Вколи мне поглубже

Он медленно спускается по ступенькам, слыша тихие переговоры снизу. Его не волновало, сколько сейчас времени, день или ночь за окном – он по-прежнему отгораживался от внешнего мира плотными шторами и выключенным телефоном. Родители, вероятнее всего, оборвали ему трубку, но им не в первый раз беспокоиться о нём. Они найдут выход. Он стоит спиной к нему, его накачанные плечи плотно обтягивает тёмная ткань, несмотря на появившуюся худобу, его тело казалось самым гармоничным, самым правильным. Должно быть, такое чувствуют, когда, наконец, находят свой идеал. Смотрят на человека, в котором воплощено всё, что хотелось бы видеть. К Намджуну он такого не чувствовал, и он легко, спокойно выдыхает. Несмотря на то, что они провели совсем мало времени вместе, Техён успел привязаться к нему, и из-за этого каждый раз пугался – очень легко спутать обычную привязанность с влюблённостью. Чонгук говорит что-то, он видит внимательный, вдумчивый взгляд девушки напротив, явно, она полностью заинтересована рассказом. Но всё прерывается, стоит ей лишь перевести взгляд на Техёна. Такой непривычный без нежности и тепла, он понимает её, догадывается о том, что она чувствует. Он отчасти виноват в этом. Ведь она поставила его на первое место, забыв о том, что рядом есть тот, кто нуждается в помощи намного большей. Она выкинула брата из головы, оставив его один на один с его проблемами. Теперь же, она яростно опекает его, и её предвзятое отношение к появлению Техёна вновь абсолютно понятно – она защищает своё. Техёну смешно с этого сравнения, но вместе с тем девушка вызывает в нём уважение. Сона похожа на львицу, отчаянно оберегающую своих львят малышей, она готова порвать любого, кто захочет причинить им зло. Она вынесла выводы из жалкого опыта прошлого, и повторять свои же ошибки явно не намерена. Но вот только об одном она забыла – Чонгук её мнение не поддерживает. Он бросается в омут, готов вновь наступать на чёртовы грабли, которые однажды могут проткнуть его насквозь. Это их главное отличие. — Ты проснулся? — он поворачивает голову, обращаясь к спускающемуся парню, мышцы на его теле ещё больше напрягаются от этого. — Доброе утро. Чонгук кажется таким естественным, слишком спокойным, что даже непривычно это его состояния. Техён привык к огню, но сталкивается с пеплом. Он боится, что перемены в парне вызваны именно им. — Завтрак? — он мягко окутывает его своим запахом, вряд ли можно было бы дать ему определение. Чонгук пахнет свежестью, сигаретным дымом, и чем-то, слегка напоминающим запах процедурных кабинетов в больницах. Техён понимает, что тот принимает таблетки, и лишь мысленно благодарит девушку за это. Весь остальной букет – неопределённая смесь, из которой состоит каждый. Но в этом хотелось утонуть, забыться. Техён заставляет себя отойди, не поддаться искушению, плотнее прижавшись к шее парня, прихватить зубами краешек майки, оставляя следы. — Я не завтракаю, — Техён отходит ближе к балкону, его вынужденное, собственноручное заточение прерывается, когда сквозь шторы начинает пробиваться солнечный свет. Сигарета – его единственный завтрак на протяжении нескольких месяцев, ему нравится состояние эйфории, в которой он пребывает после неё. Мурашки по коже распространяются от невесомого касания к волосам, он довольно жмурится, откидывая голову и позволяя прикоснуться ещё. — Твои волосы так отросли, — сзади он слышит голос совсем не мужской, но напряжение из-за этого ещё более сильное. Девушка подходит ближе, ровняется, но руку не убирает, продолжая потягивать его за волосы. — Чонгуку я сделать так больше не могу, но иногда очень хочется. Техён долго, протяжно смотрит на нее, подмечая различные изменения. Он бы понял больше, если бы смог нормально видеть, но, он лишён этой возможности. Девушка стала старше, её волосы теперь идеально ровные, должно быть, она отказалась от привычного сидения по несколько часов перед зеркалом ради экономии времени. — Как ты? — вопрос казался самым простым, но в нём скрывалось многое. Он ведь