Механизмы

      Из головы всё не шёл этот их ночной поход в лес и человек, которого они оттуда принесли.       Дадзай, сволочь… Все ведь спланировал, урод… и даже то, что Акутагава попрётся за ним, выслеживая, чтобы узнать, что он собирается там делать. Его способность так точно предугадывать события всегда злила Акутагаву.       На самом деле, все это с самого начала было большой аферой. Весь управляющий верх знал об истинных причинах ухода Осаму, и о том, что его заслали в тогда нейтральное, ну а сейчас уже враждебное пятое поселение для сбора разведданных. Знали все, даже сам Рюноскэ. Все кроме… Накахары Чуи.       Ему не сказали преднамеренно. Зная, что рыжий является лучшим другом суицидника и что они находятся в достаточно тёплых отношениях, они побоялись, что своенравный юноша, узнав об этом приказе сверху, откажется стать смотрителем вместо недавно скончавшейся в жерле Механизма сестры, вот и пустили слух о предательстве Дадзая.       Эту должность не хочет занимать никто, поэтому тут и существует некий принцип наследования. Негласное правило — если добровольцев нет среди людей, обладающих специальными навыками, то смотрителем становится ближайший родственник предыдущего, вот и всё. Желающих, само собой, не нашлось, поэтому Мори Огай ни за что не допустил бы отказа Накахары — если бы он сделал это, то на почве отсутствия нового часовщика появились бы конфликты, беспорядки; некому было бы следить за Механизмом, из-за чего через короткое время возникли бы проблемы с энергетическим питанием во всем поселении, а производства бы застопорились.       Вот такая вот история.       Было ли Рюноскэ стыдно общаться с Накахарой, зная все это? Первое время возможно. Однако потом Чуя решил самостоятельно оградиться от общества и лелеять в себе депрессивные мысли, из-за чего количество ситуаций, когда старые приятели могли пересечься, стало стремиться к нулю. Ну, или, выражаясь проще, встречались они раз в несколько месяцев, потому и чувство вины постепенно сошло на нет. Черноволосый редко приходил к рыжему, но все же ощущал своим долгом навещать его время от времени. Тем не менее, Чуя все равно не спешил открывать двери, если не слышал за ними раздражающих гневных криков, которые рушили бы его хрустальную тишину.       Ладно, Акутагава считал бы все это неважным, если бы не это… Пятое поселение, куда послали Осаму. И часовщик оттуда же, причём изгнанный из родного города за помощь, очевидно, самому Дадзаю, являвшемуся обычным шпионом. Почему он помог ему? Что этот чертов смертник должен был такого сделать, чтобы этот бедный «Ацуши-кун» предал родину и решился на такое преступление?       Неизвестно.       Боже… «Неизвестно… Непонятно…». Достало. Если хочется что-то узнать, пойди и раздобудь чертовы сведения сам.       И вот, опять сумерки. Тёмный морозный вечер. Рюноскэ Акутагава идет к окраине поселения с огромным куском мяса под мышкой. Он вспомнил слова суицидника о том, что он таскал тому зверю еду, вот и решил тоже взять что-нибудь с собой. Не из сострадания, нет, просто… Вдруг действительно помрет? Да и, к тому же… даже если сам Осаму, судя по всему, не собирается сдавать чужака властям, что мешает сделать это Акутагаве? Там его допросят да убьют, но до этого-то он должен дожить, верно?       Он слегка приоткрыл дверь сарая, лишь небольшую щель, а затем прислушался. Вроде бы тихо. Чем он там занимается? Или сдох, или спит, или сбежал — вариантов немного, хотя черноволосый не исключал все три. Решив не выжидать больше, он вошёл, после наглухо захлопнув за собой скрипучее несмазанное подобие того, что может защитить или задержать.       Темно. В этот раз Рюноскэ взял с собой ещё кое-что — спички, так как ясно помнил, как в прошлый раз на выходе споткнулся о керосиновую лампу, к слову, все ещё валявшуюся тут же. Комфортнее будет, если пространство будет хоть как-то освещено.       Акутагава огляделся. Нет, Накаджима Ацуши все ещё тут — откуда-то из самого дальнего угла складского помещения доносился тихий храп. Черноволосый прошёл туда, всмотревшись в его кучеобразный силуэт; неизвестно, что именно он пытался там увидеть. Возможно, ответы на вопросы, которые беспокоили и раздражали его уже вторые сутки — если уж судить логически, то Рюноскэ не мог утверждать даже банально того, что этот смотритель из пятого поселения сейчас вообще способен говорить, пускай неважно, по каким причинам, что и уменьшало вероятность удачного проведения сего допроса.       