Недлоком. Спешившись он побежал в её направлении. Радость встречи тут же сменила тревога: на лице Джорджа застыло выражение испуга и волнения.
—Как ты нашёл...
—Скажи, что твой сын с тобой!—резко оборвал её мужчина.
Вивьен растерянно мотнула головой, испуганная спешкой друга.
—Ты знаешь, где он?
—Я н-не понимаю... Что происходит?
Нервно вздохнув, Джордж взял её за руку.
—Боюсь, твои опасения оправдались: Дамиен был одним из заговорщиков, организовавших дворцовый переворот.
Внутри женщины всё похолодело.
—Что это зн...
—У нас нет времени на это! Твой сын в опасности!
Вивьен стояла, стараясь переварить услышанное.
—Ты знаешь, куда он дел твоего сына?
—Он... Дамиен отправил его с одним из своих слуг,—чем больше женщина осознавала происходящее, тем решительнее становился её голос,—В лес.
Джордж кивнул и, положив руки на плечи женщины, сказал:
—Часть гвардии, что осталась на нашей стороне, сейчас прибудет сюда, так что тебе нужно всего лишь дождаться их. Я же найду твоего сына, и тогда...
—ДОВОЛЬНО!
Мужчина вздрогнул, явно не ожидая от подруги такой ярости. Но, взглянув в её разъярённые глаза, тут же замолк.
—Это мой сын... Моя семья, и только я должна разобраться с ним.
Резким движением сбросив с себя руки Джорджа, она бросилась обратно в дом, расталкивая попадавшихся на пути слуг. Кровь звенела у нее в ушах, а глаза заволокло слезами ярости. Она не видела никого на своем пути, без сожаления расталкивая мешавшихся под ногами людей. Крики её друга и ошеломлённые взгляды слуг остались позади — в данный момент для неё существовал только он. Дамиен Легранд. Скотина, столько лет водившая её за нос.
Громкий хлопок двери известил его о её возвращении.
—Вивьен?—стоявший возле окна мужчина тут же обернулся на звук хлопнувшей двери,—Что-то случилось?
Женщина не ответила. Она не видела себя со стороны, но по изменившемуся взгляду Дамиена поняла: пути назад уже нет. Из этой комнаты отныне выйдет только один
человек.
—Не знаю, что тебе наговорил твой друг,—заговорил он наконец, резким движением задернув гардину,—Но, сомневаюсь, что в этой ситуации ты примешь мою сторону.
Он всё видел.
—Что ты сделал с моим сыном?
—Не дал ему погибнуть,—лицо его вдруг приняло серьёзное выражение,—По твоей же глупости.
Встав возле стола, он развернулся к женщине, чтобы смотреть ей прямо в лицо.
—Издеваешься?
Дамиен ухмыльнулся, но глаза его остались холодны.
—Увы, ты ищешь не того злодея. Знаю, что я никогда не вызывал у тебя симпатии, но и игнорировать здравый смысл не стоит. Думаешь, друг твой в самом деле несколько месяцев провел в экспедиции в горах Айсханг? Странно только, что местные горцы о лавине, из-за которой он задержался, ничего не слышали.
—Думаешь, тебе удастся так легко меня обмануть?—ответила женщина, скрипя зубами,—Меня не волнует история, которую ты для меня сочинил... Меня интересуют лишь мотивы. И в их количестве Джордж тебе заметно проигрывает.
Мужчина напряжённо сложил руки на груди, готовый выслушать всё, что женщина собиралась ему сказать.
—Жизнь и благополучие Джорджа напрямую зависит от состояния королевской семьи,—начала она,—Он живёт нашей милостью. Что же до тебя... Потомок известного рода, великолепный волшебник и верховный маг империи. Одного взмаха твоей руки достаточно, чтобы лишить даже императора головы: все государство лежит у твоих ног... И тут появляюсь я, никому не известная ведьма, выросшая в лесу. Пока другие смеются над принцем, влюбившимся в ведьму, ты понимаешь, что на шахматную доску вступила фигура, которая метит в дамки. У тебя появляется противник, способный разрушить
твою империю... Впрочем, сомневаюсь, что тебе нужна была именно власть.
—И что же мне нужно было?—спросил мужчина, изогнув бровь.
—Месть. Месть за родителей, погибших на войне с пожирателями душ.
По природе своей бледная кожа Дамиена теперь своей бледностью уступала лишь снегу. Кажется, она попала в точку.