действительно даже представить не мог, что произошло у них за эти несколько месяцев, пока они не виделись. Изменения лишь внешние, те, которые он смог выявить, но он уверен, внутри прячется намного больше. — Я завалила все экзамены, — девушка отрывается от волос Техёна, плавным жестом переходя на свои, проводя по ним рассеянно пальцами. — Мой аттестат ни к чёрту, его можно спустить в унитаз. Отец на аппарате искусственной вентиляции, но знаешь, — она на секунду прерывается, опуская голову так, что ему невозможно рассмотреть её глаза в этот момент. Техёну также интересно, какого они цвета. — Даже когда я вижу его во всех этих трубках, вижу мать рядом, которая даже пытается страдать, мне.. мне не жалко его. Я отвратительная дочь, да? Она, наконец, удостаивает его взглядом, смотря на парня с надеждой, по-прежнему продолжая играть со своими волосами. Медленные успокаивающие действия, она вероятнее всего даже не замечала этого за собой, но Техёну казалось это милым. После фразы о плохой дочери из него вырывается смешок, и он долго, отведя взгляд от её лица, смотрит, как поднимается солнце, от света которого слезятся глаза, сигарета, истлевшая в его руке, перестаёт дымиться. — Не мне это судить, Сона, — он выбрасывает затухший окурок, вытягивая из пачки новую, но, подкуривать не спешит. — Мы все, как дети, вышли неудачными. Она молчит, и в этом молчании больше, чем в любой болтовне. Как бы далеко они не были друг от друга, каждый раз встречаясь вновь, они будут понимать всё без слов. — Что до твоего аттестата, — он выдыхает едкий дым, продолжая разговор. — Мне придется учиться на полгода дольше из-за реабилитации, и вряд ли выйдет что-то толковое в результате. — Но чего ты хочешь? — она опирается на его плечо, рассматривая его вздрагивающие ресницы. — Кем ты хочешь быть, Ким Техён? — Я хочу быть нормальным, Сона, — он сглатывает, в затяжке пряча тяжесть на душе. Руки мелко дрожат, когда он пытается приобнять девушку, вновь почувствовать мягкость её кожи и тепло. — Хочу перестать просыпаться от кошмаров, хочу закончить школу и поступить в университет, хочу увидеть цвет глаз Чонгука, — он утирает слёзы, незаметно для него самого катившиеся по его лицу, со злостью туша окурок о перила. — Горький шоколад, — через секунду отвечает девушка, обхватывая своей рукой его руку. — Его глаза на цвет, как темная плитка шоколада. Когда он радуется, они блестят, как огоньки, когда злится – становятся ещё темнее. Это всё, что он хотел услышать. Этого хватит, чтобы прожить ещё один день.

***

Техён готов был признать, что скучал. По угрюмому и задумчивому виду Юнги, по теплому взгляду Хосока, который обнимал его слишком долго, по кроткому, но заботливому взгляду Сокджина. Никто не произносил этого вслух, но он был уверен, что и они скучали тоже. Их долгие, направленные на него взгляды, обеспокоенные глаза, когда он, не замечая за собой, проводил пальцами по выпуклому шраму на шее – они отчасти чувствовали вину и сожаление за то, что произошло с ним. Но Тёхен устал от сожалений. Слишком много его было вокруг, очень часто это чувство было единственным, что он видел в их взглядах. — Мне нужно домой, — он произносит это без задней мысли, но вновь все напряженные, тяжелое молчание повисает в воздухе. — Зачем? — голос Чонгука срывается, он на стартовой прямой сейчас – готов сорваться, окольцевать его в своих объятьях, только чтобы не пускать. — Родители, должно быть, волнуются, — он надеется на понимание, уверяет их в том, что он больше не будет бежать. Он слишком устал от этого. — Не то, чтобы я сильно переживал из-за этого, но в свете последних событий.. — никому не нужно объяснять, что Техён имеет в виду. Когда твой ребёнок склонен к постоянным мыслям о суициде, которые периодически приводит в действия, только слепые не будут беспокоиться. — Я с тобой, — Чонгук действует даже быстрее произнесённых слов, плавно огибает стоявших рядом, перекидывая звенящую цепочку ключей в руке. — Потусуюсь рядом с домом, чтобы не беспокоить твоих родителей. — У меня