Черноволосый пнул «животное» ногой в бок. Металлический гул. Это вызывало некоторое удивление.       Главный объект размышлений Рюноскэ за последнее время дернулся, а затем болезненно зашипел; тот в свою очередь лишь наградил его презирающим взглядом. — Просыпайся, чертова тварь…– прошипел черноволосый, нахмурившись и мгновенно сделавшись из рук вон серьёзным. — Ч… Что?..– голос был очень сдавленным, усталым и при всем при этом почему-то недоумевающим. — Хмм… Значит, говоришь все-таки, — Акутагава прокашлялся. — Я?.. К-кто вы…– печальный взгляд мерцающих в полумраке желто-фиолетовых глаз поднялся на черноволосого снизу. Суженные зрачки чуть дрожали, делая взгляд то ли испуганным или ошалевшим, то ли каким-то безумным. –… — Рюноскэ колебался, задумавшись, стоит ли говорить своё имя. В конечном итоге он изрёк: — Акутагава, Девятое поселение. У меня будут к тебе вопросы, ничтожество, и ты постараешься на них ответить.       При этих словах голос Акутагавы изменился; он не был, как обычно, хрипловатым, сухим и плоским, как листок клена в гербарии, у него вдруг появилось какое-то выражение. Он стал… глубже, что ли.       Товарищ снизу пугливо пискнул; по нему было видно, что он напуган ни на шутку, из чего можно было сделать вывод, что в последнюю их встречу смотритель явно пребывал в неадеквате. Черноволосый покосился на него. Он просто вздохнул. –…Ладно. Хватит валяться, как боров в луже, садись хоть что ли, — Акутагава проследил за Ацуши взглядом. Тот попытался привести своё тело в относительно вертикальное положение, но его попытка практически сразу увенчалась крахом — он с каким-то внезапным непонятно откуда взявшимся железным скрипом грузно опустился назад на холодный пол.       У Акутагавы появились свои догадки по поводу того, что же не так с этим человеком; во всяком случае, сейчас он их и проверит.       Он кинул мясо себе под ноги, а потом пошёл и взял керосиновую лампу у входа; она была ещё вполне рабочей. Вернувшись назад в этот угол, он осмотрел её на предмет повреждений, в конечном счёте решив, что все с ней хорошо.       Чиркнула спичка. Момент — и складское помещение озарилось тускловатым желтым светом; несильно завоняло керосином. Рюноскэ посмотрел на смотрителя.       Его догадка подтвердилась.       На полу лежал… некогда, видимо, юноша лет семнадцати-восемнадцати: не то что бы крепкое телосложение, белобрысые волосы и уже замеченные ранее желто-фиолетовые светящиеся глаза. Однако… Его тело в некоторых местах в прямом смысле состояло из железа: руки примерно до половины расстояния до локтей, ноги, немного на боку, вся спина, немного на шее и правая скула с виском на лице.       Это было жутко. Наслоение металлических механизмов грузно расположилось так, словно его специально уродливо налепили сверху нормального тела. Во многих местах железные конструкции прорывали одежду, которая была на парне. Немудрено, что из-за такого груза на себе он не мог подняться.       «Это и есть судьба хранителя?». Со всеми так происходит?..       Увы, на этот вопрос ответить точно не способен ни один человек.       Керосиновая лампа все так же мерно и ровно горела в темноте, распространяя несильный запах и освещая парящую в воздухе пыль. Акутагава смотрел на неё с какой-то непонятной досадой. Он забыл, зачем пришёл сюда.       Это было странно. Ему действительно было жаль. <…>       Дадзай врывается в просторный зал: он запыхался, легкие рвёт изнутри тяжелым воздухом, ноги еле держат. Он перепуганно оглядывает комнату, тревожным взглядом пятаясь найти единственного человека. Он находит и с облегчением выдыхает.       Накахара сидит около стены, смотрит на начертанный на ней список. Его отрешенное лицо, эта безэмоциональность пугает так же, как это место в целом. — Чуя… Ты здесь…– Осаму трудно говорить. Он с трудом выплевывает из себя каждое слово, прижав потную ладонь к груди, которую словно раздирает изнутри. –…Да. Я здесь, — рыжий поворачивается. От скорби на лице не осталось и следа: лишь легкая насмешливая улыбка, — Что-то случилось… Дадзай? — Ничего… Совсем ничего.       Голова кружится. Мир вокруг пляшет, удержаться на ногах теперь кажется невозможным. Осаму чудится теперь, что и Механизм и его смотритель просто подстроили все это. Они хотели загнать его в ловушку?.. — Все хорошо… … –…я… рад, что ты в порядке, Чуя.