Забыть всё то, что было до утра...

Eins. Раз. Zwei. Два. Drei. Три. Vier. Четыре. Fünf. Пять. Ich werde dich suchen... Я иду тебя искать... Сплошные стволы деревьев. Ветки. Мокрый хрустящий хворост под ногами и косматые лапы елей, то и дело норовившие поцарапать лицо. Всё это давно смешалась в глазах молодой русской разведчицы, уже около часа бежавшей без остановки. Спотыкаясь и падая, сдирая в кровь колени и расцарапывая ветками лицо, Катя ни на минуту не прекращала бег, всем своим телом ощущая дрожь, вызванную приближением немцев. Пол часа назад до Соколовской доносились лишь тихие голоса, которые постепенно всё отчётливее превращались в немецкую речь. Чуть позже послышался лай собак. А сейчас вдалеке уже можно было заметить десятки оранжевых огоньков - фонарей и местами факелов, с которыми отряд нацистов преследовал светловолосую девушку. Соколовская знала, что её вскоре настигнут. Знала, что не сможет бежать так более ещё тридцати минут. А так же понимала, что остановиться - значит умереть... Ненароком запнувшись об очередную корягу, Катя, не успев опомниться, вдруг кубарем полетела вниз с какого-то оврага, отбивая себе остальные участки тела, которое уже итак изрядно ныло, прося об отдыхе. Слетев со склона, русская с трудом разлепила глаза, чувствуя острую боль в левом боку, и тупую в правом колене. Кое-как поднявшись, Соколовская, не без усилий сфокусировав своё зрение, в то время как в глазах её всё двоилась (видимо, от сильного удара головы об камень), поняла, что угодила она прямо в ручей с холодной ключевой водой. Водой... Вновь наклонившись вниз и набрав в ладони прозрачной жидкости, Катя, жадно опустошив своеобразный "ковш", сделанный из собственных рук, вновь зачерпнула пригоршню воды, отправив её вслед за первой. Тяжело выдохнув, девушка вдруг опомнилась. Немцы... Погоня... А ведь водой собак вполне можно сбить со следа! Не долго думая, Соколовская, специально пройдя вниз по ручью, чуть изменила направление, решив добраться таким образом до леса, хоть и увеличив тем самым расстояние. В конце концов, лучше уж так, чем в Третий Рейх... И снова бег. Счёт времени разведчица уже давно потеряла. Она просто бежала, как затравленная волчица, каждую минуту оборачиваясь и озираясь по сторонам, - нет ли рядом немцев. Наконец, окончательно выбившись из сил, русская перешла на шаг. Обвив рукой ствол могучей ели с, судя по всему, вековыми корнями, Соколовская закрыла глаза, в то же время смыкая сухие губы. Тьма... Такая желанная. Такая недалёкая... Решив дать ногам отдохнуть, светловолосая девушка оперлась спиной о широкий ствол и стала восстанавливать дыхание. Прошло какое-то время. И вдруг Катя услышала хруст ветки, прямо у себя за спиной. Соколовская моментально открыла глаза, среагировав на звук, но... Было уже поздно. Мужская рука в чёрной перчатке закрыла её рот, в то же время притягивая девушку к себе и не давая никаких шансов на отступление... Однако, прежде, чем Катю куда-то поволокли, она услышала над собой голос, который звучал на удивление не как обычно, твёрдо и громогласно, а на сей раз очень тихо, почти шёпотом, но в то же время так устрашающе... - Vergebens hast du es geschafft, Schatz. (Зря ты это сделала, милая.) Сердце Кати после этих слов пропустило очередной удар. Ровно секунда понадобилась ей для того, чтобы осознать всю никчёмность данной ситуации. Ведь это был голос Ягера... *** ...