—Если я так хотел вам отомстить,—проговорил Дамиен сквозь зубы,—То зачем помогал вам столько времени?
Женщина нервно хмыкнула.
—Помогал? Уж не побег ли ты называешь "помощью"?
—Я покинул дворец только для того, чтобы избавить тебя от подозрений!—отрезал он и, постепенно успокоившись, с презрением прошептал,—Впрочем, не то чтобы я когда-нибудь ждал благодарности от такой эгоистки.
Эти слова задели Вивьен. Сейчас... Даже сейчас он ставил себя выше неё.
—Ну разумеется, провинциалки, вроде меня, обделены умом по природе,—сдавленно прошипела она, стараясь сохранить ясность рассудка,—Но, если же ты так хотел нам помочь, почему сам не предотвратил восстание? Может, подавить народное волнение ты бы и не сумел, но избавиться от его очага тебе было бы точно под силу. Или ты боялся растратить магию, рассчитанную на поддержание маскарада?
—По-твоему, магия способна решить любые проблемы? Я сделал всё от себя зависящее, и поэтому...
Он не договорил — комнату огласил истерический смех.
—Ах, вот оно что,—широкая улыбка медленно превратилась в оскал, а женщина сделала шаг вперёд,—Ты сделал всё от тебя зависящее... Усмирить восстание тебе оказалось не под силу, поэтому ты поступил так, как поступаешь всегда в подобных ситуациях. Сбежал, как настоящий мужчина.
Дамиен хранил молчание, пристально наблюдая за тем, как женщина приближается к нему.
—Впрочем, тебе это не впервой. Говорят, ты всю жизнь прожил, прячась за этими стенами,—она усмехнулась, и взгляд её на мгновение задержался на стоявшем у него на столе канделябре,—Заявляешь, что живёшь в гордом одиночестве, потому что ни в ком не нуждаешься, но на самом деле просто боишься открыться людям... Показать себя настоящего. Ведь, стоит тебе привязаться к кому-либо, как носить маску становится просто невозможно.
Лицо Дамиена изменилось.
—Ты понятия не имеешь, о чём говоришь...
—Именно поэтому ты бросил Алекса,—продолжала она, как ни в чем не бывало,— Слышала, вы познакомились случайно: посетив дом твоей семьи в детстве, он случайно увидел тебя, сбегающего из классной комнаты по деревьям, и сам полез на дерево... Говорят, тогда твои родители ещё были живы.
—Откуда ты...—прошипел он сквозь зубы.
—Не забывай, что твой друг — все ещё мой муж. Впрочем, назвать
тебя его другом у меня язык не поворачивается. Потому что ты бросил его, как только почувствовал опасность.
Находясь на грани, Дамиен сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Во взгляде его впервые читалась открытая ненависть.
—Если бы ты знала, что это было ради твоего же с ним блага, ты бы так не говорила.
—Моего блага? Как будто я поверю, что ты когда-либо делал хоть что-то для чужого блага! Ты слишком горд и скрытен, чтобы привязаться хоть к кому-либо. Даже с Алексом ты всегда вел себя излишне сдержанно и осторожно, точно выверяя каждый свой шаг. Зачем? Что ты пытался от него скрыть?
—Это касается только меня и моей семьи.
—Нет, это касается всех! А знаешь, почему? Потому что от твоей упрямости страдают все окружающие... В особенности я и Алекс. Быть может ты и не ведаешь, что такое настоящая привязанность, но вот другие знают о ней не понаслышке. Подумай о всех тех, кого ты оттолкнул своей "самодостаточностью", кого ты бросил, когда они так нуждались в твоей поддержке.
Женщина продолжала приближаться — Дамиен даже не двинулся. Сложив руки на груди, Дамиен терпеливо слушал её. На лице его читалось напряжение, однако мужчина продолжал молчать.
—Ты эгоист, без конца пытающийся доказать себе свою силу, но на самом деле,—она подошла к мужчине вплотную, так что лица их могли чувствовать исходящий от друг друга жар,—Ты трус, которому просто не хватает духу, чтобы бороться за то, что ты любишь, и потому ты раз за разом теряешь всех, кто тебе дорог. Тебе проще опустить руки и, высоко подняв голову, сбежать, чем попытаться решить проблему.
—Раскидываешься обвинениями, будто сама чем-то лучше меня,—прошипел он ей прямо в лицо,—Упрямая эгоистка, у которой отсутствуют какие-либо признаки критического мышления. Тебе легче обвинить весь мир, чем признать, что тобой откровенно манипулируют.
