***
— Я пойду к Кэт после ужина, — говорит Мэй, разрезая подгоревшую лазанью на три части. Притихшие Питер и Тея переглядываются, прежде чем Питер осторожно подает голос. — З-зачем? — Ну, знаешь, милый… — Мэй загадочно улыбается и подмигивает Паркеру, отчего тот мгновенно краснеет и думает, что Тея сейчас точно сбежит и из его дома тоже, чтобы не ощущать себя под настолько пристальным вниманием взрослого. Слушать подколки мистера Старка и то привычнее — его манера шутить на грани фола уже даже не вызывает удивления. — Тея, детка, ты ведь у нас останешься? Тея тянет вилку ко рту и замирает, склонившись над тарелкой. — Если я не помешаю, то… — Конечно же, оставайся! Ты давно у нас не гостила! Это верно. После Таноса Амидала гораздо больше времени проводит с семьей, чем с Паркером. Но как-то раз они даже выбирались все вместе — Тея, Питер, Мэй и вся семья Амидалы— в кино, хотя закончилось все неловкими шутками от Мэй и отца Теи. До Таноса девушка нередко оставалась у Питера на ночь, и в этом не было ничего особенного, так что Мэй не должна бы кидать Питеру красноречивые взгляды и улыбаться в свою тарелку. Но, отчего-то, сегодня все идет наперекосяк, и Тея прячет глаза и краснеет не к месту. Питер протягивает к девушке руку под столом и уже хочет поймать ее за запястье и сжать, успокоить, когда на всю кухню раздается телефонный звонок. Тея вздрагивает так, словно от него зависит ее жизнь, и Паркеру это не нравится. Мэй берет трубку. — Да? Джейн, здравствуй! Да, у нас. О, не переживай, заночует в комнате Питера, ничего страшного! Питер смотрит на Тею — она делается сердитой и смущенной. И после того, как Мэй заканчивает разговор, выдает сразу же: — Что бы тебе не сказала моя мама, я не вернусь сегодня домой. Питер уже хочет спросить, какого, собственно, черта тут происходит, но Мэй отмахивается, будто не услышала ничего странного. — Конечно, дорогая, оставайся, сколько захочешь. Джейн может не волноваться! — Она и не станет, — скрипит зубами рассвирепевшая вконец девушка. Мэй словно этого не замечает, а Питер всем телом чувствует, будто сидит на пороховой бочке, которая вот-вот взорвется. — Разумеется, ты же с Питером. К тому же, вы оба уже взрослые люди и можете позволить себе что уг… — Мэй! Она хохочет, и Питер, вспыхивая, думает, что перед готовкой его тетя выпила не один бокал вина, возможно, или переобщалась с Тони Старком или же… Но только он хочет отругать ее за длинный язык, как Тея прерывает его негромкой фразой: — Можно, мы будем решать это сами? Она откладывает вилку в сторону и, набирая в грудь воздуха, договаривает свою мысль, будто готовилась к ней полвечера. У Паркера легкие ухают в желудок. — Моя мама считает, что нам еще рано… спать друг с другом, но это совсем не ее дело. Совсем. Повисает молчание, настолько неловкое, что Питер слышит, как часто и тяжело бьется сердце в груди Теи, как слабо, ошарашенно дышит Мэй. Он настолько обескуражен и смущен, что не может ничего сказать, чтобы прервать натянутую тишину. И тут Тея понимает, что не готова продолжать разговор. — Из-звините, я не хотела… Я скоро. — Выпаливает она, вскакивает и, кинув Питеру виноватый взгляд, уходит к нему в комнату. — Господи, что я несу… Мэй тоже смотрит на Питера — его как будто к стулу приковали, руки и ноги ватные, и в голове гулом отзывается монастырский колокол. Мэй кидает в него крекером. — Ой! — Иди к ней, дурень! — шикает тетя. Точно. Да. Пойти к Тее. Вряд ли ей этого хочется, иначе она бы сказала Питеру, но кто он, чтобы спорить сразу с обеими женщинами в своем доме? Так что он покорно идет в свою комнату, плотно закрывая за собой дверь. Тея сидит на его стуле у окна и, уперев локти в колени, смотрит на ночной Куинс. И плачет. Питер в один прыжок оказывается рядом с девушкой, присаживается на колени, поворачивает стул вместе с ней к себе лицом. — Тея, что такое? Почему ты… Что? Она мотает головой, закрывает лицо руками, снова всхлипывает. А потом начинает говорить, так бессвязно, что Питер еле успевает поймать ее мысль и развить дальше. И это заставляет его краснеть, злиться, снова краснеть и смущаться собственного тела. — Мне приснилось кое-что, я хотела поговорить с мамой, а она… Питер, она говорит, что не хочет, чтобы мы были вместе, что вдруг твоя мутация как-то и на мне отразится, и на кого будут похожи наши дети, и не дай бог у нас получатся дети, а ведь это опасно, и… Боже, мы ведь не должны ни у кого спрашивать