s(e)oul st.

Персонажи, похожие на Бонни и Клайда, всегда привлекали меня, когда я была подростком, — эти пары так опьянены друг другом, что ничего не боятся в погоне за осуществлением общих планов, все их действия вдохновлены слепой, безоговорочной любовью. Эта любовь заставляет двух людей чувствовать себя центром пустой Вселенной. Я была уверена, что так и должно быть: чувственная, смелая, бесстрашная, почти безнадёжная любовь-страсть становится высшим законом и побеждает всё, несмотря ни на что. Тип отношений, которых желают все люди. Всё или ничего. Так и должно? Досье на Мин Юнги обязано быть коротким: холоден, сдержан, вежлив, непоколебим. В конфликтах не задействован. Безбожно красив. А ещё, каменный, шедевральный Мин был Великой Китайской стеной, что вырастала с каждым его продуманным прикосновением выше, выше, разделяла нас с Тэхёном так, что не перебраться за год. День за днём, кирпичик за кирпичиком — только цемент успевай подкладывать. Холодные следы Юнги оставались на паркете живыми, нестирающимися, путали меня и пугали, как заразная болезнь. И глаза, темнеющие за долю секунды, в страшных снах снились, мерещились в зеркалах по ночам; его глубокая, тяжёлая речь, застрявшая в памяти, давила мне на виски: Мин Юнги, этот сумасшедший ублюдок, хотел свести с ума и меня. Утром я до последнего выжидала момента, чтобы выйти из квартиры и не наткнуться на Мина; по закону Мёрфи, он оказался на площадке одновременно со мной, будто точно так же выжидал у двери. Юнги молчал, не поднимая глаза, и придерживал двери лифта, чтобы я успела забежать. С недавних пор мне стало ещё страшнее находиться с ним рядом, поэтому в небольшом пространстве лифта я мечтала, как минимум, раствориться. У подъезда Юнги ожидал неприятный сюрприз; я вспомнила, как глубокой ночью на всю улицу раскричалась автомобильная сигнализация, несмотря на то, что наш район был довольно тихим, и быстро смекнула, что же было причиной подобного беспокойства. На лобовом стекле миновского мерседеса красовалась огромная трещина, к счастью, само стекло не осыпалось, а значит, машину не успели вскрыть. — Это ещё что, блять? — вырывается у Юнги, и я замираю на месте, пока он несколько раз осматривает машину со всех сторон, чтобы убедиться в отсутствии других повреждений. Я терпеливо ожидаю на тротуаре, Мин же, проведя ладонью по злополучной трещине, застывает у капота автомобиля, спрятав руки в карманы пальто: по одному его взгляду я понимаю, что он в бешенстве. — Я лучше пойду на остановку, — робко осведомляю я и, не дожидаясь ответа, срываюсь с места. Юнги реагирует не сразу, но успевает догнать, пока я не ушла на безопасное от него расстояние. — Подожди, ты так опоздаешь, — я замечаю таящий снег на ресницах Юнги и едва сдерживаю улыбку, — Я вызову тебе такси. Я всегда хотела попросить Юнги перестать быть таким. Очаровательно-заботливым, вежливым и благородным — когда я думала о том, что это его красивая игра, хитрые манипуляции, становилось противно, почти непростительно по отношению к нему и к себе, ведь я велась. Попадалась на его уловки как последняя дура. Где-то в глубине души свято верила, что Мин — принц, спаситель, а не палач, что дикие глаза, рваные слова и сложный, изворотливый ум только вынужденные меры, чтобы оставаться тем, кем он является сейчас; способ сохранить свой статус. — Я пропущу одну пару, нужно отправить машину в сервис, — предупреждает Мин, и я киваю, покорно оставаясь рядом. Юнги уверенно произносит адрес в телефон, а