Cura te ipsum

      Раннее утро. До начала рабочего дня считанные минуты. В кабинете главного врача пахнет кедром и прохладой. Красноволосый молодой человек сидит в своем кресле и подписывает очередную кипу документов, тишину разрезает робкий стук. На лице Сейджуро появляется мягкая улыбка, — знакомая неловкость. Дверь со скрипом открывается, и на пороге оказывается хрупкий молодой человек с каштановыми волосами и карими глазами. Он замирает, опускает голову и поправляет свой халат. — Д-доброе утро, Акаши. Ты сказал зайти… — Доброе утро, Фурихата, — Сейджуро оставил бумаги и встал из-за стола. Он подошел поближе к гостю, изучая каждый сантиметр его лица. — Я так давно тебя не видел. — Просто работа… — он до сих пор не может долго смотреть в эти красные глаза, поэтому отводит взгляд. — Зачем ты берешь дополнительные смены? Мы почти не видимся, — Акаши подходит ближе и обнимает Коки, он чувствует как его тело дрожит. Почти два месяца отношений, а Фурихата так и не привык к близости. — Ак-каши… — Коки вдыхает запах Сейджуро и медленно кладет руки на спину, чтобы обнять в ответ. — Просто я не могу ни на кого оставить лабораторию. — Как начальнику, мне очень импонирует твое ответственное отношение, но как возлюбленному, мне не хватает времени с тобой. Фурихата залился краской, спрятав лицо на груди Акаши. Молодой человек поднял подбородок Коки, улыбнулся одним уголком губ и поцеловал, зарываясь пальцами в мягкие волосы. Вдруг дверь резко распахнулась, и Фурихата подскочил. Только один человек так врывается в кабинет — Мидорима Шинтаро. — Акаши! Ой, простите, что прервал. — З-здравствуй, — Коки ошарашенно смотрел на зеленоглазого и пытался освободиться из цепких рук Сейджуро, но получалось у него не очень. — Привет, Мидорима. Надо повесить замок на эту дверь… — недовольно вздохнул Акаши и отпустил Коки. — Я п-пойду, увидимся, — протараторил он, поспешно ретируясь. — Извини, — Шинтаро привычно упал на кожаный диван в углу. — Ничего. Ты, видимо, познакомился с нашим реаниматологом. — Мгм, и с патологоанатомом, — нахмурился Мидорима. — Понятно, — ухмыльнулся Акаши, прислонившись к краю массивного стола. — Они лучшие специалисты в своих сферах. Ты знаешь, сколько я гонялся за Такао? — Что? — зеленые глаза округлились от удивления. — В университете их считали гениями, поэтому они учились по сокращенной программе. У обоих немереное количество наград и грантов. Когда они окончили университет, получили предложения о работе со всей страны и зарубежья, а Такао даже в горячих точках успел поработать. — В горячих точках? С военными? — Да. Я звал его в нашу клинику не меньше двух лет, но каждый раз получал отказ. И вот недавно он ответил и спросил об условиях. — Такао знал, что я тут работаю? — Я сказал ему это еще в первый раз, это не сыграло никакой роли. Мидорима судорожно вздохнул и, сняв очки, потер переносицу. — Но почему он вдруг согласился? — Не знаю, но я очень рад, что у нас в штате теперь есть такой специалист. Я собираюсь немного изменить отделение интенсивной терапии. — Изменить? Как именно? — У нас и сейчас неплохая реанимация, но я хочу отдать им целый этаж, закупить оборудование и сделать отдельное приемное отделение. Такао один из лучших, процент смертности настолько низок, что граничит с фантастикой. А учитывая то, в каком состоянии к нему привозят пациентов, даже я не могу не признать его способностей. — Впервые слышу, чтобы ты так о ком-то отзывался. А Ханамия? — Его умственные способности всегда были на уровне. Не знаю по какой причине он выбрал именно патологическую анатомию, но скорость и точность его работы говорят сами за себя. — Ты тоже звал его? — Один раз, и он отказался. Вчера же он позвонил мне и сказал что хочет работать в нашей клинике. На следующий день после Такао… — Акаши задумчиво поправил запонки. — Странно. — Да, скорее всего он пришел сюда из-за него. Они учились вместе, может дружат? — Такао и этот ублюдок? — Мидорима, ты думал, что у него не может быть друзей, кроме тебя? У тебя тоже характер не сахар, — улыбнулся Акаши. — Я пойду, — Шинтаро встал и направился к выходу. — Ты же сегодня дежуришь в приемном? — Да. — Такао тоже, — чуть ехидно сказал Сейджуро, скрестив руки на груди. — Удачи желать не буду.