***
Ваканда, четыре дня после возвращения Теи на Землю На вечеринке короля Т’Чаллы в честь очередного спасения человечества все тот же Майлз Моралес наблюдает за абсолютно счастливой, но окончательно поехавшей крышей парочкой — и думает, что его старшие товарищи в этой реальности, слава всем известным богам, вместе. Встречались ли все-таки Тея Амидала и Питер Паркер в его мире?.. Питер и Тея тем временем не разнимают рук и ни с кем особо не говорят: стоят в отдалении от остальных, хоть и являются едва ли не самыми значимыми фигурами этого вечера — особенно после произнесенной Питером речи, которая растрогала даже черствого, казалось бы, дока Стрэнджа. Тея смотрит на парня, ощущая, как всю ее от пят до самых кончиков волос заполняет собой хмельное чувство любви. Сложно стоять на ногах, сложно говорить — язык заплетается, все время хочется только бездумно улыбаться и тут же плакать. Питер высокий, красивый, уверенный в себе. Когда он успел стать таким взрослым, Тея не хочет знать — это случилось в несчастные полгода, пока ее не было, — но теперь он вселяет в нее такое ощущение защищенности, надежности и целостности, что... Мысли обрываются, когда Питер опускает к ней голову. Он ловит ее взгляд, его рот приоткрывается, губы шевелятся. Что он говорит?.. — ...чу тебя. Тея чуть хмурится, пытаясь придумать начало этого предложения. Питер вздыхает, прикрывает на миг глаза. Почему он краснеет? Девушка поднимает руку, проводит теплыми пальцами по его скуле, опускает их на выпирающую из-под ворота ключицу. Какой он худой, никто не замечает словно, как он похудел за эти полгода. Тея отталкивается от стены, которую подпирала лопатками, тянется к парню и обнимает его свободной рукой за шею, заставляет его наклониться к ней. — Что... — начинает Питер, и его вопрос Тея ловит губами, стаскивая языком с кончика его языка. Они стоят в тени, их почти никто не видит — только Майлз изредка кидает на них любопытные напряженные взгляды, но мальчишку можно понять и, наверное, не смущаться так сильно. Тея целует Питера, сжимает одной рукой его вспотевшую ладонь, а второй перебирает волосы на затылке. Питер прижимает ее тело к своему, сперва неуверенно из-за окружающих, а потом — с присущим ему рвением почти отрывая девушку от пола. У него влажные губы с привкусом того странного коктейля, которым его угостил Тони Старк. У него острые скулы, болезненно худые и горячие из-за жара вокруг и в нем. У него рваное дыхание, которое тяжелеет с каждой секундой. Перед тем, как поцеловать Тею еще раз, он задерживает дыхание, словно ныряет на глубину. — ...поговорить, — с трудом выговаривает он, оторвавшись от губ девушки. Тея не краснеет. Не думает о споре между паучками. Не вспоминает людей, которые разделяют сегодня всеобщий праздник. Она смотрит на Питера снизу вверх — как же он вытянулся! — и, прикоснувшись губами к его голой шее и вырвав заполошный вздох из его груди, берет за руку. — Пойдем, — говорит она. Пойдем отсюда. Они покидают зал с гостями Ваканды, думая, что их никто не заметит — хотя Питер чувствует взгляд мальчишки Моралеса и потом расскажет об этом не подозревающей ничего Тее. Сейчас же она ведет Паркера за руку по длинному коридору, ведущему к лифтам. В лифте Питер произносит «наверх» самым хриплым из всех своих голосов, и послушный механизм следует его указаниям. «Наверх»— это на открытую террасу крыши, куда приходят смотреть на ночное небо Ваканды. Тея поворачивается к своему парню, чтобы сказать, что не готова любоваться звездами: — Ты хотел поговорить, но... — начинает она и мгновенно задыхается: Питер дергает ее к себе, сминает в объятиях и целует так глубоко, что кружится голова и подкашиваются ноги. Тея охает, и их языки тут же сталкиваются в распахнутом от удивления рту, и так сладко, так горько из-за странных