я всё пытаюсь подавить в себе кашель, который полюбовно передался мне от Тэхёна. Мин почти сразу замечает мою болезненность и, покосившись несколько раз, делает шаг вперёд. — Тебе плохо? Я отрицательно мотаю головой, отворачиваясь, чтобы не раскашляться ему прямо в лицо, отступаю назад, лишь бы не рядом, лишь бы не так близко. Юнги тянется рукой к моему лбу; она была холодной настолько, что обжигала, резала этим холодом, словно льдом. — Если честно, я не умею измерять температуру, — Мин ухмыляется нежно, почти влюблённо, и я сильнее сжимаю зубы, твержу внутри себя „сумасшедший ублюдок". Просто сумасшедший ублюдок. — Придётся сегодня дома заниматься. Отмени остальные занятия. Юнги всегда сам назначал наши занятия по английскому, и я, кажется, почти привыкла, что он распоряжается моим временем, как своим. — Может, перенесём на другой раз? — наивно спрашиваю я. — Я так не думаю, — твёрдо бросает Юнги, чуть поднимая уголки губ, от чего я вздрагиваю, покрываясь дрожью, — Не переживай, тебе не придётся говорить. Я всё сделаю сам. Я замечаю такси, подъезжающее к дому, и почти иду навстречу, как Юнги внезапно хватает за локоть и тянет на себя, мягко прикасаясь губами ко лбу. — Всё-таки ты заболела, — он качает головой, будто недовольный, пока я, потерявши дар речи, считаю количество собственных вздохов. Мин вталкивает меня в автомобиль, и я клянусь, что он улыбается, закрывая за мной дверь. * Только пересекая порог университета, я могла бы держать пари, что Чонгук снова пропускает занятия: последние пару дней от него ни слуху, ни духу, будто без вести пропал. Я намеренно ему не звонила, решила так — пройдёт неделя, объявлю в розыск. Первую пару ведёт любимчик студенток Дже, на которого я с трудом могла смотреть, даже села подальше, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Сохён пару раз оглянулась на меня, и я робко сжимала губы в ответ, пряча глаза, потому что в душе не чаяла, чтó Мин наговорил вчера бедной девушке. Я твёрдо решила разобраться с этим после пары и объяснить Сохён, что Юнги лишь кажется адекватным, а на самом деле... Сумасшедший ублюдок. — Часть докладов уже проверена, так что заберите со стола, если найдёте свою фамилию, — профессор Дже-я-пристаю-к-студенткам наконец завершает пару, и я облегчённо вздыхаю, когда он покидает аудиторию. Вокруг стола толпятся одногруппники, толкаются в поисках своего доклада, и я с трудом нахожу собственный, почти дрожащими руками раскрываю его и глухо хватаю ртом воздух, как только вижу безумно низкий балл. Слёзы обиды невольно накатываются, ведь я твёрдо знаю его причину. Боясь разрыдаться на глазах у одногруппников, я вылетаю из аудитории, сталкиваясь с ошарашенным Юнги в дверях, и несусь в библиотеку, да так, чтобы подальше, вглубь да за стеллажами, лишь бы никто не раскрыл меня в состоянии тотального сокрушения. — Янг Лин, — хриплый голос режет мои заложенные уши, его обладателя я не узнаю разве что в бреду, — Это ты здесь хнычешь? Я не поднимаю головы, но чувствую, как Мин появляется из-за стеллажа и приседает напротив меня; с трудом глотаю слёзы, чтобы скорее это закончить. — Что случилось? Вижу лицо Юнги на том самом, небезопасном расстоянии и его глаза, светло-серые, пустые, сверлящие меня из-под чёлки, кусаю губу сильнее, лишь бы больше не зареветь в его присутствии. Кто угодно, только не он. — Расскажи мне, милая, — Мин садится на пол совсем рядом со мной, я даже чувствую его твёрдое, сильное плечо, — Что произошло? Заживляющий голос