*       Молодой нейрохирург, как обычно, делал обход. Он ходил по палатам, разговаривал с пациентами, отслеживал динамику, проверял швы, отвечал на одни и те же вопросы. Практически все делалось на автомате. Пациенты сменялись, лица стирались из памяти, и все что видел врач — диагнозы, симптомы и показатели. Он вышел из последней палаты, выписывая направления в лабораторию к Фурихате. Мидорима практически всегда просил, чтобы именно Коки провел анализ, ведь он проверяет все на несколько раз, не допуская ни малейшей ошибки. Его неуверенность в себе делает его хорошим специалистом. И так считает не только Шинтаро, а вся больница, поэтому Коки приходится нелегко. Он поправил стопку с историями болезни и посмотрел на часы, — пора.       Утром не так много пациентов, поэтому относительно спокойно. Высокий, зеленоглазый врач вошел в просторное отделение с койками и занавесками. Такао разговаривал со студентами, что-то воодушевленно объясняя. Девушки с нескрываемым обожанием слушали его, попутно перешептываясь между собой. Когда Казунари заметил Мидориму, он быстро попрощался со студентами и их преподавателем. — Привет, Шин-чан, — улыбнулся молодой человек, подбежав к посту. — Привет, — Шинтаро протянул ему кофе. — Это мне? — ехидно улыбнулся Такао. — Спасибо большое, так мило с твоей стороны. — Заткнись. — Ну вот, опять ты меня затыкаешь, — хныкнул брюнет. — По-другому ты не понимаешь, — Мидорима быстрым жестом поправил очки. — Да-да-да… Такао сделал глоток кофе и удовлетворенно вздохнул. Вдруг его глаза сузились, он резко встал на носочки и провел кончиками пальцев по воротнику халата Шинтаро, слегка касаясь кожи шеи. Мидорима дернулся в сторону и схватил его за запястье. — Нитка, Шин-чан, — удивленно прошептал Казунари. — Прости, — он медленно отпустил его руку, в которой была черная нитка. — Ничего, ты наверное просто отвык, — Такао неловко почесал затылок. Сердце нейрохирурга билось так сильно, что вот-вот и пробьет грудную клетку. Ладонь и кожа шеи запылали, а по позвоночнику пробежали мурашки. Зачем так остро реагировать на чьи-то прикосновения? Он обеспокоенно посмотрел на Такао, потирающего запястье. — Больно? — немного виновато спросил зеленоглазый. — Да не переживай ты так, все в порядке, — молодой человек наклонил голову вбок и улыбнулся. Пейджеры всего медицинского персонала одновременно запищали, Казунари молниеносно надел маску и перчатки. — У нас гости, Шин-чан.       Брюнет хрустнул пальцами, прикрыл глаза и, глубоко вдохнув, направился к дверям. Раздался громкий вой сирены, на территорию клиники въехали две машины скорой помощи. Как только вывезли первого пациента на каталке, Такао запрыгнул сверху, заменяя парамедика, который не знал как подступиться. Из грудины пострадавшего торчал железный обломок, за каталкой шел ярко-алый след крови, сам Казунари тоже уже был весь в крови. Реаниматолог осматривал и, ни на секунду не прерываясь, слушал информацию о состоянии и принятых мерах, попутно успевая фиксировать инородный предмет и останавливать кровотечение. Из второй машины вывезли еще одну каталку, он окинул взглядом пациента, интубировал и развернулся к Мидориме. — Мидорима-сэнсэй! — Шинтаро стоял как вкопанный, он даже не сразу понял, что Такао обращается к нему. — Мидорима-сэнсэй, он твой! Перелом костей черепа справа, примерно пять сантиметров, кровоизлияние, гиповолемический шок, разрыв