—Ты всегда считал себя выше других, потому что никто, по твоему мнению, не способен тебя понять,—продолжала она, совершенно не обращая внимания на его слова,—Ты не давал людям и шанса, относясь ко всем с предвзятостью. Ты презирал ведьм и пожирателей, потому что из-за них когда-то погибли твои родители, — и этой причины тебе оказалось более, чем достаточно, чтобы возненавидеть меня. И знаешь? ЭТО ВЗАИМНО!
С этими словами она сбросила стоявший под рукой канделябр на пол. В отличие от того дня, когда она бросила его в зеркало, на этот раз свечи были зажжены.
—ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?!—наконец вышел из себя Дамиен.
Ковер вспыхнул, как спичка. Огонь быстро расползался по ткани, после чего перекинулся на дубовый паркет. Когда пламя достигло камина, огонь вспыхнул с новой силой.
Оттолкнув Вивьен, мужчина бросился к вазе с водой, но только его руки дотянулись до неё, Дамиен взвыл от боли — раскалённый канделябр пришелся как раз по его лицу. Он отшатнулся, хватаясь за правую половину лица. Из-под его растопыренных пальцев было видно, как оплавилась кожа на его лице. Этот шрам его тело не забудет никогда.
—Какая же ты всё-таки скотина...—прошипел он, яростно глядя на Вивьен.
Руки её дрожали, выдавая волнение — она испугалась собственного поступка не меньше, чем Дамиен. На секунду в ее голове промелькнула мысль, что, возможно, она и без того зашла слишком далеко... Но эта мысль тут же улетучилась, стоило ей вспомнить о сыне, отправленным на растерзание судьбе по воле Дамиена.
Будто и не замечая боли от раскаленного металла, Вивьен сильнее сжала канделябр. Отступать было больше некуда. Теперь она
обязана была довести это дело до конца.
—О нет, единственная скотина здесь — это ты,—сдавленным голосом прошипела она,—Та боль, что ты сейчас ощутил, не идёт ни в какое сравнение с той болью, которую ты причинил другим людям за всю свою жизнь... И поверь, это далеко не конец твоего наказания.
Пламя перекинулось на стены и поползло по гардинам. В кабинете во всю свирепствовал пожар, однако никому не было до него дела: куда страшнее была другая неудержимая стихия — разъярённая женщина.
Откуда-то снизу доносились крики и звон металла. Видимо, обещанная Джорджем часть гвардии наконец явилась... К тому времени, как женщина закончит, помочь Дамиену уже будет некому.
На мгновение Вивьен стало жаль всех тех людей, что положили целую жизнь ради человека, которого они называли своим "господином". Эта жертва не должна быть предана забвению.
—Дамиен Легранд,—начала она грозно,—Ты трус, что никогда не был честен с собой... Всегда скрывал свою сущность за хрупкой маской, при этом заставляя окружающих тебя людей страдать. Ты презирал людей, предпочитая им гордое одиночество... Посмотрим, пройдет ли твое мнение проверку временем.
На губах её появилась улыбка. Она наконец придумала наказание, достойное этого
чудовища.
—Ты совершаешь огромную ошибку...—прошептал Дамиен сдавленно. Он уже понимал, что из этой битвы ему не выйти победителем... Впрочем, как и Вивьен.
—Именем своего погибшего мужа я проклинаю тебя, Дамиен Легранд: ты будешь мучаться всю свою жизнь, сгорая в огне вожделенного одиночества, пока не переступишь через собственную гордость и не найдешь в себе силы сорвать маску лжи и обмана перед близким тебе человеком. Твой дом станет твоей темницей, а одиночество — твоим тюремщиком. Тени людей, что когда-то любили тебя, будут преследовать тебя, служа напоминанием о той боли, что ты причинил окружающим. Магия, что скрывала твое лицо все это время, отныне покинет тебя, как и смерть, которая будет избегать тебя до момента, как ты снимешь проклятие.
Лицо мужчины скривилось, и, схватившись за сердце, он рухнул на пол. Не смея отвести взгляда, Вивьен смотрела, как ноги и руки его меняют форму, а тело покрывается перьями. Едкий страх и чувство совершенной ошибки отравляло её триумф. Последние очертания комнаты растворились в ослепительном пламени, и, не дожидаясь завершения трансформации, женщина покинула комнату. Она чувствовала себя полностью опустошенной: вся её магия легла в основу проклятия, и справедливость наконец восстержествовала...
