Вколи мне поглубже

Писк приборов, служивших единственным источником звука в помещении, действовал на нервы. Чонгук был практически уверен в одном: если бы девушка была в сознании, то тут же начала бы неистово кричать, выдергивая тонкие проводки датчиков, и умоляла бы забрать её из этого места. Она с самого детства ненавидела больницы, и парень был уверен, что в этом есть его вина. Еженедельные походы к психологу в сопровождении всей семьи оставили свой отпечаток. Она ненавидела яркий свет больничных ламп, приторный запах спирта и медикаментов, который витал в воздухе в этом помещении. Но он был готов стерпеть любой её скандал, если бы она проснулась. Тогда он был бы уверен, что не потерял её. Воспоминания о холодном теле сестры сменялись ощущением теплых рук, которые поддерживали его каждый раз, когда Чонгук сваливался от усталости из-за недосыпа. Техён аккуратно укладывал его голову себе на колени, позволяя погрузиться в короткий ничтожный сон, не смотря на то, что сам устал не меньше. — Почему она до сих пор не пришла в себя? — в отличие от всех остальных Хосок выражал своё волнение несколько иначе. Когда все валились от усталости, парень постоянно мельтешил перед глазами, чем вызывал ещё большее раздражение. — Её состояние стабильно тяжёлое, — в который раз Сокджин повторял привычную и звучавшую уже не единожды фразу, устало потирая виски. — Большего нам сейчас не скажут, нужно ждать. Хосок нервно обкусывал руки, но на короткое время успокаивался, оседая рядом с Юнги, подбиваясь в его объятья. Их короткие диалоги позволяли поддерживать хоть какую-то атмосферу присутствия жизни, хотя большинство врачей и медсестёр безустанно повторяли лишь одно: «здесь вы ничем не поможете, отправляйтесь домой». Через сутки безрезультатных уговоров и недовольных взглядов в их сторону персоналу оставалось только сдаться, полностью игнорируя их присутствие. В очередной раз вырубившись, Чонгук очнулся от непривычного чувства одиночества. Он не ощущал рядом размеренного дыхания, тёплые руки не поддерживали его, никто не гладил его лицо тонкими пальцами. На секунду испугавшись, он старался найти парня рядом, думая про себя: «неужели он ушёл, неужели опять бросил меня?» — Расслабься, — хриплый голос парня рядом, который за это время успел окончательно выбесить добрую часть персонала, лишь каждый раз вжимаяся в стену, позволяя им пройти. Ряд ровных стульев им принципиально игнорировался, Юнги обосновался на полу у противоположной стены. — Они с Сокджином вышли покурить. — Почему ты не пошёл с ними? — Чонгук потягивается, потирая заспанные глаза, его жест повторяет парень рядом. Разминает затекшие конечности, подходя ближе. — Хотел поговорить, — он присаживается на стул, ранее занимаемый Техёном, смотрит внимательно, после провожает взглядом проходящую медсестру, дожидаясь, пока та свернёт, скрывшись из виду. — Ты понимаешь, что когда она придёт в себя, её заставят лечь на реабилитацию? Чонгуку больно слышать подобное, но он не станет врать, ни себе, ни кому-либо ещё. Он думал об этом, признавал это как один из возможных вариантов событий. — У меня нет денег на её лечение, — он устало выдыхает, рассматривая стены с предостерегающими от наркозависимости постерами. Это крайне смешно, если учитывать то, что сюда попадают люди, которые держа иглу в руках, вряд ли будут думать о какой-то там информации, ярко напечатанной на бумаге. — А родители? Чонгук усмехается, вместе с этим отрицательно покачивая головой. — Все деньги уходят на лечение отца. Точнее, на поддержание его в состоянии, близкой к жизни. У нас нет денег. Юнги понимает, что это их общая проблема. Не смотря на то, что к девушке он ничего не чувствует, он обязан помочь хотя бы потому, что она не безразлична людям, которых