Мина был прокурен, как минимум, несколько жизней; в его сумасшедшей красоте он был самым нечеловеческим: хриплый, дрожащий, почти щекочущий сердце. — Этот придурок Дже, — выдавливаю я, вкладывая доклад в руки Юнги, — Я не знаю, что он хочет от меня. Юнги заглядывает в глаза, почти незаметно улыбаясь, и проводит большим пальцем по мокрому следу на щеке. Я опустошенно изучаю его сияющее лицо, поддерживая голову руками, и, кажется, хочу, чтобы выдуманная любовь Мина была настоящей. — Лин-а, — я успеваю подумать: так говорит Тэхён, это только тэхёновские слова, Мин облизывает палец и поднимает глаза слишком резко, чтобы я могла привыкнуть, — Он к тебе приставал? Я молчу, снова скрывая лицо в волосах, путаюсь в них нарочно — не ищи, Мин, ты ничего здесь не найдёшь. — Отвечай, Янг Лин, я же с тобой разговариваю. — Я отказала ему, — на выдохе: слишком нервно, сломленно, тряпочно, Янг Лин, ты неудачница. — Не плачь больше, ладно? — Мин снова оказывается напротив, поднимает мое лицо и сжимает в своих ладонях, — Смотри, как опухла. И я смотрю: внимательно, упрямо изучаю его переменившийся тёмный взгляд. Его руки опускаются мне на плечи мучительным грузом, я еле держусь вопреки их абсурдному весу и чувствую, как безнадёжно пожарит в грудной клетке. — Я никому не расскажу, — улыбается Мин, и в этом есть его красота, стоящая за безумством. * Юнги всё время твердит, что мне нужно домой. Сам сажает в чистейший белый мерседес, точно такой же, как его собственный, только стекло абсолютно целое; бежит обратно в университет, чтобы забрать сумку. Полминуты я сомневаюсь, когда же успели вставить новое стекло, но замечаю, что запах Юнги здесь не такой устоявшийся, а значит, это другой автомобиль. С одной стороны, меня не должно удивлять, что Мин сумел найти машину в такой короткий срок, раз он, по сути, наследник строительной корпорации, с другой стороны — я с трудом могу к этому привыкнуть. Для Юнги не существовало проблем: все решалось быстро, оперативно и скрыто. — У меня появились дела, так что я не могу тебя отвезти, — Юнги бросает сумку на заднее сиденье и снова запирает меня внутри, нервно рыщет в карманах, чтобы достать пачку сигарет. Я слышу, как он звонит Тэхёну, просит забрать меня, но когда решаюсь вмешаться, Юнги уже кладёт трубку. — Он же болеет, — я открываю окно, и Мин оборачивается, сжимая сигарету между пальцев. — Ничего страшного. Мне нравится, как дым обнимает белые волосы Юнги, купается в них и обязательно тонет; каждый раз обещаю себе закрывать глаза, когда он курит, но, видимо, это сильнее меня. — Можно вызвать такси, — продолжаю я. — Нельзя, — Юнги подходит к автомобилю впритык, держится ладонью за раму открытого окна и выдыхает дым в сторону, — Я не хочу, чтобы ты оставалась одна. Я только сейчас замечаю, что Юнги взволнованнее, чем обычно: избегает взгляда, что совсем не в его стиле, часто затягивается и переминается с ноги на ногу; для спокойного, невозмутимого Мина — это ненормальное поведение. Когда приезжает Тэхён, я сразу переселяюсь в его автомобиль, парни разговаривают снаружи ещё несколько минут, но мне не слышно, о чём они говорят. — Юнги рассказал мне, что случилось, — сразу говорит Тэхён, забираясь в машину, — Ты в порядке? — Спасибо, что приехал за мной, — я киваю и, как только машина начинает отъезжать, встречаюсь с Юнги глазами: он коротко машет мне рукой, я до последнего держусь за него взглядом, пока он не исчезает из виду. Я без конца чувствую руки Юнги на себе, и мне вдруг