разрешения, а она ведет себя так, будто лично охраняет мою… Лучше бы я это от миссис Филлипс услышала на уроках сексуального воспитания, а не от собственной матери. Слова льются и льются из Теи вместе со слезами, и Питер чувствует себя так неловко, так скованно, что не знает теперь, имеет ли право сейчас обнять ее и не получить в глаз за это если не от самой девушки, то от ее мамы. Но он аккуратно кладет руки на колени Теи и, не получив еще удара под дых, тянется выше и обнимает ее за талию. — Я не понимаю, что происходит, — сознается Паркер. Тея дрожит в его руках и все еще прячет лицо. — Мама сказала, что, может быть, я должна попробовать это с кем-то другим, с обычным парнем, а не с метачеловеком, и я не хотела тебе этого говорить, потому что ты будешь думать, что она плохая, что она против тебя совсем, а это не так, она просто… Ох, Питер!.. Разрыдавшись окончательно, Тея соскальзывает со стула на колени к Питеру и обнимает его за плечи. Рубашка тут же намокает от ее слез. Питер не знает, что делать и как себя вести — он может успокоить Тею, если она плачет от страха или злится на него или ругает за безалаберность или что-угодно-не-важно-что, но не вот это. Они уже пытались однажды, еще до Таноса, и тогда были слишком смущены и скованны, чтобы что-то у них получилось, и Тея слишком много болтала, не сумев себя успокоить, так что в итоге они просто пережили ночь, полную потрясений. Питер не любит вспоминать об этом, потому что каждый раз думает, что это он что-то сделал не так. И говорили-то они с Теей об этом только раз. А потом случился апокалипсис, и стало совсем не до первых разов и неуклюжих обжиманий. Но теперь выходит, что и Тея пережевывает тот неудачный опыт раз за разом, и даже пытается говорить об этом с родителями. Питер на разговор с Мэй даже не решался, даже не думал об этом. — Эй, Тея, — тихо зовет он девушку, надеясь, что голос у него не сломается, как у малолетнего подростка. — Слушай, я совсем не думаю… Я не думаю плохо о твоей маме. Она просто за тебя переживает, и я ее… Нет, не понимаю, честно. Она не права, и ты это знаешь, я никогда не причиню тебе боль и не сделаю ничего, что могло бы тебе навредить. — Только в камень души попадешь, — вставляет едкое замечание Тея и отстраняется от неуверенного парня. Слез на ее лице больше нет, но она выглядит несчастной. — Чувствую себя грязной, — шепчет она, пряча глаза от Питера. — Будто меня толкают на секс с кем-то незнакомым, а я не хочу, я… Я ни разу даже… Пожалуйста, не думай, будто я с мамой согласна, я не хочу никого, кроме тебя. Это не… — Я з-знаю, — прерывает ее Питер дрожащим голосом. Что бы она ни говорила о себе, уж это он знает. Тея любит его, она сама сказала. Тея уничтожила камень души и почти стерла с лица Земли половину человечества, лишь бы вернуть его. Тея отказалась быть Мстителем, чтобы быть с ним. Так что не может быть, чтобы она могла захотеть кого-то другого, не Питера. В этом он уверен (почти на все 100%). — Я люб-блю тебя, — повторяет Питер вслух. — А ты любишь меня, мы же это… Мы же договорились вроде, да? — Тея всхлипывает и кивает. Паркер облегченно вздыхает. Слава Богу!— Ну вот. Я ни в кого больше влюбляться не собираюсь, а ты? — Н-нет. — Значит, с этим мы тоже разобрались. Наплюй теперь на других, Тея. Какая разница, что говорит твоя мама — даже если она твоя мама, простите меня, миссис Амидала! Он не настолько самоуверен, как хочет показаться сейчас, но Тея неожиданно улыбается. Святые небеса! Он будет строить из себя самого сильного и смелого парня на планете, если это успокоит его девушку. — И нам с тобой не обязательно… вернее, я хочу сказать, что я хочу тебя, очень, но нам не обязательно торопиться, если ты боишься. И мы не должны слушать, что… И я… Мысль на этом заканчивается совсем. Тея быстро-быстро кивает, будто действительно поняла Питера, и наклоняется к нему и целует прямо в губы, и она на вкус, как соленое море и лазанья. И прежде, чем утонуть во всем этом, Питер слышит от нее: — Я приду к тебе в выходные, и, может, мы могли бы…***