любит он. — Что на счёт вас троих? — Чонгук крайне удачно соскакивает с темы, не думая о том, что бьёт прямо в цель. Ковыряет рану, которая не думает затягиваться. — Мы с ней расстанемся, — шёпот Юнги едва различимый, он на подсознательном уровне боится того, что девушка может услышать эти слова, хотя сейчас это практически нереально. Не так он хочет сообщить ей об этом. — Я пытался полюбить её, но.. — Но тебе нужен только Хосок, — Чонгук смотрит на него открыто, но, на удивление Юнги, он не видит в его взгляде осуждения. Парень просто констатирует факт. — Что с ним, кстати? Он выглядит странно.. — Периодически забывает принимать таблетки, — для Юнги это ещё одна болезненная тема. Он взял на себя ответственность за этого человека, и, видя, как тот добровольно разрушает себя, больно становилось и ему. — Волнуется только за неё, на себя забил полностью. Чонгуку не находится, что ответить. Он вновь прислушивается к писку датчиков за стеной, те раздражали, но сейчас он почти привык к ним. Когда он их слышит, то, как они размеренно и четко отсчитывают ритм сердца девушки, он хоть на малую часть, но убежден, что всё будет хорошо. — На примере нет никого богатенького, кто мог бы одолжить приличную сумму? — усмешка вырывается из него. Жизнь чертовски странная вещь: он спас многих, помогал всем, кто нуждался и просил помощи, но когда ему самому она понадобилась, вряд ли нашёлся бы хоть один, кто смог бы оказать её. — О чём вы? — Техён, незаметно появившийся рядом, обдал парней тонким запахом табака и более приятным: терпким кофе из кофейни недалеко. — Решил забежать туда, просто не могу больше переносить этот мерзкий из кофейных автоматов внизу. Незаметно для себя они становились ближе каждый день, каждую прожитую секунду, разделяя одно горе на всех. Через трое суток пустого, тягучего ожидания, Чонгука разбудили, яростно тормоша за отекшие от неудобного положения плечи. Не сразу поняв, где он находится, ему хотелось проклинать разбудившего его человека, но резкий свет больничных ламп вернул его в реальность. — Чон Чонгук? — строгий мужчина во врачебном халате осматривал уставшего юношу, махая перед его носом больничной картой. — Вы родственник Чон Соны? — Да, я её брат, — парень отвечал на автомате, яростно потирая глаза, стараясь проснуться как можно быстрее. — Она пришла в себя, — врач помечал что-то на заполненных бумажках, ставя галочки в некоторых местах. — Вы готовы подписать согласие на реабилитацию? Юнги, появившийся рядом, одобряюще смотрел на него, всем видом говоря об одном: «возьми эту чертову бумажку и подпиши её. Сделай то, что должен». Чонгук и сам понимает это. Он обязан делать то, что будет лучше для неё. Четким росчерком на бумаге появляется подпись парня. Он как будто расписывался в приговоре. Врач, без единой эмоции на лице оставляет их, и лишь после этого Чонгук произносит: — Я надеюсь, что не вырыл себе могилу этим. — Брось, — Юнги хватается за телефон, тихая вибрация оповещает о входящем вызове. — Мы найдем деньги, обещаю. Пока парень разговаривает, руки Чонгука касается мягкая ладонь, теплые пальцы переплетаются с его. — В чём дело? — Чонгук старательно оберегает Техёна от собственных проблем. — Деньги, малыш, — он оглаживает большим пальцем ладонь парня, улыбаясь уголками губ. — Они всегда были проблемой. Точнее, их отсутствие. — Всё будет хорошо, — волосы Техёна щекочут шею, он мило трется ими о Чонгука, вызывая дрожь по телу. — Она хочет видеть тебя. Чонгук пару раз глубоко дышит, вспоминая дыхательную гимнастику, которую практиковал последний раз лет семь назад. Успокаивается, но всё равно боится, что взглянув на девушку, слёзы, которые он так долго сдерживал, попросятся наружу. Трубок вокруг её тела стало намного меньше, но болезненного вида