кажется, разрешая коже запомнить тепло Мина, я предаю Тэхёна. — Я удивился, когда он позвонил мне, — внезапно произносит Тэхён. Я продолжаю молчать, он несколько раз оборачивается в мою сторону, пока мы не встречаемся взглядами. — Юнги сказал, что доверяет мне. Я закатываю глаза: опять этот Мин, опять его постоянное присутствие рядом с нами. — Не отвози меня домой, — прошу я, как только замечаю, что мы поворачиваем на мою улицу, Тэхён оборачивается и упорно смотрит на меня. — Не вези. Я не хочу. — Но Юнги сказал... — Ты можешь хоть раз не послушать его? — срываюсь я, — Можешь хоть раз сделать то, что хочу я, а не Юнги? Тэхён, колеблясь, смотрит на меня ещё несколько секунд, затем разворачивает машину в обратную сторону, и я понимаю, что он согласился. — Куда мне ехать? — К тебе домой, — решаюсь я, — Хочу к тебе домой. * Квартира Тэхёна — невесомый остров из взъерошенных, светлых комнат, пропитанных его личной, тэхёновской нежностью. И мне тепло, так жарко в этих стенах, что ледяные следы Юнги, оставшиеся в квартире, почти незаметны в тэхёновском беспорядке. На их общих фотографиях с Тэхёном, которыми уставлены полки, Мин улыбается, как счастливый мальчишка; они кажутся кадрами из другой вселенной, выдержавшие, как минимум, тысячу лет в капсуле времени. Я листаю школьный альбом, где фото серьёзного, холодного Юнги и совсем по-детски счастливого Тэхёна, совсем не изменившихся за несколько лет, рядом друг с другом. — Ким Тэхён, — читаю я по слогам имя под фотографией и чувствую, как ладони парня уверенно отпускаются на мою поясницу. — Зовёшь меня? — Ким... — повторяю я, обрываясь на последнем слоге, как только губы Тэхёна оказываются на моем шейном позвонке, — Тэхён. Его спальня становилась той пустой Вселенной, где я, Тэхён и больше ничего; местом, где было бы можно всегда найти его — для себя, даже против его воли, для себя. — Что такое? — голос Тэхёна, рваный, глухой, беспощадно сеет дрожь по моей коже. — Я тебя каждый день зову, а ты не приходишь, — я отхожу в сторону, и его рука плавно сползает с моего тела. — Прости. Тэхён опускается на свою измятую постель, кладя руки за голову; я молча слежу за ним, как можно дольше, чтобы запомнить на неделю вперёд. — О чём ты думаешь? Я сажусь к нему спиной, вижу его картины, спальню, его фотографии, и представляю то, как Юнги находился здесь. Вспоминаю слова Тэхёна: «Твои девушки пялятся на мои детские фотки», улыбаясь тому, что Мин всегда жил, как хотел. И делал, что хотел. — Я сплю один, Янг Лин, — Тэхён читает мои мысли; я почти наверняка знаю, как сейчас искажается его лицо, — Всю ночь прогоняю мысли об одной девчонке, чтобы не сорваться к ней. Я вдруг чувствую пальцы Тэхёна на своём позвоночнике, горячие, обжигающие через плотную хлопковую ткань, оборачиваюсь, сразу сталкиваясь с его лицом, и целую, мягко толкая на кровать. Вижу его русые волосы, разбросанные по белой простыне и все ещё помню тепло Юнги на своих плечах, от которого хотелось избавиться любым способом. — Нельзя было впускать тебя сюда, — шепчет Тэхён и тянет на себя, обхватывая руками за плечи, снова втягивает в поцелуй. Я всегда боялась отдать ему меньше любви, чем могу, и оказаться ничем. Как только оказываюсь сверху, сразу же снимаю с него футболку, получая в ответ неровный, глубокий вздох: Тэхён всегда позволял делать то, что я хотела. Он мягко сжимает кожу на бёдрах, медленно проникая к ней длинными пальцами, и так же плавно стягивает мои джинсы. Когда ему не удаётся от них избавиться, Тэхён