Никогда.
Она ушла очень счастливой, как будто собиралась обвенчаться с тем незнакомцем. Девочка проводила пару удивлённым взглядом. Их поведение, их... чувства, любовь, которые невозможно было не заметить, выглядели дико. Как вечно яркие одежды Коё на фоне серости мира.***
Больше всего Накахара жалела, что совершенно не запомнила лица мужчины. Каждый вечер после случившейся трагедии она лежала в кровати и тщетно пыталась воскресить его образ в своей голове, чтобы этот человек пожил ещё немного хотя бы в её памяти… Страшный вопль разбудил Чую той ночью. Где-то внизу, на самом первом этаже раздавались выстрелы, что она в полудрёме приняла за неясные стуки. Визг, от которого сворачивался мозг, нескончаемый, тянущийся, настолько громкий, что кровь застывала в заледеневших жилах, заполнил всё здание. Это будто бы даже кричал не человек. Человек не способен на такой ужас. Чуя, как только её затуманенное сознание наконец прояснилось, вскочила с кровати и понеслась вниз. Такая необходимая ей возможность сделать что-то во благо мафии наконец представилась. Внизу не горел свет. Ослепшим от света глазам не сразу удалось различить картину. Сначала Чуя шла на ощупь, босиком, наступая на что-то мокрое. Похоже, кто-то разлил здесь воду. Но вот глаза наконец привыкли к тьме, а в нос ударил удушливый запах свежей крови. Она была была размазана по стенам чёрными пятнами, волоклась по полу; в ней утопали босые ступни девочки. От предстоящего зрелища побежали мурашки, а ноги и руки начали нервно трястись. Труп лежал на животе с раздробленной спиной, пробитой пулями насквозь, а рядом с ним в конвульсивных рыданиях сжалась женщина. Узнать её можно было только по несомненно дорогому шёлковому кимоно, сейчас всему помятому, порванному и измазанному в густой крови. — Коё! Коё! Чуя орала не своим голосом, позабыв все слова, кроме её имени. Никогда она ещё не называла так госпожу Озаки. Та не реагировала. — Коё, очнись! Ну же, Коё! Чуя попыталась приблизиться к ней, чуть не поскользнувшись на липком полу. Из мертвого тела всё ещё струилась кровь, щедро и густо заливая пол. К горлу подкатила не то тошнота, не то слезы, не то рвущийся наружу крик. — Коё… Женщина не реагировала. На страшное зрелище потихоньку начали сбегаться люди. Им предстала по-настоящему ужасная картина: буквально воющая от отчаяния женщина, дрожащая босая рыжая девочка и багровый труп неизвестного мужчины.***
— Озаки-сан больше не сможет опекать тебя, — кто бы мог подумать, что к девочке лично зайдет Мори Огай. — Она больше не имеет право решать твою судьбу, отныне её признали недееспособной.Какая ирония.
Этот человек не лил мёда на свои слова и не пытался скрыть правду, как это всегда делала Озаки. Только сейчас Чуя поняла, как она скучает по своей «старшей сестре». — Скажу прямо, — девочка в этом не сомневалась, — твоя жизнь больше никому не нужна. Коротким советом решили, что, скорее всего, тебя отдадут на обучение в квартал красных фонарей*. За человека с такой экзотической внешностью там щедро платят. И да, пока что выгоду от твоей души видят только в этом, — он будто хотел поиздеваться. Или же ему действительно было всё равно, какой эффект произведут его слова. — Я зайду к тебе ещё раз в скором времени. Пока, кроме твоего будущего, есть заботы поважнее. Мори Огай зашёл с этим заявлением буквально на несколько секунд. На лице девочки не дрогнул и мускул ни во время режущей своей прямотой речи доктора, ни после его ухода.Ты без-дар-на-я
Кто-то говорил, что жизнь — это книга. С течением времени сменяются страницы, постоянно пишутся новые главы. «Мемуары Йокогамской шлюхи. В главной роли Накахара Чуя — экзотическая райская птичка». Интересно, знает ли Дазай об этом. Интересно, где же он. — Помоги мне! — заорала она, со всей силы ударив лбом о стекло. Горячие, обжигающие слёзы брызнули из глаз девочки, а крик просто растворился в вездесущей тишине. «Почему меня не убили так же, как и того мужчину? Что нужно сделать, чтобы моей кровью тоже покрасили пол?»