Но в субботу все их планы, какими бы неловкими они ни были, рушатся. В квартиру Паркера Питер и Тея возвращаются поздним вечером и ужасно уставшими. Днем на Лонг-Айленде вооруженная группировка вломилась в один из банков, взяла в заложники тринадцать человек и трех детей. Питер перехватил сигнал с полицейских радиоволн, к которым Карен подключала его еще до апокалипсиса. Питер ждал Тею после тренировки, надеясь провести весь вечер с ней, но в итоге провел время, останавливая грабителей. Вместе с Шаровой молнией. Амидала закрыла от пули маленькую девочку с мамой, а человек-паук спас старушку от какого-то гения, примотавшего себе на спину железные щупальца: говорят, это бывший ученый, который недавно потерял жену и сошел с ума. Питер остановил его и сдал на руки сотрудникам правопорядка, но в итоге оказался без вины виноватым — как всегда. Так что домой он возвращается еще и раздраженным не к месту. — Я в душ, — тут же устало говорит девушка, едва сняв костюм. Питер без слов провожает ее взглядом. Ее рюкзак остается в кресле перед диваном, куда Паркер падает и вытягивает вперед ноги. Не так он представлял себе сегодняшний вечер. В квартире Паркера никого, кроме него и Теи: Мэй пообещала, что все выходные проведет у подруги и вернется только в понедельник, Амидала сказала родителям, что заночует у парня. Определенно, они задумывали провести выходные, не отлавливая грабителей банков и сумасшедших ученых… Тея включает воду в душе, напевает себе под нос какую-то песню. Питер улавливает в ней знакомые мотивы и вздыхает. — You got out and said I’m sorry to the vines and no one saw it…* Тея поет эту песню, когда хочет себя успокоить. Сегодня ей досталось: ублюдки-грабители стреляли по заложникам, пытаясь достать «парочку ряженных», и Амидала закрыла своим щитом и детей, и взрослых. Питер отвлекся на нее, так что щупальца ученого-шизика достали его под потолком. Он вылетел в окно, Тея закричала, и Питер на мгновение подумал, что ее задело. Было страшно. — I’m under the gun again…— доносится из-за шума воды в ванной. Паркер думает, что на сегодня с них обоих достаточно эмоциональных потрясений, но тут его взгляд натыкается на распахнутый рюкзак девушки, из которого торчит что-то темно-бордовое. Поддавшись всплеску интереса, Питер тянется к этой вещице, и ему в руки ложится тонкая мягкая ткань. Сеточка с кружевом. Паркер сидит с комбинацией Теи в руках и смотрит на нее с гулко стучащим в груди сердцем — то едва ли не пробивает ему диафрагму. — I need my girl. Питер кладет белье на место, приказывает себе подняться, даже если ему вдруг страшно. Поднимайся, Паркер. Вставай. Он идет в ванную, прекрасно понимая, что после сегодняшнего происшествия Тея запросто может послать его далеко и надолго. Пусть так, у нее есть на это полное право. Но сейчас их разделяет тонкая деревянная дверь, из-за которой слышится голос девушки, и она поет хриплым уставшим голосом: «I can’t get my head around it, I keep feeling smaller and smaller», и Питер, вздыхая, вторит ей: «I need my girl». И открывает ванную комнату с колотящимся в ребра сердцем. — Тея… — выдыхает он сквозь белесый пар. Силуэт девушки виден за полупрозрачной белой занавеской: она поворачивается на его зов и склоняет голову набок. — Питер. Она отвечает так, словно ждала его. А потом, Питеру это вовсе не чудится, не мерещится в сонном бреду, — Тея выглядывает из-за занавески и протягивает к застывшему в дверях Паркеру руку. Питер берет ее мокрую ладонь в свою, дрожащую от волнения, и шагает к Тее, под струи воды прямо в одежде. Она смотрит на него снизу вверх, вся белая, в каплях воды на лице и теле, худая и хрупкая, особенно хрупкая сейчас. Питер опустил бы глаза ниже, но он не может, потому что думает, что испугается — того, что сможет причинить ей, такой беззащитной, боль. Желтые блики переливаются в теле девушки, переходят от рук к шее, бегут вдоль ключицы, проваливаются в живот. Тея устало улыбается замершему перед ней Питеру и без слов просит поднять руки. А потом сама стягивает с него промокшую насквозь кофту, бросает ее им под ноги и встает на носочки, чтобы аккуратно обнять Паркера. Он с трудом может пошевелиться, но явственно ощущает, как прижимается тело Теи к его телу. Кожа к коже. Как и заведено. — Я тебя люблю.— плоско объявляет Питер, втайне радуясь, что голос у него не дрогнул. Тея согласно выдыхает ему в шею. — Знаю, — говорит она сквозь шум воды, что льется теперь на них обоих. — Я люблю тебя. Питер, наконец, берет контроль над собственным телом, отстраняется от девушки и целует ее, прижимая спиной к нагретой паром кафельной плитке. Тело Теи пахнет яблоком, и стискивая ее плечи, Питер чувствует, что она совсем, совсем не боится. ______________________ *The National — I need my girl Обязательно послушайте ее, она потрясающая.