решительно переворачивает меня на спину, нависая сверху. — Нельзя, — шепчет он, кусая ключицы, почти хрипит; я чувствую возбуждение Тэхёна и чуть ухмыляюсь тому, как он пытается этому противостоять. — Хочешь всё прекратить? — отвечаю ему, оставляя красные следы на шее, Тэхён замирает на секунду, и я почти чувствую его нервную дрожь на себе, но узнаю ответ, как только он начинает резко меня раздевать. — Попробуй, — от возбужденного, горячего шёпота Тэхёна у меня темнело в глазах, и я кусала его губы, чтобы туман рассеялся. Избавив меня от одежды, Тэхён прильнул к груди, сжимая её ладонями, и губами провел дорожку до низа живота, я притянула его ближе к себе, чтобы чувствовать всем телом, как сильно он возбуждён, и из Тэхёна вырвался отчаянный, глухой стон. — Чёрт, — он внезапно остановился и почти отскочил, ладонями ударяя себя по щекам, словно пытаясь избавиться от помутнения, — Нам нужно держать себя в руках. Тэхён вылетел из комнаты, прежде чем я успела что-либо сказать, да и вряд ли смогла бы. Я завернулась в одеяло и выдыхала на счёт несколько раз, чтобы успокоиться. Моё грёбанное терпение иссякло, и руки нервно дрожали, потому что Тэхён, ещё один ублюдок, динамит меня и ведёт себя, как последнее дерьмо. К моменту его возвращения я почти полностью оделась и спиной чувствовала, что он зашёл в комнату, но не решается подойти ближе. — Надеюсь, ты себя удовлетворил, — я оборачиваюсь, бросая в него футболкой, потому что он всё ещё оставался наполовину раздет, и уверенно иду к выходу мимо него. — Лин-а, стой, — Тэхён дергается с места, хватая за локоть, я ударяю его по руке, едва сдерживая крик, — Умоляю, давай поговорим. — Ты так боишься его потерять. Боишься, что это причинит ему боль, — мне впервые так сильно хочется ударить Тэхёна, хочется, чтобы его лицо исказилось от боли, — Но на меня тебе, видимо, глубоко наплевать. Его глаза незначительно расширились, но взгляда он избегал и молча проглатывал слова. Решив, что большего мне не дождаться, я пошла к двери. — Мы познакомились с ним на крыше. Тогда я перевёлся в школу совсем недавно, у меня было мало друзей, — Тэхён остановил меня своим мягким, шёлковым баритоном, я замерла на месте, давая ему шанс договорить, — Юнги всегда был сильным и популярным. Поэтому, увидев его на крыше, я решил, что он курит втайне ото всех, просто прячется, — он усмехнулся, и я обернулась, встречаясь с ним глазами, — А потом он шагнул вперёд. Лин-а, он вознёс свою ногу над землёй. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сложить все карты, я не верила, я не могла подумать, что Мин способен так поступить. — Ты остановил Юнги, когда он пытался покончить с собой? — Я ничего не делал, — продолжил Тэхён, — Просто встал рядом с ним и сказал, что у наших жизней одинаковая ценность. А значит, я могу умереть вместе с ним. — И что сделал Юнги? — Он засмеялся. Сказал, что моя жизнь теперь в его руках, — Тэхён заглядывал прямо в глаза, ища прощение, оправдание, но я с трудом принимала его слова, — Когда мы вышли оттуда, он сказал, что отныне его жизнь – в моих руках. Я впервые задумалась об отвественности за спасение. Говоря об отношениях спасателя и жертвы, я всегда считала, что это жертва остаётся обязанной до конца своих дней, но никогда не задумывалась о том, что человек, сохранивший чью-то жизнь, должен продолжить заботу. Образ Юнги перевернулся в моей голове, но Тэхён, этот упрямый дурак, которому нимб скоро свалится на голову, выводил меня из себя. — Почему он