Cura te ipsum

      Миндалевидные глаза пронзительно смотрели на замершего от неожиданности Мидориму. Он чуть наклонил голову вбок, ожидая реакцию, которая так и не последовала. Молодой человек неприкрыто изучал Такао: отросшие волосы заправлены в пучок, под дафлкотом хирургический костюм, на ногах кеды, а на голове, вместо ободка, очки. Казунари явно повзрослел и изменился за те пять лет, что они не виделись. Вот только, даже учитывая все перемены, он остался прежним. Брюнет прищурил серо-голубые глаза и наклонился ближе, лукаво улыбаясь. — Т-ты… — наконец смог выдавить из себя Шинтаро. — Нехорошо мусорить, Шин-чан, — он поднял сигарету и выкинул в урну. — Такао, — как же он давно не произносил его фамилию, даже на секунду остановился, чтобы прочувствовать каждую букву, — это ты новый сотрудник? — Да, рад знакомству, ваш новый анестезиолог-реаниматолог, — Казунари поклонился и засмеялся. Мидорима невольно улыбнулся, — давно он не слышал этот смех. — Не знал, что ты учился на медицинском факультете. — Ты и не спрашивал, — Такао опустился рядом с ним. Вдох. Выдох. Дым струился, обволакивая мягкие губы. Шинтаро достал еще одну сигарету и прикурил. «У него глаза цвета сигаретного дыма» — пронеслось в усталых мыслях. Хотелось спросить, почему Такао оборвал с ним все связи, хотя раньше сам искал встречи, но он не мог задать этот вопрос. Не имел права. Хорошим другом его назвать нельзя было. — Ну как ты тут, Шин-чан? Как дела? — прервал раздумья брюнет, заставляя сердце зеленоглазого замирать каждым своим «Шин-чан». — Неплохо. — Ага, вижу, — недоверчиво скривил лицо молодой человек. — Мы развелись, — спокойно сказал Мидорима, стряхивая пепел. — Знаю, Акаши говорил. Поэтому ты так выглядишь? Все будет хорошо, Шин-чан. Здесь столько миленьких медсестер и врачей! — широко улыбался Такао. — Не поэтому, — холодно ответил Мидорима, но сразу же попытался смягчиться. — Не в этом дело… Это из-за тебя сегодня был ажиотаж на посту? — Мы просто знакомились! — он наигранно возмутился и выбросил окурок. — Ну, мне пора, Шин-чан, у меня еще два часа до конца смены. Мы обязательно должны как-нибудь выпить после работы! — Такао уже было поднял руку, чтобы попрощаться. — Может сегодня? — неожиданно, даже для самого себя, сказал Шинтаро. Слишком многое хотелось узнать, спросить. Вдруг, если они сейчас попрощаются, это окажется сном или бредом. — Х-хорошо, — удивленно ответил молодой человек. — Вот мой номер, — он протянул визитку, — позвони мне, решим куда пойти… Ой, ладно, — сигнал пейджера прервал его, — увидимся!       Мидорима смотрел ему вслед и сжимал в руках рабочую визитку Такао, со всей информацией о нем: университет, категория, достижения, награды, предыдущее место работы. Он вообще ничего не знал о друге, если Казунари еще таковым себя считает. Годы жизни его прошли мимо Шинтаро. Почему он методично нарушает привычный ход вещей? Врывается ураганом в его личное пространство, прирастает, а потом исчезает. — Такао… — беззвучно, одними губами, снова пробуя на вкус буквы, проговорил зеленоглазый.