из-за этого не убавилось. Полусидя на больничной кровати, она перебирала волосы Хосока, увлечённая его рассказом. Округляла свои глазки, стоило парню начать активно жестикулировать, покачивала головой периодически в знак согласия с его словами. Её улыбка угасла, стоило увидеть медленно подходящего брата. Она стыдливо опустила глаза, Чонгук знал, что скажи он сейчас хоть слово, девушка расплачется, пытаясь сквозь истерику просить прощения. Поэтому, он предусмотрительно молчал, сохраняя лишь зрительный контакт. Они просидели вот так до самого вечера, сменяющаяся за окном погода не волновала их. Не говоря ни слова, лишь рассматривали друг друга, сначала в окружении остальных парней, потом, не замечая этого, они остались в одиночестве. Чонгук, опустив глаза, заговорил спустя долгие часы. — Крольчонок, тебе придётся лечь на реабилитацию, когда тебя выпишут. Она всё-таки не смогла сдержать слёз. Не потому, что осознание того, что она зависима, пришло к ней после слов парня. Она плакала потому, что никто не называл её так уже слишком долго. Последний раз она слышала это обращение, когда всё еще было хорошо. В далеком детстве, когда они жили в доме с садом, когда сбегали от родителей, чтобы полазить по заброшенному особняку. За дверью палаты Хосок разделял чувства девушки. Он также, не способный скрывать слёз, прятал их в плотно сомкнутых у лица ладонях, отчего-то виня себя в том, что случилось с ней. Если бы только они никуда не уезжали, если бы сказали ей о том, что случилось. Если бы Хосок не понял, что Юнги он любит больше.

***

Техён, после долгого и тяжёлого разговора по телефону отключает вызов, от тревоги решая закурить. Сокджин следит за этим без вмешательства, до него долетают обрывки фраз, в которых угроз и гнева больше, чем нормальных слов. — Тебя кто-то знатно выбесил, — Сокджин вовремя подносит зажигалку, подкуривая и свою и Техёна, сигарету. — Родители за восемнадцать лет не научились нормально со мной разговаривать, — Техён усмехается, присаживаясь на скамейку около больницы. Знак, запрещающий курить, приклеенный прямо перед их глазами, они предусмотрительно игнорируют. Сокджин понимает, что парень врёт. Отношения Техёна с родителями в последнее время – это лучшее, что было у парня за всю его жизнь. Они не названивают, не угрожают, после всего прожитого они начали видеть в нём больше, чем просто их нежеланного сына. Самостоятельную личность, которую нет необходимости контролировать каждую минуту. Как жаль, что доказывать Техёну то, каков он есть, пришлось с помощью жестких мер. — Не буду выпытывать у тебя, с кем ты разговаривал на самом деле, — Сокджин улыбается милой медсестре, надеясь, что после его легкого флирта она не нажалуется на них за курение в неположенном месте. — Просто надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. — Не уверен, что знаю, — парень тяжело вздыхает, подтягивая ноги, чтобы на колени было удобно разместить подбородок. — Но я должен спасти её, она слишком много для меня значит. Для неё я готов переступить через свою гордость. — Я разговаривал с врачом, — Сокджин старается припомнить разговор дословно, не упуская ни единого момента. — Она проведёт там минимум полгода, Техён. Всё поменяется за это время. «Зато она будет в порядке» – звучит внутри голос. Но это не мерзкие неприятные шёпотки, которые Техён слышал на протяжении длительного времени. Сейчас он понимает, что они сменились на один единственный голос, который не шептал всякие гадости, не убеждал Техёна в том, что он последняя в мире мразь. Он так давно их не слышал, что даже успел соскучиться. — Если за это время она полностью придёт в себя, то оно того стоит. Прохладное помещение больницы спасает их от летнего зноя, они расслабленно выдыхают, врываясь в палату