Но удовлетворения она почему-то не испытывала.
***
Голова её легла на деревянную плаху — на шею её опустилась доска, отрезая последний путь к бегству. Вивьен обвела взглядом переполненную людьми площадь. Она не вглядывалась в их лица: у всей толпы на лбу было написано лишь одно — презрение. Вивьен хотела бы злиться на них, но сил на это уже просто не осталось. К тому же, как она могла злиться на тех, кто, как и она сама, стало жертвами манипуляций хладнокровного кукловода?
Стоило ей ступить на порог собственного дворца, как стража, ещё минуту назад обещавшая сопровождать её до самой смерти, обратила свое оружие против нее. Впрочем, свое обещание они действительно выполнили, сопроводив женщину до самой плахи. Теперь Джорджу больше не о чем было волноваться — после стольких лет он наконец получил свое: ему удалось избавиться и от короля, и от его жены, и от их наследника, и, главное, от единственного человека, способного дать ему отпор...
Глаза её защипало при воспоминании о Дамиене. Как могла она так ошибаться в нем? Как могла она не верить мужу, прошедшему с ним через огонь и воду? Она обвиняла Дамиена в скрытности, хотя сама не могла довериться даже собственному мужу... Единственному человеку, что любил ее по-настоящему.
Лесная ведьма, как по волшебству ставшая королевой — всё произошло точно как в сказке: новоиспеченный король, охотясь в лесу вместе с другом, встретил крестьянскую девушку, которую сразу же полюбил и, несмотря на предостережения друга, сделал своей женой. Разве может быть история наивнее и романтичнее? Конечно, дальнейшая её жизнь была мало похожа на сказку, но любовь мужа с лихвой компенсировала все грязные слухи, пускаемые у нее за спиной. Не могла она вынести только одного — молодого мага, один взгляд которого мог сравнять любого человека с землёй. Ближайший друг Алекса, он оказывал на него огромное влияние и не раз намекал на поспешность короля в выборе жены. Сколько раз Вивьен с замиранием сердца подслушивала их разговоры, каждый раз боясь, что по его завершении муж наконец примет сторону друга и тут же отправит её на улицу... Каждый раз Алекс защищал жену, настаивая на серьезности своего решения, но даже это не унимало её опасений: никакие слова не способны были успокоить женщину — мысли её теперь всецело принадлежали страху. Страх и уверенность в собственной уязвимости делали из нее идеальную жертву для манипуляций. Слабость духа толкала женщину на глупые и необдуманные поступки в попытке доказать, что она чего-то стоит. Но, как оказалось, не стоит она ровным счётом ничего.
Алекс никогда не давал ей повода усомниться в своих чувствах: он положил свою жизнь для того, чтобы жить могла она... Но она не справилась даже с этим.
Глашатай уже которую минуту зачитывал приговор, скрупулёзно перечисляя каждое "преступление" бывшей королевы... Джордж неплохо постарался, чтобы у нее не осталось даже надежды на чью-либо поддержку. Если бы у нее было, где её искать.
Вивьен взглянула на побагровевшее от рассвета небо. Когда-то мама рассказывала ей, что такой же кроваво-красный оттенок приобретали глаза тех, кому не посчастливилось стать заложником проклятия. Должно быть, и синева глаз Дамиена по вине Вивьен теперь сменилась алым...
Я загубила жизнь ни в чем не повинного человека... Повесила на него грехи, которых он никогда не совершал,—женщина сглотнула, пытаясь прогнать вставший поперек горла ком,—
Быть может, сил моих и не хватит на то, чтобы снять проклятие, но облегчить его условия я всё же смогу.
Вивьен прокашлялась, давая себе время подобрать нужные слова.
—Проклятие, закреплённое смертью моего мужа... Пусть смерть его создательницы удовлетворит это требование, снимая оковы необратимости с проклятого.
Глашатай закончил свою речь и толпа разразилась восторженным гулом. На душе женщины тяжким грузом лежало чувство вины. Все, кого она любила, погибли из-за неё... Единственный, кому она могла теперь помочь — это Дамиен, и для того, чтобы искупить свою вину перед ним, только её смерти было не достаточно.