хотел умереть? — спрашиваю я, как только Тэхён замолкает. — Не думаю, что могу рассказать это. Я киваю, вспоминая о том, что жизнь Юнги всегда остаётся тайной, и для меня закрыт доступ к его душевным беспокойствам. Но то, что Тэхён собрался заботиться о нём до самой смерти, казалось мне дикостью. — Ты не можешь вечно оставаться мамочкой для него, — я злюсь, чертовски злюсь на то, что мои чувства стоят ниже чувств Юнги; мне становится душно от того, что я уже одета в пальто и от накатившей ярости, — Чёрт, Тэхён, он наверняка даже не помнит об этих словах. Я изо всех сил старалась быть как можно менее резкой, но хотелось закричать — мне не нужны дурацкие объяснения, просто перестань слушать Юнги. Больше никогда не слушай его. — Я не буду бороться за нас в одиночку, — продолжаю я, Тэхён опустошённо смотрит на меня, не шевелясь, — Юнги ясно дал мне понять, что не собирается остановиться, и знаешь что? Я больше не буду его останавливать. — Я знаю, как тебе тяжело, милая, — милая: так сегодня говорил Мин, а Тэхён, кажется, выдавливает слова из себя, я вижу, как он приближается, и отхожу назад, ко входной двери, потому что от его прикосновений – головокружение, а металл охладит мой разум, влюблённый во внеорбитные тэхёновские глаза, — Но и ты знаешь, ради чего это все. — Больше не знаю, — перебиваю я, — Я задолбалась проходить всё это одна. Ты можешь продолжать наблюдать со стороны, — Тэхён тянется руками, но я не дам, не позволю себя смутить и хватаюсь за ручку двери, — Тебя ведь так это устраивает. — Блять, да я ненавижу видеть вас вместе! — он слишком близко: всё заново; ударяет рукой по двери над моей головой, я отворачиваю лицо в сторону, ведь Тэхён — все ещё без футболки, крепко сжимает её в свободной руке, а я, как ненормальная, задыхаюсь в пальто, — Ты не представляешь, каких усилий мне это стоит. — Что ты будешь делать, если Юнги, в отличие от тебя, захочет видеть меня в своей постели? Тэхён отворачивается от моих слов, как от пощёчины, злостно кусает губу, я знаю, что он в бешенстве, но сдерживается, потому что чувствует себя виноватым. Я сильно кашляю, и это даёт ему дополнительное время, чтобы успокоиться. — Что будешь делать, если влюблюсь в него так, как он хочет? Он смотрит в глаза, и я наконец вижу то, что хотела — боль в его лице. Тэхён проводит ладонью по моей щеке, и я уже знаю, что он вот-вот притянет меня к себе, чтобы убрать все сомнения, и снова раскашливаюсь. — Заразилась от тебя, — бросаю я, отталкивая Тэхёна, чтобы открыть дверь, — Знаешь, я даже общей болезни с тобой радовалась, как подарку. Тэхён успевает схватить меня за руку, пока я не скрылась за дверью, и мягко прижимает к себе со спины; я вдруг почувствовала, что нуждаюсь в освобождении. — Скажи мне, что я один, — шепчет Тэхён, — Скажи, что есть только я. — Я люблю тебя, Тэхён, но ведёшь ты себя, как мудак, — я силой выбираюсь из его хватки и на дрожащих ногах бегу вниз по лестнице, покидая душную вселенную. * Подходя к дому, я замечаю пропащего без вести: Чонгук изящной походкой покидает мой подъезд, я едва успеваю его догнать, пока он не перешёл дорогу. — Ну и где мы пропадали столько времени? — Чонгук оборачивается на мой голос и широко улыбается, раскрывая руки навстречу. — Заходил к тебе только что, а тебя нету, — Чонгук последовал за мной к подъезду, — Я искал работу, — гордо отвечает парень, и я разрываюсь в смехе. — Быть такого не может, — Чонгук хмурится в ответ на мои смешки, и я решаю успокоиться, — И как