Cura te ipsum

      Красноглазый молодой человек сидел в черном бархатном кресле и что-то увлеченно рассматривал в смартфоне. На огромной кровати пошевелился комок, закутанный в пуховое одеяло, и Акаши встал и подошел поближе. Большие карие глаза нехотя разомкнулись, и Фурихата резко подскочил, путаясь в одеяле. — Тебе не жарко? — засмеялся Сейджуро. — Ж-жарко, — Коки от стыда пытался спрятаться в импровизированный кокон. — Как спалось? Убери одеяло, — парень немного потянул за край и наклонился, чтобы увидеть лицо Коки. — Хорошо. П-прости. — Не извиняйся. Хочешь принять душ? — А, д-да, хочу, — Фурихата только сейчас обнаружил что одет не в свою одежду и испуганно посмотрел на Акаши. — Что такое? За кого ты меня принимаешь? — Нет-нет! Прости, я просто был немного не в себе, не знаю что мог натворить. — Ничего плохого ты не сделал, — хищно улыбнулся красноволосый. — Плохого? — Коки покраснел, подумав о том, что гипотетически мог сделать.       После душа и сытного завтрака, Фурихата отчаянно пытался вспомнить события вчерашнего вечера, попутно рассматривая огромный загородный дом Акаши. Все вокруг было сделано со вкусом и немного мрачновато: высокие тяжелые двери, резные ручки, окна в пол, хрустальные люстры, черный зеркальный кафель. Молодому человеку было немного не по себе от атмосферы дома. — Сей, — парень отвлек его от мытья посуды, — я мало что помню о вчерашнем вечере, поэтому прости меня, если я что-то не то сделал. — Хм, но ты ничего не сделал. Когда мы приехали, я раздел тебя, — Коки беззвучно вскрикнул, — переодел, и ты уснул. — П-прости за доставленные неудобства, — тараторил покрасневший молодой человек. — Я уже говорил тебе, что не надо извиняться, лучше просто говори «спасибо». — С-спасибо… — Не за что, — Акаши скинул фартук на каменную столешницу и подошел ближе. — Сей? — Встань. Красноглазый потянул Фурихату на себя и огладил его руки. — Что? П-почему так внезапно? — Внезапно? Я уже долгое время сдерживаюсь, но если ты против, я не буду к тебе прикасаться, — Сейджуро шагнул назад и отпустил его запястья. Коки зажмурился и прикусил губу. — П-прикоснись… — почти беззвучно прошептал он. — Что? — плотоядно улыбнулся красноглазый. — Прикоснись, Сей, — Фурихата покраснел так сильно, что ощущал, как его лицо горит. Акаши неожиданно схватил его и притянул к себе. Он остановился в паре миллиметрах от губ Коки и посмотрел прямо в карие глаза, обжигая кожу горячим дыханием. Фурихата покрылся мурашками, ноги начали подкашиваться от одного лишь взгляда. Наконец расстояние сократилось до нуля. Сейджуро прикусывал мягкие губы почти до крови, болезненно вздыхая. Разум и самообладание покинули их. Коки не помнил как он оказался в одной футболке, как они оказались на кровати в спальне, как он снял с Акаши рубашку, как недовольно вздыхал, когда их губы разъединялись. Сейджуро не помнил как вжимал его в стены, как нес на руках, как срывал мешающую одежду, как кусал нежную светлую кожу. Одна страсть на двоих, ничто не могло прервать их, оторвать друг от друга. Желание, боль, наслаждение, шепот, прерывистое дыхание, поцелуи.       Красноглазый запускал руки в мягкий шелк волос возлюбленного, поглаживал упругую кожу и, не без наслаждения, наблюдал за смущенным румянцем на его щеках. Фурихата осторожно, словно прикасаясь к божеству, положил ладонь на его грудь, ощущая гулкое сердцебиение под ней. Акаши взял его руку, поцеловал пальцы, и приложил обратно к груди, прижимая сильнее. — Я люблю тебя. — С-слышу, — темп сердца Сейджуро был ускоренным и сбивчивым, — я тоже люблю тебя. — Знаю. Тишина в комнате не была гнетущей, она обволакивала, успокаивала. Время словно остановилось, давая двум влюбленным больше ценных секунд вместе. — Фурихата Коки. — Ч-что? — молодой человек немного напрягся. — Пообещай, что не оставишь меня. Фурихата приподнялся, легкое покрывало соскользнуло с его плеча, он обеспокоенно посмотрел на Акаши и неловко