вакандских напитков, что до сих пор слизывается послевкусие. Питер толкает Тею к зеркальной стене, прижимает ее лопатками к гладкому холоду, прижимается к ней всем телом. Вакандские ткани тонкие, они ничего не скрывают — ни тепла вспотевшего от внутреннего жара живота девушки, ни явного возбуждения Паркера. Если Тея и чувствует себя героиней того популярного скандального фильма, то это ощущение быстро смазывается. Питер не принуждает ее, не властно берет свое, а только целует. Только целует? Сминает ее губы своими, резко выдыхает ей прямо в рот, пока руки живут собственной жизнью: переплетают пальцы с пальцами, скользят по голым плечам к шее и обратно по рукам вниз, перемещаются на талию, чтобы выгнуть податливое тело навстречу себе. Тея отчетливо чувствует, как весь жар скапливается у нее внизу живота и... Механический голос оповещает их, возбужденных и взбудораженных: — Открытая терраса, сорок седьмой этаж. В распахнутые двери задувает прохладный ветер. Девушка его не чувствует, потому что Питер закрывает ее собой. Он стискивает одной рукой голое плечо Теи, второй придерживает ее бедро, так что при желании она может оторвать ноги от пола и остаться на парне, но не делает этого, вспоминая, что в лифте, возможно, есть камеры наблюдения. — Вниз, — выдыхает она в шею Питеру. — Отвези нас на пятый. Двери лифта послушно закрываются и мчат одуревших от страсти подростков на нужный им этаж. Между яростными поцелуями Питера Тея отстраненно думает, что, не сдерживай Паркер себя, они разбили бы зеркало в кабине лифта, а потом краснели, отвечая за это перед королем Ваканды или мистером Старком. Ох, ну сейчас-то зачем о них думать! Питер уже справился с высоким воротничком ее платья: расстегнул застежку на шее, освободил ключицы и теперь проводит по ним горячими пальцами, лишая всякой воли. Тея чувствует себя тающим под солнцем мороженым, зажмуривается, тянется губами в поисках его губ. Они встречаются на выдохе, девушка вяло произносит «Питер», и сердце ее ползет в желудок: Паркер подхватывает ее бедро на свою выпирающую тазовую косточку. Ох... Когда лифт останавливается второй раз, им приходится замереть, прежде чем покинуть возникшую духоту кабинки: Тея соскальзывает на пол, трясущимися руками поправляет задравшийся подол платья, и только потом Питер вытягивает ее в полутемный коридор и ведет за собой знакомой дорогой — к спальне. Ну же, скорее. Тее почти — почти — не стыдно признаться, что она ждала этого момента. Она дрожит, когда Питер останавливается и поворачивается к ней, решительный, с осоловевшим взглядом; она дрожит, когда он вновь целует ее, сжимая руками ее голову и почти не оставляя им обоим возможности вздохнуть. Ее точно трясет, когда они, наконец, доталкивают друг друга до дверей комнаты девушки. Отпереть двери удается не с первого раза — они оба не попадают по сенсорам своими браслетами, нервно смеются, Питер целует ее в шею и проводит языком по мочке уха, так что Тея громко стонет и зажимает себе рот рукой в ужасе. Но как только замок на двери ее спальни приветственно пищит, девушка заталкивает внутрь Питера, плотно закрывает за собой дверь и тут же притягивает парня обратно. Они стаскивают друг с друга одежду, смеясь, и прерываются на поцелуи. Тея вытягивает торс Питера из узкой рубашки, откидывает ее в сторону, целует его в шею, в ключицу, скользит губами по шрамам и синякам на плече. Питер, давно расправившись с застежкой на ее платье, просто стягивает его вниз по рукам, обнажая грудь девушки. Прежде, чем разделаться с нарядом окончательно, он замирает, чтобы поцеловать ее в ложбинку между грудей, сжать одну ладонью. Он проводит языком по соску, вырывая из груди девушки протяжный стон, оканчивающийся его именем на выдохе. Потом Тея высвобождает себя из платья, а Питера — из брюк, и он тут же подхватывает ее под ягодицы и легко поднимает, чтобы Тее удобно было обвить его ногами за талию. На мгновение ей кажется, что им все-таки не стоит делать это в комнате, где явно есть камеры слежения (иначе как бы у дверей ее спальни оказывалась одежда Питера), но Амидала отбрасывает это сомнение, как только смотрит в лицо парню. Затуманенный от желания взгляд, вспотевшие щеки, рот приоткрыт... — ...