бедренной артерии. Парамедики ошарашенно уставились на реаниматолога. Шинтаро пришел в себя и приступил к осмотру, убеждаясь в каждом его слове. Такао громко охнул и вскрикнул на врача скорой помощи: — Это еще что? Вы не удосужились полностью осмотреть грудную клетку! — он разрезал рубашку на мужчине. — Сестра, закажите операционную и вызовите Акаши-сэнсэя. Передайте, что если он отправит кого-то вместо себя, я сам его вскрою! Медсестра испуганно закивала и убежала. Каталку с пациентом и Такао ввезли в лифт, и Мидорима еще некоторое время слышал, как он раздает указания. Сам нейрохирург тоже уже вез пострадавшего в свою операционную.       Хотя пациент и был в ужасном состоянии, Шинтаро достаточно быстро справился, а вот пациент Такао был еще в более ужасающем состоянии. Мидорима переоделся и направился на смотровую площадку соседней операционной, откуда обычно наблюдают студенты и другие врачи. Он вошел туда и увидел, что практически все места заняты. Подойдя вплотную к стеклу, молодой человек наблюдал за Такао и Акаши. Операционная тоже была под завязку забита медицинским персоналом. Казунари повернулся, посмотрел на Мидориму, еле заметно улыбнулся, но тут же отвернулся к наркозному аппарату. Сейджуро поднес скальпель, однако брюнет его остановил и сказал взять левее. Красные глаза на секунду сверкнули гневом, но, обдумав, Акаши послушал его.       Операция длилась около 6 часов. Такао несколько раз вытаскивал пациента с того света, а ближе к концу, они с Акаши уже работали в четыре руки. И вот Казунари посмотрел на мониторы и облегченно улыбнулся. Почти все в операционной были с головы до ног в крови. Сейджуро кивнул и пожал Такао руку, а на площадке восторженно захлопали. Мидориму за это время несколько раз вызывали в приемное, но он каждый раз возвращался и, притаив дыхание, наблюдал. — Как тебе малыш Казу? — Ханамия, что ты тут делаешь? — Мидорима раздраженно повернулся. — Я не мог пропустить такое зрелище. Эх, он не отдал его мне, — ухмыльнулся Макото и ткнул пальцем в стекло. Мидорима только сейчас обратил внимание, что он одет в черный хирургический костюм, на кармане которого была нашивка-паутина, на лице черная маска, а в руках перчатки того же цвета. — Что, нравится мой стиль? — ехидно оскалился Ханамия. — Не особо, — фыркнул Шинтаро. — Как жаль, ведь это он мне подарил этот костюм.       В конце рабочего дня молодые люди стояли в душевых кабинах, смывая с себя пот и чужую кровь. Вид крови стекающей в слив душа — это не то, к чему просто привыкнуть. Сил хватало только на то, чтобы неподвижно стоять под струями воды. В соседней кабинке раздался заливистый смех Такао. — Что такое? — Мидорима повернулся в сторону звука. — Просто дежавю. — Есть немного, — устало усмехнулся Акаши. — Только после тренировок не приходилось смывать чужую кровь, — ответил Шинтаро. — Это да, но свою иногда приходилось, — протянул Такао. Они вышли из кабинок и направились к шкафчикам с одеждой. Такао тряхнул мокрыми волосами, повязал полотенце и начал насвистывать какую-то мелодию, слегка покачивая бедрами. Мидорима замер и уставился на спину Казунари — на лопатке красовалась татуировка. — Что это? — изумленно спросил зеленоглазый. — А, это ястреб, — брюнет подошел ближе и показал. Татуировка была невероятно красивая и изящная, мастер очень реалистично прорисовал крылья и достоверно передал прищур. Шинтаро неосознанно поднес руку к спине Такао и остановился в паре миллиметрах от влажной кожи. Сейджуро удивленно глянул на него, а потом тихо усмехнулся. — Красиво. А ты как думаешь, Мидорима? —  красные глаза были чертовски ехидны. Ох, как же Акаши сейчас нравилось выражение лица Шинтаро. — Да, красиво, — тихо сказал он и отвернулся, нервно поправив очки. — Спасибо! — растянулся в милой улыбке Такао. — Обязательно передам Ханамии.