девушки. Та уже не так молчалива, она оживлённо беседует с врачом, прерываясь на редкие переговоры с Хосоком. И совсем не выглядит больной или зависимой. Чонгук успевает несколько раз пожалеть о том, что подписал чертову бумагу, смотря на то, как девушка ярко улыбается, слыша заключение врача: «сейчас ваше состояние удовлетворительное». Он беседует с ней о чём-то ещё, но Чонгука привлекает вошедший Техён, рукой поманивший его на разговор. Мельком, выходя из палаты девушки, он успевает кинуть взгляд на свой телефон: смс, отправленное матери с кратким: «Сона в больнице, нужна твоя помощь» осталось без ответа. — Что такое? — он запихивает телефон в задний карман джинсов, переключая внимание на Техёна. В его глазах он видит сожаление, но не понимает, откуда оно взялось. — Ты будешь злиться, — зная, что нужно делать в таких ситуациях, он сразу прибегает к тактильности: оглаживает лицо Чонгука, обминая его крепко, хотя слабо верит в то, что это поможет, когда парень выслушает то, что он хочет ему сказать. — Я.. Он даже не успевает договорить, как Чонгук начинает вырываться из его объятий, устремляясь вперёд, туда, где входные двери больницы впускают новых посетителей. — Нахера ты здесь!? — Чонгук произносит слова на ходу, но настолько громко, чтобы его услышали все. К ним, неспешным шагом подходит Намджун, сразу же вопросительно смотря на Техёна. — Я не успел сказать ему, — Техён опускает глаза в пол, когда же Чонгук поднимает их, шокировано смотря на своего парня. Он не позволяет Намджуну подойти ближе, его крепкая ладонь на груди парня сдерживает его. — Зачем он здесь, Техён? — Чонгук, пожалуйста, он поможет. — В гробу я видал его помощь! — всё той же ладонью отпихивая парня, Чонгук грубо хватает Техёна за руки, тормоша его из-за накопившейся злости. — Ты серьёзно думал, что я приму её от него? — Пусть это решит она, — Намджун спокоен лишь внешне, видеть опять Техёна, которого он больше не надеялся застать для него как ножом по коже: так же волнительно и возбуждающе. — Ты ей никто, — в который раз вспоминая дыхательную гимнастику, Чонгук, вздыхая пару раз, оборачивается, прожигая парня ненавидящим взглядом. — Чонгук, он единственный, кто может помочь ей, — Намджун косит взгляд, когда руки Техёна обнимают парня за плечи. — Он наш единственный шанс. Чонгуку действительно требуется время, чтобы перестать злиться. Он не смеет оставлять своего парня наедине с Намджуном, вытаскивая его обратно на летнюю духоту. Нервно курит, хотя клятвенно обещал бросить, в присутствии Техёна ломая сигареты. Парень не мешает, понимая, что начни он говорить, все попытки Чонгука успокоиться сойдут на нет. — Ладно, — Техён думает, что ему показалось. Чонгук по-прежнему стоит к нему спиной, до парня доходит лишь тяжелый дым от сигареты. — Что? — Я говорю хорошо, — Чонгук тушит окурок о клумбу, не заботясь о чистоте. — Если Сона согласится, пусть помогает. Но если он посмеет приблизиться к тебе, я отвечаю.. Техён повисает на шее парня, губами утыкаясь в его. Слова Чонгука тонут в поцелуе, он тихо фыркает, обнимая крепче своего парня. — Спасибо.. В очередной раз, возвращаясь в палату к девушке, они застают всех в сборе. Сона удивлённо смотрит на брата, после, переводит взгляд на Намджуна. Она выглядит как человек, узнавший что-то абсолютно новое, и не до конца готова верить в то, что услышала. — Ты знал? — она обращается к брату, потирая места, расплывающиеся синяками. — О чём я должен был знать? — ему интересно не меньше, подходя к кровати девушки, Чонгук сразу обращает внимание на старенькую помятую фотографию, которую трясущимися руками держала сестра. Он обходит парней, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть то, что на фото. Как он и предполагал, оно старое, сделанное