успехи? — Только что заходил к Юнги, он устроил меня в свою компанию, — я удивлённо вскидываю брови: Мин сегодня не перестаёт удивлять, — В смысле, в компанию своего отца. — С чего бы ему тебе помогать? Чонгук медлит с ответом, полагаю, он сам не имеет понятия. — Мы же всё-таки были в одной команде, — он находит возможный ответ, пожимая плечами, я улыбаюсь, сомневаясь, что у Мина нет своих причин. — Зайдёшь? — я киваю в сторону подъезда, но Чонгук отрицательно машет головой. — Нужно забрать Намджуна из аэропорта, он только сегодня возвращается от родителей, — объясняет Чонгук, — Кстати, ты в курсе, что первой пары не будет? Я удивляюсь, вспоминая, что первая пара — занятие придурка Дже. — Почему? — Говорят, Дже сильно избили. Даже нос, кажется, сломан. Прощаясь с Чонгуком, я скрываю своё потрясение: тысяча страшных мыслей, навеянных этой новостью, вертится в моей голове. Мин забрал мой доклад и выглядел слишком нервным сегодня, но не стал бы он жертвовать своей безупречной репутацией ради меня? Нет. А эти внезапно появившиеся «дела» не были связаны с Дже? Нет. Я вспоминаю разбитое лицо Джиёна, угрозы в сторону Джина, но ведь Юнги не настолько сумасшедший? Нет. Мин не такой страшный человек. А Дже — чертов извращенец, наверняка нажил себе кучу врагов за свою жизнь. * Проведя весь вечер в квартире Тэхёна, я совсем забыла закупить продукты, а потому была вынуждена идти в супермаркет поздно вечером. На обратном пути я сталкиваюсь со взрослым мужчиной, ошивающимся у двери Юнги, чуть киваю ему головой, пока он провожает меня взглядом. Мужчина был одет в дорогой костюм — это видно с первого взгляда, я застреваю на его золотых часах, смутно догадываясь об их бешеной цене. Он внезапно дергается, чтобы помочь удержать пакеты с продуктами, я выдавливаю смех и благодарю его. — Извините, а Мин Юнги живёт в этой квартире? — спрашивает мужчина, я тупо хлопаю глазами несколько секунд, будучи неуверенной, можно ли ему выдавать такую информацию. — Да, — я решаю, что Юнги – мальчик не маленький, а значит, всё сам решит. — Если у вас будут какие-то проблемы, позвоните, пожалуйста, — мужчина протягивает мне визитку с номером и сразу уходит, спускаясь по лестнице, я не успеваю даже спросить его имя, ведь оно не указано на листочке. Закончив с ужином ближе к полуночи, я уже готовилась ко сну, как по моей квартире грохотом раскатился звук дверного звонка, раз так десять подряд, если не больше. Я нехотя открыла дверь, зная заранее, у кого хватит совести так поздно наведаться в гости. Юнги уже решительно хотел ввалиться в мою квартиру, но я перекрыла рукой путь внутрь, оперевшись на дверной косяк. — Эй, у нас вообще-то занятия, — как только он заговорил, я сразу поняла, в чём дело: Мин пьян, но, к удивлению, ещё держится на ногах. — Какие к черту занятия, Юнги? Ты время видел? Вали домой, — я не желала терпеть его пьяные выходки и была готова захлопнуть дверь, но Мин ухватился за нее рукой, а я не собиралась её ломать. — Я приходил к тебе раньше, где ты была? — Юнги был страшен, когда смотрел прямо в глаза, я невольно поёжилась, будто холодные руки коснулись моего тела. Я совсем забыла о нашей договоренности и даже отключила телефон, чтобы он не сумел меня найти. — Не твоё дело, — бросаю я, — Уходи. — Думаешь, я не смогу узнать? — щурится Юнги, ухмыляясь, выпрямляется, чтобы зайти внутрь, но я встаю у него на пути. — Мне наплевать, — я вспоминаю о ссоре с Тэхёном и решаю, что сейчас нет надобности оставаться милой с Юнги, но мой