Грубо втолкнув Соколовскую в кабинет, закрывая следом за собой дверь, Ягер в бешенстве прижал девушку к стене: - Wie kannst du es wagen? Wie kannst du es wagen, mir nicht zu gehorchen?! Russische Schlampe, stellst du dir überhaupt vor, was ich mit dir machen werde?! (Как ты посмела?! Как ты посмела меня ослушаться?! Русская сучка, да ты вообще представляешь, что я с тобой сделаю?! - гневно прожигая девушку взглядом своих от злости синих омутов, Ягер, отойдя на шаг назад, зарядил весьма не слабую пощёчину Кате, не рассчитав свою силу и не контролируя эмоции, так как на лице светловолосой почти тут же загорелся розово-красный след ладони. ) Встряхнув девушку, которая, казалось, лишилась языка, поскольку всё время дороги молчала, да и при ударе не проронила ни звука, Клаус яростно порвал на ней со спины платье, в то же время наблюдая за неровным дыханием Соколовской. Молчание. Долгое. Томительное. Разведчица старалась не смотреть в глаза немцу, а тот, в свою очередь, сканировал каждую часть её тела, в то же время пытаясь подавить бурю внутри себя. И, наконец, мужчина нарушил молчание, торопливо начиная подкуривать трубку и не сводя глаз с Екатерины: - Jetzt nimmst du ein Bad, wäscht den ganzen Schmutz ab, und dann reden wir. ( Сейчас ты примешь ванну, смоешь с себя всю грязь, а потом мы с тобой поговорим. - членораздельно произнося слова как для умственно-отсталой, полковник, подойдя к военнопленной, выпустил той дым прямо в лицо, после чего, открыв рукой дверь в ванную комнату, взглядом пригласил туда войти. Мысленно уже попрощавшись с жизнью, Соколовская решила, что глупо было бы сопротивляться. Можно было считать, что Катя уже труп. Вот только... Для чего тогда все эти прелюдия и разговоры? Пройдя в ванную, Катя посмотрела в зеркало, понимая, что видит себя последний раз. И вдруг вспомнила маму. Отца. Брата. Ивушкина с отрядом танкистов, которые, судя по всему, смогли утереть нос немцам. И улыбнулась сквозь слёзы, в какой-то степени понимая, что жизнь её прожита не зря. Она помогла Ивушкину. Отомстила за семью. Воевала за свою Родину. Спасла жизни многих людей на фронте. Вот только, очевидно, судьба решила, что дальше жить Кате было незачем... С этими мыслями Соколовская включила кран и села на край ванны, смотря на то, как вода заполняет углубление и постепенно увеличивается в своих объёмах. Наконец, выключив поток струй, девушка скинула с себя оставшуюся одежду и погрузилась в объятия тёплой (даже слегка горячей) воды. Проведя кончиками пальцев по гладкой прозрачной поверхности, Соколовская предалась своим любимым воспоминаниям. Колыбельным мамы, смеху лучшей подруги, подколам брата и улыбке Коли... *** Разведчица моргнула, в то же мгновение почувствовав, как две капли солёных слёз упали на разодранную в кровь коленку. Отведя взгляд от воды, Соколовская вдруг увидела бритву Ягера, лежавшую на самом краю умывальника. Секунда. Десять секунд. Минута... Светловолосая девушка как в замедленной съёмке тянется к лезвию, которое вскоре уже оказывается в её руке. "Лучше уж умереть от собственной руки, чем от немецкого автомата, видя перед смертью Ягера." - пронеслось в мыслях зеленоглазой девушки, которая, уже поднося к венам бритву, вдруг впервые за свои 17 лет поняла, как хочет жить. Как хочет видеть солнышко. Бегать босиком по зелёной траве и улыбаться людям. Как хочет есть по утрам тосты с джемом и просыпаться где-нибудь на рассвете, встречая первые лучи солнца. И как хочет любить. Любить и быть любимой. Как хочет купить себе какое-нибудь модное советское платье и уехать в нём заграницу... Ах, как много Катя на самом деле хотела. И как много не успела сделать за свои короткие 17 лет. Набрав в лёгкие побольше воздуха и закрыв глаза, светловолосая, решив более не растягивать прощание с миром, резко сделала вертикальный глубокий надрез на левой руке, тут же ощущая жгучую боль на запястье... Неужели это конец?.. Продолжение следует...