тебя, — выдыхает Паркер. Тея сцеловывает это прямо с его губ, и неважно, что он сказал. Он такой горячий, такой возбужденный — до дрожи, до мурашек на коже. Он делает пару шагов вместе с ней и падает на кровать. В таком положении сложно поцеловать Питера куда-то, кроме лица, но Тея приподнимается, кладет ладонь ему на грудь с отчаянно грохочущем внутри сердцем, и, скользя языком по коже Питера, дотягивается губами до его шеи. Проводит языком по синяку, прикусывает кадык. Паркер стонет, стон переходит в рык, рык снова оканчивается стоном. Питер бросает Тею обратно, впивается в ее рот своим, вжимает ее тело в мягкую постель. Ведет сумасшедшими руками по телу, просчитывая пальцами каждое ребрышко, опускается до тазовых косточек, несильно сжимает их. Тея стонет. Наверняка наутро там будут синяки — против паучьей силы ее тело без анаптаниума слишком слабое. Но ей все равно. Девушка обхватывает одной рукой шею Питера, другую ведет вдоль его живота к паху, где скопилось уже такое напряжение, что сдерживаться дальше нет сил. — Ну же, — шепчет Тея. Питер приподнимается над ней, позволяя дотронуться до себя, и проникает в нее со вздохом. Наконец-то.***
После Питер лежит прямо на Тее, вспотевший, разморенный и счастливый до самых кончиков влажных волос, и тяжело дышит в ухо девушке. Ее грудь под ним вздымается с ним в унисон, дыхание щекочет и охлаждает шею. Питер пробует перекатиться с девушки на свободную половину кровати, но она удерживает его слабыми руками и медленно качает головой. — Нет, еще нет... — еле слышно выдыхает Тея. Питер послушно размещается на прежнем месте — прямо на ней, вдавливая ее в кровать, положив голову на ее плечо. В таком положении особенно слышно, как быстро и глубоко стучит ее сердце. — Думаешь, нам надо вернуться? — спрашивает Питер, хотя идти ему совсем никуда не хочется. И не можется. Тея издает смешной звук — что-то среднее между фырканьем и хрюканьем. — Чтобы наш секс стал достоянием общественности в первый же час? Они объявят о сборе средств с тотализатора прямо в зале. — Ты права, — слабо кивает Питер, поглаживая пальцем влажную от пота ключицу Теи. — Никуда не пойдем. Примем душ, только дай мне немного времени, чтобы... Тея вдруг приподнимает голову и ловит его губы своими, крадя окончание фразы. Прочесывает пальцами влажные волосы, сжимает голову. Возбуждение белым светом заполняет сперва сознание Питера, а потом резко срывается вниз, через горло и желудок, в пах. — Хорошо, — рвано вздыхает Питер после того, как Тея отпускает его язык из своего плена. — В душ сходим позже. Иди ко мне. Девушка улыбается, когда он переворачивается вместе с ней, и вид у него, должно быть, такой же сумасшедший. Но его это совсем не беспокоит... И еще позже, когда Питер стоит на крыше королевского дворца, где его обдувает прохладный ночной воздух, где вакандские звезды светят так ярко, что становится больно глазам, он обнимет стоящую рядом Тею за плечи и гладит пальцами ее бархатистую кожу... В этот момент он думает, что готов провести в таком положении всю свою жизнь. Тея мурлычет ему в ухо какую-то бессмыслицу, чувствуя себя в полной безопасности. На нее никто не нападает, не похищает и вообще, похоже, больше не планирует покушаться на ее жизнь. А Питер останется Мстителем. И мистер Старк сказал, что проживет так долго, что успеет понянчиться с их детьми. И если это не абсолютное счастье, тогда что же?..