Женщина серьёзно задумалась. То, что она собиралась сделать, в народе считалось кощунством — ведьмы, отрицающие всё божественное, никогда не обращались с просьбами к богам. Впрочем, видеть ведьм королевами люди тоже не привыкли.
Попытка не пытка,—решила женщина, облизнув посиневшие от холода губы.
—Матерь-прародительница,—она подняла голову (насколько это было возможно), обращаясь к небу,—Если ты действительно существуешь, прошу, позволь мне исправить свои ошибки... Моя смерть не искупит всех грехов, что я совершила, так пусть моя следующая жизнь позволит мне закончить начатое.
Гул толпы стал настолько сильным, что заглушал мысли женщины. Наступил момент кульминации.
Палач отпустил верёвку — лезвие со свистом полетело вниз и...
***
Девушка проснулась, жадно хватая ртом воздух. Она судорожно ощупывала шею, боясь не найти единственную связь между телом и головой. И лишь когда Аврил убедилась в безосновательности своих опасений, она наконец успокоилась. Увиденная ею картина была ничем иным, как сном...
Если бы сны могли быть такими детализированными и четкими.
Девушка приподнялась на локтях, обнаружив себя лежащей на полу. И как она только не проснулась от падения? Нет, неспроста... Все это точно неспроста.
Обняв колени, Аврил пыталась унять пробиравшую тело дрожь. Сцены сна до сих пор стояли у нее перед глазами, вызывая целый букет эмоций. Страх, непонимание и недоумение — ещё никогда Аврил не чувствовала себя такой потерянной и беспомощной. Увиденный ею сон казался красивой фантазией, но слишком уж реальны были услышанные в нем голоса.
Но что, если не сон? Воспоминание? Аврил готова была кусать локти, сопоставляя увиденную во сне сцену с реальностью: все совпадало. Забытое богом поместье, проклятый хозяин... Рыжая ведьма, что в мире Аврил звала себя Агнес.
Девушка плотно обхватила голову руками. Ей хотелось верить, что наличие во сне тёти свидетельствовало о его нереальности: она просто не могла оказаться в другом мире... Но ведь Аврил на своем примере доказала, что это неправда! Просто всё произошло в обратном порядке: Аврил попала в мир Агнес, а Агнес — в её...
А может, все как раз наоборот? События, увиденные девушкой во сне, явно были чьим-то воспоминанием, а, значит, произошли задолго до её появления здесь... Кажется, кто-то уже говорил ей, что это произошло это полтора века назад. Значит, это не Агнес попала в мир Аврил, а она — в её. Ведь и в своем мире Аврил родилась намного позже тёти. Может ли это означать, что её появление здесь связано с тётей? И, что самое главное, значит ли это, что если Агнес не смогла вернуться в этот мир, то и Аврил не сможет?..
Так вот, как я здесь оказалась...—Аврил спрятала голову в коленях,—
Её последние слова... Вероятно, именно это предсмертное желание позволило ей переродиться в другом мире. Она всего лишь хотела исправить свою ошибку... Но не смогла, так как оказалась заперта в чужом мире, откуда она никак не могла помочь хозяину этого дома: путешествие в другой мир — то же самое, что путевка в один конец. Она просто не могла вернуться обратно. А отправила сюда она именно меня, потому что я первоначально должна была родиться здесь. Не исключено, что именно из-за её перемещения мы с Флор поменялись местами... Как же ей повезло, что я родилась её племянницей.
Аврил поднялась. Колени её подкашивались, но уверенность в собственных действиях давала ей сил устоять на ногах.
Путь на Землю мне закрыт навсегда...—сделала она неутешительный вывод,—
Однако это не значит, что я больше ничего не смогу сделать. Пожалуй, пришло время исполнить последнюю волю тёти.
Снять проклятие с Дамиена Легранда.
***
Взмах шпагой — голова слетела с плеч юноши. В миг обмякшее тело слетело с изможденной лошади прямо в сугроб, подмяв под себя свёрток. Кровь хлестала из шеи, заливая весь снег поблизости.
Пинком развернув труп, мужчина пронзил залитый кровью свёрток шпагой. И ещё. И ещё...
Когда силы были уже на исходе, он наконец отбросил шпагу и наступил на свёрток, рассчитывая раздавить корень всех его проблем.
Но нога его, вместо того, чтобы опереться на хрупкий детский череп, провалилась. Не понимая, что происходит, он тут же развернул свёрток... И закричал.
Вместо ребёнка в жёлтой пелёнке лежала лишь овечья шерсть.