***

      После смены, Казунари в спешке собрался и побежал вниз по лестнице — так быстрее. По дороге он застегивал наручные часы, накидывал пальто, и отвечал на смс Шинтаро. Сердце стучало невыносимо быстро, а дыхание сбивалось. «Гипервентиляция? Такими темпами меня доставят ко мне же в отделение» — ухмыльнулся Такао, нащупывая резинку для волос в карманах. Молодой человек вбежал в просторный холл, оставил на посту документы, попрощался с медсестрой, и обнаружил Мидориму, стоящего у кофейного автомата. Он обернулся и пошел в противоположную сторону, время от времени кланяясь знакомым. — Шин-чан, ты что не уезжал еще? — пролепетал запыхавшийся брюнет. — Нет, проще было подождать, — Шинтаро разглядывал лицо Такао, обрамленное темными прядями, свисающими до плеч. — Точно! — Казунари понял причину странного внимания, и снова принялся искать резинку. — Наверное, все-таки, стоит посетить парикмахерскую, — засмеялся он, собирая волосы в пучок. В глазах Мидоримы все выглядело словно в замедленной съемке: смех, прищур серо-голубых глаз, пластичные кисти рук, блестящие волосы. Видимо бессонные ночи и литры кофе дали о себе знать. Молодой человек незаметно нащупал пульс. Только он убедился, что все в пределах нормы, как обнаружил испытывающий взгляд Такао. — Тебе плохо? — он шагнул ближе. — Нет, все в порядке. Пойдем может? — Шинтаро, по привычке, поправил очки. От этого простого жеста Казунари вздрогнул, но тут же натянул улыбку и направился к дверям.       В баре молодые люди нашли тихое, отдаленное место, около высоких окон, за которыми горели тусклым светом фонари. Они присели за столик, заказали виски со льдом и закуски. Звучала приятная, расслабляющая музыка. Раздался высокий, дребезжащий звон хрусталя. — За встречу, Шин-чан, — улыбнулся Казунари и сделал глоток. Мидорима нервно поглаживал грани бокала, пытаясь найти тему для разговора, Такао ехидно улыбнулся и, сжалившись над ним, спросил: — Как жизнь? Что нового произошло за это время? Шинтаро облегченно вздохнул и слабо улыбнулся. — Неплохо. Нового… Почти ничего, кроме развода. Такао… — зеленые глаза распахнулись, молодой человек был в замешательстве. — Ребенок. У меня есть ребенок. — Ребенок? — рука с бокалом застыла в миллиметре от губ. — Вот это я понимаю «новое», — он отмер и улыбнулся. — Да, мы так давно не виделись, что такое прошло мимо тебя. — Мальчик или девочка? Сколько лет? Как зовут? — воодушевленно начал расспрашивать брюнет. — Мальчик, 4 года. Я могу вас познакомить, если ты хочешь. — Конечно хочу! — Такао даже чуть подскочил на стуле от предвкушения. — Ну, мы на выходных с ним пойдем в парк… — тихо сказал Мидорима и отвел глаза к окну. — В общем, если ты хочешь, и у тебя есть время, то можешь пойти с нами. Казунари забавляло то, с каким трудом ему далось это приглашение. — Я пойду, — молодой человек мягко улыбнулся и скинул с лица прядь волос. Шинтаро пытался не показывать своей радости по этому поводу. — А ты… Что нового у тебя? — У меня нет таких важных новостей, как у тебя, — звонко рассмеялся брюнет. — Учеба, армия, работа… Ничего интересного. Родители пытались свести меня с одной милашкой, но я отказался. Все это слишком серьезно, да и я не люблю когда решают за меня. Последние слова больно кольнули Мидориму, но возразить было нечего. — Такао, почему ты… — Шинтаро хотел знать, по какой причине он исчез из его жизни. — Так-так-так, кого я вижу, — около их столика стоял брюнет с густыми бровями и ехидной улыбкой. — Ханамия? Какого хрена? — Казунари удивленно вскочил. — Иди к папочке, Казу, — Макото развел руки, приглашая в объятия. — Да пошел ты! Что ты тут делаешь? Только не говори мне, что ты… «Казу?» — Мидорима ошарашенно слушал их разговор, пытаясь хоть что-то понять. Макото повернулся к нему и оскалился: — О, это же ты! Мистер эмоциональный калека! Зеленые глаза потемнели от накатывающего гнева. — У вас тут что, вечер воссоединения? — Свалился же на наши головы… — Казунари скрестил руки на груди. — Ладно-ладно, дам вам поплакать в объятьях друг друга. Кстати, Мидорима, благодаря тебе у него просто стальной зад! — губы растянулись в противной улыбке. — Что? — выдавил раздраженный Шинтаро. — Он про рикшу, Шин-чан. Ханамия, свали уже! — Увидимся на работе. А если вы налажаете, то и с вашими пациентами я свижусь. — Ты тоже работаешь в нашей клинике? — Мидорима вопросительно посмотрел на Такао и Ханамию. — Ханамия Макото, патологоанатом, — Макото наигранно поклонился. — До скорой встречи. — Опять он, — вздохнул Казунари, опускаясь на стул. — Вы, похоже, близки. — Не сказал бы. — Он даже по имени тебя называет, — слишком грубо сказал Мидорима. — Прости, просто он… — … тот еще придурок, — закончил за него мысль Такао. — Я не разрешал ему называть себя по имени, но его это только веселит. На самом деле он не так плох, как кажется, но характер и манера общения у него отвратные. — Как вы стали общаться? — Мы были одногруппниками и соседями. Шинтаро сглотнул, — все это время пока его не было рядом, с ним был этот тип. Ощущение, будто теперь Ханамия знает о Такао больше, чем он. Повисло неловкое молчание. — Шин-чан, ты занимаешься баскетболом? — Казунари придвинулся чуть ближе, подперев щеку рукой. Мидорима судорожно вздохнул и с сожалением посмотрел на него. — Нет. — Нет времени? Или ты больше не любишь баскетбол? — Я даже не знаю почему. В университете ходил на тренировки, но все шло не так. Потом свадьба, ребенок, работа… — Тебе просто нужен был напарник! — подмигнул и засмеялся брюнет. Шинтаро вздрогнул, ведь Такао озвучил его мысли, от которых он так пытался отделаться. — Возможно. А ты играешь? — Играл, но последние года полтора — нет. В университете состоял в клубе с Ханамией. Я туда ходил без особого энтузиазма, а вот он постепенно вытеснил капитана и занял его место. Под его руководством, команда стала очень сильной и грубой. — Неудивительно, — Мидорима машинально поправил очки. — Ты до сих пор перебинтовываешь пальцы, — улыбнулся Такао. — Хоть что-то неизменно.       Время шло незаметно, становилось поздно, поэтому молодые люди стали неспешно собираться. Совершенно не хотелось идти по домам, но завтра рабочий день. Казунари допил виски, с грохотом поставил бокал на стол и облизнул чуть влажные губы. Мидорима медленно поднялся со стула и, застегнув пальто, достал бумажник. Он настоял на том, чтобы заплатить, Такао согласился, сказав, что в следующий раз угощает он. Уголки губ Шинтаро слегка вздернулись, — будет следующий раз.       Мидорима предложил довезти его до дома. Всю дорогу Казунари трещал о всякой ерунде: цены на автомобили, альбом любимой группы, медсестры из отделения интенсивной терапии, сорт пива, который Шин-чан обязан попробовать, цветы, которые он стал выращивать на веранде. Шинтаро лишь смотрел на него в зеркало, не в силах остановить. Кто бы мог подумать, что он так скучал по этой надоедливой болтовне. Он слушал голос Такао, смотрел на его мимику, жестикуляцию, а внутри растекалось волнами тепло и спокойствие. Они приехали. Брюнет резво выскочил, подмигнул, пожелал спокойной ночи и ушел. Мидорима откинулся на спинку сидения, закрыл глаза, улыбнулся. — Спокойной ночи, Такао.