тоже дела, — Сокджин поднимается вслед за ними, и уже через пару минут в квартире остаётся только трое. Сона беспокоится, но привычный счёт не начинает. В надежде на то, что о брате позаботятся в случае чего, что ей вновь не придётся вылавливать его из странных мест, не придётся дрожать каждый раз, видя на дисплее телефона незнакомый номер. — Расслабься, — Хосок привычно улыбается, заставляя девушку обратить на себя внимание. Её взгляд нехотя отрывается от входной двери, к которой, если бы не парни рядом, он был бы приклеен до самого возвращения брата. — Он прав, — Юнги подтверждает слова Хосока, медленно опускаясь рядом. — Он будет в порядке. Их руки соединяются, одна – всегда холодная, практически ледяная даже в жару и другая, тёплая и мягкая. Она держит их ладони в своих, притягивая парней ближе, и убеждается: всё действительно будет в порядке. Пока они рядом, вместе. — Я не знаю, чтобы делала без вас, — прячется в мягких объятьях, укладывая голову на грудь Хосока. Рядом Юнги, как одеяло окутывает её своим телом, от чего в груди сердце подпрыгивает. Они молчат, когда разговор заходит в тупик. Для них эта тишина привычна, она никогда не была в тягость. Поздний вечерний ветер дарит неожиданную прохладу, вслед за ним тяжелые тучи обрушиваются на город крупным потоком дождя. Сона смывает с себя всю усталость и тяжесть дня, периодически поглядывая на дверной косяк в ванной. Заживающие раны щиплет от воды, но её желание поранится вновь теперь не такое сильное, как раньше. Она верит парням, которые наперебой убеждали её в том, что все будет в порядке. Даже если Чонгука и Техёна нет уже слишком долго. Даже когда после долгих гудков телефона она слышит лишь голос автоответчика. Она глубоко вдыхает прохладный воздух, задувающий из приоткрытого окна, ощущая мурашки на мокром после душа теле. Не спеша поднимается, удивляясь собственной усталости. Хотелось прижаться к тёплым телам, втягивая запах родных тел и ни о чём не думать. Дверь в её комнату открывается с лёгким скрипом, и она на секунду останавливается, заворожено смотря на то, что происходит напротив. Юнги и Хосок, сидя на кровати страстно целуются, она видит плотно зажмуренные глаза Хосока и лёгкий румянец на лицах обоих. Не обращая на неё внимания, Юнги отрывается от губ парня, мягко оглаживая его тело, переходит на шею, неторопливо расстёгивая рубашку на нём. Девушка громко сглатывает, боясь пошевелиться. Она не может не отвести глаз, не развернувшись, уйти, она прикована к ним, впитывает в себя происходящее. Хосок тихо, протяжно стонет, когда Юнги дотрагивается языком до его соска, вбирая в рот бусинку, слегка посасывая. Он прижимает его сильнее, обхватывая парня за волосы, и Сона до боли прикусывает щеку, чувствуя привкус железа во рту. Юнги отрывается, вновь возвращаясь к губам парня, но телефонная трель рядом прерывает их. Они в две пары глаз, затуманенных от желания, смотрят на девушку, которой трудно дышать от развернувшейся картины. — Ответь, — Юнги поднимается с протянутым телефоном в руке, передавая его в дрожащие руки девушки. — Да? — Нас не будет еще пару часов, — на фоне слышатся громкие сигналы машины, из-за которых Чонгуку приходится повышать голос. — Не ждите нас.. — Ладно, — девушка отвечает тихо, вслушиваясь в гудки сброшенного вызова. Она не спешит отнимать телефон от уха, продолжая стоять с трубкой в руке и с опушенным в пол взглядом. Рядом с ней два парня, Юнги стоит совсем близко, обдавая её жаром своего возбуждённого тела. — Это был Чонгук, — Сона блокирует телефон, крепко сжимая его в руке. — Сказал, что они задержатся. — Видишь, мы же говорили, что всё будет в порядке, — Хосок улыбается, но ей сложно оторвать взгляд от его тела, которое даже в полутемноте кажется слишком притягательным. — Не думай о них хотя бы день, Сона, — Юнги мягко забирает телефон из её рук, и на своих плечах она чувствует его руки. Тёплые, и это ощущение неожиданно возбуждает её, заставляя кожу, которая пару минут назад покрывалась мурашками от холода, теперь сгорать. — Иди