коснулся его лица. — Я не оставлю тебя, — он хотел возмутиться, спросить, почему он просит о таком, но обеспокоенный взгляд красных глаз заставил вздрогнуть все его нутро. — Не оставлю. — Помни, что ты принадлежишь не только себе, — Сейджуро приблизился к его лицу. — Я знаю. А Вы собственник, господин Акаши, — улыбнулся Коки. — А Вы осмелели, господин Фурихата, — кареглазый пискнул от укуса в плечо и засмеялся. Акаши прижался лицом к ключицам и вдохнул запах его кожи, от чего она тут же покрылась мурашками. — Ч-что т-ты делаешь? — прерывисто прошептал Коки. — Ты так приятно пахнешь, хочется укусить. — Но ты и так уже искусал меня, — он покраснел, указывая на свою шею и грудь. — Прости, но сейчас я сделаю это снова. Они еще долго валялись на огромной кровати, разговаривая шепотом, несмотря на то, что были совершенно одни. Акаши внимательно слушал истории Фурихаты, отвлекаясь лишь на его губы, а Коки отчаянно пытался скрыть румянец на своих щеках, появляющийся от каждого взгляда и прикосновения.       Два молодых человека гуляли по саду, залитому закатными лучами солнца, один увлеченно разглядывал все вокруг, а другой улыбался, наблюдая за ним. Хоть дом и был небольшим, конечно же для семьи Акаши, для других он казался огромным, сад был поистине впечатляющим. Садовник ухаживал за ним с трепетом и особой любовью, это было видно по цветам и деревьям, благоухающим и цветущим, но одна часть была неприкосновенна. Фурихата замер и судорожно вздохнул, всматриваясь в огромный участок заднего двора, залитый алым цветом. — Ликорис? — шатен шагнул ближе, касаясь кончиками пальцев цветов. — Да, мы с… — Сейджуро хотел объяснить почему «цветок мертвых» произрастает в его саду. — Прекрасно… — улыбнулся Коки. — Мне нравятся эти цветы. — Нравятся? Ликорис же называют цветком мертвых. — Какая разница как его называют? Разве они не прекрасны? — Их запах не особо приятен. — Правда? А мне он всегда нравился. Может у меня дурной вкус, но эти цветы — одни из моих любимых. Сейджуро стоял, наблюдая за Фурихатой, вдыхающим едкий аромат, его улыбкой, и вспоминал мать, которая и дала прорасти этому небольшому полю. «Сейджуро, разве они не прекрасны?» — звоном проносилось по памяти. — Эх, когда у меня будет собственный дом, тоже выращу их! — увлекся Коки. Акаши улыбнулся, подошел ближе и поцеловал макушку, сидевшего на корточках молодого человека. — У тебя уже есть все эти цветы. Все мое — твое. — Ч-что? — Коки отшатнулся и встал. — Это неравный обмен. — Равный, ведь ты принадлежишь мне, разве нет? — Это так, но… Красные глаза сузились, а сильные руки притянули его ближе. — Что? — Н-не думаю, что это справедливо, мне достаточно просто быть с тобой. — Мне тоже. Спорить с Акаши было практически невозможно, особенно тогда, когда он уже все решил, поэтому Фурихата лишь мягко улыбнулся и промолчал. Издалека раздался детский смех и крики, шатен удивленно посмотрел на хозяина дома. — Здесь рядом набережная, когда тепло, там довольно людно. — Мы сходим? — карие глаза заблестели от энтузиазма. — Да, но мне еще надо созвониться с партнерами, не знаю насколько это затянется. — Наверное стемнеет уже… Ничего, в следующий раз сходим. — Тут рядом, можешь пойти, а я сделаю пару звонков и присоединюсь. Коки задумался, ему не очень хотелось идти без Сейджуро, но любопытство так и плескалось в нем. — Хорошо, я буду ждать тебя. Акаши объяснил как идти, наказал звонить, если потеряется, накинул свою ветровку на его плечи и поцеловал в лоб. — Я постараюсь побыстрее, будь осторожен. — Угу, собираешь меня как моя мама, — улыбнулся Коки. Красноволосый ущипнул его за щеку. — Купи мне лимонад. — Как скажете, господин Акаши, — Фурихата откланялся и вышел за калитку.       