голос, наполненный страхом, всё равно дрожит. Я пытаюсь вытолкать Юнги на лестничную площадку, но даже с места сдвинуть его не могу. — Я разрешал ко мне прикасаться? — Мин оглушительно кричит, я, ошеломлённая, опускаю руки, замерев на месте, — Янг Лин? — его голос становится тихим, ласкающим, всего за долю секунды меняется, из-за этого мне так страшно, что немеют руки, — Разве я разрешал? Я боюсь пошевелиться, когда Юнги надвигается на меня, и в его глазах появляется тот самый чёрный дым, о котором я думала по ночам. Мин подходит ко мне сбоку и толкает в плечо, я понимаю, что он движет меня к стене, но не могу сопротивляться. — Вот опять ты нарываешься, — нежно продолжает Мин, но мне от этого вовсе не хорошо, и сердце у меня не трепещет, а колени дрожат, да так, что на земле не устоять, — А я хотел мирно позаниматься. Вчерашний вечер повторялся прямо на моих глазах: Юнги обхватил руками мои плечи, я вдруг почувствовала позвоночником стену, и эти самые руки преградили мне все пути к побегу. — Откуда столько сил у больной? — Мин улыбнулся из-под чёлки и приблизился к моему лицу, пальцем проводя по щеке, — Или ты притворяешься, чтобы я тебя пожалел? Я жмурюсь, боясь даже громко сглотнуть, Юнги продолжает гладить меня по щеке, щурясь и заглядывая в глаза с разных сторон, играется со мной, как с манекеном. — Ты же хочешь меня, Янг Лин, — Юнги громко усмехнулся, когда я попыталась выбраться, и прижался грудью, — Посмотри, ты влюблена в меня по уши, — я отчаянно пыталась вздохнуть, отворачивая голову, но Мин держал за подбородок и продолжал неистово смотреть в глаза, — Зависима точно так же, как я. — Да я тебя ненавижу, — вырывается у меня сквозь зубы, секунда — и я вижу дикие, безумные глаза Юнги, от которых сердце уходит в пятки. С таким глазами он избивал профессора. Это он. Мин внезапно хватает за шею так, что я больно бьюсь головой об стену и пытаюсь схватить ртом воздух, у меня темнеет в глазах, и вдруг кажется, что я сию же секунду повалюсь на пол. — Попробуй повторить ещё раз, — злостно шепчет Юнги, сжимая сильнее, я пытаюсь ударить его рукой, но он ловко уворачивается. — Отпусти, придурок, — я пугаюсь от собственной хрипоты, кажется, Мин чуть ослабляет хватку, и я больше не задыхаюсь, лишь чувствую боль в области горла. — Кто научил тебя так разговаривать, — Юнги проводит губами по моим губам, но не целует, я лишь чувствую его тепло, его запах и качаюсь из стороны в сторону, будто одурманенная наркотиками. — Отпусти, прошу, — выдыхаю я, умоляя глазами, Мин усмехается и качает головой. — Мне страшно. Юнги вдруг дёргается и мгновенно отпускает меня, я пытаюсь отдышаться и смутно вижу, как дрожат его руки и светлеет взгляд; Мин испуганно смотрит на свои ладони и боится поднять глаза. Мне кажется, что я слышу его тихое «прости». Юнги почти сразу вылетает за дверь, и я медленно опускаюсь на пол, чтобы успокоить ритм сердца. Сумасшедший ублюдок. Ночью я просыпаюсь от грохота за стеной, раскатистого и повторяющегося, пытаюсь игнорировать звуки несколько раз, но всё равно не могу уснуть. Мне вдруг кажется, что произошло что-то ужасное, я вспоминаю рассказы Тэхёна о суициде, вспоминаю мужчину, передавшего мне номер телефона, и решительно встаю, чтобы проверить, что происходит в квартире Юнги. Закрывая дверь, я улыбаюсь из-за иронии жизни: днём я бежала к Тэхену, чтобы избавиться от Юнги, а теперь сама иду к нему. По собственной воле. Так, как он и хотел. Иду, потому что не могу не придти. Я выжила из ума.