на пленочную камеру, такие сейчас продаются только в антикварных магазинах. Несмотря на это, лицо людей на фото различимы отчётливо. Небольшая группа ребят одиннадцати-двенадцати лет, яркий солнечный день и улыбчивое лицо мальчика, которого нет рядом уже так долго. Девушка протягивает фото Чонгуку, тот, принимая снимок, молчаливо изучает его. Здесь не может быть никакой ошибки: Те же глаза, милые пухлые щёчки, с возрастом никуда не исчезнувшие, загорелая кожа. — Это Чимин? — так давно непроизносимое имя тяжестью оседает на языке, он вспоминает растерянный взгляд парня, полностью отличающийся от того, который видит на фото и самый последний, которым он одарил его. Чимин на фото обнимает какого-то парня, выше его практически на голову, и выглядит действительно счастливым. — Что за парень рядом? — Это я, — Намджун подходит, тыкая пальцем в парня рядом с Чимином. Короткие черные волосы, смешные очки на пол лица, его действительно сложно узнать. — А вот это, — он переводит палец в центр фото, останавливаясь на взрослом мужчине, державшем двух, самых маленьких детей, на руках, — мой отец. Он врач, и летом постоянно подрабатывал волонтёром в детских домах. Я любил ходить туда с ним. — Ты хорошо знал его? — Чонгук не спешит возвращать фото владельцу, впитывая в себя образ парня на ней. — Достаточно хорошо. Мы с ним сдружились очень быстро. Я даже пару раз заикался отцу о том, чтобы хотел такого брата, как он. Но отец через пару месяцев уехал заграницу, и наша связь полностью прервалась. Было трудно даже представить, каково было Чимину тогда. Его счастье закончилось также стремительно, как затухает лето, с приходящими на смену короткими днями и проливными дождями. Чонгуку отчего-то очень смешно. Он говорит это в слух, не находя поддержки в своих словах от всех остальных. Кто знал, что человек, который раздражал его одним своим видом, станет ближе буквально за пару минут. Он верил, что Чимин не стал бы дружить с плохими людьми. Сону выписали спустя два дня. Её госпитализация проходила с её полного согласия, Чонгук удивлённо наблюдал за девушкой, спокойно собирающей вещи и никаким образом не выказывающей своего недовольства. — Всё собрала? Надеюсь, ты ничего не забыла, я не собираюсь ездить к тебе несколько раз за день, чтобы привезти твои вещи.. — Ох, расслабься, — еще не совсем окрепшая после больницы, девушка мягко обнимает брата, стоя на пороге реабилитационного центра. Её уже ожидают, пожилые женщины в халатах медсестёр мило улыбаются, но Чонгук, крайне часто обитавший в больницах, с самого детства знал, что эти милые дамочки могут оказаться теми ещё суками. — Если тебя будут обижать.. — он, под смех девушки и рядом стоящих парней учил её, не выпуская сестру из объятий. Техёну едва удалось протиснуться между ними. — Время пролетит быстро, даже не заметишь, — обнимая её, он замечает покрасневшие глаза и едва скрываемые слёзы, но старается не думать об этом, уверенный в том, что если девушка расплачется всерьёз, свои слёзы он скрывать тоже не сможет. Она обнимает поочерёдно каждого, останавливаясь около Хосока с Юнги. Специально подходя к ним в последнюю очередь, она видела в их глазах не только грусть от расставания. Она уже знала, что происходит, понимала по их лицам. И не винила их. — Просто будьте счастливы, — они так привычно окутывают её, в их объятьях она чувствует себя в полной безопасности. Бесконечные извинения Хосока действительно заставляют её пустить слезу. Сейчас, скрываясь за дверьми здания, она выглядела скорее как человек, который сбегает от всего. Разворачиваясь, Чонгук получает смс на телефон. Усмехается, думая, что девушка уже соскучилась, но текст там совсем не со словами «уже скучаю братик» или что-то подобное. «Отец умер. Жду вас на похоронах».