к нам, — Юнги подталкивает её к постели, и она признается сама себе в том, что ей безумно страшно. Хосок принимает её в свои объятья, чувствуя лёгкую дрожь девушки. Она всё еще в одном полотенце, волосы слегка влажные после душа, это кажется идеальным контрастом с их горячими телами. Первый поцелуй оставляет Юнги на её плече, поднимаясь выше, рукой собирая мешающие получить доступ к телу волосы. Она оказывается прижатой между двумя телами, чувствуя возбуждение и жар обоих. Между поцелуями, которыми они обмениваются, она перестаёт осознавать реальность. Уже не понимая, чьи губы целует она, и чьи целуют её, лёгкая дрожь проносится по телу. Влажное полотенце оказывается на полу так же, как и вещи парней. Хосок усаживает её на колени, обнимая мягко за бёдра, когда Юнги прижимается сзади, переплетая руки с парнем. Она в их плотном кольце, откидывает голову на плечо парня, позволяя тому приникнуть к губам Хосока. Сона заворожено наблюдает, как их языки соединяются, как мелко подрагивают их ресницы от удовольствия. Она чувствует их возбуждение своим телом, и через секунду она сжата ими ещё крепче. Оказавшись полностью на Хосоке, который смотрел на неё такими же испуганными глазами, как и она на него, и не знал, куда себя деть, куда ему позволено смотреть. Они оба были неопытными, оба робко смущались, стоило взгляду упасть ниже. — Вы слишком зажаты, — полушёпот Юнги сзади отвлекает их внимание на себя, и парень проводит руками по их телам. — Я помогу вам. Сону никогда не смущало отсутствие опыта. Со стороны она могла показаться развязной и доступной, но она никогда не позволяла подступиться к себе слишком близко. В особенности, к своему телу. Поэтому, когда рука Юнги, которой тот обхватил ладонь Хосока, плавно поднималась вверх по её телу, оглаживая бедра, талию, а после, сжимает грудь, ей стало тяжело дышать. — Не бойся прикасаться к ней, — Юнги все ещё не отпускал ладонь Хосока, с улыбкой смотрел на него, вторая же рука его опустилась на возбуждение парня. После, они под руководством и взглядом Юнги страстно целовались, девушка чувствовала влажные капли чего-то на своей пояснице. Нужно было быть полной дурой, чтобы не догадаться, что это. — Я не сделаю тебе больно, — прошептал Юнги ей на ухо, успокаивая её своими движениями. Слезы Соны пришлось утирать Хосоку. Он плотно притянул её к себе, сцеловывая крупные капли с лица девушки, пока Юнги неторопливо двигался в ней. Сложно было описать, насколько приятной была эта боль. Она позволила Юнги проникать в себя ещё глубже, когда тот в очередной раз целовал её, после переходя на губы Хосока. Она уже не понимала, чьи руки обнимают её, губы кого из парней она чувствовала на себе. За окном лил непрекращающийся дождь и бушевал ветер, но здесь, за закрытыми дверями был покой. Сона, как и желала того, плотно прижимаясь к телам двух парней уснула, утомлённая и разгорячённая. — Я люблю вас, — Хосок нежно ластился к Юнги, стараясь говорить как можно тише, чтобы не потревожить сон девушки. — Только скажи, что всё будет хорошо.. — Рано или поздно это произойдёт, — Юнги почти засыпал под приятные звуки дождя и не менее приятный голос парня. Он действительно верил в лучшее. Верил, до того самого момента, пока неожиданный звонок незнакомого номера не вырвал его из полудрёмы. Боже, лучше бы он промок под дождём, растаял под его крупными каплями, растворился. — Мин Юнги, — незнакомый голос звучал официозно, не размениваясь на праздные приветствия, мужчина на том конце провода вещал кратко и по делу, и у Юнги от каждого его слова от сердца откалывался крупный кусок. Хосок видел, как меняется состояние парня, аккуратно выбрался из объятий девушки, подходя ближе. — Что случилось? — он пытался рассмотреть что-то на дисплее экрана, но там лишь чернота, гладкая поверхность омывалась слезами Юнги. — Моя мать, — он, не сдерживая себя, издал громкий всхлип, ударяясь в ещё большую истерику, когда руки Хосока обвили его шею. И теперь погода за окном казалась лучшим олицетворением того, что происходит внутри.