Вой сирен. Крики. Песок. Вода. Стеклянная бутылка лимонада. Налившиеся свинцом руки давят на хрупкую грудную клетку. Раз, два, три, четыре, пять… Выдох. Холодные синие губы. Шум. Молодой человек с красными волосами, нависающий над бездыханным телом. «Он прыгнул за детьми упавшими с дамбы, там была воронка» — шепотом говорила напуганная женщина. Раз, два, три, хрустнули под руками сломавшиеся от СЛР* ребра, а из красных глаз беспомощно потекла соленая вода. Раз, два, три, четыре… «Но он спас аж две жизни, если умрет, то…» — молодой человек пытался не слушать, продолжая отчаянно считать. — Давайте я помогу, я врач! — в который раз кричал мужчина в форме скорой помощи. — Заткнитесь, просто заткнитесь! — рявкнул Акаши на него и толпу зевак. Двое испуганных, промокших до нитки, мальчиков, съежились и снова заплакали. — Вы позвонили по номеру, который я вам дал? — Д-да, позвонил, они в пути. — Вот и не мешайте! Раз, два, три… Песок и мусор поднялся в воздух, оглушающий шум лопастей вертолета разгонял столпившихся людей. Еще до посадки, на землю спрыгнул брюнет, с огромной сумкой наперевес. Он растолкал людей, открыл укладку и на секунду замер, оценивая ситуацию. — Акаши. — Раз, два… — только и было слышно шепот, срывающийся с потрескавшихся губ. — Акаши, я здесь! — Казунари вцепился в его руки и оторвал от грудной клетки. — Дай мне начать. — Такао… — Не надо, мне по рации сказали, сколько он находился под водой, — брюнет уже достал мешок амбу*. — Клиническая смерть. — Я знаю. — Я должен был это озвучить, — Казунари засек время и достал реанимационный набор. Подбежали остальные сотрудники реанимационной бригады и попросили Акаши отойти. — Такао. — Я понял. — Такао, — красные глаза пристально смотрели на него, а рука до синяков сжала предплечье. — Я понял, Акаши, понял! Все сделаю! — вскрикнул брюнет, забирая электроды дефибриллятора из рук медсестры. — Отошли! — вся бригада подняла руки. — Разряд! Фибрилляция! — Отошли! Разряд! Сейджуро сел на корточки и сжал свою голову, сзади на его плечи опустился плед. — Ты тоже здесь. — Да, пойдем в вертолет, Такао справится. — Откуда такая уверенность? — повысил голос Акаши. — Не ты ли говорил, что он один из лучших? И ты знаешь почему я здесь. — Пять минут*. — Да, в отделении уже все готово для обследования. — Еще! — было слышно выкрики Казунари. — Пошли, — Мидорима поднял его за предплечье, но Акаши не сдвинулся с места, он просто стоял и смотрел, как Такао боролся за ускользающую жизнь Фурихаты. — Разряд! — медсестра снова что-то ввела ему в вену, по указу реаниматолога. — Фибрилляция! Отошли! Разряд! Тишина. Брюнет смотрит на монитор, прикусив до крови губу. — Синусовый ритм! Забирайте его!       Отработанными движениями молодого человека положили на носилки и отнесли в вертолет. Акаши и Мидорима зашли следом и сели напротив Такао, не сводящего глаз с мониторов, в его руках было несколько наполненных шприцов наизготове. Было слышно лишь невыносимо громкий гул лопастей и голос медсестры, которая вслух объявляла все показатели. Пустые красные глаза пристально смотрели на грудь Фурихаты. За врачебную практику Сейджуро не раз сталкивался с реанимацией, но видеть Коки с бледной кожей, синими губами и пальцами, ожогами на груди, с переломами ребер — это слишком. — Я сломал ему ребра, — было очень шумно, но Мидорима прочитал по губам. — Это нормально, при правильной реанимации, ты и сам знаешь. — Они хрустнули прямо под моими ладонями, — Акаши сжал дрожащие руки. — Акаши, я должен спросить насчет доверенности. — Я доверенное лицо, мы оформили все документы в прошлом месяце. — Хорошо, — Мидорима не говорил о своих предположениях, но уже понимал, что предстоит пережить Акаши, а сам Сейджуро просто не хотел об этом говорить. — Акаши, — никто из бывших спортсменов не вспомнил о субординации, они так и обращались друг ко другу без кейго, — его состояние стабильно, но без стимуляции мы его теряем, — прокричал сквозь шум брюнет. — Когда мы его доставим в мое отделение и подключим к аппарату жизнеобеспечения, можно будет думать, что делать дальше, — Казунари единственный кто сказал это вслух. Кома.